Читать книгу В порывах ветра. Невыдуманная история - - Страница 3

До начала нового учебного года оставалось не больше недели. Как обычно, вернувшись от бабули с летних каникул, я решила увидеться с друзьями и первым встретила на улице Влада.

– Как дела, Вал? – спросил он меня, подъезжая на новеньком сверкающем мотоцикле красного цвета.

– У меня отлично! Вижу, и у тебя лето удалось?

Я с интересом разглядывала его мотоцикл.

– Да в таком случае не только у меня! – засмеялся он. – Почти всем купили. Каждый мастак хвастаться, ты же знаешь. Садись, прокатимся.

Я не стала отказываться и присела сзади, покрепче ухватившись за Влада. Мы направились в сторону мульды, где собрались все ребята. Девчата, конечно, тоже там были, но меня это особо не расстраивало, так как я знала, что мои мальчики всегда будут рядом со мной. Возможно, в какой-то мере я мешала им, ведь пришло время строить первые нелепые отношения в жизни, а я никому из них не давала такой привилегии. Мне было четырнадцать, и мое сердце еще не знало любви.

Мы быстро домчались. Нас уже давно ждали.

– Валерия! Как дела? Ты так долго отсутствовала, что пропустила кучу интересного!

Первым ко мне подошел Максим. Он был моим одноклассником, как и другие ребята, но всегда старался быть ближе всех ко мне. Я же, как благовоспитанная девушка, не допускала этого.

– Все отлично, Макс! В этом году слегка задержалась у бабы Дуни, но теперь я здесь.

Мы тусовались на мульде часов до восьми вечера, после чего я попросила Влада отвезти меня домой. Желающих добросить меня до дома было немало, и девушки очень яро отреагировали на это. Я никогда не придавала значения этим косым взглядам и разговорам про меня. Мне были безразличны их злобные перешептывания у меня за спиной. Поэтому я села и уехала с тем, с кем приехала. Тем более Влад жил в одном доме со мной и был моим верным другом.

По дороге он вдруг остановился и слез с мотоцикла, предложив мне попробовать самой прокатиться за рулем. Это был интересный опыт для меня, и я с радостью согласилась. Расположившись позади меня, Влад помогал мне в управлении. Адреналин бил в голову, создавая яркие и неописуемые эмоции. На скорости прохладный воздух бил в лицо, ветер трепал мои волосы, чувство свободы захватило меня и наполнило радостью. Когда до дома оставалось немного, мы снова поменялись местами, и он довез меня до подъезда.

– Знаешь, Вал? Если хочешь, то я могу поучить тебя водить мотоцикл. Как думаешь? – он смущенно опустил глаза вниз.

– Было бы здорово! Ну, мне пора. Пока! – беззаботно сверкнув в темноте белозубой улыбкой, я помахала ему и скрылась в подъезде.

Дома все было спокойно. Я успела прийти вовремя, так что разбора полетов на сегодня не намечалось. Нам с Лидой разрешалось гулять ровно до десяти вечера, и это правило нельзя было нарушить никоим образом. Тот, кто осмелился прийти позже, оставался за дверью до утра. Строгость была всегда нашим кнутом, который воспитывал нас. В хорошую сторону или в плохую, как говорила мама, время покажет.

Я зашла домой и подогрела себе немного еды. Как только я с жадностью накинулась на свой ужин, ко мне подошла мама.

– С голодного края сбежала, что ли? Ешь спокойней! – она присела напротив. – Сестра твоя где? Видела ее? А? – вопросы сыпались один за другим.

– Нет, я была на мульде, там ее не было, – отрапортовала я и продолжила есть.

– Доиграется она у меня, когда-нибудь, вечно ее где-то черти носят! – все сильнее распалялась мама. – Ничего не делает, даже с учебой справиться не может, но гулять она у нас любит.

Она завелась ни на шутку и казалось остановить ее теперь уже никто не сможет. Я молча продолжала глотать еду кусками, наблюдая, как мама медленно закипает, словно чайник на плите. Тут в дверь постучались, мама подошла к двери и спросила:

– Кто?

– Это я!

Блудная Лида вернулась.

– Вот и иди туда, откуда пришла! – крикнула ей мама через дверь.

– Ты что, мам. Открой дверь. Куда я пойду?

– Время знаешь сколько? Половина одиннадцатого. И не стучи в дверь больше.

Она отошла от двери и спокойно вернулась на кухню, налила себе чай и села. На ее лице, перекошенном от злости, еле заметно проглядывала ухмылка. Она молча пила чай и смотрела в окно, погруженная в свои невеселые мысли. Я сидела, не шелохнувшись. Затем встрепенулась, помыла за собой посуду и ушла в свою комнату. Я и сама пару раз оказывалась за дверью, но потом через пару часов меня все же впускали домой. Надеюсь, что и Лида не будет долго ждать. Чувствовала я, что однажды лопнет их терпение, и ее точно оставят за порогом до утра. Но в этот раз над ней все же сжалились и уже через час впустили в дом. Наши родители были строгими, но это и к лучшему, наверное. Если бы не их указ, мы бы шатались по дворам до утра, распевая песни и мешая людям спать. А на утро не выспавшиеся шли бы в школу.

Осень пришла, обрушившись на город холодными ветрами и долгими дождями. Постоянная сырость и унылое серое небо вызывали во мне некие непонятные чувства, которые теребили мои раны, и мне все время хотелось плакать. Не знаю почему, но пасмурные дни впервые повлияли на меня так. Я разлюбила прогулки под дождём и тихо сидела в комнате, читая один из романов, взятых в школьной библиотеке. Суровая зима, которая покрыла весь город снежным бархатным белым одеялом, тоже не прибавила настроения. Пару недель мы даже не могли выходить из дома, такой был мороз, что до костей пробирало. Ну а красавица-весна пришла, опоздав на месяц.

Время приближалось к моему дню рождения, к которому я не питала особой любви. Каждый год мама отводила меня в ателье, где заказывала мне новый брючный костюм. Платья я не носила, юбка вечно норовила задраться, да и мама всегда была женщиной практичной и делала все так, чтобы потом не тратиться на это снова. У нас не было тысячи нарядов, выбор был невелик. Что было, то и носили.

Однажды я увидела на одной девушке очень красивые туфли и спросила маму, может ли она купить мне такие. Ее резкий ответ навечно впечатался в мой мозг:

– Вырастешь, заработаешь и купишь, – сказала, как отрезала.

После дня рождения мы с Владом поехали кататься, и я снова водила его мотоцикл. Было безумно весело, скорость давала мне обманчивое чувство свободы. Ветер ласкал лицо, и шептал мне о прекрасном будущем, которое меня ждет. В школе все было проще простого, каждый предмет я щелкала словно семечки. Знания дают многое, и я черпала их отовсюду.

Учебный год заканчивался, и я готовилась к экзаменам. При этом нередко пропускала свои внешкольные занятия, чтобы прокатиться на мотоцикле. Каждый день казался мне все более привлекательным и веселым: новые знакомые, постоянные посиделки и много всего того, что ранее было мне недоступно. За мной стало бегать много парней, и каждый норовил стать моим кавалером, но ни один из них, по моим меркам, был этого не достоин. Я хотела, чтобы человек, который станет моим избранником, был грамотным и начитанным, но все вокруг меня казались мне недалёкими и простыми. С ними не о чем было поговорить, и я старалась держать их на расстоянии.

Единственный, кого я представляла в своих девичьих грёзах в роли возлюбленного, похоже и вовсе не подозревал о моём существовании. Владимир был старшеклассником-отличником в нашей школе и играл в оркестре, а я тайком приходила послушать его превосходную игру на скрипке и украдкой наблюдала за его высокой фигурой и красивым одухотворённым лицом. В своих мечтах я уже нарисовала идеальную картину семейной идиллии и наградила наших детей лучшими качествами, которым мы обязательно привьём любовь к чтению. Ах, если бы только Владимир обратил на меня внимание, я, несомненно, очаровала бы его, и мы могли бы стать идеальной парой. «Уж с ним бы нашлось о чём вести приятные беседы», – мечтательно думала я.

За день до сдачи экзамена по русскому языку я решила немного прогуляться и встретила Влада.

– Прокатимся, Вал? – предложил он мне.

– Ну, даже не знаю… – задумчиво протянула я, – Если только до мульды и обратно.

– Договорились!

И мы помчались, словно по воздуху. Я сидела позади него и, расставив руки в стороны, представляла, что лечу. Немного отдохнув, мы пустились в обратный путь. На этот раз за руль села я и мы покатили. Когда я набирала скорость, Влад что-то сказал, но из-за шума ветра в ушах, я ничего не услышала, и он повторил громче.

– Я люблю тебя, Валерия!

Мое лицо в этот момент исказилось и застыло, превратившись в гримасу. Я не знала, что ответить и как реагировать. Для меня это признание в любви было первым, и оно просто застало меня врасплох. Под воздействием эмоций, которые шквалом обрушились на меня, я потеряла управление, и мы вылетели с мотоцикла. Я катилась, кувыркаясь по земле, метров десять, прежде чем остановиться. Кое–как поднявшись на ноги, увидела Влада, который уже поднимал свой мотоцикл. И тут я почувствовала, как что-то теплое ползет по левой руке. Все плечо до локтя было в глубоких царапинах и ссадинах. Боли я не ощущала, но кровь продолжала идти не останавливаясь. Ко мне подскочил Влад и быстро перевязал руку своей футболкой. Оставшийся путь до дома мы преодолели без происшествий. Неожиданное признание Влада так и повисло в воздухе, оставшись без ответа с моей стороны. Но, похоже, он, итак, понял, что взаимных чувств я к нему не испытываю. Прощание вышло неловким и скомканным. Он был для меня, как брат, самый лучший друг, но я даже представить его не могла своим парнем. Не знаю почему, просто не могла.

