Читать книгу Челноки поневоле. Том 1 - - Страница 7

Наступило утро. Анатолий со свежими силами, как будто безмятежно проспал всю ночь, а не прокрутился на липкой от собственного пота кровати, вскочил, готовый к любым испытаниям на этом новом для себя удивительном поприще. Завтрак ничем не отличался от вчерашнего, но сегодня никто не роптал, даже Илья, по-видимому смирившийся с неизбежным. Наскоро забросив в себя всё, что находилось на тарелке, и получив исчерпывающие рекомендации Льва, наша пятёрка с пакетами, в которых лежали наиболее ценные и дорогие товары, отправилась на площадь.

В представлении Анатолия само понятие «площадь» обязательно должно быть связано с перекрёстком нескольких дорог, так уж у нас ведётся. Но то, что предстало перед его глазами, никоим образом на привычную площадь не походило, скорее это было средневековое торжище, где собралось несметное количество людей разных национальностей, языков и верований. Какое-то здание старинной постройки, у стен которого и располагалось огромное свободное пространство, мощённое аккуратными брусками, вытесанными из гранитных глыб, лишь подтверждало первое впечатление. «Университет», – прочитал Анатолий надпись латинскими буквами с какими-то дополнительными значками, вделанную на века в стену здания.

Не могу удержаться, ну очень хочется, чтобы эта информация дошла до всех интересующихся всемирной историей вообще и историей образования в частности. Так вот, Стамбульский университет довольно-таки старинное учебное заведение, он был основан в 1453 году как высшая мусульманская школа. Естественно, там изучали не только богословские дисциплины, но и всё, что должны были знать образованные люди того времени. Это один из десяти старейших университетов мира. Для примера напомню, что первое в России высшее учебное заведение – Славяно-греко-латинская академия – было учреждено лишь в 1687 году. История создания Стамбульского университета достаточно любопытна. Уже на следующий день после захвата Константинополя в Святой Софии, величайшем на тот момент христианском соборе, собрался учёный совет, на котором приняли решение о строительстве комплекса для обучения студентов. Именно этот день считается датой рождения османской науки.

В то время, когда наши герои осваивали новую для себя науку – торговлю, в университете было одиннадцать факультетов и обучалось тридцать пять тысяч студентов. Опять же для сравнения: на начало 2013 года в нём было уже двадцать факультетов, где училось около семидесяти тысяч студентов и восемь тысяч аспирантов, а среди преподавателей значилось около двух тысяч профессоров. Любопытно, что среди выпускников Стамбульского университета – один из президентов Турции Абдулла Гюль, бывший премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион, а также Орхан Памук, первый турок, удостоенный Нобелевской премии в области литературы, и многие-многие другие известные политики, учёные, деятели культуры. А у нас до сих пор бытует мнение, что Турция – отсталое, невежественное государство.

Ну да ладно, отвлеклись немного, пора возвращаться в 1988 год, на площадь перед университетом, где наши герои оказались в бурлящем людском море.

Казалось, всё это скопище куда-то перемещалось, оставаясь при этом на одном и том же месте, просто люди двигались в разных направлениях, минуя друг друга, но иногда и сталкиваясь без взаимных обид и ссор. Все голоса сливались в один общий гул, повисший над площадью. Друзья шли рядышком, девчонки вообще взялись за руки: потеряться было очень даже просто. Прежде всего надо было понять сам смысл этих передвижений людских масс. Вскоре стало ясно, что с места на место переходили исключительно покупатели, а продавцы старались со своих облюбованных мест никуда не уходить. Следующее открытие всех поразило: оказывается, русских среди продавцов было неизмеримо меньше, чем поляков, чехов или югославов. Около площади припарковалось множество туристических автобусов с номерными знаками по меньшей мере десятка различных государств – так Анатолию показалось в первую минуту. Он сумел опознать машины из Ирана и Сирии, Польши и ГДР, Италии и Греции, а также ряда сопредельных с ними стран. И все эти люди не просто предлагали, а буквально навязывали, да ещё, по мнению Анатолия, и довольно дёшево, продукцию, изготовленную на их родине. Это был огромный стихийный, никем не контролируемый рынок, и, если бы он периодически не выплёскивался на мостовую, затрудняя движение транспорта, полиции не было бы до него никакого дела. Правда, как это всегда бывает в местах большого скопления людей, здесь промышляло множество любителей пополнить свой кошелёк путём отъёма чужого, и время от времени переодетые в штатское полицейские препровождали очередного любителя жить за счёт воровства в ближайший участок. За несколько минут подобная сцена дважды произошла на глазах наших друзей, которые так и не смогли разобраться, то ли полицейские настолько искусными были, то ли карманники совсем неопытными оказались.

«Надо же, почему у нас нет такого?» – задался было вопросом Анатолий, но тут же махнул рукой: всё и так ясно, ведь здесь расположен тот исторический перекрёсток на пути перемещения народов, куда с торговыми целями люди прибывают уже несколько тысячелетий подряд. И так будет всегда, вернее, до тех пор, пока существует человечество. Россия же тупиковая страна, и решиться отправиться к нам могут только отчаянные смельчаки, а центр настоящей, живой торговли – без посредников, накруток, налогов и прочих поборов – всегда будет именно в таких местах, как это.

Додумав эту мысль до конца, он понял, что всё происходит так, как это было тысячу лет назад, когда русские купцы прибывали в Византию своё продать да у других купить, чтобы уже дома с немалой выгодой реализовать привезённое. Причём в выигрыше оказывались все: и иноземные купцы, и русские покупатели. А раз так, то нет ничего зазорного продать здесь то, в чём остро нуждаются турки, а на родину доставить вещи, о которых многие могут только мечтать.

