Читать книгу Посвящение - - Страница 2

Громкий писк будильника резко ворвался в мой затуманенный сном разум и молниеносно стер последние остатки ночных грез. Мозг послал телу сигнал о пробуждении, и я нехотя приоткрыла свой правый глаз. Светло-зеленые яркие цифры возвещали о том, что сейчас семь утра.

− Только не это… − недовольно протянула я себе под нос, и со всей силы шлепнула ладонью по кнопке отключения сигнала.

Комната снова погрузилась в ласкающую слух тишину, нарушаемую лишь монотонным гудением воды в радиаторе. Моя голова рефлекторно рухнула обратно на подушку.

Не прошло и минуты, как за дверью послышались шаги. В комнату, словно метеор, влетела мама:

− Амелия Гумберт, подъем! Завтрак уже на столе!

Одним резким движением она развела в стороны тяжелые парчовые занавески, и в лицо ударил ослепительный поток света, окончательно пробудивший меня ото сна.

Я приподнялась на локте и смерила маму презрительным взглядом:

− Мам, ну что ты со мной делаешь?! Это же просто неприлично, будить свою дочь такими бесчеловечными способами!

Мама рассмеялась, и, подхватив со стоящего рядом с окном кресла небольшую подушечку, с задором запустила ею прямо в меня:

− А, по-моему, способ − что надо! Нам ведь больше не нужны опоздания, верно?

Я откинула теплое ватное одеяло в сторону, опустила ноги на прохладный дубовый паркет, и громко застонала:

− Мам, ну пожалуйста! Прошу тебя, не начинай все заново…

Она опустилась на кровать рядом со мной, и, приобняв за плечи, примирительным тоном проговорила:

− Девочка моя, я знаю как тебе сейчас тяжело… − ее горячая ладонь ласково потрепала меня по волосам. − Но пора, наконец, уже двигаться дальше! Тебе следует как-то развеяться. Сходи куда-нибудь с друзьями, развлекись, выпусти пар. Так больше продолжаться не может…

Да, я была полностью согласна с мамой − так продолжаться действительно больше не могло. Нужно срочно переступить через себя, и как можно скорее начать возвращаться к нормальной, наполненной позитивными эмоциями жизни. К тому же, конец семестра был уже на носу, а с оценками у меня было совсем плохо.

Мама глубоко вздохнула, и начала нервно растирать виски своими тонкими длинными пальцами с ногтями, украшенными темно-красным, почти что черным лаком:

− Если в ближайшее время не будет никаких улучшений, то мы обратимся к врачу. Твой отец на этом настаивает.

− Что?!

Я резко вскочила с кровати, и обреченно схватившись за голову, начала нарезать нервные круги по комнате.

− Мам, да я в полном порядке! Мне не нужна помощь психотерапевта, ясно?! Я в состоянии самостоятельно справиться со своими проблемами…

− Но ведь ты сломала ему нос на прошлой неделе! Мне потом двадцать раз пришлось извиняться перед Еленой Дмитриевной за твой поступок! Ты не в состоянии контролировать свои эмоции! Я даже думать боюсь о том, что будет, если ты снова сломаешься и…

− И снова попытаюсь вскрыть себе вены? − закончила за нее я, нервно теребя пальцем ноги паркетину, по темно-коричневой поверхности которой замысловато «растекся» солнечный луч.

Мама закрыла лицо руками и громко всхлипнула:

− Господи, да что же ты с нами делаешь, дочка?!

По ее щекам потекли слезы, а грудь содрогнулась от подошедших к горлу рыданий.

Я тупо стояла в стороне и уже, наверное, в миллионный раз, проклинала себя за свою глупость, и за все то, через что маме с папой пришлось пройти за последние несколько месяцев.

«Мама права. − Подумала я про себя. − Действительно, пора, уже, браться за голову и переставать быть такой закоренелой эгоисткой!».

Я согнула ногу в колоне, оперлась ей о матрац, и приобняла маму за содрогающиеся от рыданий плечи. Моя щека осторожно легла на ее мягкий золотистый затылок. Ноздри «защекотал» легкий аромат «шанели».

− Мам, прости меня… − тихо прошептала я. − Я не хотела снова делать тебе больно.

Мама замерла, а затем тихо вздохнула. Ее голубые глаза покраснели от слез, а дыхание все еще было неровным:

− Милая, я просто хочу, чтобы все снова было по-прежнему. Хочу, чтобы ты снова стала той жизнерадостной, веселой девочкой, которая никогда ничего не боялась, которая ни перед чем не останавливалась и всегда во всем стремилась быть первой!

Из-за приоткрытой двери до моего слуха доносилось приглушенное звучание телевизора.

По ногам жутко дуло:

«Наверное, мама открыла балкон в их с папой спальне», − подумала я, а вслух произнесла:

− Может, во всем я, конечно, первой быть не смогу… а вот оценки подтянуть действительно не мешало бы! И чем скорее, тем лучше.

Глаза мамы просветлели. Уголки ее губ дрогнули, и уже через секунду мы обе сотрясались от хохота.

− Господи! − вскрикнула я, снова взглянув на будильник. − Уже двадцать минут восьмого! Если не выдвинусь через двадцать минут, то снова опоздаю…

Я со всех ног понеслась в ванную, по пути, чуть не сбив с лап толстячка Марса − нашего огромного белого персидского кота, который медленно ковылял на кухню на запах приготовленного мамой бекона.

− Ты подготовила доклад? − прокричала она мне вслед.

Вода тихо загудела, мерно спускаясь в сливное отверстие. Я вытащила из стаканчика свою ярко-сиреневую щетку, намочила щетину под мощной струей, и прокричала в ответ:

− Осталось доделать заключение. В метро этим займусь. Не беспокойся мам, все в норме!

На кухне звонко прогудел чайник, заглушая звук новостей. Мама загремела посудой.

− Надеюсь на это! − снова выкрикнула она, а через секунду добавила:

− Амелия, да… еще кое-что… Умоляю тебя! Пожалуйста, уберись, наконец, в своей комнате! Там самый настоящий свинарник!

Я выплюнула густую пенящуюся слюну, пропитанную клубнично-мятной пастой в раковину, и, прополоскав рот водой, ответила:

− Я постараюсь! Наверное…

Примерно в восемь сорок пять я была уже напротив входа в университет. В наушниках грохотали «Metric», а в зеленой пластиковой папке, зажатой в моей правой руке, лежал полностью готовый доклад по зарубежной истории. Высокое здание главного корпуса Московского государственного университета величественно возвышалось над Воробьевыми горами.

Моя бабушка, дед и мама в свое время получили здесь великолепное образование, и я с удовольствием так же поддержала традицию, поступив на филологический факультет почти три года тому назад.

Несмотря на то, что ветер все еще был довольно прохладным, теплое весеннее солнышко ярко освещало площадь. Около памятника Ломоносову начинала собираться шумная молодежь.

Кто-то лихорадочно готовился к предстоящим занятиям, не выпуская из рук всевозможные планшеты и ноутбуки, кто-то неторопясь читал книгу, кто-то, громко смеясь, просто наслаждался общением с друзьями.

Парковка в мгновение ока заполнилась всевозможными автомобилями, из которых резво выбирались подтянутые белозубые парни, прижимающие к себе своих подруг − высоких длинноногих красавиц, облаченных в самые последние модные обновки.

Я медленно поднялась по широким ступеням, и юркнула в среднюю дверь главного входа. На ходу стянув с себя свое черное шерстяное пальто, я направилась к раздевалке, где старая добрая Нина Александровна в мгновение ока пристроила его на вешалку. Получив золотистый пластиковый номерок, я нехотя поплелась в сторону лестницы.

Висящие в центре просторного холла часы показывали, что занятия начнутся через несколько минут. Последние студенты расходились по аудиториям, оставляя за собой пустые тихие коридоры.

Я ускорила шаг, и резко повернула за угол.

Моя рука, зажимающая папку с докладом, вдруг встрепенулась, зажим слетел с уголка, и листы бумаги взмыв в воздух, разлетелись в разные стороны.

− Какого черта? − услышала я низкий, до боли знакомый голос. − Смотри, куда…

Эдуард замер в нерешительности. Его рука машинально потянулась к заклеенной пластырем переносице, а темно-зеленые глаза смерили меня презрительным взглядом.

