Читать книгу Дмитрий Ревякин. Избранные песни и стихи с комментариями - - Страница 4

Последняя охота

Не оставлю след на снегу —

Я, седой якут.

Ухожу в метель берегом Лены.

Вскормленный суровым гнездом,

С ветром заодно, —

Ноздри рыскают запах оленя.

Мудрый, в молчаливом краю

Чёрной тенью тундру крою, —

Острый глаз вокруг веком мелеет.

Влюбиться убийцей!

Пляшут хищно костры,

Бубен пробует ночь,

Отблеском ранит нож,

Пальцы плетут узлы.

Свой последний наказ

Плюнуть спешит шаман,

Следом ползёт сама

Смерть на кривых ногах.

Не сожмёт кулак копьё,

Не вернуться на тропу.

Племя пляской звезды пьёт,

Мой язык во рту распух.

Не измерить взглядом Лены изгиб,

Не пропеть Луну, не встретить рассвета.

Смерти дожидаясь, лопнут виски, —

Как пришлось рассудок страхом изведать.

Боги просят честно отпеть

Одного в толпе,

Зубы крепкие песней ощерить.

Славят хором стрелы мои, —

Как огонь молил.

Жжёт и жмёт петля старую шею

Январским коварством.

Чует верный пёс беду, —

Шерсть дыбом!

Заскулил, заскулил,

хвост прижал,

Бросил тёплый лежак,

Обнажил клыки

И вокруг убийц

Сузил круги —

Без боязни…

Не оставлю след на снегу —

Я, седой якут…

Отпетый лохматым псом…

Осень 1988 г., Москва

Декабрь 1989 г., Забайкалье

Сам

Я сам себя розгами выпорю…

Костром запалю плен-уют…

Узлы требухи песней вызолю…

У Ветра прощения вымолю…

Октябрь 1988 г., Москва

Горе-витязь[23]

А день угасал, виноватый

В печали глубокой,

Когда угрожали сосватать

Бога.

Покоем обмануты ставни —

Эй, не зевай, сны стреножь.

Как покорный слуга

Закатал рукав

Вековечить нож

Стародавним.

Кто волосы смял в узел чёрный,

Оврагами рыскал,

Кто заводи вырезал чёлном

В брызги.

Запёкся в уста серым волком —

Эй, кто очаг засмеял?

Я в разбой прокажён,

Бросил верных жён, —

Не зови меня

Ночью волглой[24].

В полки пропадать становитесь,

Отвагой согреты;

Живым обещал горе-витязь

Лето.

Имён не упомнить пожары,

Чьи возгласы теплил;

Кого наудачу прощали

Степью.

И так далеко Забайкалье

В ладони пророчит

И моет полуденной гарью

Очи.

А тебе всё легко:

Забывать рекой,

Воевать серьгой,

Гнать клюкой…

Октябрь 1988 г., Москва

Октябрь 1989 г., Чита

13 июня 1994 г., Новосибирск

Далеко

Июлем скользил

Меж рёбер и жил,

Звенеть волосам нагадал.

Высокой травой

Молился с лихвой,

Поила из рук Ингода[25].

Кубани трели

Пропели Лели[26]

Без греха.

В нелёгком деле —

Не сон – потели:

Румяны унёс перекат.

Далеко —

Где ни листьев, ни веток.

Далеко —

На край света.

Далеко —

Где ни листьев, ни веток.

Далеко —

Верень[27] сведать.

До дна шестом измерен,

Ни щедрый, ни скупой.

В загул глазел разлуки мель

Ленивой губой.

До срока отлюбил

Далёких годков,

Услышал возгласы трубы, —

В рассвет был готов.

Тугой тетивой

Ни божий, ни твой —

Пустился гулять босиком в лай и вой.

Не заметил, как молвой занесло

В коромысло излом.

Пятки жгли тропы

Да в небо вели,

Но оказался хмурый лоб

Для лавра велик.

Обета рукавицы побросал в облаках

И вздумал объявиться на твоих берегах.