Утром на школьном экзамене, я взяла пару билетов и села подальше. Но боль в руке все время мешала сосредоточиться. Накануне ночью, рана разболелась так сильно, что я не могла уснуть, при том, что мне рано вставать и идти на экзамен. В общем, я потела от боли и не могла собрать мысли в кучу. Мое волнение заметила учительница и подошла.

– Валерия, почему еще не выходишь отвечать? Обычно первая бежишь!

Она хлопнула меня ладошкой по левому предплечью, которое ныло от боли. Искры посыпались из глаз, и я еле сдержала крик боли.

– Уже иду, две минуты! – выдавила я сквозь зубы.

Несмотря ни на что, я сдала экзамены на «отлично». Впрочем, как всегда. С Владом мы больше не виделись. Он постоянно избегал встреч со мной. Мне хотелось с ним поговорить, прояснить ситуацию, но я не знала, как это сделать.

Лето разгоралось жарким огнем, и на этот раз к тете Клаве, я не поехала. Мне разрешили погостить у бабули до осени. Я с радостью собрала свои вещи и уехала.

Вернулась я еще привлекательнее, чем была. Чистый деревенский воздух явно пошел мне на пользу. За мной стало гоняться еще больше парней, но я, как и прежде, отшивала их с первого слова. В школе ничего не поменялось: меня все ждали, учителя любили меня и прочили великое будущее. На самом деле, я очень много времени уделяла учебе, изучала звезды, отдавалась спорту и пела в хоре. Я стала таким человеком, которым хотела стать всегда, грамотной и целеустремленной.

Как-то на тренировке по баскетболу за сборную школы, я увидела парня совершенно непохожего на других. Высокий, спортивного телосложения, с красивым лицом и слегка безумной улыбкой. Его стильно зачёсанные волосы, мускулистые руки, невероятные аквамаринового цвета глаза взбудоражили мою кровь. Ох, какой красавчик! Весь такой лощённый. Он походил на героя из фильма или из романа девятнадцатого века. Его присутствие очаровало меня и совершенно выбило из колеи.

Впервые я отвлекалась и не могла полностью отдаться игре. Мой взгляд все время переносился с мяча на него. Было похоже, что он ждет кого-то. Возможно, у него была здесь девушка или сестра. Я не знала и просто наблюдала за ним. Но вот тренировка закончилась, и мы пошли в раздевалку. Украдкой кинув взгляд в его сторону, я поняла, что где-то уже его видела.

– Девочки! Скажите… а тот парень, который сегодня следил, как мы играем… кто он? – спросила я в раздевалке.

– Так это же Алекс, – ответила Вера.

– Алекс? – медленно повторила я, будто пробуя его имя на вкус.

– Ну да! Алекса все знают. Он недавно вернулся из армии. Красивый такой.

– Да? Как интересно. И почему же все его знают? – мне хотелось узнать о нем побольше.

– Ну как же, он очень популярный. Во-первых, он красивый, во-вторых, он постоянно занимается спортом, особенно боксом. Его мама заведующая столовой на главной улице. Его знают все, он, что-то вроде «парень хоть куда» и всегда на виду.

– Понятно!

Хотя, конечно же, мне ничего не было понятно. Аргументы, которые приводила Вера, не выдерживали никакой критики.

Мы переоделись, вышли из спортзала и разошлись по домам. Я была уставшей, вспотевшей и совершенно измотанной. По пути я заметила, что кто-то идет за мной. Обернувшись, я увидела его – Алекса.

– Постой! – крикнул он мне, быстро и уверенно двигаясь в мою сторону.

Я не отвечала, только прибавила шагу. Не от страха, а от того, что он был так самоуверен и красив, а я вся пропахла потом и была похожа на чучело после тренировки.

– Ну стой же ты! Я ничего тебе не сделаю. Просто хочу проводить тебя до дома.

Он стремительно нагонял меня. Его шаги были широкими и эхом отдавались в моей голове. Я остановилась и решила дождаться его. Он мигом очутился передо мной, дав возможность разглядеть себя, как следует. Вблизи он был еще прекраснее. Его гладкая кожа на лице отдавала блеском ангельского света. Глубокий взгляд притягивал, словно магнитом, в эти прекрасные глаза хотелось глядеть вечно. Волосы, зачесанные набок, зрительно удлиняли черты его безукоризненного лица. Идеально выглаженные вещи, пахли чистотой и мятой. Он был похож на актера или модель, сошедшую с обложки зарубежного журнала. Я еще не встречала таких красивых мужчин! Осознав, что бесцеремонно пялюсь на него, как деревенская дурочка, чуть ли не разинув рот от восхищения, я смущенно потупила взор.

– Чего же ты так боишься? Я же не медведь и не волк. Да и, вроде, не страшный парень.

Он так четко и медленно проговаривал каждое слово, словно поедал сладкий пирог.

– Я не говорю с незнакомыми людьми, – ответила я, робко поднимая на него глаза.

Мне стоило титанических усилий выдержать его пристальный взгляд, в котором светились живой ум и неподдельный интерес ко мне.

– Как же так? Если ты не говоришь с незнакомыми, то, как они станут знакомыми? – его чувственные губы раздвинулись в белоснежной улыбке.

«Это звучало логично», – подумала я. И это было последней логичной мыслью в моей голове, ибо следующая была: «Да и глаза!.. его глаза изумрудного оттенка такие красивые и волшебным образом меняют оттенки».

– Меня Алекс зовут!

– Валерия, – ответила я слегка дрожащим от волнения голосом.

– Я провожу тебя домой? – в его голосе было столько нежности, словно он боялся спугнуть меня каким-либо неосторожным словом.

Я сама себе казалась глупой и растерянной малолеткой, оробевшей при виде симпатичного парня. Хотелось сказать ему что-то остроумное, и я судорожно пыталась сообразить, как бы ответила героиня какого-либо из полюбившихся мне романов. Но память предательски запрятала от меня элементарные навыки общения, и в голове сквозила пустота.

– А!.. Ну хорошо. Только вот… мне надо спешить, я уже опаздываю.

Стараясь ответить более сухо, я запиналась, как школьница, не выучившая свой урок.

– Хорошо-хорошо.

Он снова улыбнулся, убедившись, что я уже в его руках.

Минуты две мы просто шли и молчали. Казалось и этого пока достаточно для нас. Но тут он начал говорить. Говорил, не переставая, а я слушала его, поглощая каждое сказанное им слово, будто он подавал его на блюде, приправляя изысканными специями.

– Я знаю тебя. Много слышал о тебе от ребят. Говорят, ты очень умная, вижу своими глазами, что еще и очень красивая.

Его слова так льстили, ведь он и сам был очень красив, и очевидно, что осознавал это. Его харизма действовала на меня магическим образом, наполняя весь окружающий мир каким-то особым смыслом и заряжая воздух этого тихого вечера неповторимым очарованием. Не иначе, как я попала в сказку и увидела принца, будучи обычной девчонкой.

– Да? Спасибо, это очень приятно! – засмущавшись, сказала я.

У меня раскраснелись щеки, и я обняла себя руками, скрестив их на груди.

– Могу я каждый день провожать тебя домой? Просто провожать и все?

– Даже не знаю… думаю, да.

Дойдя до дома, мы остановились у подъезда, и он сжал мою руку на прощание. Так аккуратно и нежно, что я едва почувствовала его прикосновение.

– Тогда до завтра, Валерия. С нетерпением жду нашей новой встречи.

Он ушел, а я так и не успела ему ничего сказать. Не знаю, почему, но с ним я чувствовала себя глупышкой, эдакой маленькой и незрелой дурочкой. Может быть, потому что он был старше меня, а может, потому что я просто теряю голову при виде красивых парней, как оказалось. Но нужно отдать ему должное, таких красавчиков я еще не встречала. Говорят, красота – страшная сила. А вот если она еще и приправлена такой харизмой, то это имеет эффект разорвавшейся бомбы.

Я зашла домой, и на моем лице читались смятение, волнение и Бог знает, что еще. Заметить это могли, конечно, не все, но заметила именно та, которой не следовало.

– Где была? – строго спросила мама, оглядывая меня своими черными, как ночь, глазами.

Меня обдало холодом от такого взгляда, но я устояла на месте, не дрогнув.

– На тренировках, – ответила я, опуская глаза в пол.

– На стол пора накрывать. Ты опоздала, – недовольно проворчала она так, словно меня не было целую вечность, и они без меня голодали.

– Прости, больше не повторится.

Мама умела выбить дурь из головы одним взглядом. Приятную эйфорию сдуло, как ветром.

Она, скорее всего, знала, что со мной творится, но не стала ничего говорить, и я решила промолчать. После ужина я взяла свою книгу и начала было читать, как вдруг поняла, что совершенно не понимаю, что происходит на страницах романа. Все мои мысли вдруг заполнили зеленые глаза моего нового знакомого, с которым мне было суждено сегодня встретиться. Сердце стало биться быстрее, щеки покраснели, чувство, доселе не виданое мне, стало моим новым провидением. Ночь была долгой, в ожидании утра я не могла сомкнуть глаз. Но все же надо спать. Сон сделает меня более привлекательной, нежели синяки под глазами от недосыпа, и я заставила себя уснуть.

