Читать книгу Посвящение - - Страница 5

Мой затылок и правая часть лица пылали так, словно к ним приложили кусок раскаленного железа. Я неуверенно открыла глаза, но почти сразу же поспешила закрыть их обратно, поскольку яркий поток света беспощадно ослепил меня. Ноздри ласкал приятный запах белых орхидей и свежеприготовленной яичницы, а до ушей доносились приглушенные звуки босановы.

Я снова открыла глаза. Вокруг плыли непонятные тени, «слепляющие» все в одно большое нечеткое пятно. Мозг отчаянно не хотел просыпаться, надеясь остаться в приятном забытьи.

Поняв, что мое лицо попало под «зону действия» небольшого солнечного лучика, прорвавшегося в комнату сквозь узкую щелку, образовавшуюся между плотно сдернутыми шелковыми занавесями, я нехотя откатилась в менее освещенную часть кровати. Автоматически потянувшись вниз, чтобы нащупать одеяло, я наткнулась на свою обнаженную ногу, и замерла.

Резко подскочив на кровати, я медленно начала воспроизводить события прошлого вечера.

− Только не это… − протянула я, понимая, что лежу в постели Анджея.

Мои глаза начали лихорадочно изучать окружающую обстановку, пытаясь вспомнить хотя бы что-то, но уже пару мгновений спустя я поняла, что это абсолютно пустая затея.

В комнате царил приятный полумрак. Одеяло валялось на полу, простыни были измяты точно так же, как и подушки, а мое тело оказалось облачено в белую хлопковую рубашку, которая, судя по размерам, ну никак не могла принадлежать мне.

− Мамочки… − я начала лихорадочно ощупывать собственное тело, пытаясь понять, есть ли на нем белье.

Убедившись, что «все на месте», я облегченно вздохнула, и осторожно коснулась пальцами прохладного паркета.

В огромном зеркале, висевшем над комодом в противоположной стороне комнаты, я узнала свою испуганную физиономию. Мои волосы растрепались, глаза были заспанными, но тушь, к счастью, все же не потекла.

Посмотрев на тумбочку, я увидела лежащую там серебряную заколку-крабик, инкрустированную мелкими розовыми кристаллами.

Недолго думая, я взяла ее в руки, и кое-как собрала волосы.

Добравшись до массивных дубовых дверей, я осторожно приоткрыла одну из них, и высунула нос в гостиную.

Широкое окно, точно также, как и в спальне, было плотно занавешено. На шикарных диванах, обтянутых светло-бежевой кожей, в творческом беспорядке были разбросаны старинные книги, всевозможных цветов и размеров. На резных комодах из красного дерева красовались замысловатые антиквариатные вазы, заполненные букетами с орхидеями и белыми розами. В правой части просторного помещения стоял белоснежный рояль, рядом с которым примостилась старинная банкетка на изогнутых ножках. Все убранство комнаты завершали всевозможные постеры к старым фильмам, развешанные на стенах в стильных рамочках.

Я неуверенно прошла вперед, и, оглядевшись, обратилась в пустоту:

− Анджей… Анджей, ты здесь?

Никто не ответил. Лишь замечательный голос Аструд Жилберту поведывал мне и пустой комнате о «Девушке из Ипанемы».

Подойдя к роялю, я осторожно провела ладонью по гладкой лакированной поверхности инструмента, но так и не решилась взять ту пару аккордов, что хранились в моей памяти со времен музыкальной школы.

Переведя свой взгляд выше, я заметила, что на закрытой крышке лежит начищенная до блеска серебристая флейта, а также массивный овальный медальон с замысловатым орнаментом.

Оглядевшись вокруг, словно боясь того, что меня кто-то застукает, я осторожно взяла его в руки и раскрыла. Внутри оказалось две фотографии.

На той, что была в левой половине медальона, была изображена женщина с шикарными волнистыми волосами цвета воронового крыла и крупными выразительными глазами. На ее шее красовалась широкая темная лента, в центре которой примостился огромный изумруд. Вид у женщины был настолько печальный, что начинало казаться, что из ее глаз вот-вот хлынут слезы.

На фотографии в правой половине так же была изображена женщина, но в отличие от первой, совсем юная, почти девочка. Ее белоснежные волосы были собраны в аккуратный пучок, светлые глаза, испещренные мелкими крапинками, с хитринкой смотрели в объектив, а тонкие, слегка приоткрытые губы, словно застыли в ожидании чего-то.

− Интересно… − протянула я вслух. − Кто они такие? Фотографии выглядят очень старыми…

Послышался тихий щелчок. Я вздрогнула. Медальон звонко шлепнулся на паркет, и отлетел в сторону. Аппарат для проигрывания грампластинок тихо щелкнул, а затем снова завел «Девушку из Ипанемы».

Рухнув на колени, я мигом запустила руку под рояль, понимая, что лучше вернуть эту вещицу на место прежде, чем Анджей откроет дверь.

Послышался еще один щелчок. Зацепившись кончиком указательного пальца за ненавистную цепочку, я резко вскочила на ноги.

Уложив медальон на место, я не придумала ничего лучшего, чем усесться на банкетку, и открыть клавиши. Послышались первые аккорды «К Элизе» Бетховена − единственного произведения, которое я могла исполнить не краснея.

Краем глаза я увидела, как Анджей появляется из прихожей и лениво приваливается к дверному косяку.

− Доброе утро… − приветливо протянул он. − Не знал, что ты умеешь играть.

Лишь доиграв мелодию до конца, я осторожно захлопнула крышку обратно и, улыбнувшись, ответила:

− А я и не умею. Просто выпендриться хотела! Ты откуда?

Анджей вытянул руку вперед, продемонстрировав мне висящий на пальцах пластиковый пакет, набитый продуктами:

− Здесь то, чего не хватало для полноценного завтрака. Пойдешь за стол сама, или тебя тащить силой? − в его голосе читались строгие, но при этом, довольно игривые нотки.

Я хотела было огрызнуться, но, увы, так и не смогла придумать чего-то стоящего для ответа. Тем более устоять перед этим сладостным словом «завтрак» действительно было нелегко. В животе предательски заурчало.

Недолго думая, я поднялась, и послушно последовала за ним.

− Что вчера было? − спросила я, осматриваясь.

Анджей подошел к окну, поднял жалюзи, и, стянув с переносицы солнцезащитные очки, швырнул их на мраморную столешницу рядом с пакетом.

Подойдя ближе, я посмотрела вперед. Голова сразу же пошла кругом от шикарного вида, открывающегося на освещенную ярким июньским солнцем набережную.

− И как это я сразу не догадалась?! − задорно протянула я. − Определенный парень, определенное жилье…

Анджей, снующий из стороны в сторону, и достающий из кухонных полок то одну склянку, то другую, удивленно посмотрел на меня своими неповторимыми синими глазами, и спросил:

− Что ты подразумеваешь под словом «определенный»?

Я улыбнулась, и, отбросив нависшие на глаза волосы в сторону, ответила:

− Ну, не знаю… Красивый, таинственный, обходительный… так подойдет? Как тебе удалось заполучить жилье в одной из «семи сестер»? Многие из моих соотечественников готовы душу дьяволу продать за такие апартаменты…

Анджей с серьезным видом заявил:

− Если я расскажу, то мне, возможно, придется тебя убить.

Я шутливо пнула его в живот, который, на удивление, оказался невероятно твердым:

− А это кто кого! − на моих губах проступила улыбка. − Ты знаешь, что значит выражение «русские не сдаются»?

Анджей почти вплотную приблизился к моему лицу и тихо прошептал:

− Может мне удастся их как-то уговорить, а пока… − на его губах так же заиграла ослепительная улыбка и он, указав в сторону стола, поспешил отстраниться, − … прошу!

Он подошел к по-прежнему лежащему на кухонной стойке пакету, и принялся выкладывать его содержимое в холодильник.

− Так что вчера произошло? − спросила я, садясь на мягкий стул с витиеватой чугунной спинкой, − Я почти ничего не помню из того, что было после того… «происшествия» в клубе.

Анджей поставил перед моей удивленной физиономией огромную тарелку с куском аппетитной яичницы, приправленной базиликом, и двумя золотистыми картофельными оладьями. Через секунду на столе появился графин со свежевыжатым апельсиновым соком, дымящийся кофейник с парой фарфоровых чашек, а также блюдо, наполненное хрустящими гренками.