Если знаешь – укажи путь домой

Да слезами умой.

Дай мне напиться из горячей реки,

Успеешь оплакать урон:

Кого небеса Явенем[28] нарекли,

Заметили в день похорон.

Не согреть при встрече камень-плечо,

Я пройти обречён.

Мимо делян,

Под крыло мотыля, —

Потеряться горячей травой.

Слышишь, помни меня,

Я своё отсмеял,

Отбезумил горячей травой.

Далеко…

Март 1989 г., Москва

Образа

Прикрой глаза

На образа.

Прикрой, ведь ты

Светлей святых[29].

Ладонь умой

Пустой сумой,

Лихой пустяк

Прости за так.

Измерь покой

Сестрой Окой.

Узлом венка

Поймай века.

От бурь жестоких остынь,

Звоном веди мосты:

В изломах брони —

полыньи.

Хрупкою надеждой обрядиться.

Видеть далеко, забыть глухие стены.

Кто оставил дом пугливой птицей,

Стрелой охотник зоркий заденет

калёной.

Клинки бровей иззубрятся

Безумным прыжком,[30]

Избесится скуластый потомок,

Износятся силки ловца

Бессонным лишком —

Веди его до белого дома

скорее.

Плохи дела —

Да в чём мать родила

Выпал птахой в простуженный день.

Знать не к добру

Плесень ест вязь подпруг, —

Лоб тяжёлый морщиной одень.

Впредь не успеть

К погребам в день Успен[31],

Мёд не пить из глубоких ковшей.

Не восклицать

Алилуй у крыльца —

Гонит челядь[32] гуляку взашей.

Помню, отплясал

Крошками кресал[33]

Вкруг желанной[34].

Помню, остудил

Кольцами удил

Губы-раны.

Помню, в ночь ушёл…

Прикрой глаза

На образа.

Прикрой скорей[35],

Лови искрень.

Размах силков-сетей не утопи —

Не вспомнит степь твоей стопы.

Ох, да мне бы так!

Осень 1988 г., март 1989 г.,

6 июня 1989 г., Москва

Венч[36]

Тобой не выплакан,

Трубой не отпет,

Горе-патроном в обойму не вложен.

Испил Невы лохань,

Дал горький обет,

В гонке горячей

Выпустил вожжи:

Медленно мерином

Берегом, еле как —

Пробую вспомнить себя.

Ясного лясыря[37],

Грудил костры зазря —

Угли в ответ шипят…

Искал без устали,

Распарывал швы,

Бурые веки изрезал зрачками.

Рубахи Суздаля

Напомнил живым,

Огненным криком слёзы чеканил!

Звали голоса, покой сулили,

Видели подавленным, бескрылым, —

Мне бы без раздумий согласиться,

Поостыть и сгинуть пеной ситца.

Сам себе задором опостылел,

В гон латаю хохотом затылок.

Всё хотел гордыней окопаться,

Днями примирился бритым плацем:

Дурень!

Степью в набег крещён,

Помнит ожог плечо.

– Венч!..

На сердце надолбы[38]

Ставились надолго:

– Венч!..

Весело дикому

Плётками гикнули:

– Венч!..

Да без оглядки,

По бездорожью…

Кто помнит спетого

Скорыми петлями —

– Венч!..

Долгие хлопоты

Утро прохлопали:

– Венч!..

Чёрная ягода

Скормлена загодя:

– Венч!..

Да на здоровье,

Да без остатка,

Да без надёги,

Да на здоровье…

Так улетай скорей,

Лети отсюда прочь, —

Лети о двух крылах,

Лети о двух крылах.

Над половодьем рей,

Рубаху приторочь:

Лети о двух крылах,

Лети о двух крылах…

Март 1989 г., Москва

4 июля 1989 г., Забайкалье

Колесо

1.

Колесо – вперёд,

Колесо – назад.

Знает скрип сердец

Правды стороны.

Каменей плечо

Раздавить яйцо, —

Дорогим питьём

Дни столованы.