Утром я подбирала наряд более тщательно, чем обычно. На улице птицы пели про любовь, про любовь шелестели листья. Осень показалась мне весной в красках нежного покроя. Я смотрела на мир совершенно другими глазами. Солнце светило ярче и теплее, воздух стал чище и прозрачнее, легкий ветерок дарил приятную свежесть и прохладу. На душе было легко. Я чувствовала такую одухотворенность, что именно сегодня могла бы сотворить поэтический шедевр. Так вот что испытывают творческие люди! Это и есть то, что называется вдохновением, музой, что бьет их в голову, побуждая нести в этот мир красоту.

На уроках я все время смотрела в окно, в ожидании встречи. Боялась, что он не придет, что, возможно, он просто обманул меня. Сегодня я не слышала, что говорили мне учителя, не видела заданий. Я потерялась во вчерашнем вечере, растворилась на ветру. Мальчишки, стоявшие рядом со мной, как всегда, осыпали меня комплиментами, но я совершенно не обращала на них внимания. Мои мысли были так же далеко, как и моя душа. Наконец уроки закончились, тренировок сегодня нет. Я вышла на улицу и посмотрела по сторонам, его нигде не было. Скорее всего, он не придет. Вот так просто, в один момент, можно впасть в уныние и позволить чувству разочарования поглотить юную душу. Я уже ругала себя за доверчивость и легкомыслие, взывала к разуму, пытаясь задушить в зачатке робкую надежду увидеть Алекса. Хотелось встряхнуть себя и надавать самой себе пощечин. Я не стала больше ждать его прихода и быстрым шагом направилась в сторону дома. Но тут, как в красивом романе, он выскочил из-за угла с цветком в руках.

– Ну здравствуй, Валерия!

Его улыбка осветила мир, и в глазах его блеснули искры. Я растерялась и отпрянула назад.

– Ну что ты, не бойся.

– Это было неожиданно. Я не испугалась, просто слегка растерялась, – начала оправдываться я, но тут же прикусила язык.

За растерянностью меня настигло чувство досады от того, что я опять теряю самообладание при виде него и начинаю неуверенно блеять, словно молодая овечка, отбившаяся от стада. Сжав губы и упрямо выпятив подбородок, я решительным движением откинула волосы назад и засунула руки в карманы, чтобы не мешали. О! Оказывается, мне теперь и собственные руки мешают. Но они действительно жили какой-то своей жизнью: то нервно теребили край одежды, то крутили ремешок сумки. «Вал! Соберись, возьми себя в руки!» – твердила я сама себе.

– Да ты не из пугливых? Это хорошо. Пойдем, я провожу тебя до дома. А это тебе!

Он протянул мне цветок. Я приняла его, кокетливо опустив глаза и, коснувшись кончика носа, вдохнула легкий аромат. Алекс был явно доволен собой и даже не пытался скрыть этого. В его чуть нахальной улыбке, лукавом взгляде и уверенной пружинистой походке сквозило нечто такое, что притягивало меня к нему и одновременно отталкивало.

По дороге домой он говорил без остановки, а я с наслаждением слушала его. Не знаю, как такое возможно, но, казалось, что Алекс вобрал в себя лучшие человеческие качества. Он был потрясающим рассказчиком, в лицах показывая разных персонажей из своей жизни. Повествуя о службе в армии, забавно кривлялся и дурачился. Вдруг посерьезнев лицом, поведал мне о своих увлечениях, в частности, о занятиях боксом. Он не был умным и начитанным парнем, но был настолько живым, что рядом с ним все меркло, и на фоне него я сама себе казалась мертвой. Казалось, что лишь он один способен вдохнуть жизнь в окружающий мир.

Домой я зашла с глупой, но счастливой улыбкой на лице, озаряя светом всю квартиру, как 1000-ваттная лампочка. Мечтательный взгляд моих глаз был устремлен прямо перед собой, но я не видела никого и ничего. Лишь его силуэт заполнял мои мысли и чувства.

– Что с тобой, дуреха? Опять летаешь где–то в своих глупых мечтах? – с издевкой произнесла Лида, увидев меня на пороге.

В ее глазах были презрение и ненависть ко мне.

– Какая тебе разница? – равнодушно отмахнулась от нее я.

– Небось влюбилась! – бросила мне вслед Лида и зашлась в лающем хохоте, словно гиена, повизгивая от удовольствия, при виде моего вытянувшегося лица.

Я даже не удостоила ее ответом, чтобы не портить себе настроение и не доставлять Лиде еще больше удовольствия, демонстрируя, как меня задевают ее слова.

Поужинав как обычно с родителями, я убрала со стола и пошла в комнату, но по пути меня остановила мама. Резко схватив меня за руку, она уставилась на меня своим волчьим взглядом.

– Что с тобой происходит? Почему ты постоянно где-то витаешь? – требовательно спросила она.

– Ничего, мам. Я просто вспоминаю, что читала пару дней назад, – решила соврать я.

Это всегда давалось мне с трудом, и я начинала заикаться. Поэтому опасалась, как бы мама не догадалась о моей маленькой лжи. Кажется, она ничего не заподозрила и отпустила меня спать. Я решила, что пока никому ничего говорить не стану. Все равно мало кого интересует моя жизнь, так зачем вдаваться в подробности.

Наши встречи всегда обходились гулянием, держанием за руку, неловкими поцелуями и объятиями. Неловкость была только с моей стороны, но он, как настоящий джентльмен, не на чем не настаивал. Мы пару раз сходили в кино, прогуливались по скверу, и однажды он пригласил меня в гараж на его улице. Их там было много. В одном из них собирались все его друзья и общались на разные темы, играли на гитаре, пели песни, танцевали. Там было весело. На стенах висели картины, на полу лежал ковёр, было похоже на маленькую уютную квартирку для дружеских встреч и посиделок. В то время таких мест было много в нашем городе. Алекс познакомил меня со своими друзьями. Публика была разношерстной, и мы быстро нашли общие темы для разговора. Рядом кто-то играл на гитаре, я уже совсем освоилась там и стала подпевать. У меня были весьма неплохие вокальные данные, и по лицам присутствующих я поняла, что они оценили мои старания по достоинству. В какой-то момент все дружно подхватили, и все это сборище превратилось в хор, который, в общем-то звучал довольно стройно и слаженно. Алекс сидел рядом, взяв меня за руку, и пел вместе со мной. Меня это вдохновляло. Его улыбка будоражила, все мое нутро кричало о любви. В конце вечера он, как всегда, собрался проводить меня домой, но в этот раз я решила пройтись сама.

– Я пойду сегодня сама.

– Нет, что ты. Я провожу тебя. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

В его словах было столько заботы и волнения обо мне, сколько я никогда ни от кого не слышала.

– Со мной все будет хорошо. До дома не так уж и далеко, всего лишь пройти через сквер, и я буду дома. Все будет отлично. Обещаю! – я взяла его за руку и слегка сжала ее.

– Ну, смотри. Надеюсь, завтра мы увидимся.

Он был расстроен, хоть и не подавал виду, но его глаза всегда говорили правду.

– Думаю, завтра у меня не получится. После тренировок мне нужно домой.

– Хорошо. Тогда увидимся на тренировке.

Он очень хорошо общался с нашим физруком, поэтому на тренировки его всегда допускали без проблем. Мне польстило то, что он хочет во что бы то ни стало снова увидеться со мной. Я поняла, что мои чувства взаимны и была этому только рада.

– Хорошо. Тогда до завтра.

Я чмокнула его в губы и пошла домой. Он долго стоял и смотрел, как я удаляюсь от него. А я все шла и думала, неужели в моей жизни наступил момент искреннего счастья. Видимо чем-то я все-таки заслужила такого замечательного парня.

На следующий день я отправилась в школу и просидела на всех уроках. Теперь мысли мои были заняты не только Алексом. Время летит, мы приспосабливаемся к новым жизненным обстоятельствам и привыкаем к чудесам. После занятий я пошла на тренировку, где и встретилась со своим возлюбленным. В его глазах, обращенных на меня, светилась гордость. Его восхищало то, что его девушка любит спорт так же, как и он сам. Но не только его взгляд я почувствовала в этот день на тренировке. Все девушки с завистью наблюдали за нашим счастьем. Я и раньше знала, что он пользуется популярностью среди девушек, и ожидала чего-то подобного. Конечно, я не придавала этому особого значения, ведь такое происходило не впервые. Зависть – это дурное дело, я сама этим не увлекалась и никому бы не советовала. Люди разные, поэтому я в такие минуты просто отключаюсь от происходящего вокруг, и наслаждаюсь только своими мыслями.

Осень была в полном разгаре, дул холодный ветер и разгоряченная после тренировки, я простыла. Пару дней я пролежала дома с высокой температурой. Горло буквально разрывало от боли, и я совершенно не могла говорить. Не дожидаясь осложнений, мама отвезла меня в больницу, где мне диагностировали острый ларингит. Было решено удалить гланды. После процедуры меня отвезли в палату. Врач настоятельно рекомендовал оставить меня в больнице до полного выздоровления. Первые пару дней прошли в тишине. Хорошо, что мама привезла мне книги, а иначе я бы точно сошла с ума. Весть о том, что я лежу в больнице вскоре дошла и до Алекса. На третий день моего пребывания в скучной палате на пороге появился он. Его улыбка моментально осветила всю комнату.

– Ох, милая. Если бы я знал, что ты попала в больницу, непременно пришел бы раньше, – с досадой говорил он, испуганный и подавленный тем, что увидел меня в таком состоянии.

Я кивнула головой и улыбнулась. Мне пока больно было говорить. Хотя мне многое нужно было ему сказать.