− Ты отключилась у меня в машине, почти сразу же после того, как я включил музыку…

Я стукнула себя по лбу:

− Ах да, точно… «Норма»! А почему ты не разбудил меня потом?

Анджей сел напротив и, вскинув бровь, с задором откусил почти половину гренки:

− Кое-кого здесь и пушечным выстрелом не разбудить.

Я закрыла лицо руками, и еле слышно протянула:

− Господи, Амелия Гумберт… ну, и даешь же ты! Кажется, я вчера все же переборщила со спиртным. Прости, Анджей… Твои родители, наверное, были в ужасе?

Он заметно смутился.

− Да… в общем-то, нет. Понимаешь, я, как бы это сказать… живу один.

У меня в груди как-то беспокойно екнуло. Только сейчас до меня дошло, что я провела ночь в квартире почти совершенно незнакомого человека.

− Значит, они остались в Германии? − спросила я, чтобы хоть как-то отбросить от себя эти тревожные мысли.

− Нет, Амелия, они не в Германии.

Повисла пауза, а затем Анджей вдруг на одном дыхании выпалил:

− Моя мать умерла, когда мне исполнилось восемнадцать, а отец… − его кулаки едва заметно сжались, − Его у меня, можно сказать, тоже нет.

− Прости, я не знала. Мне очень жаль.

Анджей благодарно кивнул, а я вдруг испуганно подскочила на стуле и почувствовала, как к лицу предательски приливает румянец:

− Так значит, это ты меня раздел?!

Анджей поднялся, и, бросив на меня смущенный взгляд, направился в гостиную:

− Не думаю, что ты смогла бы нормально спать в том коротком узком платье, что было на тебе. После нескольких тщетных попыток до тебя достучаться, мне пришлось стянуть его с тебя самому.

Сделав еще пару коротких шагов, он, вдруг, снова остановился, а затем добавил:

− Знаешь, просто так, к слову… Тебе нечего стесняться!

Я почувствовала, как щеки запылали с новой силой. Застегнув рубашку до самого ворота, словно это спасет меня от того, что уже произошло, я принялась за еду.

Когда Анджей скрылся за поворотом, музыка, раздававшаяся из стоящего в комнате проигрывателя, почти сразу же затихла. Вместо нее до моего слуха донеслись приятные звуки флейты.

За считанные минуты прикончив яичницу и оладьи, я залпом осушила стакан с соком, и почти целой затолкала в рот покрытую темной корочкой гренку. Убрав со стола, я посмотрела на висящие в коридоре огромные часы и ужаснулась, поскольку до нашего сегодняшнего самолета оставалось около пяти часов, а я еще даже не была дома.

Пролетев в спальню, я бросилась искать свой клатч. Не увидев ничего похожего, я высунула голову из-за двери, и, пытаясь перекричать свистящий инструмент, громко крикнула:

− Где мои вещи, Анджей? Только не говори, что они испарились! Я отлично знаю парней! Они и шанса не упустят для того, чтобы…

Он медленно поднялся с банкетки и, смерив меня многозначительным взглядом, протиснулся в комнату.

Я стояла в дверях и выжидающе следила за его движениями.

Анджей прошел в небольшую гардеробную, и через секунду вернулся с моей сумочкой и платьем в одной руке, и босоножками в другой.

− Вот. Я решил, что им самое место в шкафу.

Аккуратно положив платье и клатч на незаправленную постель, Анджей сел на стоящий в изножье широкий пуф и снова тихо заиграл.

Подойдя к кровати, я взяла в руки свою блестящую сумочку, и стала усердно искать телефон.

Когда моя рука коснулась шелкового дна, так ничего и не найдя, я поняла, что мой телефон остался в клубе, а точнее, под барной стойкой после того, как пьяный в стельку Эдуард выбил его из моих рук.

− Вот черт! − протянула я, подняв голову, и рассеяно пялясь на свое отражение в зеркало.

− Где-то я уже это слышал… − язвительно протянул Анджей, и, отложив флейту в сторону, вытянул из заднего кармана джинсов свой «айфон». − Вот, держи. Можешь разговаривать сколько тебе потребуется.

Мне стало жутко неловко. За последние несколько часов Анджей успел уже не раз меня по-настоящему выручить, а я, поддавшись импульсу, нагрубила ему.

Возможно, виной всему был пережитый вчера стресс, а может быть, я просто безумно нервничала, поскольку что-то чувствовала по отношению к этому загадочному молодому человеку, и, не смотря на все усилия, не получала ответных эмоций, как это обычно бывало с другими парнями.

Я осторожно взяла телефон из его широкой прохладной ладони и, заправив за ухо выбившуюся прядь, прошептала:

− Спасибо. Прости, что нагрубила. Я просто…

− Ничего страшного. Ты не обязана мне что-то объяснять.

− Спасибо, − еще раз поблагодарила я, а затем добавила, − Где находится ванная? Я поговорю там, а заодно приведу себя в порядок.

− Как выйдешь из коридора, направо.

Я утвердительно кивнула головой и направилась туда, куда сказал Анджей. Сам он тем временем выпорхнул обратно в гостиную.

Добравшись до места, я облегченно вздохнула и закрыла за собой дверь.

Приятная прохлада и внезапное одиночество заставили бешено бьющееся в груди сердце немного сбавить ритм.

Ванная комната была просто огромной. Стены покрывала мелкая мозаичная плитка светло-бирюзового цвета. На равном друг от друга расстоянии были выложены аккуратные «рамочки» с замысловатым геометрическим узором. В дальнем левом углу располагалась внушительных размеров ванная, над которой висели аккуратные полочки с медными витиеватыми перекладинами.

По правому боку от ванны располагалось огромное зеркало, сверху подсвеченное целым десятком маленьких бра. Две круглые раковины, объединенные черной мраморной столешницей с тумбочками из белого дерева, довершали этот прекрасный ансамбль.

В противоположной стороне помещения примостилась просторная душевая кабина из прочного стекла и хромированного металла, а также несколько стильных шкафов для полотенец.

Пройдя вперед по прохладному кафелю, я захлопнула крышку встроенного в стену унитаза и, сев, принялась по памяти набирать номер Кейши.

Пока долгие протяжные гудки приглушенно раздавались из динамика, я с интересом рассматривала белые завитушки, «расползшиеся» по плиткам на полу.

− Алло? − послышался обеспокоенный голос подруги.

− Кей? − произнесла я так, словно пыталась выяснить она это, или нет, − Это Амелия.

− Господи! Ам, ты в порядке?! Что вчера произошло? Мы с ребятами просто с ума попосходили из-за беспокойства!!!

− Кей, успокойся. У меня все хорошо. Я просто решила узнать, не переменились ли наши планы насчет поездки?

Кейша пропустила мои слова мимо ушей, и продолжила причитания:

− Мы так и не дождались тебя вчера! Андрей такую истерику устроил, что нас чуть не забрали в отделение вместе с ребятами, которые мешали работать сотрудникам полиции… − подруга замолчала на секунду. − Ам, что это за номер? Вчера Лиза нашла твой телефон на полу, а неподалеку от него пьяного в хлам Эдуарда… Ты меня слышишь?

− Да Кей, я прекрасно тебя слышу… − отозвалась я. − Просто ты так частишь, что я слова не успеваю вставить!

Подруга сразу же примолкла.

− Я могу говорить?

− Да, − протянула она. − Говори.

− Хорошо. Вчера у нас с Эдуардом произошла небольшая… − я запнулась, − …«потасовка».

− «Небольшая потасовка»? Опять?! − Кейша явно была удивлена. − Да он весь в крови и в куче битого стекла на полу валялся! Мы сначала подумали, что те отморозки из соседнего клуба и тут успели побывать… Ам, тебе что, мало того, что в прошлый раз ты сломала ему нос?

Я удивленно хмыкнула:

− Ты что, его защищаешь?

− Ам, я…

− Кей, я знаю, что людей бить нельзя, но… ОН это заслужил! Вчера Анджей вправил ему мозги, и я надеюсь, что это произведет должный эффект, и Эдуард, наконец, оставит меня в покое.