− А, это ты… − он выдержал короткую паузу, а затем ехидно добавил, − Еще не надумала извиниться? Мне кажется, что после всего того, что ты тут устроила, это будет очень даже уместно.

− Сам виноват! Ты прекрасно понимаешь, за что ИМЕННО я тебя ударила!

Опустившись на колени, я начала нервно собирать рассыпавшиеся по мраморным плиткам листы.

− Ты хоть представляешь, сколько моим родителям пришлось заплатить за то, чтобы все это не дошло до ректората, а? Ты хоть на секунду задумывалась о том, что чуть не сломала мне всю жизнь? Мало того, что меня чуть не выперли из универа, так еще и Мари чуть не расторгла помолвку из-за твоей выходки…

У меня в груди екнуло. Лицо пышногрудой губастой блондинки, уведшей у меня жениха, сразу же проплыло перед мысленным взором.

Я подняла последний листок, снова закрепила листы зажимом, и, подняв на него глаза, горько усмехнулась:

− Значит, это Я ЧУТЬ НЕ СЛОМАЛА ТЕБЕ ЖИЗНЬ?! Может быть, и Я бросила тебя после четырех лет отношений ради чужих денег? − я специально сделала ударение на это «Я».

− Не смей говорить так! Ты ничего не знаешь…

Эдуард потупил взор. Его грудь нервно вздымалась.

К моему горлу подступил тугой ком:

− Чего я не знаю? − прошипела я. − Того, что твоя мать все решила за тебя? Того, что она умышленно заставила своего сына переступить через собственные чувства?

− Все совсем не так… − прошептал он в ответ, и медленно, словно приготовившийся к прыжку ягуар, направился ко мне. − Я САМ решил, что нам лучше расстаться. Ты − не та девушка, что нужна мне сейчас…

Я истерически хохотнула, и обратила взор к потолку:

− Господи! Ты хоть сам себя слышишь? Мы хотели пожениться следующим летом! Ты же сам сделал мне предложение! И вдруг что-то резко заставило тебя передумать, сразу же вскоре после возвращения из Франции?

Эдуард молчал, буравя меня своими темно-зелеными, похожими на изумруды глазами. В них читалось недовольство, разбавленное ноткой какого-то неведомого мне чувства. Возможно, сожаления.

Он пробормотал:

− Амелия, ты же знаешь, я должен был это сделать. По-другому нельзя…

Слезы не заставили долго себя ждать. Всхлип, вырвавшийся из моей груди, приглушенным эхом разлетелся по пустым коридорам, а затем затерялся где-то в глубинах здания.

Занятия начались несколько минут назад.

Я знала, что нужно идти, но ноги не слушались. Сил на то, чтобы отвести взгляд от человека, которого я любила больше жизни, и одновременно люто ненавидела, у меня так и не появилось.

− Твоя мать не любит тебя… − еле слышно протянула я. − Это она во всем виновата!

Эдуард вздрогнул:

− Что?! Что ты сказала?!

Расстояние между нами значительно сократилось. Его сильные руки схватили меня за плечи, и резко прижали к стене. Мне в нос ударил запах его дорогого одеколона:

− Повтори то, что сказала!

− Твоя мать виновата во всем произошедшем! − повторила я, заглядывая ему прямо в глаза. − Только она…

Левая рука Эдуарда сжалась в кулак, и с силой ударила в стену прямо напротив моей перекошенной от страха физиономии.

Я резко зажмурилась и испуганно вдавила в себя плечи, автоматически защищаясь от опасности.

− Не смей обвинять мою мать! Ты не имеешь на это никакого права! − его руки соскользнули на мои запястья и силой дернули вверх тонкие рукава кофты, − Это не она вскрывала тебе вены! Она не давала тебе в руки лезвия, и не сажала в ту ванную…

Такое прекрасное и родное до недавнего времени лицо, прямо на глазах превратилось в искаженную ненавистью гримасу.

Я знала, что он собирается сделать. Бесконечное, всепоглощающее чувство стыда мигом захватило меня.

− Отпусти! − завопила я, пытаясь выдернуть руки. − Не смей…

Эдуард сжал меня еще сильнее, и, вытянув вперед (буквально, на всеобщее обозрение) мои испещренные шрамами запястья, разъяренно прошипел:

− Ты, и только ТЫ САМА виновата в том, что с тобой произошло, Амелия!

− Перестань…

− Все знают о том, что ты с собой сделала…

− Нет!!!

Эдуард наклонился. Его прерывистое дыхание обожгло мне шею. Тихий, слегка грубоватый голос, прошептал в самое ухо:

− Мы с ней занимались любовью в тот вечер. Наверняка, это происходило в тот самый момент, когда ты…

Он не договорил, потому что чья-то тяжелая рука вдруг опустилась на его плечо.

− А ну-ка отпусти ее! − послышался пронизанный легкой хрипотцой баритон. − Иначе, у тебя будут неприятности.

Эдуард удивленно обернулся.

Позади него стоял высокий стройный молодой человек, облаченный в белоснежную хлопковую рубашку и потертые джинсы.

Его бездонные, синие как океан глаза, презрительно смотрели на Эдуарда.

Я замерла, наблюдая за этим совершенно неожиданным действом.

− Отвали, парень… − недовольно пробормотал Эдуард, и снова обратив свой взор ко мне, добавил, − Мы сами во всем разберемся. Исчезни!

Незнакомец усмехнулся, и, поправив висящий на плече рюкзак, снова схватил Эдуарда за плечо.

− Просто отойди от нее, и все… − снова проговорил он. − Я не люблю повторять дважды.

Эдуард, который был главным красавцем на факультете, а также гордостью университетской футбольной команды, совершенно не привыкнув к тому, чтобы ему кто-то перечил, с удивлением уставился на парня:

− Послушай, красавчик… Лучше уйди по-хорошему, или я тебя по стенке размажу. Понял?

− По-моему, это ты чего-то не понимаешь, зеленоглазый… − пробормотал незнакомец и ухмыльнулся, обнажив свои белоснежные как жемчуг зубы.

Эдуард наконец-то отпустил мои запястья, и медленно повернулся к парню лицом.

Я прижалась к стене, и одним рывком натянула рукава кофты обратно, закрывая от посторонних глаз постыдные шрамы.

На полу, прямо под ногами, уже второй раз за день, валялся мой несчастный доклад.

− Ты чего-то не понял, сосунок? − прошипел Эдуард. − Может, тебе произнести по буквам? Тебе же ясно сказали − И-С-Ч-Е-З-Н-И!

Он резко дернулся вперед, и, сложив пальцы в кулак, выкинул руку вперед, целясь неприятелю прямо в челюсть.

Я вздрогнула.

Парень ловко отклонился вправо.

Кулак Эдуарда пролетел всего в нескольких миллиметрах от его лица, и со свистом рассек воздух.

Поняв, что промахнулся, Эдуард неуклюже развернулся. В этот самый момент, незнакомец выпрямился и согнул руку.

Его локоть с силой опустился прямо на заклеенную пластырем переносицу моего бывшего. Послышался тихий хруст.

− Твою мать! − заорал он, и, рухнув на спину, сразу же схватился за нос. Сквозь его сведенные вместе ладони потекла кровь.

У меня возникло какое-то странное ощущение дежа вю.

Точно так же Эдуард корчился на полу неделю тому назад, когда я со всей силы дала ему по физиономии на глазах у всего курса.

Я была жутко взбешена, и мне было наплевать на все. Эдуард спровоцировал меня своим хамским поведением, и Я ХОТЕЛА, чтобы ему было больно, хотела, чтобы он мучился физически так, как я мучилась духовно.

Но, это было тогда.

Сейчас же во мне вдруг вновь вспыхнули прежние чувства. Чувства, которые просто так из сердца не выкинешь.

− Что ты наделал? − завизжала я, и бросилась к скорчившемуся на полу Эдуарду. − Совсем спятил?! Так же нельзя…

Парень ничего не ответил. Вместо этого он продолжал неотрывно смотреть на перекошенное от боли лицо моего бывшего. Его тело пробивала мелкая, едва заметная дрожь. Ладони с силой сжались в кулаки, жилы на шее вздулись, а под глазами проступили темные круги.

− Да что с тобой такое? − протянула я, глядя парню в глаза, а затем, приобняла стонущего от боли Эдуарда за плечи.

Вдруг, словно очнувшись от неведомого сна, незнакомец удивленно посмотрел на меня. Его глаза встретились с моими, и тут произошло что-то совершенно непонятное.

