Читать книгу Бесчеловечная мерзлота или жизнь как идеальное алиби - Наталия Викторовна Тесакова, Олег Павлович Негробов, Наталия Викторовна Кудряшова - Страница 4

МОСКВА, 1981

– Так кто же хозяйка дома? Рассказывайте, что случилось…

Майор Прохоров степенно раскладывал на подоконнике бланки, ручки, чистые листы бумаги, пристроил сбоку свою папку-портфель, оглядел с явным удовольствием дело своих рук и повернулся к нам, всем своим видом демонстрируя доброжелательность и заинтересованность.

– Хозяйка дома – я. В таком доме быть хозяйкой одно удовольствие – мыть ничего не надо, убирать тоже… Красота! – сказала она с вызовом, но майор вызов не принял и спокойно включился:

– Ну не скажите! На фоне такой разрухи грязь особенно видна. Моя супруга, например, пока мы не разошлись и не разъехались пыль на полках прикрывала всякими там салфеточками и статуэточками, немытый пол – коврами и ковриками. А тут раздолье! Никаких тебе помех – маши тряпкой, и чистота!

Я взглянула украдкой на нее и мне показалось, что она покраснела.

– Меня не было здесь с пятницы, – словно оправдываясь, сказала она и даже потерла рукой подоконник там, где он был свободен от бумаг следователя.

– Вот как? И куда вы ездили? – между делом, шурша бумажками, спросил майор Прохоров. – А, вот, нашел…

Следователь вытащил из общей кучи бланков листочек с казенным текстом, мало отличающейся от остальных, полюбовался им, повертел в руках шариковую ручку и сказал:

– Ну, начнем, помолясь!.. Ваше имя, отчество, фамилия?

– Да никуда я не ездила, к родителям только, – словно не слыша последнего вопроса, ответила она. – Дочку отвезла. Я так устала, кто бы знал…

Все замерли, прикусили языки и не шевелились. Я чувствовала себя, как затекшая нога: везде покалывает, а функционировать отказывается. Ты стоял рядом со мной и смотрел почему-то на вторую табуретку, которая до сих пор никем не была занята. В этой табуретке был какой-то символизм, который чувствовали все присутствующие, но сформулировал его, естественно, ты:

– Кто у нас первый на лобное место?

Все сразу как-то задвигались, засуетились, и Александр Сергеевич, он же майор Прохоров, неловко хмыкнув, произнес:

– Вы скажете тоже. Лобное место! Просто мне будет удобно так разговаривать: я на этой табуретке, а мой собеседник – на этой. Присаживайтесь, пожалуйста!

Обратился майор Прохоров к хозяйке дома, она села на табуретку и уставилась на следователя, не мигая. Ты и я, мы оба знали силу этого ее взгляда, прямого, детского, без подвоха. Мы оба знали, что далеко не все его выдерживали. Вот и сейчас, несмотря на то, что она смотрела на майора безо всякой задней мысли, просто смотрела и все, Прохоров как-то заерзал, начал перебирать бумажки на подоконнике, откашливаться, делать серьезное лицо и, наконец, фальцетом переспросил:

– Ваша фамилия, имя и отчество?

Она посмотрела на нас – мы тоже начали ерзать под ее взглядом— и сказала:

– Нина Павловна Арбецкая, в девичестве Куликова. Родилась в Москве в 1954 году. Замужем. Нет, сейчас, наверное, вдова или как это называется. Есть дочь двух лет. Закончила школу, техникум, работаю. Всё. Вся биография в трех словах. Жуть!..

Следователь старательно внес услышанную информацию в лежащий передним бланк, не пытаясь анализировать сказанное, прикинул, что этого явно недостаточно и продолжил беседу:

– Вы сказали, что в пятницу уехали к родителям. Когда это было? В какое время?

– Я заканчиваю в 16.45, – она посмотрела на нас, мы дружно покивали. – От работы до дома около часа, но я от метро захожу в ясли за дочкой и, если ее группа гуляет, то мы с Машенькой сразу идем домой, а если детки еще не вышли на улицу, то не сразу: надо оторвать ребенка от какой-то игры, уговорить его одеться во все тридцать восемь одежек, попрощаться со всеми друзьями, за которыми родители еще не пришли. И все это со слезами и капризами, короче, не быстро. Так было и в эту пятницу. Дома мы с Машей появились где-то в половине седьмого.

Она замолчала, как будто собираясь с силами, потом продолжила:

– Лучше бы не приходили… В квартире были гости. Мой муж редко приводил кого-то домой, обычно распитие спиртных напитков проходило на свежем воздухе. Но в этот раз либо погода была слишком плохая, либо в доме было еще что-то ценное для обмена на водку, либо звезды так сошлись. Не знаю, но только здесь стоял дым коромыслом и в прямом, и в переносном смысле. Сколько было людей и кто они, понятия не имею. Честно говоря, я бы не обратила на весь этот шалман внимания – к пьянству мужа я уже привыкла – если бы ни один разговор.