− Что?! − присвистнула Кейша. − Так это Анджей так его отделал?! Ам, ты знаешь, что он может заявить на него в полицию? Это не шутки! Вчера приезжала «скорая», и Эдуарду наложили целых четыре шва!

Я снова хмыкнула:

− Переживет! Учитывая то, что он вчера собирался… сделать, он и рта не раскроет. Что он сказал врачам? Что в пьяном угаре рухнул на один из стеклянных столов?

− Да что, черт возьми, происходит, Ам? Что между вами произошло? Где ты?

− Я сейчас у Анджея. Это его номер. − На одном дыхании выпалила я.

Кейша присвистнула:

− Ты хочешь сказать, что провела с ним ночь?

Я подошла к двери и, плотнее ее прикрыв, перешла на шепот, опасаясь, что Анджей может услышать наш разговор:

− Я просто у него переночевала. Я забыла ключи дома, ясно?! Мою мать отправили в Париж, а консьерж должен был объявиться только сегодня утром… Что мне было делать? Спать на улице?

− Ты могла бы позвонить мне!

Я замолчала, понимая, что подруга, кажется, загнала меня в тупик:

− Знаешь, Кей… Давай, я расскажу тебе все при встрече, хорошо? Вчера кое-что произошло, и я не могу обсуждать это по телефону, ясно? Мой «айфон» у тебя?

Подруга тяжело вздохнула, и я поняла, что в этот самый момент она, как всегда, нервно массирует переносицу.

− Его забрала Лиза, но я скажу ей, чтобы она привезла его в аэропорт. Кажется, вчера пришло СМС от твоей мамы… − ее голос содрогнулся, − Боже, Ам! Как же я волновалась!

У меня в груди потеплело. Я знала, что Кей не может злиться на меня дольше трех минут:

− Прости, что заставила вас волноваться… − пролепетала я. − Я все расскажу вам вечером. Но, предупреждаю сразу, что это действительно будет ТА ЕЩЕ НОВОСТЬ!!!

Кейша вздохнула:

− Ну, хорошо. Мы будем ждать тебя у входа в аэропорт ровно в 16:00. Прошу тебя, не опаздывай. И, Ам…

− Да? − прошептала я.

− Пожалуйста, будь осторожна, ладно?

Я улыбнулась:

− Как всегда. Пока, Кей.

Подруга отключилась, а я, тяжело вздохнув, подошла к раковине и подумала о том, каково будет рассказывать ребятам о том, что Эдуард пытался меня изнасиловать. А еще о том, что сегодня я ночевала у Анджея.

Перед мысленным взором так и мелькали лица друзей.

− Как ты могла, Амелия?! − прошипит расстроенный Андрей. − Поддалась его смазливой мордашке и чувственному голосу? Это же глупо!

− Ты ночевала у него?! − заверещит Полина. − Ну и как он? Хорош?

Мое лицо вдруг озарила улыбка.

«Боже, как же я рада, что у меня есть друзья! − подумала я. − Ни за какие сокровища в мире не согласилась бы променять их на кого-то другого!».

Стянув с головы заколку, взятую у Анджея на тумбочке, я повернула один из бронзовых вентилей, и принялась умываться.

Так и не решившись взять ни одно из висевших поблизости полотенец, я вытянула из стоящей на мраморной столешнице коробочки пару салфеток и вытерла ими лицо.

Выбросив скомканные бумажки в металлическую урну, я огляделась по сторонам в поисках зубной пасты, которую, не смотря на кучу разных пузырьков, смогла обнаружить почти сразу же.

К счастью, тюбик был полон. В стоявшем напротив фарфоровом стаканчике была только одна зубная щетка из черной прочной пластмассы.

Нанеся на палец полоску белой вязкой субстанции, я принялась чистить зубы.

«Интересно, − подумала я, выплевывая густую пену в слив, − Анджей сам все держит в таком идеальном порядке, или к нему кто-то приходит убираться?».

Закончив с неким подобием утренних водных процедур, я выключила воду и направилась обратно в гостиную, которая стала выглядеть еще более шикарно после того, как Анджей раскрыл шторы.

Он лениво развалился на диване, и смотрел выпуск утренних новостей по «России 24».

− Вчера, на стоянке одного из столичных клубов произошло зверское убийство… − вещала рыжеволосая дикторша, облаченная в красный пиджак, − Полусгоревшее тело было обнаружено студентами одного из московских вузов, в разгар одной из устроенных в заведении вечеринок.

− О, Боже… − протянула я, присев на широкий деревянный подлокотник, − Так вот, что вчера произошло!

Анджей прибавил громкость, а на экране тем временем появился широкоплечий темноволосый сотрудник полиции:

− По предварительным данным, полученными нами от судмедэкспертов, потерпевший − мужчина 22-25 лет, возможно недавно переживший хирургическую челюстно-лицевую операцию. Судя по всему, сначала ему нанесли несовместимую с жизнью рану в область сердца, а затем подожгли.

Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Только сейчас до меня дошло, что вчера я находилась неподалеку от места совершения этого зверского преступления.

− Вы уже кого-нибудь задержали в качестве подозреваемого? − спросила коротко стриженая блондинка-репортер. − Можно ли предположить, что это было ритуальное убийство?

Высокий подтянутый брюнет-полицейский незамедлительно ответил:

− У нас есть такое предположение. Что касается подозреваемых, то мы уже допросили всех, кто в тот момент находился непосредственно в заведении, на территории которого было обнаружено тело, а также тех, кто был в клубе через дорогу. Есть несколько ребят, которые нас «заинтересовали», но пока ничего конкретного выяснить, к сожалению, не удалось.

− Есть какие-нибудь зацепки относительно пола или возраста преступника, товарищ полковник?

− Мы предполагаем, что убийца − мужчина 25-30 лет, ростом выше среднего. Это все, о чем можно сейчас сказать.

− Есть ли вероятность, что преступников могло быть несколько? − не отставала репортерша.

− Это возможно, − утвердительно кивнул полицейский, а затем, его серьезное, испещренное мелкими морщинками лицо повернулось, и, посмотрев прямо в камеру, он твердо заявил, − Если кто-то располагает хоть какой-нибудь информацией, то внизу указан номер, по которому можно связаться с нашими сотрудниками. Чтобы не случилось, мы вычислим этого подонка, и привлечем к ответственности! Я лично буду принимать участие в расследовании этого… зверского преступления.

− Спасибо большое за предоставленную нашему каналу информацию, Алексей Михайлович.

Мужчина скрылся из зоны обзора телекамер, а молодая репортерша «отчеканила»:

− Полковник московского УВД по центральному району − Алексей Ковалевский, специально для нашего телеканала.

− Интересно, кому так сильно не угодил этот парень, если ему продырявили грудь, а затем еще и подожгли? − пробормотал Анджей, и выключил телевизор.

Я, сделав глубокий вдох, все же смогла сдержать подкатившую к горлу тошноту, и, поднявшись, протянула ему зажатую в руке заколку:

− Вот это лежало у тебя на тумбочке. Надеюсь, ты не рассердишься, что она побывала у меня в волосах…

Анджей замер. На секунду мне показалось, что его глаза как-то преобразились. Как будто стали темнее.

− Ты в порядке? − спросила я приглядываясь. − По-моему, у тебя что-то с глазами. Дай я посмотрю, вдруг это глазная инфекция! В городе сейчас так сухо и пыльно…

Я наклонилась, и протянула руки к его лицу, но Анджей резво вскочил с дивана и схватил меня за кисти, отчего заколка вылетела, и звонко стукнулась об паркет:

− Я в полном порядке! Не нужно ничего проверять…

− Я просто хотела помочь тебе.

Анджей закрыл глаза, сделал глубокий вдох, а затем, снова открыл. Сейчас его радужки уже не казались мне такими уж странными и темными.

Разжав пальцы, он опустился на колени, и, подняв заколку с пола, пробормотал:

− Это принадлежало моей матери. Бабушка и дедушка были бедны, и это все, что она получила в подарок на свое восемнадцатилетие, которое отпраздновала за несколько дней до своего отъезда в Австрию. Ее целью была Венская Опера…

Я присвистнула:

− Так твоя мама была оперной певицей? Это же просто потрясающе! Моя мама когда-то занималась балетом, но, увы, слишком скоро поняла, что это абсолютно не ее.