Воздух вокруг вдруг словно накалился, по позвоночнику разлилось приятное тепло, а сердце в груди забилось в бешеном ритме.

Дыхание перехватило, а внутри живота что-то зашевелилось, заставив кровь быстрее бежать по жилам. Холодная синева совершенно невероятных глаз молодого человека, «проникла» почти в самую душу, и мигом заставила позабыть обо всем на свете.

− Что здесь происходит? − послышался далекий, до боли знакомый голос, вернувший меня к реальности. − Амелия? Эдуард? Почему вы еще не на занятиях?

Я резко встряхнула головой, пытаясь сбросить с себя остатки этого непонятного забытья.

К нам резво приближался Даниель Викторович − наш преподаватель по зарубежной истории.

− Я… Мы… − нечленораздельно пробубнила я.

Парень отвернулся, а стоны Эдуарда снова стали более отчетливыми.

Даниель Викторович остановился, и, поправив очки на переносице, пробормотал:

− Что случилось? Эдуард, что у тебя с лицом?

Эдуард одним резким движением стряхнул с переносицы скопившиеся капли крови, и, смерив незнакомца презрительным взглядом, пробормотал:

− Все в порядке. На парковке какой-то недоумок вылетел прямо перед моей машиной. Я дал по тормозам, и неслабо приложился лицом об руль. Я как раз шел в медпункт, и встретил Амелию. Потом голова вдруг пошла кругом, и я…

Даниель Викторович выставил руку вперед, призывая его остановиться.

− Достаточно! Может, я и выгляжу немного простовато, но я не полный идиот. Кажется, я понял, что здесь произошло…

Я почувствовала, как к щекам приливает румянец. Эдуард замолчал, и выжидающе посмотрел на преподавателя, надеясь, на то, что инцидент будет на этом исчерпан. И не прогадал.

− Значит так! Я наслышан о том, что у вас произошло, ребята, и, конечно, многого не одобряю, но… это не мое дело. Даю вам пять минут на то, чтобы привести себя в порядок, и отправиться на занятия. Идет?

Все утвердительно кивнули.

Даниель Викторович уже, было, направился вперед, как вдруг снова замер, и, повернувшись к стоящему чуть поодаль парню, спросил:

− Простите, а вы, кажется, не с моего курса молодой человек…

− Верно, – кивнул незнакомец, и, немного помолчав, добавил, − Я искал администрацию. Вы не будете столь любезны, чтобы показать мне, где это?

− Э… да, конечно, − спешившись, ответил преподаватель. − Прошу вас, следуйте за мной.

С этими словами он резко развернулся на носках, и направился в сторону лифтов.

− Осторожно…− прошептала я, приподнимая Эдуарда за плечи.

− Ты не достоин такой девушки… − тихо пробормотал парень, и, напоследок еще раз одарив меня своим пристальным взглядом, медленно побрел вслед за Даниелем.

− Вот козел! − прошипел Эдуард, и с силой отшвырнул мои, отчаянно пытающиеся помочь ему руки. − Отойди от меня…

− Я просто хотела…

− Мне не нужна твоя жалкая помощь! – злобно прошипел он, и поднял с пола свой слетевший рюкзак. − Держись от меня подальше…

Я так и осталась стоять и молча смотреть вслед его удаляющейся фигуре, пока та не скрылась за поворотом.

Из соседнего помещения раздавались приглушенные голоса. Кажется, кто-то что-то разбил, и сейчас явно был не в духе.

Я опустилась на колени, и подняла с пола доклад. На первом листе четко проступал грязный отпечаток подошвы.

Глубоко вздохнув, я слегка отряхнула листы, скатала их в трубочку, и, с горечью поняв, что лучше уже не будет, поднялась, и поспешила на занятия.

Семинар прошел на удивление спокойно. Когда я добралась до аудитории, Даниеля все еще не было, а Кейша, Ксандр и Полина приветливо мне помахали, давая понять, чтобы я садилась рядом.

Почти сразу же после того, как я приветственно чмокнула девчонок, и юркнула за широченную спину Ксандра, в аудиторию вошел Даниель.

Все мигом встали для того, чтобы поприветствовать преподавателя. Даниель, заметив меня в числе присутствующих, едва заметно покачал головой, и, поздоровавшись, разрешил сесть.

После стандартной проверки присутствия на занятии, нам был дан небольшой тест по последней пройденной теме, а затем пошла очередь докладов.

Первым отвечать вызвали Андрея, который сегодня умудрился опоздать на целых сорок минут. Друг изо всех сил старался всем доказать, что произошло это по вине забытых дома контактных линз, которыми он, естественно, отродясь не пользовался. Доказательством тому были очки в прямоугольной черной оправе, вечно сползающие с его переносицы.

В тот самый момент, когда я безразлично смотрела в окно и грызла кончик карандаша, Даниель вызвал отвечать меня.

Спустя добрых восемь минут мой рассказ закончился, а выводы были сделаны. Задав пару вопросов (на которые я на удивление все же сумела ответить) и вопросительно посмотрев на отпечаток от ботинка, перекрывший титульный лист, Даниель поставил мне пятерку с минусом.

Не успела я добраться до своего места, как по коридорам разлетелся приглушенный гул − студентов отпустили на перерыв.

− Жду всех в триста двадцатой аудитории на лекции, − объявил преподаватель, и резво направился к дверям.

− Ух-хх-х!!! − протянула Полина, сладко потягиваясь. − Слава богу, сегодня пятница!

− Амелия, рад тебя видеть! − радостно протянул Андрей, и с силой прижал меня к себе. − Наконец-то ты снова с нами!!!

Я потрепала друга по его густой смольной шевелюре, и, улыбнувшись, весело пробормотала:

− Я тоже безумно рада всех вас видеть! Спасибо, что не отреклись от меня…

− Ты же знаешь, Ам… − начал, было, Андрей, но Ксандр его прервал.

− Надеюсь, ты покончила со всеми своими депрессиями, подруга! Мы безумно соскучились!!!

Друг одним легким толчком отпихнул Андрея в сторону, и, заключив меня в свои «медвежьи» объятия, радостно покружил.

Я, не в состоянии справиться с собой, звонко рассмеялась.

Большая часть наших одногруппников уже покинула аудиторию, когда Ксандр осторожно опустил меня обратно.

− Ксандр, ты же ее убьешь! − послышался приятный голос Кейши. − Не хватало только снова Амелию в больницу отправить!

− Ребята, спасибо вам за то, что были рядом со мной все это время, − неуверенно начала я, − Если бы не вы, то… я бы, наверное, с этим в жизни не справилась бы!

− Все позади, милая… − прошептала Кейша, потрепав меня по плечу. − Ты уже совершила эту ошибку, и ничего уже не изменишь. Сейчас для тебя самый лучший вариант − обо всем забыть.

− Вот именно! − весело добавила Полина и потрясла перед нами телефоном, − Хватит возиться, а то весь перерыв прошляпим! Лиза как раз прислала СМС-ку. Они с Марком ждут нас в столовой.

− Вот это − по мне! − задорно пробасил Ксандр, и, подхватив валявшийся на парте рюкзак, первым вылетел из аудитории. − Нужно перекусить перед вторым актом этой заунывной каторги!!!

Мы весело рассмеялись, и, собрав вещи, последовали за другом.

Спустившись на второй этаж, мы с ребятами направились в сторону буфета. Повернув за угол, я увидела знакомую фигуру. Прямо нам навстречу развалисто шагал Эдуард. В одной руке он сжимал телефон, а в другой − пирожок.

У меня екнуло сердце. На его носу «красовался» новый кусок пластыря.

«Кажется, тот парень все же не нанес ему серьезных повреждений»… − пронеслось у меня в голове.

− Проходим мимо… − прошептала я вслух, и плотнее прижалась к Андрею и Кейше.

Но было уже поздно.

Идущий впереди остальных Ксандр, увидел бывшего друга и громко протянул:

− Вы только посмотрите, кто это идет! Эдуард Красовский собственной персоной…

Эдуард поднял глаза, и бросил недовольный взгляд в нашу сторону.

− Что, уже друзей не узнаешь? − не унимался друг, направляясь прямо к нему.

Ксандр попытался прижать Эдуарда к стене своим мощным плечом, но тот, ловко изогнувшись, проскочил мимо.

− Я со сбродом не общаюсь! − злобно бросил он через плечо.