– Я принес тебе немного сладкого, цветочки и книжку. Надеюсь, ты скоро поправишься.

Он положил подарки на тумбочку рядом с кроватью.

Я была рада такому визиту. Конечно, есть то, что он принес, мне было нельзя, но вот книга была в самый раз. Он знал, что я люблю романы и принес мне один из тех, что я еще не читала. Он предугадывал мои желания и делал это на сто процентов правильно.

– Знаешь?.. Как только тебя выпишут, и тебе станет легче, я хочу познакомить тебя с моей мамой. Я многое рассказывал ей о тебе, и она жаждет знакомства с тобой. Надеюсь, ты не будешь против? – он говорил с такой надеждой в голосе, что, казалось, он боится, что я могу ответить отказом.

Я кивнула в знак согласия и взяла его за руку, как только он присел на мою кровать. Он рассказал мне пару историй, которые случились с ним за эти дни. Время в больнице протекает медленно и любой визит это уже хорошо, но когда приходит любимый человек это просто волшебство.

– Я вернусь завтра, принесу тебе мороженое, и мы поболтаем. Хорошо? Ты главное крепись и выздоравливай. Люблю тебя!

Ух ты! Эти два слова так легко слетели с его губ. Люблю тебя! Это прозвучало так искренне, что мое сердце пропустило удар. Мне нравилась его уверенность в себе, в своих словах и действиях. Он был кем-то неземным для меня, словно сошел со страниц какого–то романа прямо ко мне в руки. Порой я думала, что может я его выдумала, может он плод моего воображения. Но нет, он был реален, так же реален как я. И это казалось мне чудом! Я поверила в любовь и в то, что мир может быть добр ко мне.

На следующий день он, как и обещал, принес мороженое, которое ему пришлось съесть самому. Пока он болтал без умолку и лакомился пломбиром, я любовалась своим ухажером. Каждый день, пока меня не выписали, он приходил ко мне с разными милыми подарочками и ухаживал за мной. Это было очень романтично. Мой скудный мир превратился в обитель желаний, которые исполнялись, как по волшебству. После выписки я вернулась в школу. Мы продолжали встречаться. И каждый день был исполнен совершенства.

Дома все оставалось по-прежнему: все те же тяжелые выходные и неизменно суровая мама, с которой невозможно было о чем-либо поговорить.

Наши отношения с Алексом все так же оставались на уровне взаимопонимания и любви. Он ни к чему меня не принуждал. Уважая мою сторону, он показывал мне тем самым, что ему можно доверять. Для меня это было важно. Важно не бросаться в омут с головой, чтобы не утонуть там, куда не заплывала еще моя душа. Я не хотела торопиться с решениями, о которых потом могла пожалеть. Мы гуляли, делились друг с другом всеми новостями, постоянно говорили о вещах, которые нас волновали, были близки как никогда, и этого для меня было достаточно.

Он познакомил меня со своей мамой. Людмила Викторовна была очень красивой женщиной, высокой, стройной, с добрыми глазами. Она работала заведующей столовой на главной улице. После нашего знакомства я часто забегала к ней, и она угощала меня всякими вкусностями. Мы могли подолгу разговаривать на любые темы. Она всегда была рада меня видеть, всегда ждала, когда я приду. Отношения между нами нравились Алексу. Он видел со мной свое будущее, и его мама одобряла выбор сына. Что касается меня, то я старалась так далеко не забегать. Конечно, мне нравилась его семья, которая значительно отличалось от моей. Все были дружны, прислушивались друг к другу и весело проводили время вместе. Для меня это было непривычно, и я не могла избавиться от мысли, что хотела бы такие же нежные и близкие отношения со своими родителями. Так я узнала, что любящие семьи есть и в нашем городке, совсем рядом со мной.

С наступлением весны на улице потеплело, все расцвело и воздух наполнился пьянящим ароматом цветов. Пару месяцев назад моя мама узнала о том, что я встречаюсь с Алексом и ее это явно не обрадовало. Она говорила про него всякие гадости, но я так и не смогла понять, чем он ей не нравится. Мама категорически запретила мне общаться с ним, и спорить с ней было бесполезно. Не хотелось обманывать ее, но она не оставила мне выбора. Я понимала, что теперь наши свидания станут реже, так как придется проявлять крайнюю осторожность, чтобы не попасться маме. Поэтому я сказала Алексу, что теперь я буду ходить домой сама, а когда получится, буду видеться с ним вне тренировок тайком.

Как-то раз на пороге дома появился мой одноклассник Влад.

– Привет, Вал! Алекс передал, что будет ждать тебя в гараже, – сообщил он.

– Хорошо.

– Я подожду тебя внизу, пойдем вместе.

– Зачем? Ты можешь идти. Я дойду сама, – удивлённо сказала я.

– Нет, Алекс настоял на том, чтобы я тебя проводил, – и он спустился вниз по лестнице.

Я собралась как можно быстрее и спустилась вниз. Мы шли не спеша, вспоминая детские годы: как болтались по двору, играли в мяч и другие игры. Тогда он был моим лучшим другом, но когда его отношение ко мне переросло во что-то большее, это стало неким камнем преткновения для нас. Я видела в нем лишь друга, возможно даже брата, но никак не парня. Это ранило его. Пусть он и не показывал мне боли в своем сердце, не говорил об обиде, но я чувствовала, что он отдалился от меня. Мне не хватало его, как близкого друга, как человека, которому я могла доверять, но я ничего не могла с этим сделать.

Завидев меня, Алекс подскочил со скамейки и подошел ко мне. Полный счастья и радости, он обнял меня и долго не выпускал из своих крепких объятий.

– Прости, что отправил Влада к тебе. Ты же понимаешь сама, теперь надо быть аккуратнее. Я рад, что ты пришла.

Мы стояли в кругу друзей и вели непринужденную беседу. В то время мама шла с работы домой. Она работала почтальоном, смена почти закончилась. Перед выходом, мама позвонила с почты домой, но трубку никто не поднял. По пути она встретила знакомую и спросила, не видела ли она меня. Та, конечно, ответила, что видела, как я пошла в гараж к Алексу. В нашем маленьком городке все знали обо всем. Алекс был известен многим благодаря своей маме. Скрыть что-то было невозможно. И на что я рассчитывала?

Маму накрыла неконтролируемая ярость. Развернувшись на полдороги к дому, она повернула в сквер и помчалась на поиски меня. Пройдя через него, она вышла как раз туда, где мы стояли всей кучей. Она налетела настолько стремительно и неожиданно, что я ничего не успела сообразить, только почувствовала, как кто-то потащил меня за косу. Так ястреб настигает свою, ничего не подозревающую, жертву. Те, кто стоял в кругу так ничего и не поняли, лишь стояли с разинутыми ртами и беспомощно наблюдали, как мама с перекошенным от злости лицом силой уводит меня прочь. Алекс, стоял на месте, как вкопанный. Он, как и все в округе, знал, что с моей мамой лучше не связываться.

Мама нещадно дергала меня за волосы и тащила за косу через весь сквер. Я попыталась высвободиться и оказалась лицом к лицу с ней. От страха и неожиданности я отшатнулась от нее, но этим лишь подлила масла в огонь. Глаза ее почернели от злости, ноздри раздувались, зубы были сжаты так сильно, что на скулах заходили желваки. Внезапно, она схватила меня за шею и с каким-то остервенением начала дубасить об первое попавшееся дерево, да так сильно, что искры летели из глаз. До меня обрывками долетали ее гневные крики.

– Как ты посмела? Как? С ним-то? Да кто тебе позволил? Сколько раз я тебе говорила, дура ты неотёсанная, чтобы ты с ним не связывалась?! – яростнее нее, кажется, не было на свете никого. Ее крик напоминал рёв разъярённого медведя.

– Ты будешь меня слушать. Слышишь? Ты будешь делать, так как я говорю. Ты больше не будешь с ним видеться. Тварь ты неблагодарная! Дура ты нестриженая, падла ты такая! – ругательства сыпались из ее уст без остановки.

Она наносила мне удары пока не устали ее руки. Она не слышала мои мольбы, ярость полностью поглотила ее. Она была взбешена, и не могла остановиться. В глазах потемнело, боль уже не ощущалась так остро, как в самом начале. Лишь в пустоту капля за каплей проникали ее слова, превращаясь в лед и камнем падали, на глубину души, оставляя необъятные дыры в ней.

В тот момент мне было больно, не потому что она била меня головой о дерево, вырывая мои волосы, нет, не поэтому. Мне было больно, потому что она била меня плетью слов своих, оставляя шрамы там, где они не заживают никогда. Конечно, все то, что она говорила на самом деле описать невозможно. Но ее слова я помню по сей день, помню, как будто это было только вчера. Страх перед ней, боль за ее ко мне отношение до сих тревожат мое сердце.

Тогда я ненавидела ее всеми фибрами своей души. Она опозорила меня, протащив за волосы через весь сквер, жестоко избила на глазах у прохожих. Боль терзала не только мою наружную оболочку, она съедала меня изнутри, разрывая артерии гнева. И я ничего не могла поделать. Но раз и навсегда, я пообещала себе, что, когда у меня будет дочь, я никогда не буду бить ее, а тем более по голове. Я просто поклялась себе.