Анджей поднялся с колен и рассеяно улыбнулся, словно не зная, что еще добавить к сказанному. Я поспешила прийти ему на помощь, и протянула:

− Ну, что ж… Мне нужно идти. У нас с ребятами рейс на 16:45, а мне еще нужно собрать вещи.

Я запнулась и взяла его за руку, только сейчас по-настоящему ощутив, насколько она холодна:

− Спасибо тебе за все. Ты и понятия не имеешь, как сильно ты меня выручил.

− Амелия, я…

− Ты − настоящий друг! − Я протянула ему его телефон, который по-прежнему сжимала в другой руке, а затем, подтянувшись на мысках, неловко чмокнула в щеку.

Нос приятно «обласкал» запах сандалового дерева, а лицо защекотали его мягкие, зачесанные назад волнистые волосы. Сердце забилось в бешеном ритме, по животу расползлось приятное тепло. Опасаясь того, что мои потаенные чувства и желания вот-вот могут вырваться наружу, я быстро отстранилась и, резко развернувшись на носках, направилась в спальню.

Когда я расстегнула первые пуговицы рубашки, то почувствовала на своей спине пристальный взгляд. Анджей стоял в дверях.

− Что-то не так? − протянула я, замерев.

Он подошел ко мне и протянул заколку:

− Возьми это себе.

Я сначала посмотрела на украшение, а потом на него:

− Ты что, с ума сошел?! Ведь это твоей мамы…

− Я знаю… − он потер переносицу. − Просто, глядя на эту вещь, я постоянно вспоминаю о своей прежней жизни и каждый раз понимаю, что она потеряна для меня навсегда. К тому же, она очень красивая… а красивые вещи должны украшать, а не приносить вечную тоску и нескончаемую боль.

− Анджей, я не могу.

− Она очень тебе идет, Амелия. Я обижусь, если ты откажешься…

Я вздохнула, и неуверенно приняла из его протянутой ладони столь «неожиданный» подарок:

− Что ж… спасибо. Если она вдруг тебе понадобится, то я всегда готова вернуть…

− Не говори глупостей! − пробормотал он, и, подойдя к занавешенному шторами окну, подставил ладонь под падающий на покрывало луч света.

Я подошла к постели, и, взяв в руки свои вещи, направилась к дверям, но тут меня словно осенило, и я спросила:

− Ты сказал, что эта вещь, − я потрясла заколкой в воздухе, − причиняет тебе боль… Но почему?

Он грустно усмехнулся:

− Иногда именно бездушные вещи могут причинять боль куда более сильную, чем реальные, живые люди… − Анджей посмотрел прямо перед собой. − Моя мать, незадолго до смерти, подарила эту заколку моей невесте, которой тоже вскоре не стало.

− Она порвала с тобой? − спросила я.

− Нет, Амелия, она не разрывала со мной отношения, − отозвался он. − Марию убили через несколько лет после маминых похорон.

У меня похолодело в груди. Руки и обнаженные ноги покрылись гусиной кожей:

− Мне очень жаль. Это… − я с трудом подбирала слова, − …ужасно, когда теряешь кого-то, кто тебе по-настоящему дорог.

Анджей снова усмехнулся:

− Она была мне не просто дорога. Я любил ее, понимаешь?! Любил так сильно, как человек только может полюбить кого-то! Она была моими глазами, моим воздухом, моим всем! Ты даже не представляешь, как долго я молил господа о том, чтобы произошло чудо! Просил, чтобы она вернулась ко мне…

Я смотрела на него во все глаза.

− Но, увы, чуда так и не произошло. Мария не восстала из мертвых… − он запнулся, и вдруг, посмотрел прямо на меня, − Потом я встретил тебя, и во мне словно что-то надломилось.

Я почувствовала, как платье и босоножки выскользнули из рук. Анджей, тем временем продолжал:

− Когда я впервые тебя увидел… меня, словно громом поразило! Внутри что-то зашевелилось, словно пробудилось от долгого сна…

− Анджей, я… − мысли так и путались.

− Ты любишь его?

− Что? − не поняла я.

Анджей подошел прямо ко мне:

− Скажи, ты любишь этого… Эдуарда?

У меня дыхание перехватило от его близости. Я задрожала, ощутив исходящее от его тела приятное тепло. Слова никак не хотели слетать с губ, но приложив невероятное усилие, я все же смогла едва слышно пробормотать:

− До недавнего времени я думала, что этот человек главное, что есть в моей жизни. Когда он сказал, что бросает меня ради другой, все вокруг словно утратило всякий смысл…

Я на мгновение замолчала, чувствуя, как на глаза начинают наворачиваться слезы, но все же продолжила:

− Ты наверняка слышал, что я даже попыталась покончить с собой, безнадежно надеясь на то, что это принесет хотя бы какое-то облегчение.

В комнате воцарилось пугающее молчание.

− Но ты не ответила на мой вопрос… − еле слышно пробормотал он.

− Ровно полтора месяца назад я вернулась в университет после нескольких месяцев затяжной депрессии с четкой целью полностью пересмотреть всю свою жизнь, а заодно попытаться выбросить Эдуарда из головы. В этот же день, словно по велению высших сил, появляешься ты…− я подняла взор.

Синие глаза Анджея пристально наблюдали за каждым моим движением. Больше не в силах сопротивляться их невероятному притяжению, я на одном дыхании выпалила:

− Как не крути, все уже случилось. Эдуард навсегда оставил свой след в моей душе и в моем сердце… но как бы там ни было, сейчас он уже больше ничего для меня не значит.

Мне показалось, что небольшое пространство, отделявшее нас друг от друга вот-вот заискрится. Где-то отдаленно загудели сирены.

− Вот и ответ… − прошептал он спустя, наверное, целую вечность.

Не успела я издать и звука, как Анджей с силой прижал меня к стене.

Его горячие, сладкие как топленый шоколад, губы прильнули к моим, а сильные мускулистые руки соскользнули вниз, и резко приподняли меня за ягодицы.

Я почувствовала, как его язык настойчиво врывается в мой рот, и не стала этому препятствовать, с нежностью отвечая на каждое его движение.

Когда Анджей оставил мой рот и начал покрывать поцелуями хрупкую шею, с губ сорвался сладостный стон. Откинув голову назад, я запустила свои пальцы в его густую золотистую шевелюру.

Каждое прикосновение, каждый вздох и ласкающий ноздри запах его разгоряченного тела, заставляли меня медленно сходить с ума.

Когда, пару мгновений спустя он немного охладил пыл, а его железная хватка слегка ослабла, я наконец-то позволила себе приоткрыть глаза.

Анджей затуманенным взором пристально смотрел на меня, и я с наслаждением поняла, что все происходящее − не плод моего воображения.

Я не смогла удержаться от охватившего меня искушения, вытянула руку вперед, и медленно провела кончиком указательного пальца по его тонким, идеально выведенным губам.

Не сказав ни слова, он оторвал меня от прохладной шероховатой поверхности и не мгновения не поколебавшись, направился к постели.

Когда я почувствовала под собой приятную прохладу шелкового белья, мое сердце затрепетало так сильно, что начало казаться, что оно вот-вот вылетит из груди.

Смотря на Анджея своими широко раскрытыми глазами, я с предвкушением ожидала того, что будет происходить дальше.

Одним резким движением он сдернул с себя футболку.

Моему взору предстало идеальное, словно слепленное руками умелого скульптора тело древнегреческого бога.

− Иди ко мне… − прошептала я, больше не желая ждать ни секунды.

Через мгновение Анджей уже снова был в моих объятьях. Его губы с новой силой принялись за мои, пальцы крепко вплелись в растрепавшиеся волосы, а разгоряченная мускулистая грудь обжигала мое тело сквозь тонкую хлопковую ткань рубашки.

На мгновение я отстранилась, чтобы перевести дыхание, и снова посмотрела ему прямо в глаза. Меня сразу же пробил легкий озноб, но желание от этого не уменьшилось ни на йоту.

Его радужки снова стали черными как вороново крыло.