Наши глаза встретились на мгновение, и я сразу же поняла, что он разговаривает по телефону с «ней».

− Что ты сказал? − прошипел Ксандр. − Может, подойдешь ближе и повторишь?

− Ксандр! − прикрикнула на него Кейша. − Не надо…

Друг посмотрел на меня, и я утвердительно кивнула, поскольку была не в состоянии пережить новой потасовки, устроенной из-за меня.

Ксандр примирительно выставил ладони вперед, и мигом исчез в дверях столовой.

Эдуард, в свою очередь, скрылся за поворотом, напоследок одарив нас еще одним многозначительным взглядом.

− Вот козел! − выругался Андрей. − Он мне никогда не нравился… напыщенный маменькин сынок!

Полина усмехнулась, и поправила растрепавшиеся волосы:

− Да уж, твое мнение нам известно уже давно…

Мы зашли внутрь. Поскольку еще было утро, народу в столовой было немного. Через приоткрытые окна в душное помещение врывался теплый весенний ветерок, раскачивающий широкие полоски жалюзи.

За одним из столов примостились Марк и Лиза, а подбежавший к ним Ксандр, как раз вешал свой рюкзак на спинку стула.

Лиза, оторвав голову от экрана мобильного телефона, резво вскочила и бегом бросилась к нам.

Через секунду ее худые, но, при этом, невероятно сильные руки крепко прижали меня к себе.

− Амели, ну наконец-то ты вернулась! Как же я соскучилась! Ты в порядке?

Я обняла подругу, и с благодарностью ответила:

− Теперь, да. Я тоже безумно рада тебя видеть! Выглядишь просто потрясающе…

Лиза выпустила меня из объятий, и весело покрутилась, давая разглядеть себя со всех сторон.

− Стараюсь держать себя в форме… − пролепетала она, демонстрируя свое подтянутое стройное тело, − …но к лету все же нужно немного поднажать!

− Ну все, хватит любезничать! − недовольно пробормотала Полина. − Идем есть! А то у меня уже желудок к спине «прилип». Если я сейчас чего-нибудь не съем, то на паре Даниеля мне придется себе руку отгрызть…

Мы прошли к столику, где наступил черед Марка со мной поздороваться.

− Привет Ам… − прошептал друг, и, приветливо улыбнувшись, осторожно приобнял меня за плечи.

Придвинув еще пару стульев, мы объявили парням «свои заказы». Пару минут спустя они вернулись обратно с полными подносами.

− Ну, что нового у студентов-психологов? − поинтересовался Андрей, с аппетитом поглощая салат с индейкой.

− Сегодня профессор Степанов с неприкрытым злорадством сообщил, что ровно через полторы недели, прямо после майских праздников, нас ждет финальная контрольная по экспериментальной психологии, − сообщил Марк, и сделал обильный глоток из бутылки с минералкой.

− Господи, только не говорите об учебе! − простонал Ксандр. − Терпеть не могу тратить свободное время на разговоры об этой скукотище…

− Согласна, − кивнула Полина, отщипывая вилкой кусочек фруктового пирога.

Я со стороны наблюдала за друзьями, и до сих пор не могла поверить в то, что снова нахожусь в стенах родного университета.

Несмотря на то, что мы дружили с раннего детства, сейчас ребята казались мне абсолютно другими. Наверное, все дело было в том, что наша последняя «полноценная» встреча состоялась около двух месяцев тому назад, спустя одну неделю после… того «рокового случая».

Они обо всем узнали поздним вечером, когда мой отец позвонил Кейше, и сообщил, что я в больнице.

Несколько дней спустя, когда меня перевели из реанимации в палату, ребята мигом примчались меня навещать, не забыв заодно задать и хорошей трепки за мой безответственный поступок.

Когда я вернулась домой, для меня наступили долгие недели забвения. Эдуард причинил мне невероятную боль своим предательством, и прийти в себя было довольно тяжело, особенно после того, как я узнала о его скорой свадьбе с дочерью французского дипломата, с которой его свели родители во время осенних каникул в Париже.

Вернувшись в университет три недели тому назад, я поняла, что все прекрасно осведомлены о том, по каким ИМЕННО причинам я все это время не посещала занятия. Пристальные взгляды, то и дело «вонзающиеся» в спину, говорили сами за себя. Кто-то осуждал меня, считая слетевшей с катушек от неразделенной любви девицей, а кто-то, наоборот, оправдывал и жалел.

С невероятным трудом переступив через саму себя, я все-таки нашла силы для того, чтобы снова взяться за учебу.

Обойдя всех необходимых преподавателей, я, под поручительство Даниеля Викторовича, пообещала отработать пропущенный за два месяца материал в рекордный полуторанедельный срок.

Как и было обусловлено, ровно семь дней тому назад, я пришла сдавать так называемые «долги». После нескольких часов изматывающего «подлавливания» всевозможных доцентов и профессоров, я все же сдала все обещанное, и решила ненадолго заскочить к ребятам.

Сразу же вскоре после того, как у нашего курса закончилась лекция по латинскому языку, я сцепилась с Эдуардом в аудитории, и сломала ему нос. Он попытался ударить меня в ответ, но один из парней из первой группы, сумел вовремя его остановить.

Чья-то рука легонько подергала меня за рукав. Я оторвала взгляд от своих коричневых кожаных сапог, и увидела прямо перед собой обеспокоенное лицо Кейши.

− Дорогая, ты в порядке? − спросила она, приобняв меня за плечи.

Я встряхнула головой, и мои густые темно-русые волосы рассыпались по плечам.

− Да, все хорошо. Просто задумалась. Прошлое вспомнилось…

Я одарила подругу слабой улыбкой, и с наслаждением приложив губы к трубочке, сделала обильный глоток своего любимого земляничного сока.

− Кстати, о прошлом… − произнесла Лиза, отправляя в рот вилку, − Догадайтесь, кто сидел за соседним столиком, и открыто нас игнорировал, пока мы вас дожидались?

− Давай, я попробую… − протянул Андрей, состроив на лице философски-страдальческую мину, − Тот самый напыщенный избалованный индюк, который «вытер ноги» об Амелию?

Марк и Лиза удивленно переглянулись, и вопросительно посмотрели на друга.

− Мы что-то пропустили? − спросил Марк.

− Мы наткнулись на Эдуарда, когда шли сюда. Прошел мимо нас, слащаво болтая по телефону… − бросила Полина.

− Жаль, что Ксандру не удалось «начистить» ему физиономию… − вставил Андрей, и лихорадочно поправил очки на переносице.

Я глубоко вздохнула, и пробормотала:

− Ему сегодня ее уже и так «начистили».

Все резко замолчали, и удивленно уставились на меня:

− Что? − удивленно протянула Кейша, и убрала с моего плеча руку.

− Амелия Гумберт, а ну выкладывай! − Полина однозначно была заинтригована.

Рассказав ребятам об утреннем инциденте в холле, я замолчала и приготовилась выслушивать очередную порцию замечаний и колкостей.

− Вот же мерзавец! − не унималась Полина. − Но зачем? Зачем он рассказал тебе о том, что был с этой… …с этой «вешалкой» в тот самый момент, когда ты… Как он вообще может так поступать с тобой?

− Неужели не понятно? − вмешался Марк. − Амелия унизила нашего «мистера совершенство», расквасив ему нос у всех на глазах! Знаете, что-то мне подсказывает, что для первого красавца, капитана университетской футбольной команды и сына депутата − это самый настоящий удар по самолюбию!

− Да ладно вам! Все это уже в прошлом! − вставила Полина. − Амели, лучше расскажи, какой из себя этот таинственный незнакомец, который взял на себя смелость сбить с Эдуарда спесь?! Ты его раньше видела?

Я вздрогнула. Перед глазами с невероятной быстротой мелькали «кадры» из той самой утренней «сцены»: Эдуард, хватающий меня за руки, высокая тень, появляющаяся у него за спиной, тихий хруст его носа, кровь на подбородке, и… глаза того загадочного парня. Бездонные, синие, как море глаза, проникающие в самую душу.

− Ну… − протянула я, краснея, − …он высокий. У него густые, отливающие медью волосы, и… просто невероятные, пронзительные голубые глаза.

Андрей удивленно на меня покосился, а Полина многозначительно протянула:

− Так, так! Кажется, кто-то начинает возвращаться к жизни. Амелия, да ты, кажется, уже нашла замену нашему маленькому избалованному мальчику!

