Читать книгу Арский. Доктор без имени. Книга первая - - Страница 8

В квартире меня ждало мое кресло, в котором я любил сидеть, раздумывая на различные темы. Усевшись в него, ждал звонка от магазина. Занавески в зале прикрыты, свет почти не поступал через них. Слабый свет лампы не слепил и не было тускло. Меня устраивал мой собственный одинокий мир, в котором все обставлено в соответствии с моим вкусом. Завтра рабочий день, начнется рабочая неделя, что меня там ждет, интересно? Наверное, то же, что и раньше – ничего нового, а я надеюсь, что что-то новое там все-таки произойдет.

Заварив чаю, взял кружку и чайник. Пройдя в зал, поставил на столик принадлежности и кружку. Погрузившись в раздумья, решил, что неплохо бы зарисовать или записать то, что узнал для того, чтобы не забыть произошедшее. Возможно, такое и не забывается сразу, но со временем многое канет в лету. Взяв карандаш, я попытался нарисовать Шелковика. Рука моя дрожала, его образ не выходил из головы. Стоит мне произнести два слова, так он тут как тут. Чуть не произнеся важные два слова, я вспомнил, что он отправился по срочному делу, куда-то в свой темный мир по своим делам. Возможно, по воле судьбы вынужденный скитаться неизвестно где и наблюдая за происходящим.

Мне стало интересно, о чем же Шелковик думал, когда сообщал мне свои уроки. Когда я сидел на лавочке в парке, он предупредил, чтобы я не был плененным секретами, взяв с меня обещание. Может ли быть такое, что за ним могут так же следить, как и за людьми, другие существа? Если кто и на такое способен, то это ткач слов, или еще кто-то из его мира?

Накинув набросок Шелковика, я придал форму его глазам и носу. Меня позабавило, каким была его шерстка. Выглядел он комично и в то же время внушал какой-то далекий моему телу страх. Сделав несколько зарисовок, как выглядит черный шар, я составил список того, чему он меня научил и его перечни. Отложив альбом с карандашом, смотрел в одну точку перед собой. Мысли блуждали одна к одной. Меня заинтриговало новое состояние, которое я испытал, названное Шелковиком «очищенным состоянием сознания». В нем не было слов, но было что-то такое, что я знал на уровне тела.

Мое тело, возможно, и раньше испытывало такое состояние, но я забыл про него. Не мог мыслить, как я привык в таком состоянии. Когда я пытался проговорить слова в своей голове, то не смог этого сделать, как делал обычно. Я понимал все происходящее мысленно, интуитивно зная, о чем идет речь и что происходит. Невероятно, но чувствовал себя спокойным и умиротворенным в таком состоянии. Шелковик просил меня как можно чаще добиваться такого состояния сознания, так как в нем я лучше учусь его урокам. Но каким образом я достиг его, этого состояния? Нужно бы вспомнить последовательность.

Вспомнив то, какие импульсы в точности посылал Шелковик, я сделал два разделения состояния сознания: то, которого достиг лично; и то, когда в него вмешался Шелковик, делая коррективы. Можно сказать, что он придал моему состоянию завершенность. Видимо, разогнав его немного, я тормозил его из-за неопытности различными блоками, поступающими от моего тела в виде импульсов страха и неуверенности. В моем состоянии, которое я разделил, не было плавности происходящего и нужной скорости правильного удержания текучести состояния. Вмешавшись, Шелковик убирал блоки, которые мне мешали достичь чистоты и текучести очищенного состояния сознания.

Самое интересное обстояло со звуками. Они в обычном состоянии поступали действительно как бы ко мне, или я притягивался к ним своим внимательным интересующим меня способом восприятия. Звуки поступали ко мне, как и положено. Я мог визуализировать слова, которые слышал, и представлял их перед глазами, не понимая, как и почему это делал. Если я слышал слова, они были чем-то таким, что поступало в виде звуков и удерживало меня в них. Какое-то время я автоматически слышал и слушал их в своей голове, продолжая слышать поступающую информацию извне.

Когда поймал отблеск уходящего времени, мое тело слышало звуки иначе. Они уходили туда, откуда начинались, и было это в потоке происходящего. После сменив состояние сознания на очищенное, тело, сверяясь по урокам Шелковика, стремилось вернуться на несколько мгновений ранее. Я пытался вернуться по своим ощущениям в одно состояние и всячески его старался удерживать. Эмоции и чувства отделялись от меня как будто что-то ненужное. Я не стремился вперед со временем, забывая то, что было секундами ранее, а наоборот возвращался туда, в состояние одного момента, который исчезал бесконечно.