Тут она остановилась и глубоко задышала. Никто не проронил ни слова, все ждали, когда рассказчица справится с подступившими слезами:

– Разговаривали двое: мой муж и мужчина, голос которого я не забуду до самой смерти. Они обсуждали какие-то долги, что их надо отдавать, но мне это было не очень интересно – вынести из дома уже было нечего. Я начала прислушиваться, когда услышала в разговоре свое имя. Мужик говорил, что, мол, долги можно отдавать по-разному, что, если твою бабенку, меня то есть, помыть и почистить, то ею, мною то есть, вполне можно расплатиться, а там и дочка подрастет, года через три будет нарасхват… Волосы у меня на голове встали дыбом! Я подхватила Машку, благо не успела ее полностью раздеть, и выскочила из квартиры. Уже на ходу я поняла, что отвезу дочку к родителям и оставлю ее там до тех пор, пока не решу всех проблем с мужем.

– И решили? – вкрадчиво спросил следователь.

– Не успела, к сожалению, – спокойно ответила она, то ли не поняв подвоха, то ли не приняв его. – День и ночь думала, как обезопасить дочь после развода, который для меня был уже вопросом решенным. Ничего умнее, как уехать далеко и спрятаться, мне в голову не пришло, но начинать в любом случае надо было с развода, поэтому я приехала сегодня с утра пораньше, пока муженёк мой еще в относительном сознании. А здесь… вот!

Вся наша разномастная компания одновременно вдохнула, как в рентгеновском кабинете после «Вдохните! Задержите дыхание! Дышите!», и стала дышать. Майор Прохоров, который во время рассказа Нины постоянно делал какие-то пометки в своем блокноте, тяжело вздохнул и, сочувственно глядя на рассказчицу, сказал:

– Нина Павловна, надеюсь, вы понимаете, что эта наша встреча не последняя. Осталось много вопросов, мне нужны ответы, поэтому я буду ждать вас завтра в отделении часиков в одиннадцать, у дежурного спросите, где меня найти. И пожалуйста, не огорчайте меня! Уехать далеко и спрятаться – дело, конечно, хорошее, но не в вашем случае и не сейчас.

Следователь так неожиданно повернулся к нам, что я не успела стереть с лица выражение сочувствия и, глядя на его ставшую мгновенно ехидной физиономию, произнесла, как перчатку бросила:

– Если бы у меня была возможность, я бы еще и щеку кулаком подперла! И скажите спасибо, что я не подвывала во время рассказа – бедная ты моя, несчастная! Да, мне ее жалко, что тут такого?!

Прохоров усмехнулся и обратился к тебе, как к человеку разумному, в отличие от меня.

– Сегодня все уже устали, нанервничались, – он боднул головой в мою сторону. – Давайте встретимся завтра. Там же в отделении, только часика в два. Оставьте мне только ваши координаты и поезжайте домой отдыхать.

– Мы с женой можем сообщить на работе, что вызваны в следственные органы для дачи показаний в качестве свидетелей? – отчеканил ты абсолютно серьезно, но по тому, как дернулась жилка у твоего глаза, я поняла – это только начало.

Следователь Прохоров посмотрел на тебя с уважением и только кивнул в знак согласия: можете, мол.

– Мое полное имя – Виктор Бернхардович Райс. Прошу любить и жаловать. А это моя супруга – Наталия Викторовна Райс. Наташа, солнышко, запиши, пожалуйста, товарищу майору наши рабочие телефоны. Домашнего у нас, к сожалению, нет, – вздохнул ты и закатил глаза.

Молоденький участковый, который до последнего момента, стоял в дверях молча и довольно безучастно, встрепенулся, посмотрел на нас с душевным трепетом и спросил:

– Может быть еще одну табуретку принести? Или две?

– Ну что вы! Не стоит беспокоиться, – из последних сил ты пытался выдержать выбранный тон, но, увы, не смог и тихо засмеялся. – Имена у нас такие, производят впечатление, не обращайте внимания. А в отделение мы, конечно, завтра придем, хотя мало что видели сегодня.

– Я тоже заскочу, Александр Сергеевич, – лейтенант насупился, но не надолго. – Я ведь участковый хоть и недавно, но про мужа Нины Павловны многое знаю и много могу рассказать. Кстати, к нам сегодня ориентировка пришла на мужика, который маленькими девочками интересуется. Может быть это тот же самый, о ком Нина Павловна рассказывала?

Мужчины переглянулись, а я подошла к Нине, которая все еще сидела на табуретке и смотрела перед собой, шепнула на ухо: «Пойдем, дорогая!» и поволокла ее в дверям…