Не поймать в галоп уздечку,

Не вернуть к истокам речку,

Не связать,

Не сломать —

Режьте сухожилия.

Стеблем пыхнет свеча,

Зараз степь отвечай:

Как ходил,

Как искал,

Что нашёл.

2.

Обещай опять

Перья ощипать,

Только вижу я —

Мы не встретимся.

Жгут узлы ремней,

И укором мне

Где стучится кровь,

Сохнет метина.

И торопит буйный разум

Бросить сумрачное разом,

Вспомнить запах тропы,

Обернуться к ясному.

И излому луча

Без затей прокричать:

Как ходил,

Как искал,

Что нашёл.

02.07.1989, Забайкалье (1-я часть)

Август 1990 г., Забайкалье (2-я часть)

Назад в подвалы

Я тебя оставил

В зной на берегу

Верить в свой разлив бессонно.

Сам прощальным криком

Слёзы сберегу, —

Спрятался опальной зоной.

К сумеркам углями раскалён,

Выжег темноту дурным изгоем.

Когда неслась моя телега под уклон, —

Я был спокоен.

Жди, когда в верховьях

Выпадут дожди,

Кинуться волною мутной.

Бряцают ключами,

День не пощадил,

Кто побег готовил утром.

Стоит заплатить большую дань,

Тихо завернуться ржавой кровлей.

Молю, лечить меня скорее прилетай, —

Я обескровлен.

Треснуло стекло,

Лужей натекло.

Пал листвой,

Растоптан сапогами.

Осталось когти обрубить

И лечь на дно в укром[39]

Виском о камень.

Прахом попуститься звоны не дают,

К радости мой сон тревожен.

Пеплом поминаю

Брошенный уют,

Загодя готовлю вожжи.

Снова я загадочный пострел,

Ветер-весельчак меня не свалит.

Я возвращаюсь налегке с запасом стрел

Назад в подвалы.

Октябрь 1989 г., Чита

Гон в полдень

Тронь лицо моё

Мокрой веткой,

Свежий след оставь

По щеке.

Мозг изъеден мой

Гарью едкой,

Пальцы тянутся

К взрыв-чеке.

Дай глоток воды

Расцелебной,

Вымой волосы

Под дождём.

Может, станешь мне

Расцаревной,

Может, ядом жгнёшь, —

Подождём.

Да только в голую степь

Ушло ещё одно лето:

Моет ветер дождём,

Темнеют рек рукава.

И остывает ладонь,

В разгул губами согрета.

Лечит смертных крестом,

Который сам ковал.

Долгим бегом-бегом

Пытался наверстать —

Стал угрюмо пегий —

Забыл стать.

Росы трогал-трогал,

Кусал репейник грудь.

Вывернули локоть

К беде груд.

Гон в полдень

Безымянных.

Гон в полдень —

Без исхода…

Слушай выстрелы

На закате,

Помни поутру

Блеск ружья.

Как теряет

Рога сохатый,

Так пришёлся

Тебе в мужья.

Брось загар плечей

Обречённых

Выжать соки

Из глаз менял.

Я искал тебя

В травах чёрных, —

Нюх звериный

Подвёл меня.

Да только в голую степь

Ушло ещё одно лето.

Засыпает песком

Остовы громких имён.

И остывает ладонь,

В разгул губами согрета.

Ухожу в эту степь,

Тобой клеймён.

Я там не был, не был —

Гулял кустом да вкруг,

Как делили небо

Ковши рук.

В складчину гуляли,

Дымили щеки до утра.

Смяли цвет гураны[40]

В пылу драк.

Гон в полдень

Безымянных.

Гон в полдень —

Без исхода.

Гон…

Октябрь 1989 г., Чита

Набекрень голова

Набекрень голова, —

Её не поправить.

Мимо детских снов

Пьяного понесло.

Повенчай меня травами,

Пенной лавой.

Да сохрани мой вдох,

Да выдох горький – ох,

Чертям назло.

