Читать книгу Страсти старухи Кефировой. Повесть - - Страница 6

Ива склонилась и спит.

И, кажется мне, соловей на ветке…

Это ее душа.

Японский поэт БАСЁ (1644—1694), перевод Веры Марковой

К моему удивлению, никакого крика из хаты не послышалось, наоборот, минут пять там было очень тихо. Наконец, появился егерь, а за спиной его показалась и жена, с любопытством уставившаяся на меня. Она даже улыбалась. Странно, что не слыхать и телевизора. Неужели ради меня она выключила и сериал?

– Здрасьте, здрасьте. Проходите, что ж стоять на пороге. Я вот чайник поставила. Сегодня такая серия интересная, а телевизор сломался. Надо в город везти.

Ах, вот оно что. Им скучно, и я их развлекаю своим появлением. Ладно, мне это на руку. Просто повезло! Конечно, на случай такого чаепития у меня был припасен вафельный торт. Рюкзак просто отличный, сколько в него влезает: еще ведь и одежа моя там, помимо продуктов и петард, чуть я про них не забыла. А сапоги-то свои резиновые я в руке, в прочном пакете ношу. Теперь самое важное было для меня – уговорить их, чтобы они старуху Кефирову не на одну ночь пустили, а на несколько. Вот эту нахальную просьбу было очень трудно произнести. Язык просто не поворачивался. Да я и имен-то их вспомнить не могу! Только когда они в разговоре друг друга по именам назвали, я и вспомнила. А спросить было совсем стыдно: не помню, а явилась. Егеря имя было Юрий, а жену он называл Зиной.

И вот, пока я пила с ними чай, слушала рассказ Зинаиды о том, что у них народился в городе первый внук, что в это лето гостей у них не будет, потому что с младенцем тут в глуши делать нечего, и что они сами хотят проведать сына с невесткой, а главное – новорожденного внука, как только найдут, кто присмотрит пару дней за домом. Тут я чуть не захлебнулась, потому что внутренний голос сказал ехидно: хватайся, Любаня, двумя руками за этот шанс! Ведь знает внутренний голос, что я такую ответственность на себя взять вряд ли захочу. А предлагает! Да что такое, почему нельзя просто неделю проваляться в курятнике? Я и денег дам, полпенсии. И тут вдруг егерь сказал:

– А что, Никаноровна, поживи у нас, осмотрись. Может, и выручишь. У нас же скотины почти нет. Только свинья, куры, собаки. Коровы нынче нет. Насколько помню, бабка ты непьющая, серьезная, интеллигентная. Мы тебе доверяем.

А я очень близко к сердцу принимаю чужую доброту. Потому что я мало ее в жизни видела. Слезы выступили на моих глазах, и одна слезина капнула прямо в чашку. И тут вдруг я вспомнила, что у непьющей бабки бутылка водки в рюкзаке, а у серьезной бабки петарды. А у интеллигентной – удочка и крючки на окуня, щуку и крокодила. Как же плохо жить, когда ты умеешь испытывать стыд! Мне было совестно. Но рассказать им всю правду о своем легкомыслии я не могла. Чтобы не разочаровать их, когда они уже не могут выгнать меня за порог.

Мое молчание егерь с женой восприняли по-своему.

– Ты не думай, Никаноровна, что мы хотим тебя поэксплуатировать. Мы тебе и продуктов накупим, и заплатим. Живи, как царица, – и егерь посмотрел на меня очень добрыми глазами. Зинаида, понизив голос, добавила:

– Соседям мы не можем доверить дом… У стариков Гоша очень опасный, хотя и ребенок… бродит всюду со своим электрошокером, трещит по деревне. Мол, от собак. Он же всю скотину нам покалечит. Обязательно увяжется за стариками, когда они пойдут дом проведывать. А вторая семья, честно говоря, квасит. Просто обворуют. От глухой Панкратихи проку нет, да она еле ходит…

– А нам нужен человек, который два дня сможет просидеть на месте, в дому, отпугивать воров, – продолжал егерь. – Вот ты сможешь отпугивать, даже не сомневайся и не трусь.

Я не была уверена, что смогу отпугнуть плохих людей, я в основном отпугивала как раз хороших, с нежной душой. Потому что вид у меня хмурый и суровый чаще всего. Но что было делать, раз так просят? Мне потом легче будет попроситься у них еще пожить в курятнике.

– Хорошо, дайте мне ночь подумать, ладно? надо ведь обмозговать… – тут я не стала уточнять, что я буду мозговать.

– А ладно, Никаноровна, подумай. Неожиданно все вышло. Я ведь сразу-то не собразил, какая нам от тебя польза получается. Это Зина подсказала, – и егерь почесал подбородок точь-в-точь как мужик на смайлике. А Зина ласково добавила:

– Располагайтесь, Любовь Никаноровна, я вам уже и постелила в той комнате.

Вот это было лишнее. Это мне совсем не подходило! Причин было две. Во-первых, зачем я буду их стеснять, когда я храплю? Я же знаю эти деревянные стены с портьерой на двери. Храп меня стал мучить недавно, года два. Мне-то и ладно, я себя не слышу, а соседям каково? В хрущевке у нас стены как картонные. Спросила я однажды стариков-соседей, не беспокою ли их по ночам. Тихая такая семейная пара. Нет, говорят, мы еще в молодости мечтали засыпать под шум прибоя… Вот какие деликатные. А егерь с женой вряд ли мечтают о шуме прибоя. Если на Цне будет наводнение, домик уплывет. Что ж мне пугать их ночью? Да и стыдно мне за храп. Это раз. А второе – все-таки охота испытать, сунется ли ко мне бродячий геолог. Сюда, в дом егеря он точно не сунется. И я останусь без романтических впечатлений для сердца. И без леденящих сцен для читателя.

Ну почему всегда так все сложно? Почему нужно выдумывать какие-то причины и оправдания? Почему я не могу сказать прямо, что жду встречи с бродячим геологом? чтобы огреть его бутылкой водки? и что у меня для самообороны есть даже петарды? И тогда я набралась смелости и твердым голосом сказала, что мои раздумья должны происходить в полном одиночестве, желательно среди кур, по которым я так соскучилась в городе. Ведь я много лет жила и в деревне. Говорила я вежливо и проникновенно, и даже под конец извинилась за свои чудачества.

Егерь переглянулся с женой, и Зинаида попробовала меня отговорить. Мол, там же нет чистоты и стерильности… запах… спать на сене, хотя и матрас дадут… А егерь сказал, что злой петух, способный больно клюнуть. Но меня было уже не переубедить. Курятник, да и только.

– А может, лучше тогда в баню?

Ну, баня-то у них стоит на задах, у самой реки, чтоб воду носить сподручнее. И там я реально буду одна-одинешенька. И беззащитна против поджигателей. А курятник вряд ли осмелятся спалить. Так что пусть нет стерильности, зато покой.

Вот и всегда я влипну, как кур во щи. Но это я поняла не сразу. Мы уже тащили одеяла и подушку во двор, прямо к курятнику. Хорошо, что свинья в другом сарае. Собаки, две лайки, самец и самка, сразу поняли, что я не вор, раз иду с хозяевами, и утихли.

А что дальше было, расскажу потом, когда отдохну.