Марк широко улыбнулся:

− Мне кажется, что Амелии сейчас не помешали бы перемены. В конце концов, нельзя же всю жизнь зацикливаться на одном человеке! Нужно начинать менять свою жизнь…

Кейша протянула руку вперед и потрепала друга по щеке:

− Милый, а ты у меня, оказывается, действительно настоящий психолог! Возьму это на заметку! Вдруг кому помощь понадобится…

Я одарила их легкой улыбкой, и, вставая со стула, пробормотала:

− Знаете, что? Заткнитесь, ладно?! Никому я замены не находила! Полина просто спросила, как выглядел тот парень, и я ответила. Больше никаких комментариев, договорились?

− Ладно, ладно! − Полина примирительно выставила ладони вперед и тоже поднялась.

Лиза посмотрела на часы и взвизгнула:

− О, боже! До начала следующей пары четыре минуты, скорее!

Мы с девчонками собрали всю грязную посуду на подносы, а ребята любезно донесли их до специально отведенных столов перед мойкой.

Проводив Марка и Лизу до лифта, мы мигом отправились на лекцию, и уже несколько мгновений спустя, оказались в наполняющейся людьми аудитории.

Даниеля опять не было на месте, и поэтому все весело галдели, обсуждая планы на выходные. В разные стороны летали бумажные самолетики.

Мы прошли к среднему ряду, и, пропуская друг друга вперед, забрались почти на самый верх.

Вытащив из бежевой кожаной сумки толстую розовую тетрадь на спирали, Полина приготовила ручку и сказала:

− А что, если и нам куда-нибудь выбраться на выходные? Амелия, что скажешь?

Я копалась в рюкзаке в поисках карандаша, а затем подняла голову и рассеяно посмотрела на подругу:

− Полли, я не думаю, что это хорошая идея…

Послышался вздох общего недовольства.

В разговор вмешалась Кейша:

− Амели, тебе просто необходимо куда-нибудь выбраться! Так можно сойти с ума! Нельзя вечно торчать дома, словно в клетке. Поверь, прогулка пойдет тебе только на пользу…

− Верно! − добавил Андрей. − Идем в киноцентр на какой-нибудь отвязный боевичок!!! Чтобы погони, перестрелки, кровища…

− Мы не фанаты Тарантино, если ты в курсе… − язвительно заметила Полина. − Давайте лучше сходим на ту новую комедию, которую уже неделю с таким энтузиазмом обсуждают на «Кинопоиске». Говорят, фильм просто отличный…

Я, наконец, нашла карандаш и швырнула его на тетрадь.

− Ребята, я безумно благодарна вам за заботу, но… я пока не готова к «вылазке». Я снова в университете, все окружающее «давит» на меня с невероятной силой, пробуждая былые воспоминания.

Я немного помолчала, а затем добавила:

− И ОН ведь тоже никуда не делся.

Полина что-то хотела возразить, но Андрей ее перебил:

− Легок на помине…

Я посмотрела вперед. В аудиторию, словно гонимый ветром, влетел Эдуард. По-приятельски поздоровавшись с несколькими парнями из команды, он прошел вперед, и занял свое привычное место в крайней секции. Той, что располагалась у окон.

− Любимая четвертая парта, крайнее место справа… − ехидно заметила Полина, покусывая кончик ручки.

Пристально вглядевшись в спину своего бывшего, я ожидала, что он обернется, посмотрит на меня… но, увы, этого так и не произошло. Эдуард вытащил из рюкзака свой «мак», и запустил текстовый менеджер, готовясь записывать.

Буквально мгновение спустя в аудиторию вошел Даниель.

Взобравшись на кафедру, он кивнул приветствующим его студентам, и попросил всех садиться.

Аккуратным, почти каллиграфическим почерком написав на доске тему лекции, он начал свой рассказ, лишь изредка прерываясь для того, чтобы задать тот или иной вопрос аудитории.

Лекции Даниеля по истории были тем немногим, что мне по-настоящему нравилось в университете. Я всегда поражалась, как этот молодой человек в прямоугольных очках, и черными как смоль, вечно торчащими вверх волосами, может вмещать в себе столь многое количество информации, да еще и передавать ее студентам в столь интересной и доступной форме. Может быть, именно эта способность помогла ему получить докторскую степень в двадцать один год и стать самым молодым профессором в МГУ, а может быть и таинственный «покровитель», о котором поговаривал весь университет.

Я изо всех сил пыталась не упустить ничего важного, старательно записывая каждое слово преподавателя. Кейша и Ксандр с довольным видом осторожно переписывались с Марком и Лизой через мобильники, Андрей, сидевший слева от меня, украдкой читал «Куджо» Стивена Кинга, а Полина, спрятавшись за широченной спиной Сереги Иванова, уткнулась в свежий номер «Вог».

В тот самый момент, когда Даниель Викторович написал на доске очередную, важную для Великой французской революции дату, в кабинет вошла Тамара Андреевна Позднякова − наш новый декан. Одним легким взмахом руки она дала понять аудитории, что приветствовать ее не нужно, и сразу же направилась к Даниелю. Что-то тихо шепнув ему на ухо, она получила в ответ утвердительный кивок, и начала свою речь:

− Добрый день, господа студенты! Я хотела бы отвлечь вас на несколько минут, с любезного разрешения Даниеля Викторовича…

− Наверняка, это как-то связано с той поездкой в Прагу после экзаменов… − прошептала Полина, откладывая журнал в сторону.

Тамара Андреевна тем временем, продолжала:

− Вчера с нами связались представители чешского посольства, и поэтому я с радостью могу сообщить, что наша поездка была одобрена. Если еще кто-то не успел внести себя в окончательный список, прошу поторопиться и записаться в ближайшее время. Всю информацию вы сможете получить в деканате у секретаря.

По аудитории распространился одобрительный шепот.

− Ты еще не забыла о том, что тоже записалась? − прошептала Кейша мне на ухо. − Даже не думай теперь отказываться!

− Кей, я…

Я не успела договорить, потому что Даниель вдруг повысил голос:

− Ребята, тише! Проявите уважение.

Все мигом примолкли. Деканша прочистила горло, и, кивнув Даниелю, благодарно проговорила:

− Большое спасибо, Даниель Викторович. Это действительно еще не все. Мне хотелось бы вам кое-кого представить…

С этими словами она подошла к тяжелой дубовой двери, и для кого-то ее открыла.

Высокая стройная фигура грациозно вошла в помещение.

Из-за просачивающегося через огромные окна света отливающая медью шевелюра ярко заблестела, а невероятно синие, чарующие глаза внимательно посмотрели прямо на меня, сразу же «выделив» из ста двадцати человек, восседающих в помещении.

Я вздрогнула, и с силой вцепилась в край стола. Андрей, до этого момента погруженный в чтение, и ни на что вокруг не обращающий абсолютно никакого внимания, вдруг резко вздрогнул, и, поправив очки, испуганным тоном спросил:

− Амелия, что с тобой?

Я, не в силах ответить, продолжала неотрывно, словно зачарованная, смотреть вперед.

− Познакомьтесь, Анджей Моретти − ваш новый однокурсник. Он приехал к нам из Германии, по программе обмена. Учился в Берлинском университете, на факультете философии, на кафедре классической филологии.

− Привет! − снова послышался этот сладостный, пронизанный хрипотцой голос, без какого-либо намека на акцент. Его глаза продолжали неотрывно смотреть на меня, заставляя сердце биться быстрее.

Приложив невероятные усилия, я, наконец, все же смогла взять себя в руки, и, отведя взгляд, вонзила пальцы в запястье Кейши:

− Кей, это он. Тот самый парень…

Подруга удивленно посмотрела на меня:

− Амели, ты чего? Какой еще парень?

− Да в чем дело-то? − протянул Андрей, вопросительно глядя на нас. − Ам, тебе что, плохо?

− Да не плохо мне! − шикнула я на друга, и осторожно кивнула в сторону Анджея. − Это тот самый парень, который утром вмешался в нашу перепалку с Эдуардом!

Ксандр хохотнул:

− Ты хотела сказать, это тот самый парень, который ВРЕЗАЛ Эдуарду?

− Насчет языкового барьера можете не переживать… − объявила Тамара Андреевна, и едва заметно улыбнулась, − Анджей прекрасно говорит по-русски, и в этом плане проблем быть не должно. Так что, прошу любить и жаловать!