Напои облака

Целебным настоем.

Пусть умоет нас по весне

Долгий дождь.

Испугай мои выкрики

Медным строем,

Да прикажи уйти

Где рвётся глотка тин:

– Долги итожь.

Не зная боли,

В жестоком споре

Тугой молитвой

Умылось поле.

Мокнуть рассветом,

Кутаться в ветошь,

Шапкой лезть на рожон.

Пениться кровью,

Выстрадать ровней —

Зеркалом отражён.

Знать бы, когда повезло, —

Так не строгал бы весло[41].

Там, где гулял дурак,

Лежит кривой овраг,

Всё заросло.

Следы не встретить,

Не дрогнуть в трепет.

Не ранит душу

Бродяги лепет…

Криком выплесни

Что осталось мне даром:

В узел волосы

Завязать и поджечь.

И уйти молвой в мокрый день

Снегом талым

Тропой лихих гуляк

В разрывы передряг

Где верит Сечь,

Где громкий пепел

В пустой избе пел.

Ноябрь 1989 г., Забайкалье

Лопнуло небо

Лопнуло воплем небо:

Сколько во мне кровей!

Вам не чета, сбился считать.

А на моей голове

Дикие выросли травы

В пол-аршина.

В ночь колдовал ручьями,

В день себя наказал, —

Локти вперёд,

Яростный рот,

Платой сверкнула коса.

Голос с печалью вповал

Скрыл лощиной.

Кто слышал звонкую,

Крепче узлы затянул.

Кто видел светлую,

Птицей разбился в инурь[42].

Кто тронул терпкую,

Палки в колёсах сломал.

Кто выпил горькую,

Вырос, а был дюже мал.

Криком бежать за Солнцем

С именем на устах.

Тех, кто суров,

Ждут гулкий ров

И всепрощенье в кустах.

Руки петлёй на груди[43]

Мне сложила, —

Так поминали первых…

Ноябрь 1989 г., Забайкалье

Оставлю дом

Серым днём оставлю дом,

Проглочу в сердцах укоры,

Всё оставлю на потом —

Оказаться в поле голым.

В берегах скользит река,

По камням несёт усталость;

Голова моя легка

И не знает, что осталось.

Пьяный запах диких трав

Воскресит свои обманы,

И звездой пропетый Ра[44]

Грезить путника поманит.

Ни огня, ни ветерка —

Прохожу, считаю вёрсты.

Только точит дно река

Да целуют щёки звёзды.

Декабрь 1989 г., Забайкалье

Без страха

К ночи успокоился упрямый, —

Смехом закружилась голова,

Обошёл в пути ловушки-ямы

В реку уронить лица овал.

Пылью стынет жёлтая дорога,

В берег отступает долгий день,

В сопках умирает робкий грохот —

Жду опять заоблачных вестей.

И знать не знаю,

И сметь не смею

Без страха…

В травах заблудиться по колено

Кличи боевые не велят,

Пробовать настои и коренья

Не даёт во тьме усмешек ряд.

Утром степью мокрой разгуляться,

Солнцу распахнуть тугую грудь,

Не услышать гибельного клаца, —

Отрезвить стрелой дурмана гуд.

Успеть успею,

Поймать поймаю

Без страха…

Декабрь 1989 г., Забайкалье

Крыса-игла

Стерегла вены крыса-игла,

Мокрым носом в погоню ходила.

Мимо глаз колесом гналась

Облака утопить серым илом.

Не к добру рвутся пальцы рук —

Вянет в золото лето,

Где легла невпопад игра

Сизым следом.

На ветру слёзы паклей утру,

Запахнусь от надежд кушаками.

Повлекла наугад река

Головой расколоть Чёрный камень.

Не схватить в рукава воды —

Стынут струи под взглядом.

Ров готов – неизвестно кто

Ляжет рядом.

Плакать – не впервой,

И волчицы вой

Помнят грозы и Ветер.

Волосы – узлом,

Локти – на излом,

Даром Бог не ответил!