Когда, наконец, силы ее иссякли и весь ее гнев был вымещен на мне, мы пошли домой. А вернее, она волокла меня за собой, а я просто плелась за ней, еле переставляя ноги. Сил идти не было, так же, как и говорить. Придя домой, она отправила меня в комнату, а сама села за свои дела. Я слышала, как она говорит отцу про ситуацию, которая произошла между нами, про то, какая я гадкая. Я слышала все, и ни разу отец ничего не сказал в мою защиту. Было такое ощущение, что ему вообще все равно, что произошло. Он просто молчал и слушал ее порицания в мою сторону. Этот ужасный день закончился, и я легла спать в надежде на новое завтра. Все болело и ныло, голова гудела от боли, слезы катились вниз по лицу, падая на подушку. Я с трудом дышала, осознавая, что еще жива. На этот раз меня пронесло, но что будет дальше? Голова раскалывалась, и каждая мысль била током в мозг. Все же ближе к утру я уснула.

Спустя месяц ситуация, произошедшая ранее стала понемногу затираться в памяти. Все это время мы с Алексом продолжали видеться тайком, по большей части на тренировках. Только там я могла быть уверена, что она не ворвется туда, как разъяренный бык, сметая все на своем пути, и не покалечит меня снова.

Дни летели, наши отношения крепли. Мне исполнилось шестнадцать, и я понимала силу своего возраста, хотя чувствовала, что была еще ребенком. Как-то, на одной из тренировок, я почувствовала себя очень плохо. Весь мир завертелся перед глазами, и меня пронзила резкая боль в животе. Казалось, вот-вот подступит то, что я съела на завтрак. Я опустилась на колени и прижала руки к животу, боль была невыносимой. Алекс увидел, как меня скрутило, и мигом очутился рядом.

– Вали, что случилось?

В его глазах была паника.

Следом за ним ко мне подбежал тренер. Я лишь качала головой и ни слова не могла вымолвить. Тогда он помчался в кабинет, чтобы вызвать скорую помощь. Я уже завалилась на пол. Мне было все равно, кто что подумает, мне просто нужен был воздух. И тут, как по волшебству:

– Все разойдитесь подальше! Ей нужен воздух, – раздался сильный и властный голос Алекса. Мой рыцарь! Мой спаситель!

Все, безмолвно повинуясь, отошли подальше и продолжали пристально наблюдать за происходящим. Я чувствовала каждый взгляд, брошенный на меня. Чувствовала боль и не понимала, что происходит. Скорая помощь приехала спустя минут двадцать. Врачи осмотрели меня, заявили, что у меня подозрение на острый аппендицит и срочно повезли в больницу. Алекс со мной поехать не мог. Он знал, что как только родителей оповестят, они сразу приедут ко мне. На прощание он сжал мою руку и обещал приехать, как только сможет. Меня везли минут десять, и это время мне показалось целой вечностью. Боль была настолько сильной, что выкручивала наизнанку. Как только меня доставили в отделение, на входе нас встретили интерны.

– Где дежурный хирург? – спросил фельдшер, который меня привез.

– В данный момент он на обходе. Мы заберем девочку на осмотр, – нерешительно сказал один из интернов. По глазам было видно, что он боится, но чего именно, пока было непонятно.

– Хорошо! У нее подозрение на острый аппендицит. Вот ее вещи и домашний номер, по которому вы должны позвонить и оповестить родителей о прибытии девочки. Ее зовут Власова Валерия.

Интерны повезли меня в смотровую, куда был вызван дежурный хирург Владимир Викторович. Мы ждали его минут пятнадцать, после чего он, наконец, явился в совершено неподобающем состоянии. Единственный врач на смене был пьян в стельку. И конечно же врачи другого профиля не допустили его до операции, боясь последствий. Было приказано интернам провести полную процедуру, так как они учились на хирургов. Им было разрешено сделать все, что в их силах, чтобы я осталась жива. Это все обсуждалось в моем присутствии, и я пребывала в шоковом состоянии. Я все понимала, хотя боль порой отключала мое сознание. Я даже не могла ничего возразить, меня просто скручивало от дикой боли, а рядом не было никого, кто мог бы мне действительно помочь. Меня увезли в операционную. В спешном порядке все готовилось к удалению аппендицита. Один из интернов побежал за лекарством, которое должно было полностью обезболить место операции. Но прибежав минут через десять, он сообщил:

– Есть только две ампулы. Этого хватит, что обезболить только снаружи. Больше я не нашел. В больнице нет этого лекарства, оно закончилось… – он был в полной растерянности.

Я с ужасом представляла, что будет дальше. Они долго думали и совещались, пока я кричала от боли. Ведь с каждой минутой она усиливалась. И тут они решились.

Один из них командным голосом раздавал поручения направо и налево, не побоявшись взять ответственность на себя. Наверное, это и спасло меня.

– Привяжи ее ноги и руки к столу, закрепи туловище. Ждать больше нельзя, иначе он лопнет.

Остальные интерны засуетились. Меня привязали и повесили простынь перед глазами, разграничив поле моего зрения и место операции. Затем я почувствовала пару уколов внизу живота. Они замерли в ожидании. Я хотела им сказать, что все равно вижу нижнюю часть тела в отражении огромной операционной лампы, висящей надо мной, но от боли не могла вымолвить и слова. Через пару минут они спросили, чувствую ли я что-нибудь, когда они прикасаются. Поняв, что чувствительности почти нет, они приступили к работе. Первые минуты я не чувствовала ничего. Но затем, видимо, когда они раскрыли брюшную полость, на меня нахлынула прямо-таки волна горящей лавы. Я взвыла от непереносимой боли и брыкалась изо всех сил. Было просто невозможно лежать спокойно, потому что они резали меня наживую. Внутри они ничего не обезболили, и периодически у меня темнело в глазах. Боль была настолько обширной и всепоглощающей, что я превратилась в дикое беснующееся животное. Казалось, я вот-вот потеряю сознание, но спасительная темнота так и не наступала. Меня повязали по рукам и ногам. Тело пыталось выгнуться дугой, но было надежно закреплено, пятки упиралась в операционный стол и нещадно терлись о холодную металлическую поверхность. Обезумев от боли, я стирала пятки в кровь. Что происходило в следующий час, казалось пыткой, длиною в вечность, адом, выхода из которого не было. Конца и края не было моим страданиям. Они возились в моих кишках, и каждое их прикосновение отдавалось в моем теле нестерпимой мукой. То обезболивающее, что они вкололи в верхние слои кожи, тоже потеряло свое свойство, и теперь боль была повсюду. Даже медсестра, которая присутствовала на операции, не могла выдержать такого зрелища. Конец ХХ–го века на дворе, а на ее глазах живьем потрошат человека, молоденькую девушку, которая еще и жизни-то не видела. Медсестра все время со мной говорила, успокаивала меня, но я не слышала ее. Я билась в конвульсиях, меня невозможно было успокоить. Я хотела, чтобы все это прекратилось.

– Валерия! Послушай, почти все! Потерпи еще немного, мы уже зашиваем. Мы удалили его, слышишь?

Они говорили это так громко, что их слова отдавались эхом по всей операционной. Но мне было все равно, боль не прекратилась. Она была ужасной, я не могла успокоиться, не могла ждать, не могла терпеть. Через полтора часа операция закончилось. Но для меня ничего не закончилось. Боль не утихала, пятки были стерты почти до костей. Легче мне не стало, я просто уже была без сил и тихо подвывала. Нет сил кричать, нет сил плакать, я лежала и смотрела в потолок, надеясь, что это просто кошмарный сон. Скоро я проснусь и все будет хорошо. Мне наложили швы и отмыли, обработав рану. И тогда они заметили кровь на операционном столе под моими ногами. Приподняв их, они увидели то, во что превратились мои пятки, стертые в мясо. Они стали обрабатывать и ноги, но я уже ничего не чувствовала. Им не понять, что я перенесла, но сочувствие все-таки они высказали. Затем снова проверили все швы и повезли в палату.

– Ты сильная девушка! Ты молодец, ты справилась, – приговаривала медсестра, скорее для себя, чем для меня, толкая каталку до палаты.

Я пребывала в каком-то сумеречном шоковом состоянии, мозг не соображал совершенно. И я надеялась, что хотя бы сейчас я впаду в спасительное беспамятство.

– Знаешь, когда его вытащили, он лопнул. Ты выдержала, смогла. Ведь еще чуть-чуть и он бы лопнул у тебя внутри. Тогда я даже не представляю, что бы случилось. Ты молодец. Отдыхай! – она говорила это с такой нежностью, что, казалось, она знает меня вечность.

Первое время в палате я не могла уснуть. Боль еще долго терзала мое тело. Я старалась не кричать, поэтому все время стонала. Двигаться было невыносимо, и я молила Всевышнего, чтобы он подарил мне забытье. Промучившись часа два, я все-таки отключилась.

Наутро следующего дня первым, что я почувствовала после пробуждения, была боль. Конечно, не такая жуткая, как вчера, лишь ее отголоски. Мне стало легче, состояние было еще достаточно тяжелым, но я все равно была рада, что проснулась и была жива. Немного погодя ко мне пришел врач. Да, тот самый врач, который вчера совершенно спонтанно напился на каких-то поминках, и не смог провести мне операцию. С абсолютно невозмутимым видом он присел ко мне на койку и спросил, как у меня дела. Как у меня дела?! Может его замутненный рассудок, под воздействием жесткой абстиненции, решил сыграть с ним столь жалкую шутку? По-моему, мы не на светском рауте для обмена любезностями. Перед ним юная девушка, выпотрошенная с особой жестокостью. Вот как я видела вчерашнюю экзекуцию! Заглянув в мои глаза, наполненные болью, страданием и совершенно оправданным гневом, он, наконец, осознал всю абсурдность ситуации. Молча осмотрел меня, и обработав рану, удалился. Видимо, в нем осталась крупица человеческого, так как, покидая палату, он принял виноватый вид. А может тяжелый похмельный синдром придал ему образ побитой собаки. Но элементарные извинения принести он так и не удосужился.