С этими словами деканша снова кивнула, а затем вышла.

− Прошу вас, Анджей, проходите и присаживайтесь на свободное место… − вежливо проговорил Даниель.

Анджей поправил свисающий с плеча рюкзак, и, пройдя вперед, примостился на свободном месте в нашем ряду, но только тремя партами ниже.

Его затылок, покрытый густыми, слегка завивающимися на макушке волосами, постриженными по последней моде, прекрасно просматривался с моего места.

Полина удивленно присвистнула:

− Ничего себе! Ты не говорила, что твой таинственный защитник настолько хорош собой! Я не удивлена, что ты покраснела как вареный рак, когда начала говорить о случившемся. Он ведь просто красавец, черт подери!

− Жутко не хочется соглашаться с Полиной, но в этот раз она, кажется, права… − прошептала Кейша, глядя в сторону Анджея. − Парень действительно оч-чч-е-нь симпатичный!

− А по мне, так ничего особенного… − буркнул Андрей и, как всегда, поправил свои очки. − Еще один смазливый слизняк. Смотри, как все девицы на него уставились!

− Андрей, заткнись! − слишком громко шикнула на него я.

Даниель, который уже продолжил лекцию, вдруг оторвался от доски, и, неодобрительно глянув в нашу сторону, прикрикнул:

− Шестая парта! Прошу, повнимательнее…

Мигом уткнувшись в тетрадь, я осторожно огляделась по сторонам. Кажется, Андрей оказался прав. Почти все девчонки, которые попадали в поле моего зрения, с огромным интересом поглядывали на Анджея. Некоторые из них перешептывались, а на их безупречно накрашенных губах застывала озорная улыбка.

Решив, что не стоит понапрасну забивать себе голову всякими глупостями, я хотела взяться за ручку и начать писать, как вдруг, мои глаза непроизвольно переключились на Эдуарда.

Он неотрывно смотрел в сторону ничего не подозревающего Анджея. Его руки, до этого усердно фиксирующие лекцию, замерли над клавиатурой и сжались в кулаки. В глазах застыл гнев.

Вдруг, Эдуард обернулся, и посмотрел прямо на меня. На его лице проступила злобная, насмешливая улыбка. Я поняла, что он не собирался спускать новенькому с рук «причиненную обиду». Анджею абсолютно точно стоило быть начеку.

Вложив во взгляд все свое призрение, я посмотрела ему прямо в глаза.

Проведя ладонью по волосам, я резко отбросила их назад так, как Эдуард когда-то любил, и, как ни в чем не бывало, продолжила записывать лекцию.

Когда занятия, наконец, закончились, я облегченно выдохнула.

Собрав вещи, я молнией выбежала из аудитории, перед этим предварительно дав согласие ребятам на завтрашний поход в кино.

Полине нужно было съездить в книжный магазин на Лубянку, а Ксандр собирался на дополнительные занятия по английскому языку на Чистых прудах. Сокольники были совсем рядом, и поэтому друг любезно согласился захватить и меня.

Остальные отправились погулять по Воробьевым горам, поскольку погода в Москве сегодня разгулялась просто чудная.

− Встретимся внизу! − бросила я, направляясь к лифтам. − Мне нужно сходить в деканат, и сдать ведомость по долгам. Я скоро!

Полина почти волоком потащила беднягу Ксандра к лестнице, ни на секунду не прекращая своего рассказа о какой-то потрясающей воображение книжной новинке.

Оказавшись в ласкающей слух тиши лифта, я прислонилась к прохладной дубовой стенке, и глубоко вдохнула. Сегодняшний день пролетел невероятно быстро. Стычка с Эдуардом, долгожданная встреча с друзьями, положительная оценка по докладу, а еще… Анджей. Таинственный и прекрасный незнакомец, один взгляд которого буквально сводил с ума.

Я почувствовала, как кровь с силой начала приливать к щекам в тот самый момент, когда лифт остановился на девятом этаже, и его двери с тихим скрежетом растворились.

На административном этаже было невероятно прохладно и тихо. Я повернула налево, и медленным шагом направилась к деканату.

Подойдя к двери, я протянула ладонь к дверной ручке, и уже собралась ее опустить, как вдруг, мои глаза наткнулись на висящий на стенде бланк:

«Список студентов, подавших заявление на экскурсионную поездку в Прагу (Чехия), проводящуюся с 21 по 28 июня».

Чуть ниже был приклеен яркий салатовый стикер, с пометкой:

«В список могут вписать свое имя еще несколько студентов, чья успеваемость превышает средний показатель. Те студенты, которые уже внесены в список, обязаны подтвердить свое согласие на поездку повторной отметкой в бланке. В ином случае, не отметившиеся студенты будут автоматически исключены из списка».

Проглядев список фамилий, я обнаружила, что ребята уже отметились… и Эдуард тоже.

«Странно… – пронеслось у меня в голове, – Не думала, что его заинтересует эта поездка».

У семьи Эдуарда был собственный дом неподалеку от Праги, где он, по иронии судьбы, сделал мне предложение в прошлом году. В тот вечер мы так долго бродили по уютным, искрящимся от света гирлянд и непрекращающегося снега улицам, что «отморозили» себе ноги, и оба подхватили жуткую простуду, но… при этом, были бесконечно счастливы.

Я открыла зажатую в руке папку, и вытащила ручку. На душе стало гадко из-за вновь нахлынувших воспоминаний, а вытянутая рука в нерешительности застыла в нескольких миллиметрах от графы «Подпись».

Вдруг, мой затылок обожгло чье-то горячее, прерывистое дыхание. Рядом с моей ладонью появилась еще одна − широкая, с проступающими на ней извилистыми венами. В длинных пальцах был зажат серебристый «паркер».

Не успела я и глазом моргнуть, как в конце списка появилось еще одно имя, выведенное аккуратным каллиграфическим почерком: «А. Моретти».

− По-моему, здесь не о чем задумываться… − послышался ласкающий слух баритон, − Нельзя отступать, если сердце уже приняло решение.

Я вздрогнула, и обернулась.

Анджей стоял напротив, и пристально смотрел на меня.

− Я не… то есть… − нечленораздельно пробормотала я, пытаясь подобрать мигом вылетевшие из головы слова. − Я не собиралась ехать… моя подруга Полина вынудила меня записаться. Решила, что мне не помешает развеяться.

Анджей улыбнулся, снова обнажив свои белоснежные зубы, и протянул мне ладонь:

− Меня зовут Анджей. Хотя, ты и так это уже знаешь… − он усмехнулся. − Я сразу же заметил тебя в аудитории!

«Значит, мне не показалось…» − подумала я про себя, а вслух спросила:

− Правда? И где же я сидела?

Анджей удивленно вскинул бровь, но, тем не менее, сразу же, без какой-либо тени сомнения, ответил:

− Средний ряд, шестая парта, второе место справа. А зачем ты спрашиваешь?

Я, не в силах сдержаться, громко усмехнулась:

− Да так… знаешь, забудь. Я − Амелия Гумберт.

В глазах Анджея неожиданно появился какой-то странный огонек. Его грудь начала вздыматься чаще, а дыхание участилось.

Невероятно горячая, слегка шероховатая ладонь осторожно коснулась моей, и я почувствовала, как по телу разливается приятное тепло, а щеки наливаются краской.

− Амелия… − тихо прошептал он, проговаривая каждую букву, словно пробуя ее на вкус, − Красивое имя! Откуда оно?

Я улыбнулась, и убрала за ухо выбившуюся прядь:

− От моего дедушки.

− От дедушки?

− Как-нибудь я расскажу тебе. А пока мне, наверное, нужно поблагодарить тебя, за… − я запнулась, – …ну, за то, что ты сделал для меня утром.

Он потупил взор:

− Знаешь, обычно я так не поступаю…

− Не вступаешься за девушек?

Он усмехнулся. На его щеках проступили ямочки.

− Да нет, я имел в виду, что я обычно не врезаю по носу первому встречному.

Теперь мы уже улыбнулись вместе.

− Надеюсь на это. Но знаешь, я вообще-то хотела предупредить тебя насчет Эдуарда. Он…

− Он твой парень, да? − закончил за меня Анджей.