Свойство времени, которое незаметно и тихо исчезает как песок сквозь пальцы, придавало этому значение. Подумать только, никто не знает, сколько лет самому времени, откуда оно началось и по каким законам действует. Существуют только способы его частично зафиксировать и узнать как явление, существующее в мире. Люди придумали способ, как его поймать и зафиксировать для себя, для своего сознания. Чтобы знать и рассчитывать с помощью ума и интеллекта, как распоряжаться им в своих целях.

Однако тайна времени и загадочность настолько удивляют и шокируют своими масштабами сознание, что начинаешь задумываться о нем по-другому. Кто его создал – неизвестно, этот процесс настолько важен лично для человека, что это нельзя отрицать. Жизнь и смерть – два важных для человека явления в этом мире. Настолько важных, что значимее их, кажется, не существует явлений в мире. Управлять своим личным временем – формула, которая является для индивидуального человека законом в жизни, нет личного времени, нет правильного понимания жизни. А какое-тогда существует понимание жизни, если не использовать личное время? Если я знаю, например, что через два часа мне нужно быть в важном месте и не появляюсь там, то что я делаю в таком случае? Ничего, потому что я не успел по некоторым причинам туда попасть. Время мое личное совпало с чужим временем, и я опоздал в важное место.

Сделав простой анализ времени и решив простую задачу, я сделал вывод, что время – важный ресурс в жизни человека. Это факт, но как придать времени, которое важно для человека большее значение, настолько большее, что это вопрос жизни и смерти? Если отбросить различные ненужные вещи в моей жизни и посвятить себя правильному образу жизни, смогу ли я дольше прожить или же нет? Возможно, важно прожить не само количество прожитых лет, а качество, где же решение вопроса?

Шелковик наверняка мог бы прояснить мою ситуацию, но его рядом нет, а ведь он меня учит именно тому, как управлять своим личным временем. Только учит он этому так, как никто другой. Нигде ранее я не встречал такого понимания происходящего по вопросу о времени, как тот, которому меня научил Шелковик. Ему самому пятьсот лет, он знает очень многое и не стоит мне этого забывать. Когда мое время закончится для меня – не знаю даже я. Смерть приходит так внезапно и берет свое, что с этим ничего не поделаешь. Она как явление, существующее в мире, не оспаривается ни кем, но могу ли я иметь шанс жить больше и дольше, чем я думаю? Мое сознание ограничено этим пониманием, потому что меня так научили те, кто с этим согласился, и я принял во внимание только такое решение.

Я могу жить так, будто никогда не умру, потому что я вправе выбирать, как мне жить. Однако я ограничиваюсь принципами и убеждениями других людей. Мое тело стареет, а вместе с ним и мое сознание. Оно как будто бы угасает, будучи сильным пламенем свечи в надежде разгореться снова. Я сам себя убедил в том, что оно угасает и не может гореть сильней. Именно этим я и занимаюсь, что в течение жизни жду, когда оно погаснет. Мое тело и страхи относительно того, что случится с ним через долгие годы, оставляют во мне ощущения угасания пламени по мере того, как я сам решаю это.

Не стоит выбирать именно такой способ жизни. Существует надежда и выбор жить так, как будто бы мое внутреннее пламя не погаснет в любом случае. Страх, неизвестно откуда взявшийся, действует как яд, отравляя мое тело и сознание. Я бы рад от него избавиться навсегда, но он никуда не исчезает, в то время как надежда действует как бальзам на душу, давая веру жить дальше, несмотря на ядовитый страх.

Сменив настроение, я обдумывал одно свойство в характерах людей, связанное со временем и судьбой, влияющих на них. Сколько похожих людей живет образом жизни в однотонном потоке, придавая то значение своей жизни, в которой нет места для остановки, для видения происходящего, даже без желания остановиться и обернуться, чтобы увидеть, куда спешит такой образ жизни. Скорость проживания и стремления прожить ее как можно быстрей вызывает во мне самые сожалеющие чувства. Подобно мотыльку, который летит на свет огня, по глупости сгорая в нем полностью.

Когда-то я встретил одну девушку, которая по жизни шла вперед, не думая о последствиях, подобно тому мотыльку. Ее не интересовало ничего, кроме как побыстрей прожить свою жизнь. Идя по жизни, она брала от нее все, что смогла унести. Однажды она встретила человека, который ей открыл глаза на время. Этим человеком был я. Есть одна цитата от умных людей, ей можно доверять, так как она отражает суть того, что случилось с этой девушкой. Ее придумали люди, которые жизнь знают – думал я, вспоминая эту историю. «Бери ношу по себе, чтобы не падать при ходьбе».