В этот день ко мне приходили родители узнать о моем состоянии. Принесли поесть и пару книг. Следом за ними заглянул Алекс. Я была абсолютно обессилена, все болело и мне было не до еды, но книги, как всегда, помогли мне воспрянуть духом и смягчить воспоминания прошлой ночи. Через несколько дней меня выписали без осложнений. Спасибо тем интернам, которые меня спасли. Правда, я их больше не видела, видимо работы было много. Ну да ладно, время лечит раны, я забуду, а им урок хороший.

Со временем я совсем поправилась и снова начала бегать на тренировки. Я заканчивала девятый класс, и планов на будущее было много. Алекс во многом был со мной не согласен и совершенно не понимал моих амбиций. Я говорила о том, что хочу уехать из этой провинции в большой город, добиться успеха и стать независимой женщиной. Алекс же считал, что мое место рядом с ним, а мое предназначение быть его женой и провести с ним бок о бок всю жизнь. Но это было его видение. Я была молода, впереди еще целая жизнь и мне хотелось взять от нее все. Я любила его, но была не готова из-за своей первой любви потерять шанс вырваться в большой мир в погоне за большими возможностями. Я хотела посмотреть мир и исследовать места, куда не ступала нога человека. У меня оставался один год до окончания школы, после чего я была намерена сразу же поступить в Университет имени Жданова на географический факультет. Между нами разгорались жаркие споры. Алекс категорически отвергал мою позицию, и все аргументы разбивались о стену непонимания. Возможно, и я не щадила его чувств, обесценивая трепетную любовь, которую он взращивал в своем сердце, оберегая меня от всех и вся… и даже от себя самого. Единственной его мечтой в жизни было тихое семейное счастье: уютный дом, детишки, рыбалка по выходным и еще Бог знает, что… Но, чтобы КАК У ВСЕХ! Я же видела свой мир совершенно по-иному и не могла себе позволить прозябать в этом захолустье, похоронив себя заживо.

Как-то раз на майские праздники Алекс пригласил меня в гости на обед с родителями. Я пришла с цветами. Его мама постаралась на славу и накрыла богатый стол. Обед состоял из нескольких блюд, и я не упустила возможность похвалить кулинарные способности Людмилы Викторовны. После трапезы Алекс пригласил меня пройти в его комнату.

– Я хочу кое-что тебе подарить. Пойдем со мной!

Он провел меня в комнату, затворил за мной дверь и внезапно грубо схватил за руки. Столь разительная перемена в настроении ввела меня в ступор. Его взгляд стал жестким и колючим, губы сжались в тонкую линию. Я не узнавала своего милого и нежного Алекса. Этот незнакомец пугал меня.

– Валерия, ты разбиваешь мне сердце! Я берег тебя, как хрупкий и нежный цветок не для другого парня!

– О чем ты? Ты делаешь мне больно! Отпусти! – я попыталась вырваться, но он лишь сильнее стиснул мои руки.

– Я ждал, когда ты закончишь школу, и мы с тобой сыграем свадьбу. Но ты вздумала бросить меня и уехать навстречу своим дурацким мечтам! Я верил, что встретил ту единственную, что станет мне верной и любящей женой… я видел в тебе мать своих детей! Но ты предала нашу любовь! Решила бросить меня?! Не бывать этому! Я тебе не позволю! – он распалялся все сильнее. – Ты будешь только моей и больше ничьей! Слышишь?! Играть со мной вздумала? Не видишь во мне мужчину?! Я покажу тебе, что такое настоящие мужские чувства!

Алекс с силой швырнул меня на кровать и навалился сверху. Его руки были повсюду и грубо сдирали с меня одежду. У меня началась паника. Я в ужасе хватала его за руки и пыталась оттолкнуть от себя. Он быстрыми и резкими движениями сорвал с меня юбку и нижнее белье. Алекс был слишком сильным, я не могла противостоять ему. Ужасное чувство беспомощности! В отчаянии я кричала и брыкалась, но все было бесполезным. Никто не пришел на помощь, хотя его родители были в соседней комнате. Его полуобнажённое красивое тело вдруг стало для меня омерзительным. В глазах горела первобытная животная похоть. Протолкнув колено между моих ног, он грубо и бесцеремонно одним рывком вторгся в меня. Низ живота пронзила острая боль, я вскрикнула и замерла от мерзкого ощущения чего-то инородного в своем теле. У меня из глаз хлынули слезы, все мое естество противилось отвратительному действу надо мной. И тут он начал двигаться. Движение, за движением низ живота стянуло адской болью, сжимая стальными оковами. Мое сознание отключилось от ужасной реальности, вытеснив боль и отчаяние. Я отрешенно лежала, позволяя насиловать себя, потому что больше не могла сопротивляться. Силы покинули меня под натиском тарана. Это истязание длилось мучительно долго, каждое его движение вызывало отвращение. Чувство гадливости и омерзения вызывало у меня тошноту, внутри все скрутило. Я кусала губы в кровь, вонзив ногти в ладони настолько сильно, что прорезала плоть. Все мое тело готово было вывернуться наизнанку, лишь бы эта пытка закончилась. И наконец Алекс освободил меня. Я схватила простынь и накрыла себя. А он смотрел на меня виноватыми глазами, в которых дикий блеск сменил ужас от осознания того, что он сотворил со мной.

– Прости, Валерия! Я так сильно тебя люблю!.. Так сильно! Ты будешь моей, только моей, понимаешь? Я не хотел делать тебе больно, я просто хотел, чтобы ты поняла, что можешь быть только моей, – он был словно сумасшедший, убеждая самого себя в том, что не совершил ничего плохого. Однако, видя ужас, сковавший мое лицо, он осекся и замолчал. В глазах застыла пустота.

Он позволил мне одеться и уйти, вынудив дать ему обещание, что все будет хорошо. Он показал мне свою темную сторону, и я боялась его. Мне не верилось, что его родители находились через стенку от нас и позволили ему надругаться надо мной. Они проявили преступное бездействие. А я еще завидовала их семейной идиллии и теплым отношениям.

Я в слезах бежала домой, не разбирая дороги, лишь бы убраться подальше от Алекса и его родителей.

«Моя вина, – твердила я себе, – сама виновата, что допустила это. Никто! Абсолютно никто и никогда не должен узнать об этом. Все это было таким отвратительным, что я сама себе стала противна. Добравшись домой, я залезла в душ и просидела там больше часа в попытках отмыться от этого позора, стереть с себя его запах, его мерзкий противный запах. Я с остервенением терла себя мочалкой до покраснения, до кровоподтеков, лишь бы не чувствовать его запаха на себе.

В тот злополучный день все рухнуло для меня, весь мой мир перевернулся. И откуда-то из темных уголков сознания вернулось то чувство отверженности, которое так долго оставалось взаперти. Я чувствовала себя грязной и опозоренной. Первые пару дней после этого я пребывала в каком-то вакууме, все делала на автопилоте, машинально выполняя каждое свое движение. Казалось, жизнь для меня потеряла всякий смысл. Я превратилась в бездушное существо, куклу… просто куклу.

Был конец учебного года и мне пришлось вернуться в школу, чтобы сдать экзамены. Я бегом бежала домой, чтобы ненароком не встретить своего мучителя. Засыпая в страхе, просыпалась в поту. Каждый свой день я проживала словно последний и возненавидела себя за то, что позволила такому случиться. Мне никак не удавалось избавиться от ощущения его тошнотворного запаха на своей коже. Он посягнул на самое чистое во мне, на то, что я хранила, как оплот невинности. Ни мое сознание, ни тело были абсолютно не готовы к такому варварскому вторжению. Он убил во мне моего внутреннего и чистого ребенка, обойдясь со мной, как с портовой шлюхой. Мое сознание раскололось, остались лишь руины. В городе мечтаний и планов не осталось жителей, там пустота, там ничего больше нет. Я не могла выплакать свою боль и оплакать свои поруганные честь и достоинство, слезы словно застыли во мне. Только слабела телом и душой, и никому не могла рассказать, что со мной произошло. Никто не поймет, не прижмет к груди и не скажет, что все пройдет. Стыд обвил меня, и я медленно умирала. Жизнь разделилась на «до» и «после».

В начале июня к нам приехал дядя Ваня. Мой любимый родной дядя Ваня, которому я могла рассказать все, что тяжким грузом лежало у меня на душе. И когда мы остались дома одни, я раскрыла ему свой страшный секрет, который носила в себе. Он присел рядом и без слов обнял меня. Дядя Ваня не знал, что сказать, как себя вести в такой ситуации. Он просто заключил меня в свои теплые надежные объятия и мягко покачивал на руках, как ребенка. Впервые за последнее время я почувствовала, как мое сердце наполняется теплом и любовью, он словно вдохнул в меня жизнь. Слезы облегчения хлынули из глаз, очищая меня изнутри.

Конечно, он мог пойти к Алексу и разобраться с ним по-мужски или рассказать о случившемся моим родителям, но я очень просила его этого не делать. Дядя Ваня понимал, что его действия могут привести к очень нехорошим последствиям для меня. Его главной задачей было помочь мне справиться с этим. Дядя Ваня знал меня с детства и понимал, как никто другой, поэтому предложил мне один единственный совет.

– Уезжай, девочка. Тебе нельзя здесь оставаться, ты чахнешь на глазах. Чтобы справиться со своей травмой, тебе нужно покинуть этот город и начать все с чистого листа. Новые места, новые люди, новая жизнь… Это поможет тебе побыстрее забыть то, что произошло с тобой. Поступишь в училище, получишь стипендию… Там, гляди, жизнь и наладится.