Не пуститься в пляс

Из подола ряс:

Лица смертных суровы.

Не нарушить ряд —

Россыпи велят:

Мерьте шаг, песнеловы!

Босиком – мимо тёмных икон,

Как увидел свою тень на Солнце.

Шов заплат не распорет брат —

Распластался безумным ононцем[45].

Не замай, дай вернуться в май,

Тронуть росы губами.

И укрыть скорлупой корыт

Горе-память.

Декабрь 1989 г., Забайкалье

Имя назвать

Не много и не мало по степям прошли,

Хватали ртом солёным лоскуты жары,

Безумными глазами разгребали облака —

Дождя бы! —

И падали на головы кувалдой потроха

распятых.

Ремнями грудь хватали вдоль и поперёк,

Кто верил снам горячим – серой пылью лёг.

Затылки рвали крики:

– Ждёт гуляк перекосяк —

Расплата.

И рады были, как поворотил коней казак

Обратно.

Перекрёстком полдень дрогнул,

Звонами выпало.

В синих блёстках пил дорогу

Доблестным выбором.

Вскрыл забрало, сном младенца

Пугало накричал.

Белым справил полотенце, —

Мерить на два плеча.

Ветер вымел, смыл рассветом

Клочья сырых волос,

Горе-имя гон расцветит, —

Ястребом повелось…

А помнишь побеждённый январь?

Я, безумно красивый,

Упал в тебя раненой ивой,

Имя назвал.

Проклятый любить горячо,

Лёд губами оплавить,

В прощённый день дикой расправы

Степью прощён.

Веткой писать тебе,

Взглядом светить —

Имя назвать.

Видеть во сне Тибет,

Слышать цветы —

Имя назвать.

Апрель 1989 г., Новосибирск

Январь 1990 г., Забайкалье

Небо ждёт

Тень боевой стрелы

Детские сны настигла,

Высекла в камень скул облако щёк.

Криком пьянят орлы,

Дышит округа тигром, —

И одевает грудь бронзы ожог.

Вихрем седых равнин

Головы обнажили.

Вызвались величать столетий пыль.

Правде отцов верны:

В бой закипают жилы.

Травы речных долин слагают быль,

А небо ждёт…

Верой приди к себе

Жажду беречь в ладонях,

Падай подняться вновь – страхи забудь.

Гончий догнать сипел,

След в небесах утонет.

И прогремит молвой нездешний путь.

Дикий степной восторг, —

В снег окрыляешь плечи,

Режешь утёсы туч напополам.

Солнцем горит Восток,

Сокола путь навстречу —

Пора! —

Небо ждёт.

Видел я тебя ясным,

Видел я тебя светлым.

Пламенем роднил явь-сны,

Волосы дарил Ветру.

Очи умывал горем,

Яростью ронял перья.

Вестником летел скорым

Радостью согреть берег.

Я хотел быть с тобой.

Петь с тобой —

Молодым.

Январь 1990 г., Забайкалье

Ноябрь 1993 г., Новосибирск

Улетай

Улетай

Первым проблеском Солнца.

Улетай

В гордый вызов орла.

Брось в огонь шелест в грубых ладонях —

Не догнать окриком тебя.

Без одежд

Прямо к горным вершинам.

Без надежд

Возвращаться назад.

Пусть гроза прогремит твоё имя,

И слеза вспомнит детская.

Без оков

Рвёшься облако пенить.

Далеко

Крики гнева слыхать.

Унесло вихрем в дальние звёзды,

И молва перьями легла.

Забыть виска узор

Нет задора и силы.

Среди трясины зол

Пенятся следы.

Кто завязал узлом

Горсть волос и жилы,

Проклял дым, синий горький дым.

День и ночь крылья белые вижу,

День и ночь вспоминаю тебя —

Жду вестей предрассветного неба,

Где мелькнёт певчая звезда.

Улетай

Первым проблеском Солнца,

В гордый вызов орла,

Брось в огонь шелест в грубых ладонях —

Не вернуть окриком тебя!