Всякий раз, когда меня встречают люди, пытающиеся заглянуть ко мне в душу, то обнаруживают там либо свое отражение или же то, что оставляет в них замешательство вперемешку со страхом. Поэтому в моем мире не остается практически никого близкого или того, кого я мог бы назвать другом. С этой девушкой было особенно сложно. Я видел, что она двигается так по жизни, как будто бы ей управляет сила чужой судьбы. Я хотел ей помочь, но не смог. Иногда, когда я говорил ей, что хочу помочь, она отвечала мне, чтобы я сначала себе помог, прежде чем помогать ей. На что я отвечал, что она слишком важна, раз не видит реальную помощь, которую я хочу предложить. Объясняя ей многократно при наших с ней беседах и встречах, что она не видит того, что с ней происходит, куда идет и для чего.

Девушка была с характером и парировала мои слова, на ходу отвечая таким образом, чтобы я на время получил вспышку непонимания и отстал от нее, так как у нее нет времени принимать помощь от того, кто сам не в состоянии себе помочь. Она думала таким образом, что если не видит, куда идет, для чего и что с ней происходит, то я ей только буду мешать. На вопрос, кто же тот, кого она слушает, что с ней такое происходит, она отвечала, что слушает только себя, больше никого. Но кто тот, кого она считает собой – вот загадка. Пытаться узнать внутренний мир этой необычной девушки – загадка не менее важная, чем судьба человека, который ей пытается помочь – думал я. Вытаскивать из грязи сокровище с видом того, кто боится запачкать руки – это задача не для меня. Если я могу помочь, то помогу человеку, тем более если я вижу, что с ним происходит действительно что-то такое, куда вмешивается судьба, касаясь при этом меня и моего мира.

На одной из наших встреч я начал объяснять ей, как и куда она двигается по жизни, что ее способ жизни не только рискованный, но и совершенно глупый. В чем-то она согласилась, ей нравился экстрим и скорость жизни. Что было вчера – ее не волновало, что будет сегодня – вот в чем вопрос. «Прошлое осталось где-то там, во вчерашнем дне, и его больше не существует», – говорила она, тогда как настоящее происходит сейчас и упускать его равносильно такому процессу, который ее не устраивает, потому что нужно многое освоить еще в жизни, и успеть это сделать так, чтобы было, что вспомнить в старости лет. Такой подход являлся весьма опасным, так как дожить до старости при таком подходе навряд ли удастся – отвечал я ей. Но она только смеялась надо мной, предлагая мне посмеяться вместе с ней и разделить ее глупость.

Она мне нравилась, было в ней что-то такое, ради чего я хотел ее изменить и сделать счастливей. Но она куда-то бежала и спешила, у нее не было времени на то, чтобы остановиться. Ее страсть ко всему необычному выражалась в весьма опасных способах достичь своего результата. Однажды она сообщила мне, что хочет купить мотоцикл, и ее никто и ничто не остановит. Я не стал ее пугать фактами о том, что люди с таким характером, как у нее, часто разбиваются на мотоциклах насмерть, потому что они не чувствуют ни скорость, ни ощущение безопасности, происходящего с ними. Они выжимают из мотоцикла весь сок, при этом им кажется, что этого им мало, и они летят подобно мотыльку на свет огня.

Предложив ей вариант на четырех колесах в качестве более безопасного транспорта, она отказала мне в моем предложении, назвав меня скучным занудой, который в жизни кроме как одиночества и своей работы ничего не видел. Я не обижался на ее слова, так как знал – она это сказала не подумав обо мне, как о том, кто знает многое о ней самой и о том, куда ее тянет чужая судьба. Мы были противоположны по характеру и в своем отношении к жизни. Меня она называла черепахой, ползущей по жизни. Я же ее называл так, отчего она молча смотрела на меня – мотыльком, летящим на свет огня. Блуждающим и самозабвенно бьющимся в стремлении существом, готовым сгореть в огне, в поиске смерти; считающим, что его жизнь коротка, и требующего как можно большего приключения испытать смысл жизни за тот короткий промежуток времени, что отвела ему судьба для жизни.