Я решила прислушаться к словам дяди Вани, но еще не знала куда отправлюсь, и судьба сама дала мне подсказку. Кроме меня, забрать документы из школы пришли две мои одноклассницы. Они готовились к поступлению в училище на педагогический факультет в соседнем городе, в котором я никогда не бывала и ничего о нем не знала, но ехать одной в большой город было страшновато. Тогда я подумала, что было бы неплохо попробовать отправиться с ними.

Дома я объявила о своем решении и скором отъезде. Уже приготовившись жестко отстаивать свою позицию, и проиграв в голове все возможные аргументы в пользу такого решения, которое могло показаться родителям поспешным и необдуманным, меня удивила их реакция. На мое удивление, мама не стала возражать. Более того, она дала мне в дорогу пятьдесят рублей. Я с легким сердцем собрала вещи и отправилась в путь.

Радостное возбуждение от переезда сменилось разочарованием. Этот город ничем не отличался от моего. Такой же скучный и невзрачный, те же небольшие улицы, скверы, безликие и серые дома и магазины. Все было, как и у нас, только более отталкивающим, словно я попала в другое измерение, где мой город заполонили незнакомые мне люди. Здесь ощущалась пустота в полном ее размере.

Перед поступлением в училище нам провели небольшую экскурсию по учебному заведению, а также рассказали о правилах поведения и проживания в студенческом общежитии, которое представляло из себя ряд бараков. Вид у них был просто катастрофический, казалось, что в любой момент они просто рухнут на голову. В стенах и в полу были дыры размером с пушечное ядро. Не иначе как эти ветхие строения стояли здесь с незапамятных времен, пережив не один артиллерийский обстрел. Но… выбирать не приходилось. Мы втроем заселились в одну комнату и начали готовиться к вступительным экзаменам.

В первый же вечер к нам ворвались какие-то парни с ножами и под угрозой смерти забрали все наши сбережения. Это был настоящий бандитский налет! Они действовали дерзко и бесстрашно, чувствуя свою безнаказанность. Наши мольбы и слезы не вызывали у них ни капли сочувствия. Стало понятно, что этим городом правят бандиты, и приезжие студенты являются для них легкой добычей.

Не сразу оправившись после такого, мы присели обсудить, как нам быть дальше. Сначала все подавленно молчали, каждая в своих мыслях. Мы пребывали в растерянности, абсолютно не представляя, что делать в такой ситуации. Конечно, первой мыслью было обратиться в милицию, но даже такие юные и неопытные девушки, как мы, понимали, что ничего этим не добьемся. Не в этом городе. Было решено намеренно завалить вступительные экзамены и вернуться восвояси.

На экзамене мы пытались давать максимально неверные ответы на каждый заданный вопрос. Моим подругам удалось, и они обе не прошли. А я каким-то немыслимым образом набрала баллы на четверку, и меня зачислили. Оказывается, прикидываться дураком, коим не являешься, гораздо сложнее, чем наоборот. Ведь чтобы окружающие, хоть и ненадолго, приняли тебя за умника, достаточно многозначительно помалкивать. В итоге мне не оставалось другого выбора, как только начать обучение, в надежде, что налетов на меня больше не будет.

Мне назначили стипендию и нужно было как-то продержаться до ее получки. Ни провизии, ни денег… Оставалось пару копеек, на которые я купила себе буханку хлеба.

Жаль, что при поступлении в училище никто не выдал мне пособие по выживанию. Чувствуя себя несчастной беженкой, я применяла все свои навыки и изворотливый ум, чтобы хоть как-то прокормить себя. Стараясь изо всех сил, познакомилась со всеми преподавателями, стала старостой группы и продолжала искать любые варианты, чтобы заработать себе на пропитание. Но так как до стипендии было еще недели две, мне пришлось обратиться за помощью к маме. Я написала ей с просьбой выслать денег, и уже через пару дней получила перевод на пятьдесят рублей. Первым делом я отправилась в столовую, поесть горячего. Мне казалось, что такой вкусной еды я не пробовала за всю свою жизнь. Вдоволь насытившись, я вышла из столовой в состоянии эйфории. «А жизнь–то налаживается!» – подумала я, и тут же угодила в лапы бандитов, что с легкостью отобрали мои деньги. Я стояла на улице, растерянно провожая их взглядом. «Да как же они узнали о том, что я сегодня получила перевод?» – задавалась я вопросом.

От досады хотелось плакать, но пришлось взять себя в руки. Еще через неделю я набралась смелости, а может даже наглости, и снова попросила у мамы денег. Она и в этот раз не оставила меня и выслала еще пятьдесят рублей. История повторилась: обед в столовой и вот я опять стою без денег, растерянно хлопая глазами. «Да как же так?! Как мне одной выжить в этом городе? Без поддержки близких, без друзей…» – сокрушалась я. От обиды слезы закипали в глазах. Мой желудок страдал больше всего, постоянные боли указывали на недоедание, жизнь на хлебе и воде вгоняла меня в депрессию.

Кое-как продержавшись еще неделю, я дотянула до стипендии. Решив на этот раз действовать более обдуманно, я моментально помчалась за продуктами. Набрала хлеба, сухарей, кильки, немного конфет и только потом отправилась в столовую на обед. Стоило мне выйти, как эти вурдалаки явились за своей данью. Так я рассталась и со своей стипендией. Это начало входить у меня в привычку, того гляди скоро сама буду заносить им плату за проживание в их городе. Благо, продукты остались при мне. Видимо, стоило расценивать это, как заботу о своей дойной корове. Если я помру голодной смертью, то они потеряют часть своего «заработка».

Небольшого запаса продуктов хватило только на неделю, после чего я поняла, что так больше продолжаться не может. И как ни горестно мне было признавать поражение в борьбе за самостоятельную жизнь вдали от дома, пришлось просить маму принять меня обратно под свое крыло. В ответ на мое письмо-прошение мама безапелляционно заявила, чтобы я не смела возвращаться и позорить ее. Конечно, было обидно и досадно признавать, что я еще не готова жить самостоятельно, как и к сепарации от родителей. Но я так устала бороться за выживание в одиночку, что готова была идти до дома пешком, лишь бы снова встать под мамину защиту. Благодаря помощи моих одногруппников, идти пешком мне все-таки не пришлось. Они собрали мне деньги на дорогу, и я с тяжелым сердцем и в растрепанных чувствах покинула этот злополучный город.

Мама ясно дала понять, что путь домой мне заказан, и я поселилась у своей подруги. Ничего более не оставалось, как вернуться в школу, чтобы отучиться последний год и получить аттестат о полном среднем образовании. Пришлось применить все свое красноречие, чтобы убедить директора школы принять меня обратно. Согласилась она весьма неохотно, что обуславливалось тем, что я уже пропустила два месяца учебы.

Мама, конечно же, узнала о том, я что вернулась и поступила обратно в школу. Она рассердилась, но позволила мне вернуться домой, что я и сделала, отблагодарив приютившую меня подругу. А потом у нас с мамой состоялся тяжелый разговор. Она хотела знать, что послужило причиной моих последних действий. Вопросы сыпались градом, и приняв ее интерес за материнские переживания обо мне, я поведала ей обо всех своих невзгодах в чужом и неприветливом городе, наверное, впервые в жизни изливая ей душу. Рассказала, в каких ужасных условиях жила в студенческом общежитии, и как бандиты отбирали у меня все деньги, а я потом голодала и мучилась от болей в пустом желудке. Я будто переживала заново те страшные испытания, что выпали на мою долю. Из глаз невольно покатились слезы, и мой рассказ прерывался всхлипами, а мамино участие ко мне растрогало меня еще сильнее. Мама выслушала меня ни разу не перебив. Я уже подумала, что надо было опустить некоторые подробности и не расписывать все в таких мрачных тонах, чтобы не расстраивать ее так сильно. Конечно, я и не ждала, что мама разрыдается и начнет причитать, как же я натерпелась, а потом заключит меня в теплые материнские объятия, и мы уже вместе будем рыдать друг у друга на плече… Но ее реакция меня просто шокировала! После минутной тишины, ее лицо искривила презрительная гримаса. Я не поверила своим глазам, а мой размякший мозг пытался оправдать это тем, что мама так тронута, что вот-вот расплачется… что это слезы сочувствия, подступающие к глазам, так исказили ее лицо. Но нет. Это было презрение, что испытывают к жалким людям, проявляющим малодушие. Именно таким жалким человеком я выглядела сейчас в ее глазах, в которых не было ни капли сочувствия. Она решила, что я пытаюсь вызвать в ней жалость, нагло сочиняя про каких-то бандитов, что отбирали у меня деньги, которые я просто растранжирила. Мама не поверила ни единому моему слову. Ей «претило мое вранье», а «крокодильи слезы» вызвали злость. Так я узнала, что никогда не стоит путать такие понятия, как жалость и сочувствие. По ее словам, я должна была «перестать ныть и наматывать сопли на кулак», а «наломав дров стоило повиниться и рассказать правду». Мама хотела, чтобы это стало для меня уроком, из которого мне следовало сделать для себя вывод, что «жалость к людям вызывает презрение».

В течение всего учебного года я усиленно готовилась к поступлению в ВУЗ. Не стоило мне отступать от своей давней мечты и так опрометчиво сбегать в незнакомый город. Печальный опыт в педагогическом училище показал мне, что поспешные и необдуманные решения не для меня. Гонимая страхом, я чуть не разрушила свою жизнь, но судьба дала мне еще один шанс. В голове сложился четкий план действий и на этот раз я не собиралась отступать от него ни на шаг. Я мечтала отучиться на историко-географическом факультете в университете имени Жданова, чтобы колесить по всему земному шару и участвовать в археологических раскопках, познавая тайны мироздания через наследие наших предков.