Анатолий потихоньку начал увлекать друзей в такое место, где, с его точки зрения, было наиболее безопасно: и от полиции легко скрыться, и от ловких рук свои карманы уберечь, несомненно, проще будет.

В этот момент к ним подошёл парень лет тридцати, немного странно выглядевший. Марлевая повязка на голове, заклеенный пластырем нос и заживающая ссадина на правой щеке были безмолвными свидетелями того, что он незадолго до их встречи попал в какую-то неприятную историю.

«Явно русский, сейчас будет денег просить. Отказать? Да как можно, человек в беде. Но и дать нечего: всё в гостинице, с собой мы ни копейки не взяли», – пронеслось в голове Анатолия, но услышал он совершенно другую историю.

– Ребята, я слышу русскую речь. Я ведь тоже русский, жил в Питере, врач-стоматолог по профессии, лет пять назад женился на сербке, с тех пор живу в Нови Саде (есть такой город на берегу Дуная), работаю по профессии. Тёща моя познакомилась как-то с одним турком, вернее, скажем так: туркоговорящим выходцем из Боснии, вышла за него замуж и укатила в Стамбул, где у того куча всяческих предприятий: и кожевенная фабрика имеется, и изделия из этой кожи он шьёт, да магазинами, где всё это продаётся, он владеет. Вот жена меня и уговорила в отпуск съездить мать навестить. Машину ей та недавно подарила, права я ещё из России привёз, вот и решился. Всё было замечательно, но перед самым Стамбулом в нас какой-то пьяный турок врезался. Машина в хлам, мы в больницу. Отдохнули, называется.

Он даже носом хлюпнул, а в глазах слёзы блеснули, но собрался, подтянулся как будто и продолжил:

– Меня пару дней назад выписали, жена всё ещё там, вот я и брожу здесь как неприкаянный. Турок (тесть, значит) – мужик что надо, денег на нас не жалеет, но общаться мне у него не с кем. Он это заметил и посоветовал немного в одном из его магазинов поработать. Я, конечно, попробовал, но оказалось, что я в этом ни бум-бум, да и не понравилось мне там. Пахнет непривычно. У меня от этого запаха через пару часов голова разболелась.

Он крутанул головой, усмехнулся как-то совсем по-свойски и вновь заговорил:

– Работает, правда, у него один болгарин, я его Эдиком кличу, он несколько лет газопровод «Дружба» строил. Знаете, такой большой, из Тюменской области в Болгарию тянется? Так вот Эдик этот по-русски не хуже нас с вами лопочет. Но он занят постоянно, с ним особо не поболтаешь. Хозяином того магазина сын тестя числится, но он ни одного нашего слова не знает.

Парень помолчал немного, внимательно рассматривая своих слушателей. Потом явно на что-то решился и вновь заговорил, причём если вначале тон у него был не просящий и не ноющий, а совершенно обыденный, то теперь он превратился в деловой:

– Он мне и предложил (через Эдика, разумеется), и знаете что? Я вначале не до конца его мысль понял, а потом ничего, врубился. Так вот он мне сказал: «Чем, Костя (это я, значит, Константином меня родители назвали), без дела маяться, иди ищи русских, которым кожаные вещи нужны».

И вновь замолк, лишь глазами туда-сюда водил. Постоял так немного и начал объяснять:

– Хозяин (его Абдуллатифом зовут) всё, что вы на продажу привезли, меняет на куртки, пальто и дублёнки. Качество товара у него очень хорошее, мастера все из Болгарии. Вещи ваши он оценит выше, чем здесь, потому что тесть всё это потом в других своих магазинах в богатых кварталах Стамбула продаст.

Он заметил некоторую неуверенность среди соотечественников и усилил свой напор:

– Пойдёмте, пойдёмте, хоть посмóтрите. Если ничего не понравится, чайку попьёте. Я смотрю, вы уже от жары изнемогать начали. Да и я в прохладе немного передохну.

Жара была действительно удушающей, пот уже не струился, а просто тёк по спине Анатолия. Он никогда не любил жару, и сама мысль, что где-то можно посидеть в холодке, вызвала жгучее желание сразу же помчаться туда и если не чая, то хоть холодной водички напиться от души. Да и парень вызывал доверие, а уж его имя – явный знак свыше. «Если действительно всё сложится, весь товар сразу же в “Константин” на Сретенку и оттащим», – подумал Анатолий. Он вопросительно посмотрел на Илью. Мишку и девушек можно было не брать в расчёт: они будут делать то же, что и старшие товарищи, но вот Илья…

Однако, судя по всему, перспектива стоять здесь на виду у всех и торговать того тоже не очень прельщала. Выражение лица приятеля отчётливо говорило: сдать бы всё это оптом – и конец, поэтому он и протянул как бы в задумчивости:

– Ну хорошо, а если нам ничего не подойдёт, этот Абдулла у нас всё это безо всякого обмена не купит?

– Нет, только в обмен на его товар.

– Ты, Толь, как думаешь? – обратился Илья к другу и, заметив явное согласие на его вспотевшем лице, махнул рукой. – Ладно, сыграем втёмную. Пошли, ребята?

Все только рады были убраться и с солнцепёка, и от всех этих глаз, которые так и стремятся заглянуть тебе не только в сумку, но, кажется, и в душу тоже. И они пошли следом за странным незнакомцем.