После таких мимолетных споров и встреч с ней мы перестали общаться до того момента, пока я не встретил ее снова. Год тому назад я работал в больнице, как туда поступил пациент, требующий скорейшей операции. По воле случая или судьбы это была та самая девушка. Я попросил медперсонал, участвовавший в операции, взять меня на ассистирование в качестве операционного медбрата, так как этот человек мне знаком, и я бы лично хотел участвовать на операции. Получив разрешение, я помогал хирургу, чем мог, и старшей операционной медсестре. Операция продлилась около десяти часов, после чего пациента увезли.

Как оказалось, она разбилась на своем мотоцикле. Я не мог приложить ума, но это был факт. Я помогал ей восстанавливаться, когда она пришла в сознание. Первое, что она сказала мне: «Прости». Я смотрел в ее глаза и видел то, как они выражали сожаление. Стоя в тишине и смотря на нее, я заметил, как слезы потекли из ее глаз. В ней не было больше прежнего отношения к жизни, она получила жизненный урок, но какой ценой. Подойдя к ней поближе и взяв стул, я сел ближе к ней и вытирал ее слезы рукой, успокаивая ее и говоря ей, что все уже позади, и что она не виновата в случившемся с ней. Силы, вмешавшиеся в ее судьбу, делали свою работу, поэтому она не могла ничего поделать с ними.

На какое-то мгновение ее глаза остановились, и она держала свой взгляд в одной точке, смотря куда-то в потолок. Я понял, что она понимает язык, на каком я с ней разговариваю. Мы молча смотрели друг на друга какое-то время, прежде чем я заговорил с ней снова:

– Ира, когда ты поправишься и сможешь самостоятельно ходить, пообещай мне, что больше не будешь заниматься подобными вещами, какими ты занималась. Подумай о том, что судьба дала тебе второй шанс, и используй его разумно. Тебе больше не нужно делать те действия, которые ты делала раньше для поиска смысла жизни. Смысл был рядом всегда, недалеко от тебя, где бы ты ни находилась.

Она кивнула в ответ, в знак понимания. Наверняка ей было, что сказать мне, но она находилась в таком состоянии, в котором ей не положено что-либо говорить, нервничая. Я приходил к ней каждый рабочий день, иногда даже в выходные дни, меняясь сменами с медсестрами. Подбадривал Ирину, говоря ей теплые слова, что она расцветает с каждым днем. Когда она смогла говорить без затруднений и скованности, мы разговаривали с ней на различные темы. Ее интересовала учеба и семья; она говорила мне о том, что я не просто так сейчас в это время нахожусь рядом с ней. Это знак судьбы. Я согласился с ней, сказав, что она понимает свою судьбу. Смотря на меня каким-то особенным взглядом, кажется, она хотела что-то сказать, но ничего не сказала. Я догадался по ее выражению глаз и лицу, что она хотела сказать мне, но промолчал. Взяв ее за руку, сказал ей, что после того, как она выздоровеет, мы обязательно встретимся. Ирина согласилась.

Прошло какое-то время после того, как она смогла выздороветь и покинуть больницу. Когда я провожал ее, мне казалось, что наши судьбы переплетаются. Они взаимосвязаны между собой. Но однажды набрав ее номер телефона, я услышал, что номер недоступен. Я знал, что у нее богатая семья, и что, возможно, она может быть сейчас на дорогостоящем восстановительном лечении за границей. Ее семья могла себе позволить это. Я ждал ее и звонил ей, но так и не дозвонился. Что с ней случилось, я мог только гадать.

До сих пор не теряя надежду встретить ее снова, я жил ради этого момента одним днем, занимаясь тем, что делал до сих пор. Погружаясь в депрессию и настроение, которое остается для меня критическим, держал свои чувства под контролем. Однако иногда терялся контроль, и я начинал искать ее следы в этом мире. Считал, что будет, то будет, но я ее найду. Куда пропадают люди, я не знал, в этом мире – это еще одна тайна. Был человек, стоял, улыбался, общался, после свернул за угол и пропал. Куда?

В очередной раз вспоминая ее, я подумал о Шелковике. Может, он мне сможет помочь найти ее? Прозвучал звонок на мобильный. Ответив, понял, что приехала доставка, и нужно принять заказанный мною товар. Ожидая доставщиков с открытой дверью, принял товар и расписался на бумаге, после мне предстояло его распаковать. Доверяя на слово магазину и доставщикам, распаковав коробку, я увидел две разборные гантели и коврик. Какое-то время оглядывая со стороны форму гантели, попытался взять ее в руку. Тяжелая, нужно сменить на ней вес. Для меня подойдет шесть или восемь килограммов, как для новичка – думал я, подбирая вес. Представив смех Шелковика насчет происходящего, я и сам чуть не засмеялся от того, как это выглядело.