Читать книгу Жажда - - Страница 4
Жажда
Глава 3
Благодарность великого князя
ОглавлениеСмутная, но назойливая тревога терзала боярина Всеволожа. Казалось, что даже серое, низкое осеннее небо душило предчувствием неотвратимого…
Боярин перебирал в уме череду событий последних дней, обдумывая, откуда подстерегает беда. Что за смущение начало вдруг нападать при нем на юного великого князя? Отчего стал уклончив и неуловим его взгляд? Почему, нарушив обычай, не позвал он его сегодня к обеду? Что происходит?!
Так, томясь и тоскуя, боярин спустился с крыльца великокняжеского дворца и направился через площадь в свои палаты. Высокий и грузный, в собольей крытой вишневым бархатом шубе, он двигался неторопливо и величаво, высокомерно кивая в ответ на поясные поклоны и искательные приветствия придворных. Ведь он по праву был первым сановником великого князя.
Князь Василий до последнего времени не скупился на выражения благодарности. Да и было за что. Не быть бы ему великим князем в Москве, не получил бы он согласия хана, кабы не Всеволож. Сидел бы на Московском престоле князь Юрий – дядя Василия, ведь по обычаям старины он старший в роду, и хан Махмет это знал. Да и Тегиня, любимый ханский мурза, поддерживал Юрия. А шестнадцатилетний Василий пугался в Орде собственной тени!
Но ум и хитрость его, боярина Ивана Димитриевича Всеволожа, решили все! Он сумел пробудить в ханских вельможах ревность и зависть к власти Тегини. И наперебой стали они чернить мурзу перед ханом, и Юрий лишился защитника. А потом и хана улестил боярин хитросплетенными сладостными речами. И победил. Хан согласился, что сам, шестилетним своим молчанием, давно уже утвердил духовную грамоту великого князя Василия.
– Навечно я в долгу у тебя, Иван Димитриевич! – говорил в тот же вечер в своем шатре счастливый Василий. – Нет такой меры, чтобы измерить благодарность мою тебе!
– Есть, государь, – вкрадчиво возразил вельможа, – и об этом уж речь была. Помнишь ли?
Юный князь потупился, и румянец залил все его лицо. Смущенный взрослой откровенностью разговора, он еле слышно пролепетал:
– Помню… Вернемся в Москву – будет свадьба… моя с твоей дочерью… Я ведь и слово дал…
Казалось, что, вернувшись в Москву, князь Василий сейчас же оповестит о помолвке мать, и свадьба не за горами. Но время шло, а Софья Витовтовна ничем не давала понять, что знает о данном Василием обещании. И вот теперь – явное охлаждение великого князя, его уклончивость…
«Что же, – решил боярин, – я и сам могу поговорить с великой княгиней! И сегодня же, после вечерни!»
С этими мыслями он взошел на свое крыльцо.
В доме было неладно. Девицы в сенях странно переглянулись при его появлении, как-то поспешно, неловко, смятенно поклонились ему. С лестницы, ведущей в светлицу, доносились рыдания, возбужденные женские голоса. Боярин подошел к лестничному пролету и властно позвал:
– Авдотья!
Все звуки мгновенно стихли. Недолго спустя сверху раздался испуганный голос жены:
– Иду, Иван Димитриевич! Иду!
Всеволож прошел в столовую горницу, сел на лавку.
«Какой-нибудь бабий вздор и более ничего», – унимая тревогу, подумал он.
Жена явилась простоволосая, в расстегнутом летнике.
– Беда у нас, батюшка, – пролепетала она, неверной, неровной поступью приближаясь к нему. Расширенные глаза ее глядели растерянно и беспокойно скользили, каку безумной. – Великого князя только что сговорили с княжною Марией Ярославной…
Боярин поднялся.
– Кто говорит?! – рыкнул он.
– Настасья Фоминишна наверху… – выдохнула жена.
– Та-ак… – тяжело протянул боярин.
Сомневаться в известии не приходилось.
Это был позор. Бесчестье. Но, может быть, еще не поздно?..
– Боярышню поди успокой, – отрывисто бросил он. – Пусть знает: я ее в обиду не дам. Сегодня, сейчас пойду к великой княгине. Ступай.
Жена удалилась без слова, без звука, лишь с трепетом ужаса и сострадания взглянув от дверей на его лицо – темное, страшное, неузнаваемое от гнева…