Я с небывалым рвением штудировала учебный материал для подготовки к вступительным экзаменам. Тем неожиданнее для меня прозвучало заявление мамы о том, что она не даст мне ни копейки на дорогу, так как ей и в прошлый раз хватило вранья, с помощью которого я обокрала ее на 150 рублей. В ответ на мои мольбы, она расщедрилась на пару жизненных советов. Наверняка, приберегла их для особого случая и извлекла из самой «Книги мудростей от Мамы».

– Тебе бы в театральный надо, а не на историко-географический. Не помешало бы подтянуть актерское мастерство, а то что-то твои дешевые приемы на меня не действуют. Нечего мне тут комедию ломать, когда разыгрываешь драму. Хочешь поступать, так иди учись на продавца. И деньги будут, и ехать никуда не надо.

Последний совет вообще был просто издевательским. Хочешь уехать, учись на продавца, чтобы не ехать!

От безысходности я побежала по всем родственникам с просьбами о помощи, но все, как один, отказали. Мама строго-настрого запретила им давать мне деньги. Я не собиралась мириться с таким положением дел и на лето устроилась работать на огородах, в надежде самой накопить денег, необходимых для исполнения своей мечты.

Я каждый день работала на износ, чувствуя себя рабыней на плантациях конфедератов. Все тело болело от усталости, и я даже зауважала огородников за их каторжный труд. Но спустя два месяца, я узнала, что забрать заработанные потом и кровью копейки не получится. Выплаты будут производиться в конце августа, когда собранный урожай поступит на прилавки магазинов.

В этот момент все планы превратились в прах. Вступительные экзамены начинались в начале августа, а денег доехать до туда у меня совершенно не было. Я столько трудилась, не щадя сил и все напрасно! Все мои мечты рассыпались на глазах, ускользая сквозь пальцы, как песок. В голове звучали мамины слова о том, что витать в облаках и строить воздушные замки никчемное занятие. Наверное, она была права, что грезами о прекрасном будущем сыт не будешь, и это не более, чем бред, причуды сумасшедшего, оторванного от реальности. Мой утопический мир – это игра воображения, навеянная прочитанными романами. И тогда ко мне пришло осознание того, что я вовсе не особенная, как мне казалось в детстве. Должно быть это было самой разрушительной мыслью на тот момент. Таким образом я поставила крест на своем несбыточном желании выбраться из этого болота и хоть как-то изменить свою жизнь. Все кончено. Выбора нет. Я поступила в школу-магазин на кассира.

Учебный процесс не был для меня чем-то увлекательным или интересным. Сплошные цифры. Но не прошло и месяца, как я познакомилась с парнем по имени Игорь. Он был не из местных, не дурен собой, и мы начали встречаться. Во время свиданий он водил меня в кино и на танцы. Меня это развлекало, позволяя как-то развеяться и отвлечься от своих невеселых мыслей. Я делала все, лишь бы не впасть в депрессию, погрузившись в тяжелые думы о нелегких перипетиях своей судьбы и рухнувших надеждах на светлое будущее. Так завязались наши отношения. Умом он не блистал, но отличался легким и веселым нравом. Главное, он был влюблен в меня и делал все, чего бы я ни пожелала.

Однажды, в конце года мы пришли на танцы, и я встретила там своего бывшего парня Алекса. Он был просто в восторге от того, что я вернулась, но увидев меня с другим, впал в бешенство. Недолго думая, я схватила свою подругу Веру, которая еще, будучи ребенком, была в него влюблена, и подвела ее к нему.

– Вера! Ты должна любыми путями сделать так, чтобы он был с тобой.

Повторять дважды не пришлось. Она словно ждала моего разрешения на активные действия. Включив все свое обаяние, Вера обрушила на ничего не подозревающего Алекса всю силу женских чар. Беспечно флиртуя с ним, она незаметным движением поправила грудь, видно в ход пошла тяжелая артиллерия. Похоже, я только что пристроила бывшего.

После танцев я вышла на улицу в поисках Игоря и нашла его лежащим на асфальте с разбитым носом. Не задавая вопросов, я помогла ему подняться, и мы пошли в сторону дома, где он жил с братом. По дороге он рассказал, что случилось.

– Ко мне подлетели два парня и начали меня дубасить. Я особо не разобрал, что они говорили. Понял лишь то, что речь о тебе. Чтобы я не встречался с тобой. «Но не тут–то было! – сказал я себе, – Раз уж я получил за то, что полюбил тебя, так значит – это судьба!»

Мы шли и смеялись над всей этой нелепой ситуацией. Казалось, он совершенно не был озабочен тем, кто эти парни, и повториться ли такое снова. Но я поняла, что парень не промах. Выдержать побои и остаться при своем мнении далеко не каждый сможет. Силы воли ему не занимать.

Со временем, Игорь познакомил меня со своим братом, и мы легко нашли общий язык. Мама тоже знала о наших отношениях, но ничего не имела против, так что нам не приходилось скрываться.

Однажды я возвращалась домой, и в подъезде меня поджидал Алекс.

– Ну здравствуй, Валерия! – он неожиданно выскочил на меня из-за угла с бешеными глазами, в которых сверкала ярость.

– Да что б тебя! Нельзя так людей пугать, Алекс! – страха он на меня навел немало, но вида подавать я не стала. Нервно отшутилась и решительно встретила его взгляд, желая выглядеть смелее.

– Давно не виделись с тобой! Как поживаешь? – от его вкрадчивого тона мороз бежал по коже. Он как будто вел неспешную беседу сам с собой. – Видимо хорошо. Не скучала по мне? Не вспоминала? А я вот думал, скучал, – вдруг этот психопат достал из кармана нож и приставил к моему горлу.

– Что?.. Что ты делаешь?! – я испугалась до чертиков. Глаза стали размером, как блюдца, ноги предательски подогнулись.

– Помнишь, Валерия, как я сказал, что ты будешь только моей? Ну, так вот…

Не успел он договорить, как откуда ни возьмись выбежала моя мама и одной рукой затащила меня в дом, а другой дала ему скалкой по голове. От быстрого и точного удара у него аж челюсть клацнула.

– Чтоб ноги твоей рядом с ней больше не было! Ты все понял?! Увижу, убью, скотина!!!

Это было так внезапно, что я поверила в мамины сверхспособности. Она была, как разъяренная тигрица и действовала чисто инстинктивно, даже не обратив внимания на нож в руке Алекса. Все матери бесстрашно бросаются на защиту своего дитя, будь то человек или дикий зверь. Материнский инстинкт вовремя подсказал ей, что я нуждаюсь в ее защите и помощи.

Мама отпугнула Алекса раз и навсегда, и после этого он начал встречаться с Верой. Я так и не разобралась кто из нас сыграл роль Купидона, я или мама. Скорее всего мамин удар скалкой вправил ему мозги. Сработали, так сказать в дуэте, я начала, мама завершила.

В школе-магазине у меня началась практика, которая проходила так же легко, но более интересно. Я все время находилась на складе и теперь могла увидеть и потрогать то, что выражается в цифрах.

Когда пришло получение первой стипендии, я уже решила на что потрачу ее. Недалеко от склада открылся первый магазин обуви, и как только деньги упали мне в руки, я понеслась туда. Мои первые туфли на высоком каблуке были куплены на всю стипендию и обошлись мне в сорок пять рублей. Как мама и говорила мне: «Вырастешь, заработаешь, купишь».

Каблук в семь сантиметров уже пугал меня, и все же я мечтала их надеть. Но сначала нужно было научиться красиво на них ходить. Это оказалось настоящим испытанием для меня. Я попыталась пару раз пройтись на них дома и чуть не переломала ноги. «Ладно, – подумала я, – немного практики, и я буду летящей походкой пересекать улицы города под восхищенные взгляды прохожих!». Но для этого нужно было пространство побольше.

На следующий день я пришла на работу и быстро переобулась. Моим тренировочным подиумом стал склад магазина. Я делала свои первые неуверенные шаги на трясущихся ногах, обливаясь потом. Слава Богу, рядом были стеллажи и коробки, за которые я могла хвататься в попытках сохранить равновесие. Полчаса хождения на каблуках показались для меня средневековой пыткой, но я не сдавалась. Должна же осуществиться хотя бы эта небольшая мечта в моей жизни. Каждый день я упорно упражнялась в изящной походке, бесконечное множество раз подворачивая ноги. Они опухали, и остаток дня мне было тяжело даже просто стоять на месте. Но со временем я научилась красиво и грациозно вышагивать на высоких каблуках. Радости не было предела!

Я любовалась на себя в зеркало, подмечая внешние изменения. Взгляд стал более спокойным и уверенным, в нем уже не было безысходности и затравленности, которые я ощущала после надругательства над своим телом. Оно стало более стройным и привлекательным, грудь и бедра заметно округлилась, выгодно подчеркивая тонкую талию. Высоко поднятая голова на тонкой лебединой шее и ровная спина демонстрировали мою горделивую осанку. Длинные густые волосы ниже пояса со временем приобрели более насыщенный и темный оттенок. Я стала более женственной и превратилась в очень красивую девушку с идеальными пропорциями лица и тела. Душа же моя была скудной, в ней зарождались неведомые мне ранее чувства. В мой внутренний мир медленно проникала темнота, пропитывая меня злобой и ненавистью.