Читать книгу Кровь событий. Письма к жене. 1932–1954 - - Страница 45

18.I.47 г.

Наталинька, девочка моя родная, получил сейчас твое письмо. Это уже второе. Первое, с перепутанным адресом, все же дошло [, так же как и открытка, посланная тобою Лиле].

Что с тобой, моя доченька? Зачем в твоем письме такая тяжелая, такая мертвая грусть. Где твоя вера в нашу лучшую участь?

Если ты сейчас чувствуешь, что все пережитое столпилось и подобралось к твоей воле, что чувство одиночества вдруг окружило тебя, то ведь я с тобой и буду твоей опорой, всем, чем могу, всем, что ни есть во мне.

Как ни опустошающе, как ни мучительно прошлое, как ни сложно настоящее, возьмемся крепче за руки, поклянемся друг другу в неизбывной нашей дружбе, и рассеется сразу мрак, что вокруг нахлынул неведомой волной и застелил будущее. Чем лучше мы будем друг с другом, чем ближе, тем больше мы соберем силы, чтобы противопоставить их любым испытаниям жизни, если только они выступят против нас.

Зачем ты даешь волю печали и сомнениям в своем будущем. Зачем ты делаешь сейчас, когда ты все ближе подымаешься к вершине своих научных успехов.

Последние усилия всегда самые тягостные. Утомителен путь, уже расстилающийся за ними, но еще утомительнее нетерпение, когда цель близка.

Выше вершина – круче подъем. Камни рвут ноги, ветер колет лицо, воздух редок и дыхание прерывестее, но усилие, еще одно… и вот необозримый простор и солнце, и небо, и зелень, и реки, птицы, цветы, и все бесконечное изобилие, которое не в силах унести ни жадность рук, ни ненасытимая жадность сердца. Так и ты, родная, исходила один путь и другой, оставила одну теорию ради следующей, но курс держала всегда ввысь, вперед, каждый твой шаг теперь вдесятеро тяжелей предыдущего, но остерегись остановиться в эту минуту – следующая может поставить тебя на вершину.

Более всего в жизни я страстен к людям. Я приникаю к их душам, словно к некоему роднику бессмертия. Я поэтому возьму право сказать тебе: такие как ты погибают, но не сдаются. Но добавлю притом по опыту: те, кто не сдается, не гибнут, а побеждают. Я вижу твое будущее. Если оно определится твоими волей и возможностями, если обстоятельства не скосят тебя, ты поставишь веху на путях твоей науки и как бы в своем продолжении они бы ни были далеки и темны, образ твой на этих путях не угаснет.

Мне не хочется возвращаться из этого мира мыслей и надежд. Я считаю действительным один этот мир. Прочее все связано с условиями физического существования, с поддержанием естественной основы нашей. Здесь, что ни шаг, то муки, слабости, пороки, разочарования. Но в этой двойственности жизни и состоят, вероятно, и божее наказание и божия благодать.

Так вот о делах. 25‐го возвращается Вл. Дм. Я брошу все дела, поскольку это будет возможно, и займусь комнатой. Независимо от этого я уже сейчас начал хлопоты о получении комнаты внаем и не буду считаться с материальными условиями. Единственное условие, какое я сейчас имею в виду, это наша совместная жизнь. Я предполагаю, что твой переезд произойдет в феврале [и в таком духе я говорил с Шабадом]…

Светлая моя! Мы вместе начали нашу сознательную жизнь. Теперь у нас есть только наша жизнь, наша участь, одна мука, одно счастье, одна цель. Разве кто-нибудь из нас может оборвать это раньше другого?

Саня.