Только сейчас я поняла, что он действительно говорит без малейшего намека на акцент, и это действительно поражало воображение. У моих родителей было пару знакомых в Мюнхене, которые владели русским языком, и, честно признаться, жуткий акцент и грубая интонация сразу же выдавала в них немцев. Что касается Анджея, то его выдавала скорее внешность – голубые глаза, идеально ровный нос, светлые волосы, и, хоть и подтянутая, но все же довольно худощавая фигура.

− Мы собирались пожениться… − тихо прошептала я.

− «Собирались»?

− Да, собирались. Но у нас ничего не вышло. В общем, все это сложно! − я глубоко вздохнула. − Одним словом, я просто хотела сказать, чтобы ты был осторожен. После того, что ты сегодня сделал, Эдуард приложит все усилия, чтобы испортить тебе жизнь. Он из очень влиятельной семьи. Ты здесь новенький, и вероятно…

Анджей усмехнулся:

− Амелия, не нужно за меня беспокоиться. Я уже большой мальчик, и смогу за себя постоять.

Он немного наклонился вперед, и я сразу же почувствовала ласкающий нос аромат сандалового дерева, разбавленный ноткой гибискуса:

− Ты же ведь, и сама сегодня все прекрасно видела.

Все вокруг закружилось. Я боролась с отчаянным желанием приблизиться к нему еще ближе. Мое дыхание участилось, а сердце так и рвалось из груди.

− Разве нет?

Его синие глаза так и «ласкали» мне взор, словно волна холодного океана, налетающая на рифы. Они буквально гипнотизировали.

Мне жутко захотелось, чтобы он меня поцеловал. Немедленно! Прямо сейчас! Но, вдруг, все закончилось, так и не успев начаться.

Я, словно пробудившись ото сна, отстранилась и тихо пробормотала:

− Я не это имела в виду… − дыхание никак не желало восстанавливаться, − Очевидно, что ты в городе недавно, и поэтому тебе вряд ли известно, что его отец депутат. Если его сыну что-то не нравится, то и ему тоже…

− Амелия, поверь, у меня тоже достаточно знакомств. Тебе не стоит за меня беспокоиться! Если бы его отец был хорошим человеком, то наверняка объяснил бы сыну, что мужчина не имеет никакого права на то, чтобы унижать женщину! Особенно, если он ее любит.

В его глазах вдруг промелькнула боль. Я сразу же поняла, что он проходил через что-то подобное, но, как бы там ни было, наше знакомство длилось всего несколько часов, а это означало, что я не имела права ничего спрашивать.

Анджей посмотрел на часы, и пробормотал:

− Прости, но мне нужно идти. У меня есть кое-какие дела. Мне было приятно познакомиться с тобой, Амелия…

Его глаза снова на какой-то миг встретились с моими, и я одними губами прошептала:

− Мне тоже, Анджей.

Он еще раз одарил меня своей невероятной улыбкой, а затем резко тронулся с места. Через секунду высокая стройная фигура Анджея исчезла за поворотом.

Я еще немного постояла перед дверьми, стараясь привести в норму все еще безумно стучавшее в груди сердце, а затем, направилась в деканат сдавать формуляр.

Спустя десять минут я наконец-то освободилась, и, снова подойдя к стенду, еще раз изучила список студентов, изъявивших желание на поездку.

Ручка снова замерла над пустой графой рядом с моей фамилией. Размашистый, но при этом довольно аккуратный почерк Анджея так и бросался в глаза чуть ниже.

Моя рука резко дернулась, и несколько секунд спустя моя подпись так же появилась в списке. Еще раз пристально изучив бланк, я поспешила направиться вниз.

− Что так долго? − недовольно пробормотала Полина, как всегда забравшаяся на переднее сиденье, и трясущая головой в такт песни, вырывающейся из динамиков. «BANKS» искренне «умоляла о нити».

Я хлопнула дверью, и, удобно расположившись на заднем сиденье, отбросила в сторону свой светло-бежевый рюкзак.

− Действительно, почему так долго? − голубые глаза Ксандра, не такие выразительные, как у Анджея, пристально посмотрели на меня из зеркала заднего вида.

Я откинулась на кожаный подголовник, и, улыбнувшись, пробормотала:

− Ну… я отчиталась за пропуски, подтвердила свое заявление на поездку в Прагу, и… поболтала с Анджеем.

− Что?! − Полина резко подпрыгнула на сиденье, и, мигом выключив музыку, повернулась ко мне. − Ты поболтала с этим красавчиком? Просто взяла, и ПОБОЛТАЛА?

− Начинается… − недовольно протянул Ксандр и повернул ключ в зажигании.

Мотор тихо загудел.

− Я должна все узнать в мельчайших подробностях!

Машина резво тронулась с места. Все то время, что мы добирались до Мясницкой, Полина не умолкала ни на секунду, продолжая расспрашивать меня про Анджея.

Каково же было мое облегчение, когда я, наконец, оказалась дома.

В квартире стояла ласкающая слух тишина. Папа две недели тому назад укатил в очередную командировку в Бразилию, где реализовывал свой новый проект по строительству. Мама еще не вернулась из своей студии.

Первым делом я направилась на кухню, чтобы чем-нибудь перекусить, а заодно покормить и Марса.

В холодильнике меня не привлекло ничего кроме апельсинового сока, да приготовленного вчера греческого салата. Выудив из плетеной корзиночки пару квадратных ломтиков белого хлеба, я вставила их в тостер. Достав из тумбочки сухого корма для кошек, я наполнила им пластмассовую миску Марса, надеясь, что это заставит нашего котика выползти, наконец, из своего «убежища» в спальне родителей.

В папином кабинете тихо тикали напольные часы с маятником. В раковине лежала оставленная с завтрака грязная посуда.

Пересилив лень, я подошла к мойке, и, включив воду, начала тщательно отмывать тарелки от остатков каши, хлопьев и йогурта.

К тому моменту, когда я покончила с посудой, хлеб уже выскочил из решетки. Выложив ароматные ломтики на тарелку, я добавила на них немного салата, и с удовольствием отправила в рот.

Немного утолив голод, я решила, что неплохо было бы принять душ после всего того, что произошло утром.

Войдя в ванную комнату, я подошла к кабине и включила горячую воду. Настроив радио на любимую волну, я с огромным удовольствием встала под ласкающие тело струи.

Из динамиков послышались «Snow Patrol».

Стащив с полки бутылочку любимого геля для душа с ароматом арбуза, я выдавила пару капель на мочалку и с удовольствием нанесла пенную жидкость на тело.

Через несколько минут косые струи воды, наконец, смыли с моего тела грубые прикосновения Эдуарда. Я осторожно провела ладонью сначала по одному запястью, затем по второму. Глубокие шрамы пестрели на коже уродливыми неровными линиями. В такие минуты я, как правило, начинала беспощадно корить себя за свою глупость, а заодно, и мечтать о том, что это убожество однажды каким-нибудь чудесным способом исчезнет с моих рук, и перестанет, наконец, напоминать о случившемся.

Выйдя из приятного тепла стеклянной кабины на прохладный темно-синий кафель, я направилась к зеркалу, и расчесала спутавшиеся от воды волосы. Из стеклянных глубин на меня грустно взирало бледное осунувшееся лицо моего зеркального двойника, которое, казалось, сохранило в себе всего лишь одну узнаваемую черту «прежней» Амелии, а именно − большие темно-зеленые глаза.

Натянув на тело светло-серый шелковый халат, я направилась в свою комнату.

Когда я оказалась внутри, то сразу же пришла к выводу, что мама была абсолютно права − вид передо мной предстал и впрямь ужасающий.

Повсюду «красовались» кучки из использованных бумажных платков, дорожка, сооруженная из смятой одежды, вела в гардеробную, а на письменном столе, заросшем целой тонной пыли, валялись груды наших с Эдуардом совместных фотографий. Постель не заправлялась неделями напролет, коробочки из-под компакт-дисков были перепутаны и разбросаны повсюду вперемежку с нижним бельем.

Притащив из кладовой пылесос и пачку хозяйственных салфеток, я взобралась на кровать, и включила музыкальный центр, примостившийся в широкой, отделанной дубом нише.

Из динамиков послышались громкие гитарные рифы. «Honeyblood» запели о «вечном падении».

Что ж, приступим! Пусть вторым шагом в моей реабилитации станет уборка!

Собрав использованные салфетки в мусорный мешок, я сразу же принялась за пылесос.

Когда светло-серый ковер вновь стал бежевым, настала очередь одежды. Аккуратно развесив вещи в гардеробной по цветовой гамме, я собрала валяющееся на полу белье, и отнесла его в стиральную машину.