− Анджей…

Я не успела договорить, потому что он заткнул мне рот очередным поцелуем, настолько диким и жадным, что голова и тело с силой вдавились в мягкий пуховый матрац.

Сразу же обо всем позабыв, я дала волю рукам, и медленно провела пальцами по его подтянутой спине, ощущая, как внутри напрягается каждый мускул.

Анджей снова принялся ласкать губами мою шею. Его горячее дыхание обожгло нервно пульсирующую сонную артерию, а руки забрались под рубашку.

Когда с моих губ сорвался очередной стон, он вдруг совершенно неожиданно отстранился и, задыхаясь, пробормотал:

− Прости, Амелия, но я не могу…

− Что?! − протянула я, приподнявшись на кровати. − Что с тобой такое?

Он отодвинулся, и, подняв с пола недавно сброшенную футболку, сел на краю постели.

Я, откинув волосы назад и застегнув обратно несколько пуговиц, до которых Анджей успел добраться, на коленях подползла к нему, и обняла за шею.

− Скажи мне, в чем дело?

Он не ответил. Лишь его сбивчивое, тяжелое дыхание нарушало тишину, воцарившуюся в комнате.

Не зная, что еще можно придумать, я чмокнула Анджея в макушку и приобняла за плечи.

− Нам лучше больше не видеться… − наконец вымолвил он, потупив взор.

От его слов я похолодела и, приложив невероятное усилие, тихо спросила:

− Но почему?! Что изменилось за последние десять секунд?

− Амелия, я…

− Стоп! Кажется, я поняла! − протянула я, догадавшись, наконец, о причине его столь резко изменившегося настроения. − Все дело в той стройной брюнетке, с которой я видела тебя у кинотеатра?

Анджей удивленно на меня посмотрел:

− Ты видела Оливию?

Я хмыкнула:

− Я-то видела. А вот ты, видимо, был настолько занят, что не заметил, как на тебя пялиться «великолепная семерка», пристроившаяся на ступенях… Какая же я глупая!

Резко вскочив с постели, я подхватила валяющиеся на полу вещи, и направилась в гостиную.

− Амелия… − Анджей сразу же вскочил, и кинулся следом, − Это не то, что ты думаешь! Оливия мой давний друг… Нас с ней ничего не связывает. Дело вовсе не в ней!

Я остановилась возле рояля, и выжидающе на него посмотрела:

− Тогда, в ком? Или… в чем?

Он медленно направился ко мне:

− Дело во мне. Точнее, в моей невесте. Мария… Ее…

− Причем здесь она? − в моем голосе послышались истерические нотки, − Анджей, только не говори, что тебя мучают угрызения совести! Ведь… ОНА УЖЕ МЕРТВА!

Я в ужасе прикрыла рот ладонью.

Анджей закрыл глаза, и тяжело вздохнув, тихо ответил:

− Тебе лучше держаться от меня подальше. Ради твоей же безопасности…

Я продолжала тупо на него таращиться, совершенно не понимая смысла происходящего.

Когда его глаза снова открылись, в них читалась бесконечная боль:

− Я не тот человек, что тебе нужен.

Я почувствовала, как мои руки лихорадочно затряслись, а к горлу подкатил тугой ком:

− Отвези меня домой, − прошептала я, и почти бегом направилась в ванную.

Анджей повернул ключ в зажигании, и гудящий мотор сразу же умолк.

Всю дорогу до моего дома мы провели в полном молчании. Он пристально наблюдал за медленно текущим потоком автомобилей, а я, отвернувшись, тупо пялилась в окно. То, что он мне сказал, ни на секунду не выходило из головы, ровно, как и наши недавние объятия.

Ветер трепал густую зеленую листву, тень от которой падала на асфальт и колыхалась причудливыми фигурами. Несмотря на то, что было еще утро, на улицах уже парило.

Посмотрев в сторону подъезда, я пригляделась, и, различив в зарешеченном окне первого этажа размытый силуэт Аркадия Петровича (нашего второго консьержа), повернулась к Анджею.

Он безразлично смотрел прямо перед собой, крепко вцепившись в руль.

− Ну, что ж… − протянула я. − Еще раз, спасибо тебе за все. Мне пора.

Моя рука легла на серебристую металлическую ручку, но я, так и не нажав на нее, снова обернулась к нему:

− Анджей, я не понимаю, почему ты так суров к себе? Твоя девушка умерла, и ты уже ничего не сможешь с этим поделать… Почему ты до сих пор продолжаешь жить прошлым?

Он посмотрел на меня из-под своих темных «рейбенов»:

− Амелия, пожалуйста, прошу тебя, не начинай сначала! Я уже совершил одну ошибку…

− Но почему мы не можем хотя бы попробовать? Почему ты не хочешь дать мне шанса? − я почувствовала, как на моих глазах выступают слезы отчаяния.

− Прости, Амелия… − прошептал он, и, осторожно взяв мою ладонь в свою, поднес ее к губам.

По моему телу словно пропустили легкий электрический разряд. Я закрыла глаза и замерла. Сердце рвалось на части при мысли о том, что сейчас мы расстанемся, и я больше никогда не смогу ощутить на своей коже этих нежных прикосновений.

Резко выдернув ладонь, я потянула за рычажок, и открыла дверь. Когда моя правая нога оказалась снаружи, я в последний раз посмотрела на него, и произнесла:

− Прощай, Анджей.

Он открыл рот, чтобы что-то ответить, но я быстро выпорхнула из машины и чуть ли не бегом направилась к подъезду.

Позвонив в домофон, я попросила консьержа меня впустить. В тот момент, когда дверь издала протяжный писк, до моего слуха донеслось мощное гудение мотора. Обернувшись, я увидела, как серебристый «порше» резко сорвался с места, и через секунду скрылся из вида, наполняя улицу своим ревом.

− Амелия! − приветливо протянул Аркадий Петрович. − Как поживаешь, деточка? Как родители? Давненько их не видел. Вот, только из отпуска вернулся…

«Натянув» на физиономию самую приветливую улыбку, на которую сейчас только была способна, я, заглянув за стойку, ответила:

− Рада вас снова видеть, Аркадий Петрович. Родители в полном порядке, спасибо. Отец до сих пор в Латинской Америке, а мама только вчера улетела в Париж по делам.

− Ух ты! − задорно протянул консьерж. − Вот это я понимаю! Интересная жизнь, ничего не скажешь! Кто-то по Парижам разъезжает, а у кого-то ключи да книга посещений. Но, я не жалуюсь! Работа у меня, что называется, «не бей лежачего»! Вот в прежние лета…

− Нисколько не сомневаюсь, − улыбнулась я, стараясь быть как можно более вежливой. − Аркадий Петрович, мне нужен…

− Я ведь половину Европы прошел! До Берлина добрался… − не унимался старичок.

− Аркадий Петрович, дорогой, не могли бы вы мне дать запасной ключ от нашей квартиры? − пролепетала я. − Я свой дома забыла.

Консьерж сразу же примолк, и одарил меня добродушной улыбкой:

− Ой, ну, конечно, моя дорогая! Сию минуту!

Обернувшись, он протянул свою трясущуюся ладонь к небольшому стенду, на котором в идеальном порядке висели ключи. Найдя номер нашей квартиры, он снял с гвоздика заветное колечко и протянул его мне:

− Вот они, прошу.

Я благодарно приняла ключи, и, немного подавшись вперед, благодарно чмокнула дедулю в его морщинистую щеку:

− Спасибо вам большое, Аркадий Петрович! С меня тортик! С удовольствием поболтаем о ваших приключениях в следующий раз! Мне пора.

− Буду ждать, моя дорогая! − старичок широко улыбнулся своими вставными, идеально ровными зубами, и помахал мне вслед.

Несколько минут спустя я была на месте. Стянув так сильно надоевшие мне за последний вечер босоножки, я забежала на кухню, и, залпом осушив стакан холодной воды из-под крана, направилась в свою комнату.

На прикроватной тумбочке висела записка от мамы, в которой она сообщала о том, что наш кот несколько недель поживет у соседки.

Я тяжело вздохнула, бессильно рухнула на кровать и, наконец, дала волю уже давно душившим меня слезам.

− Почему? − вопила я, с силой долбя кулаками в подушку, − Но почему всегда так?