Отправив наши с Эдуардом фотографии туда же, куда и весь остальной мусор, я тщательно протерла письменный стол, а затем, аккуратно разложила учебники, тетради и компакт-диски.

Когда я начала менять постельное белье, и с силой сдернула с матраца простыню, что-то тихо лязгнуло о паркет.

Я перевела взгляд на пол и заметила, что рядом с ножкой кровати что-то притягательно поблескивает.

Присев на колени, я осторожно подняла «находку». Маленький овальный медальон с растительным орнаментом бесшумно раскачивался на тонкой цепочке из белого золота.

У меня в груди екнуло:

− А я-то думала, что давным-давно потеряла медальон дедули… − протянула я в пустоту.

Осторожно открыв крышечку, я с любовью посмотрела на крохотные фотографии: на первой я и дедушка запускали воздушного змея, а на второй он заключил меня, четырехлетнюю малютку в пышном клетчатом платьице, в свои крепкие объятья. Его густая седая шевелюра развевалась на ветру.

Я чмокнула фотографию, и, закрыв медальон, повесила его на шею.

На глаза навернулись слезы. Так всегда бывало, когда я начинала вспоминать о дедушке. А точнее, о его трагической гибели.

Он был знаменитым историком, и поэтому довольно часто руководил археологическими экспедициями. В день моего пятого дня рождения он должен был вернуться из Непала из очередной поездки, но этому так и не суждено было случиться. Самолет, набрав высоту, взорвался в воздухе прямо над Катманду.

Я встряхнула головой, пытаясь отогнать от себя неприятные воспоминания, и решила как можно скорее вернуться к уборке.

Когда постель, наконец, была заправлена и застелена свежим бельем, я решила включить компьютер, и проверить электронную почту.

В «ящике» оказалось несколько сообщений от секретаря из деканата, в которых были экзаменационные билеты по современной филологии и философии, тема нового доклада от Даниеля, а также письмо от папы, в котором он сообщал о процессе строительства нового квартала в Порто-Аллегре, а так же интересовался, как у меня дела.

В тот самый момент, когда я закончила писать ответ, дверь в прихожей тихо щелкнула, и отворилась. Послышался лязг ключей, брошенных в стоящую на комоде в прихожей вазочку.

− Амелия, ты дома? − послышался усталый голос мамы.

− Я у себя! − отозвалась я, вставая из-за стола.

Поправив волосы и сведя ладони вместе, я торжественно выпрямилась, ожидая появления мамы.

Послышались частые шаги.

Через секунду ее белокурая голова появилась в дверном проеме. Реакция на представшее перед ней зрелище не заставила долго себя ждать.

Мама открыла рот, чтобы что-то сказать, но так и замерла в нерешительности. Ее удивленные глаза тщательно изучали комнату, не упуская из виду ни одну деталь. Зрачки внимательно «скользили» по полу, столу, полкам, шкафу…

− Амелия, что… − заикаясь, начала она, − Господи, что это?

Мое лицо озарила гордая улыбка:

− Я просто решила последовать твоему совету и немного здесь прибраться. Ну, что скажешь?

Мама осторожно провела ладонью по лакированному дубу столешницы, и, увидев запущенное приложение электронной почты, совсем растаяла:

− Ты написала папе?! Как у него дела? У меня совсем не было времени…

− У него все в порядке! − отозвалась я. − Приезжает через четыре недели. Строительство идет полным ходом. Сегодня у них был жуткий ливень…

Мама подошла ко мне и крепко обняла. Ее лицо озарила улыбка:

− Амели, я так рада, что ты начинаешь приходить в себя! Это огромный шаг вперед.

Я крепко прижала маму к себе. От нее пахло сливочной карамелью, и дело тут было совсем не в духах. Это был ее собственный, особый запах, который был со мной с самого детства. Каждый раз, когда мама обнимала меня, и я чувствовала этот сладостный аромат, мне начинало казаться, что я снова становлюсь маленькой девочкой, дремлющей у нее на руках.

− Я тоже рада.

Отстранившись, я подошла к нише и выключила проигрыватель. Тишина, столь резко воцарившаяся в комнате, буквально «надавила» на слух.

Мама прошла в гардеробную, а я вернулась к столу, чтобы выключить моноблок. Пару привычных движений, и гудение процессора исчезло.

Вместо него из гардеробной послышалось тихое шуршание. Я осторожно подошла к настежь открытым двойным дверям с тонкими решетками. Мама встрепенулась, и резко отстранилась от ящика, в котором я хранила белье.

− Я… я просто просматривала твои вещи, и… − она лихорадочно соображала, что же сказать, − Мне кажется, тебе было бы полезно немного обновить свой гардероб! Сходи с девочками в торговый центр, развейся…

Мама поняла, что ее «поймали», и решила сразу же перевести тему на шмотки. Возможно, раньше это сработало бы, но уж никак не сейчас.

Я прекрасно поняла, ЧТО ИМЕННО она пыталась там найти. Когда мои отношения с Эдуардом пошли под откос, именно в ящике с нижним бельем я стала прятать пакетики с гашишем, которые для меня доставал один знакомый парень, с которым я раньше училась в школе. Когда чувство опустошенности и безысходности стало невыносимым, я добралась и до спрятанного там «на всякий случай» лезвия, которое, после долгих раздумий, все же имела глупость применить по задуманному назначению.

− Я обязательно займусь этим позже… − ответила я, и, не желая раздувать конфликта, примирительно улыбнулась, − Слушай, мам… у нас в холодильнике хоть «шаром покати»! Может, закажем что-нибудь? Я просто умираю с голоду…

Мама, кажется, немного растерявшаяся от подобного заявления, присела на широкую бежевую банкетку, и, вытащив из кармана брюк свой «блэкберри», неуверенно нажала на нем пару кнопок.

− Хорошо… − едва заметно улыбнулась она в ответ. − Давай закажем пиццу и суши. У меня, если честно, тоже с самого утра во рту не было ни крошки. «Маргарита» и «Филадельфия», верно?

Я подошла к выдвинутому ящику, и с силой его захлопнула.

− Да. То, что надо!

Ровно полчаса спустя мы с мамой сидели в гостиной, по сотому разу пересматривали очередную серию «Друзей», и с аппетитом уплетали хрустящую пиццу вперемежку с роллами.

Ее радости не было предела, когда я сообщила о том, что мне удалось закрыть все долги, защитить доклад на отличную оценку, да еще и выбраться в кино на выходных.

В тот самый момент, когда мама отправилась на кухню, чтобы заварить нам чая с ромашкой, началась реклама. По огромному экрану «растекся» бушующий океан.

Высокий широкоплечий парень с невероятно притягательными голубыми глазами и светлыми курчавыми волосами подошел к обрыву, и, с искаженным от блаженства лицом вытянулся и резво прыгнул в воду.

Теперь на экране появилась загорелая длинноногая блондинка, ожидающая своего смелого кавалера на берегу. Молодой человек, грациозно выйдя из воды и продемонстрировав всем желающим свой идеальный накаченный торс, подошел к девушке и благодарно принял из ее рук минеральную воду. Океан сразу же начал успокаиваться, а парочка, как и полагалось, слилась в страстном поцелуе.

Марс, лежащий на противоположной стороне дивана, громко промяукал, а я почувствовала, как к лицу прилила краска.

С губ сорвался вздох. Этот парень чем-то походил на Анджея, голос, глаза и улыбка которого сразу же снова «вторглись» в мои мысли, давая понять, что теперь они будут там довольно «частыми гостями».

− Что с тобой?

Я вздрогнула, и, посмотрев прямо перед собой, увидела прозрачную кружку с дымящейся ароматной жидкостью. Мама уже вернулась, и удивленно смотрела на меня:

− Ты как-то странно выглядишь, дорогая…

− Правда? Как именно?

Мама на секунду замолчала, и, немного подумав, ответила:

− Ну, не знаю… как будто тебе премию дали.

Я усмехнулась, и, отпив чаю, прилегла на мамино плечо, ощущая, как по телу разливается приятное тепло.

Часы в глубине папиного кабинета пробили одиннадцать раз. Глаза сразу же начали слипаться, фигуры, туда-сюда снующие по экрану, стали превращаться в размытые нечеткие пятна.

− Кажется, все меняется мам… − неразборчиво протянула я, и, сама того не осознавая, провалилась в глубокий сон.