Слезы ручьем текли из глаз, застилая взор мутной пеленой. Мои волосы спутались, желудок предательски скрутило, а сердце, кажется, снова оказалось окончательно и бесповоротно разбито.

− Ну, ты Амелия и дура! − злобно прошипела я, не в состоянии справиться с собственным бессилием, которое заключалось в том, что я по уши влюбилась в Анджея, а он, увы, был не в состоянии ответить мне взаимностью.

Я с облегчением плюхнулась на плотное темно-зеленое покрывало, и с наслаждением вытянулась на широкой дубовой кровати. Ровно час тому назад мы с ребятами приземлились в аэропорту имени Вацлава Гавела, и присоединились к остальным однокурсникам во главе с Даниелем, зарегистрировавшись в отеле «Резидентс Агнес», по праву считающимся одним из лучших в Праге. Учитывая тот факт, что здание было довольно небольшим, вероятнее всего, все комнаты оказались забиты ребятами из нашего университета.

Что касается вчерашних событий, то полноценного разговора у меня с ребятами так и не состоялось. Когда Кейша и Полина бросились ко мне с расспросами в зале ожидания, я решила «опустить» все шокирующие детали, и просто сказала, что Эдуард снова попытался меня ударить, а Анджей за меня заступился. Про мерзкий поступок своего бывшего, и все последующие… «события» я решила умолчать, понимая, что тем самым только разгорячу воображение ребят, и тогда весь полет мне уж точно будет не видать покоя! Одни неуместные вопросы Полины и «недетские» ругательства Ксандра могли чего стоить…

− Господи! − верещала Полина, глядя в окно, − Поверить не могу, что мы в Праге! Город − жди нас!

− Ты и вправду считаешь, что Даниель позволит нам в одиночку шататься по вечерним улицам? − скептически заметила Кейша, бессильно оседая в широком мягком кресле.

− Завтра нас ждет довольно насыщенная программа, − протянула Лиза, ни на секунду не отрывая взгляда от экрана планшета, − Даниель, очевидно, очень давно готовился к этой поездке.

Полина повернулась к нам, и, скрестив ноги, вальяжно развалилась на подоконнике:

− Вы что, шутите?! Все эти походы по музеям и… − она изобразила пальцами кавычки, − …«местам былой славы» − это же СКУКА СМЕРТНАЯ!

− Даниель любезно всем разослал план мероприятий на завтрашний день, − Лиза продолжала отрывисто водить пальцем по экрану.

− А почему не на всю неделю сразу? − съехидничала я.

− Если ты была внимательна на его лекциях по истории, то должна была заметить, что Даниель − человек-сюрприз. − С важным видом заявила Полина. − Как-то раз я пришла пересдавать ему контрольную работу, ожидая тех же вопросов, что были и в день основного теста…

− Это когда ты умоляла меня оставить тебе мой листок с ответами? − ехидно подметила Кейша и улыбнулась.

− Ты так и будешь это все время вспоминать? − недовольно протянула Полина, и швырнула в подругу помятой брошюркой с рекламой отеля. − В тот раз я просто не выучила, ясно?!

− Ну, конечно… − весело протянула Кейша. − Значит, в этом все дело?

− Так что там тебе устроил наш мистер «Непредсказуемый»? − спросила я, стянув с себя джинсовку, а Лиза тем временем переписала все на бумажку и протянула ее мне.

− Он устроил мне опрос прямо сходу. Я просто пришла и села, готовая к тому, что мне сейчас дадут листок, на котором всего-навсего нужно будет обвести кружком нужные варианты ответа… но не тут-то было! Он начал задавать всякие занудные вопросы, на которые нужно было дать развернутые ответы. Ну, типа, «назовите основной труд Томаса Мора и опишите главные предпосылки к его написанию»… Потом он улыбнулся этой своей «заумной» улыбкой, и пробормотал:

− «Полина, только не говорите, что вы снова ничего не знаете»…

− Завтра нас ждет Пражский Град с его знаменитым готическим собором Святого Вита, Музей алхимиков и магов, а также… − я бросила на подругу неоднозначный взгляд, − …мостик влюбленных!

− Ух ты! − весело протянули Лиза и Кейша.

− Что? − непонимающе уставилась на них Полина.

Девчонки замолчали, и одновременно посмотрели на меня, давая «мысленный сигнал» о том, чтобы говорить начала именно я.

− Почему я? − одними губами спросила я.

− Эй, да в чем дело? − встрепенулась Полина, и, слетев с подоконника, села рядом со мной на кровать. − Колитесь уже, в чем дело?

В комнате повисла угрожающая тишина, и я, зная, что сейчас все ждут от меня решительных действий, повернулась к Полине и взяла ее за руки:

− Полли, послушай… Мы, как бы, это сказать…

− О, Боже! − недовольно протянула Лиза, и, отключив планшет, примостилась рядом со мной. − Полина, мы все знаем! Пора уже во всем сознаться!

− Я не понимаю… − «отмахнулась» подруга. − В чем еще сознаться?

Кейша встала с кресла, и тоже присоединилась к нам:

− Дорогая, мы просто хотим…

В этот момент в дверь постучали, и я, вскочив с постели, ринулась в коридор.

Открыв дверь, я увидела, что на пороге стоит Даниель.

− Даниель Викторович? − рассеяно пробормотала я. − Что-нибудь случилось?

Даниель, как всегда, смущенно улыбнулся, и, поправив очки на переносице, ответил:

− Здравствуй, Амелия! Мне только что сообщили, что вы зарегистрировались. Я пришел узнать, все ли в порядке.

− Амелия, кто там? − завопили девчонки из комнаты.

Я, словно очнувшись ото сна, встряхнула головой, и, тоже улыбнувшись, приветливо протянула руку внутрь комнаты:

− Проходите, пожалуйста…

Преподаватель неуверенно зашел в номер, и, при виде еще трех очаровательных девушек, покрылся густым румянцем смущения:

− Э… здравствуйте, девушки! Я просто решил проверить, все ли у вас в порядке. Почти вся экскурсионная группа прилетела вместе со мной, и уже вовсю носится по отелю… − он запнулся, словно подбирал подходящие слова, − Вы, и еще пару других ребят летели отдельными рейсами, и я хотел…

− Мы в полном порядке, Даниель Викторович! − заявила Кейша, вскакивая с постели, и направляясь к небольшому холодильнику, вмонтированному в тумбочку. − Спасибо, что интересуетесь.

Полина сидела посередине постели красная, как вареный рак, и пристально глядела на молодого преподавателя.

− Вы никогда о нас не забываете… − вдруг пробормотала она и глупо ухмыльнулась. − Даниель Викторович, а чего нам стоит ожидать от завтрашней прогулки? Какие-нибудь романтичные места будут?

Даниель, совершенно не догадывающийся о «тонких» намеках подруги, простодушно ответил:

− Полина, Прага − один из самых красивых и загадочных городов Старого Света, и, как мне кажется, здесь все кажется довольно романтичным. Весь вопрос в том, что конкретно человек понимает под словом «романтика»…

Я кинула быстрый взгляд на удивленную Лизу и, ухмыльнувшись, вопросительно пожала плечами.

− Минуточку! − словно прозрев, заключил преподаватель. − А разве вы не получили моего сообщения о предстоящем маршруте? Лиза, я же все выслал тебе на почту…

Подруга утвердительно кивнула:

− Я как раз закончила все записывать за минуту до вашего прихода, но мы еще не успели полностью ознакомиться с материалом. Может, вы сами нам расскажете?

Даниель потер переносицу и, с сожалением разведя руками, ответил:

− Вы ведь прекрасно знаете, что я часами могу говорить об истории, искусстве, достопримечательностях… но, как бы там, ни было, сейчас у меня, увы, совершенно нет на это времени! Придется вам все прочитать самим. Мне еще нужно сделать пару важных звонков. Так что, прошу меня извинить…

За дверью послышался гул, и через секунду к нам шумно ввалились ребята. Андрей, который шел первым, совершенно не замечая стоящего посреди комнаты преподавателя, громко рассуждал:

− На кой нам сдался этот мост влюбленных?

− Тебе что, не нравится, когда кто-то выставляет свои чувства напоказ? − послышался усмехающийся голос Марка. − Андрей, да в тебе нет ничего святого!

− Просто, я − реалист! К тому же, можно спокойно сходить к Лужкову мосту и посмотреть на наши родные, «российские столбы», усеянные всевозможными замочками с разноцветными ленточками…

− Какой ты черствый! − рассмеялся Ксандр.

− По мне, так лучше бы организовал поход в музей «Лего». Вот это я понимаю!

Я почувствовала, как к щекам стремительно приливает румянец.

− Добрый вечер, молодые люди! − поздоровался Даниель, и ехидно подметил, − Обсуждаете детали завтрашней экскурсии?

Андрей, совершенно не ожидавший увидеть в нашей комнате преподавателя, удивленно замер на месте и, заикаясь, протянул:

− Я… Мы… Это… Здравствуйте, Даниель Викторович! А что вы тут делаете? Что-то случилось?

Марк и Ксандр еле сдерживались от смеха, пока физиономия Андрея покрывалась испариной.

− Нет-нет, все хорошо. Я просто проверяю на месте ли мои ученики, и все ли у них в порядке.

− У нас все отлично, Даниель Викторович… − лепетал друг, − Честно!

− Очень на это надеюсь, студент Григорьев.

− Даниель Викторович, − я выступила вперед, пытаясь отвлечь внимание от опозорившегося Андрея, − вы говорите, что некоторые студенты еще не зарегистрировались в отеле… Их еще много?

Даниель, который никогда не отличался ни обидчивостью, ни бойким характером, сразу же позабыл о том, что произошло несколько минут назад, и ответил:

− Да нет, не так уж и много. Двое, если быть точным.

− И кто это? − поинтересовалась Кейша.

− Студенты Красовский и Моретти.

У меня сердце екнуло, стоило услышать фамилию Анджея.

− А в чем дело? У них рейс отменили? − поинтересовался Марк.

− Насколько мне известно, у семьи Эдуарда свой собственный особняк где-то под Прагой… − Даниель посмотрел на часы, а затем на меня, − А вот почему задерживается Анджей, для меня интересный вопрос.

− Мы чем-то можем помочь? − пролепетала я.

− Не думаю, что здесь нужна чья-то помощь. Очевидно, Марк прав, и его рейс просто задержали. Думаю, он присоединиться к нам в самом скором времени.

Преподаватель одобряюще потрепал меня по плечу, и, направившись в сторону коридора, добавил:

− Ведите себя прилично, хорошо? − мы все утвердительно кивнули. − Чтобы через полчаса все были в своих комнатах, ясно? − Даниель «сверкнул» глазами в сторону парней. − Ребята, вас это в первую очередь касается!

− Без вопросов, Даниель Викторович! − отчеканил Ксандр, и вытянулся по «стойке смирно».

− Встречаемся завтра в вестибюле, ровно в 9:00.

Бросив на нас последний взгляд, преподаватель вышел из номера, и тихо прикрыл за собой дверь.

− Музей «Лего»?! − протянула я, смерив Андрея испепеляющим взглядом. − Тебе что, десять лет?

− И чего это его вдруг сюда принесло? − вставил Андрей, плюхаясь на стоящий перед телевизором диван, − Печется о нас как о маленьких детях…

Сидевшая на кровати Полина вдруг резко вскочила и, подойдя к нам, ткнула в друга пальцем:

− Между прочим, мы должны быть ему благодарны, ясно!

Парни удивленно уставились на нас.

− Мы что-то пропустили? − поинтересовался Марк.

Полина, между тем, продолжила:

− Даниель не только организовал эту поездку и «выбил» для нас места в одном из самых лучших отелей, но еще и не поленился найти интересные места для экскурсий! − с каждой секундой подруга расходилась все сильнее, − А тебе, наглецу этакому, хоть и из-за жалости, но четверку все-таки «натянул» на экзамене! Да любой другой преподаватель на его месте за все твои выкрутасы давно бы уже…

− А тебе уже давно пора признаться, что ты по уши втрескалась в нашего еврейчика-Даниельчика!

Резко просвистел рассеченный рукой Полины воздух. Послышался громкий шлепок. Очки Андрея полетели на пол, а он сам схватился за пылающую щеку.

− Полина, − я бросилась к подруге, − ты чего?

− Не трогай меня! − вдруг невероятно резко отбрыкнулась она, и презрительно на меня посмотрела. − Ты-то у нас вообще, всегда самая умная и прилежная!

− Полина, я…

− Что, разве не так Амелия? − зеленые глаза подруги сверкнули недовольством и ненавистью. − Ты ведь всегда в центре внимания! Ты же действительно всегда у нас всегда самая начитанная, самая популярная, самая стильная и красивая!

− Полина, успокойся! − прикрикнула на нее Кейша. − Как ты можешь такое говорить?

− А что, разве не так? Вечно у нее самые хорошие оценки, самые красивые парни… Согласись, ведь ты из Эдуарда веревки вила! А теперь мечтаешь прибрать к рукам этого красавца Анджея!

− Не собираюсь я никого «прибирать к рукам»… − протянула я, стоя, как громом пораженная, − Я просто… Кей, ты тоже так думаешь?

Подруга, сидящая на кровати рядом с Лизой, поднялась и, подойдя ко мне, приобняла за плечи:

− Полина, по-моему, ты перегибаешь палку…

Подруга громко захохотала:

− Ой, ну конечно! Как что, так сразу Кейша! Ведешь себя словно ребенок! − Она помолчала, а затем добавила, − Наверняка, даже покончить с собой решила только для того, чтобы лишнее внимание привлечь…

Я почувствовала, как мои ноги подкашиваются. Если бы не вовремя подлетевший Ксандр, я бы точно рухнула на пол. Из глаз потекли слезы.

− Замолчи, Полина! − прикрикнул на нее Марк. − Еще хотя бы одно слово, и наша с тобой дружба закончиться навсегда, ясно?! Амелия нам всем как родная сестра, и мы никому не позволим обижать ее. Даже тебе…

− Ну, конечно! Вы ведь всегда были преданными пажами нашей королевы! Я-то официальной аудиенции так и не получила…

Лицо подруги пылало, глаза были затуманенными и стеклянными, словно какая-то неведомая сила вселилась внутрь, и полностью завладела ее рассудком.

− Надеюсь, что самолет твоего обожаемого Анджея разлетелся на куски еще при взлете!

− О, Боже… − истерически протянула я, и, несмотря на все старания Ксандра, бессильно рухнула на колени. Перед глазами сразу же пронеслось лицо дедушки и газетные фотографии с места крушения его самолета в Непале.

− Ну все, хватит! − Лиза в мгновение ока слетела с кровати и, с силой заломив Полине руки, потащила ее вон. − Выметайся отсюда!

− Отпусти меня, ты…

Через секунду в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь моими тихими всхлипами.

− Успокойся, милая… − ласково пробормотала Кейша, поглаживая меня по голове. − Она просто сорвалась, только и всего. Всегда тяжело, когда любовь безответная.

− Что я ей сделала, Кей?! Ведь у нас всегда были очень хорошие отношения. Полина всегда приходила ко мне на помощь одной из первых! Она − одна из самых замечательных людей в моей жизни!

− Я знаю, дорогая.

Марк, Ксандр и Андрей буквально через несколько минут после нашей ссоры ретировались к себе в комнату.

− Наверное, мы не вовремя решили завести с ней эту беседу. Ну, я имею в виду, насчет Даниеля… − протянула Кейша.

Дверь тихо щелкнула, и в комнату пробралась Лиза, уже успевшая переодеться в белый махровый халат с эмблемой отеля на груди.

− Ну как там? − поинтересовалась я, привстав на кровати, и обмахнув лицо журналом из аэропорта.

− Я уложила ее спать. У нашей Полли жуткая истерика, и, судя по данным термометра, еще и приличная температура.

− Лихорадка?

− Именно! − утвердительно кивнула Лиза, и как-то странно посмотрела на Кейшу. − Я послала Марка и Ксандра за лекарствами.

− А в отеле их разве нет? − поинтересовалась я. − Тут ведь, вроде бы есть дежурный врач…

− Он придет только утром.

− А что делать, если кому-то станет плохо ночью?

− Есть «скорая».

− Ты спросила ее, в чем дело? − спросила Кейша, пытаясь перевести тему разговора.

Лиза села на кровать и, взяв меня за руку, утвердительно кивнула головой:

− Она говорит, что Амелия отбила у нее Анджея, а теперь, когда она, наконец, успокоилась, пытается заполучить еще и Даниеля.

− Что?! − удивленно протянула я. − Анджея?! Да она с ним даже ни разу не разговаривала! Даже не упоминала о своей симпатии к нему…

− Ну ты же знаешь Полину! − вздыхая, протянула Лиза. − Она за друзей «костьми ляжет». Ты ведь сразу намекнула о своих чувствах, и, поэтому она отошла на задний план, даже не пытаясь что-то предпринять. Что касается Даниеля, то…

− А причем тут, собственно, Даниель? − недоумевала я. − Он отличный педагог. Благодаря его заботам, я смогла закрыть все «хвосты» и меня все же допустили до сессии! Он никогда не интересовал меня в каком-либо другом плане…

− Полина считает по-другому.

− Знаешь, мне даже самой интересно узнать, почему…

Кейша бросила на Лизу кроткий взгляд, и я его сразу же заметила.

− А ну рассказывайте! − прикрикнула на них я. − Вы знаете что-то такое, чего не знаю я?

− Амелия, ты и вправду никогда не замечала, как он меняется, когда видит тебя? Тебе не кажется, что он не просто так тебе помогает?

− Думаю, сегодня она заметила что-то такое, что очень ей не понравилось, и поэтому, как и любая другая влюбленная девушка, среагировала… − утвердительно кивнула Кейша.

У меня челюсть отвисла от слов подруг. Я не знала, что и сказать.

− Ну это же бред! Даниель совершенно меня не интересует! Я прямо сейчас пойду к Полине, и все ей объясню!

− Стой! − Лиза схватила меня за руку и притянула обратно на покрывало. − Я думаю, что этот разговор может подождать и до завтра. Вы обе сейчас на взводе. По-моему, вам следует все это как следует «переварить», и уже завтра поговорить друг с другом на трезвую голову.

Я задумалась на секунду, а затем утвердительно кивнула:

− Ну что же… Наверное, вы правы. Мне действительно лучше поговорить с ней завтра.

− Вот и отлично! − Лиза улыбнулась, и посмотрела на стоящие на прикроватной тумбочке электронные часы. − Ух ты, уже половина одиннадцатого! Я, пожалуй, пойду. Нужно проверить, не пришли ли ребята…

Вскоре после ухода Лизы, мы с Кейшей по очереди приняли теплую ванну, а затем, легли в свои постели. Под отдаленное гудение машин, врывающееся в нашу комнату через открытое окно, мы почти сразу же заснули, предвкушая первый день своих заслуженных летних каникул.

Я резко вскочила на кровати и посмотрела на часы, которые показывали, что сейчас десять минут второго утра.

− Вот черт! − протянула я под нос, и стерла со лба липкую холодную испарину.

Скинув с себя одеяло, я направилась к встроенному в тумбочку холодильнику.

Вытянув оттуда бутылку минеральной воды, я осторожно прикрыла дверцу, чтобы не разбудить тихо посапывающую на соседней кровати Кейшу.

Лицо подруги снова погрузилось во мрак, а прохладная, наполненная пузырьками жидкость, приятно обожгла горло. Сделав еще пару глотков, я закрыла бутылку и глубоко вздохнула, пытаясь проанализировать то, что недавно увидела.

Мне снился темный, густо насаженный лес. На чистом небе ярко светила полная луна. Под ногами тихо шелестела трава, покрывшаяся вечерней росой, а в нос врывался запах свежей летней листвы, тревожно шумевшей от резких порывов ветра. Я со всех ног неслась по кем-то натоптанной тропинке неизвестно куда, зная лишь то, что мне нельзя останавливаться. Что-то безжалостное и темное надвигалось прямо на меня, и я четко осознавала, что стоит мне остановиться, и все будет кончено.

Когда ветер стал таким сильным, что я оказалась не в состоянии двигаться, мои ноги подвернулись, словно тонкие надломленные ветви, и я с силой рухнула на землю, почувствовав резкий земляной запах − запах свежей могилы. Перевернувшись на спину, я увидела, как темная тень, возникшая прямо надо мной, мерно растворяется и принимает некие очертания.

− Я пришел за тобой… − послышался знакомый до боли голос. − Мы должны быть вместе, Амелия! Ты ведь так этого хочешь, верно?

Искаженное злобной гримасой лицо Анджея с черными, словно у демона, глазами опустилось ко мне. Его длинный палец с уродливым желтым когтем на конце нежно провел по моей щеке:

− Я заберу тебя в свой замечательный темный мир, девочка моя… И мы всегда будем вместе! Я тебя никому не отдам…

− Пожалуйста, Анджей, не надо… − прошептала я.

− Успокойся, милая… Больно не будет! − с этими словами он с силой прижал меня к холодной сырой земле, и начал медленно наклоняться…

В этот самый момент я проснулась.

Все увиденное сразу же тяжелым камнем легло на сердце. Я всегда верила в вещие сны и различные предзнаменования и, наверное, именно поэтому, у меня внутри зародилось какое-то необъяснимое чувство обреченности и безысходности.

«Что-то непременно должно произойти»… − подумала я, поставив бутылку на тумбочку.

Подойдя к открытому настежь окну, я выглянула наружу.

Небо было затянуто серыми тучами. Луны видно не было, а деревья затихли в предвкушении скорого дождя. В нескольких кварталах от гостиницы громко завыла полицейская сирена.

Я высунулась вперед, пытаясь что-нибудь разглядеть. На улице никого не было. Лишь фонари с тихим электрическим гудением освещали улицу. В соседнем переулке вдруг что-то грохнуло, и из темного неосвященного угла медленно выползла чья-то непонятная фигура. Вздрогнув, я быстро отстранилась и спряталась за занавеску, надеясь, что меня не заметили.

Через белую шелковую ткань, развивавшуюся на ветру, я отлично могла разглядеть, что фигура застыла на месте и, кажется, устремила свой взор прямо на меня. Во всех ее очертаниях было что-то знакомое, но при этом холодное и отталкивающее одновременно.

Послышалось едва уловимое, неразборчивое бормотание. Точно такое же, какое я услышала тогда, когда произошла та непонятная чертовщина с зеркалом (ребятам я, кстати, так и не рассказала о случившемся, опасаясь, что они сочтут меня ненормальной). Фигура на улице прямо на глазах начала едва уловимо искажаться, и я поняла, что она медленно, но уверенно направляется ко мне прямо по воздуху.

Сзади послышалось непонятное шуршание и, вдруг, громкий стон наполнил комнату:

− О, нет!

Громко завизжав, я с силой захлопнула окно и резко задернула шторы. Словно метеор, я пронеслась к своей постели и юркнула под одеяло.

− Амелия, это ты? Включи свет… − послышался полусонный голос Кейши.

Дрожащей рукой я нащупала выключатель. Комната наполнилась приглушенным светом, исходящим от стоящего на прикроватной тумбочке ночника.

− Ты чего не спишь? − разлохмаченная голова подруги медленно показалась из-под кровати. − Черт, как больно!

Я мигом взяла себя в руки и, с облегчением вздохнув, вылезла из-под одеяла и помогла ей подняться.

− Как же ты меня напугала! − прошипела я. − Я чуть концы не отдала!

− Кровать слишком узкая…

− С этой твоей пагубной привычкой спать «звездочкой» все покажется узким! − усмехнулась я.

− Так, почему ты не спишь? − Кейша медленно забралась обратно в постель.

− Я просто захотела пить. В комнате было прохладно, а ты лежишь как раз напротив окна. Я подошла его закрыть… и тут ты грохнулась на пол, вопя, как сумасшедшая!

− Ну прости! − протянула подруга, и почти до самого подбородка закрылась одеялом. − Я больше так не буду, обещаю. И, спасибо за заботу!

− Ага, − протянула я, и, снова выключив лампу, еще раз посмотрела на занавешенное шторой окно.

− Спокойной ночи, Ам.

− Спокойной, Кей-Кей.

С этими словами я опустилась на подушку, и сон снова «накрыл» меня своей мягкой волной.