Не достать выстрелом тебя!

Не объять росчерком пера…

01.02.1990 г., Забайкалье

Увидеть себя

Когда реки мне были сёстры,

А ветер назвался братом, —

Я жестоко изранил душу

И в рассветах сошёл с ума.

Наконечник стрелы монгола,

Что нашёл я в весенней земле,

Упирался мне прямо в сердце

И царапал тугую грудь.

Капли крови стекали на землю,

Опускались в густую пыль

И в берёзовый час заката

Зеленели отблеском Солнца.

Я без жалости вырвал сердце;

Бросил красное пищей собакам,

А обломок стрелы кочевника

Кинул в рану, где гордое билось.

Боль стянул суровою ниткой

И ушёл берегами рек,

Что любовно меня призывали

И пророчили светлой водой.

Это было в июле, в июле;

Солнцем дан сигнал к искупленью.

И в дымящий горящий мозг

Острой бритвой врезались песни —

Песни излома души,

Песни обломка стрелы.

Когда реки мне были сёстры,

А ветер назвался братом, —

Потерялся гордыней летней,

Уши золотом проколол.

Кровью алой писал узоры

По щекам и груди упругой,

И крылатили вороны плачем

Над горячею головой.

Обманули дурные травы,

Увели без огляда грезить.

Засмотрелся гуляка в Солнце

И не вспомнил прикрыть глаза.

В мыльный июльский зной

Обезоружить сном,

Выцедить зель[46] нутра.

В ночь холодеть виском,

Вешать ярлык – «изгой»,

Ветками шаг устлать,

Выпорхнуть из силка через страхи,

Нить в куски порвать —

И увидеть себя в одном.

Я так хотел быть светлым!

Пробирался тропой ночною

По камням и пескам сыпучим.

Наплясали шальные звёзды

От беды отвести беду.

Был готов целовать всех разом;

Вдруг Луна пополам раскололась, —

От обиды терял сознанье,

И в бреду умолял спешить.

Видел стены с лицом великим,

По слогам нашептал молитвы,

Попрощался слезой в ладони, —

Провожали в путь голоса.

В степь колесом неслись,

Вслед распласталась рысь

Лапой задеть плечо.

Вымостить к сердцу гать,

Ропоту потакать, —

Плавят зрачки ещё!

Вынести на плечах пепел к Югу,

Выбрать белый цвет, —

И увидеть себя в одном…

Февраль – март 1990 г., Забайкалье

Иволге петь

А берегами

Гонит туман

Запахи крошева.

В ночь отругали

Ропотом май —

Ждали хорошего.

Зря заметали

В пепел следы —

Сумерки видели.

В гроздья медарень[47]

Груди рядил,

Щурился идолом.

И строгим росчерком

Мне напророчила

Полдень умыть слезой.

Даром же палица

Яростно скалится —

Смех не вернуть резнёй.

Не удосужил

Взгляд пронести

Мимо ревнивых рук.

Схваченный в узерь[48],

Смугл и дик,

Имя вернул в кору.

Отзеленела степь,

В осень дождём задет, —

В блёстки замёрз ручьём.

Следом полощется

Ярень-урочица[49], —

Горени[50] не учёл.

Сполохи ринулись

Цвет отнимать,

Вырвать язык узлом.

Затеси инури[51]

Криком: «Нема,

Лучше молвой зарой!»

Иволге петь

Медь на губе, —

Дружно грести!

В лёт усачу

Светится чуб

Правдой горсти.

05.03.1990 г.,

Студия SNC Records, Москва

В устье Лены

Босиком, твёрдой поступью

Вышел звенеть волосами.

Из горстей синий воздух пью,

Тропы смотрю небесами.

Колесо в белом облаке

Манит и водит кругами.

Горячо бьётся Обь в руке,

Даром молчит Чёрный камень.

Повезло – в долгих сумерках

В крик обошёл мутный омут.

А вчера горем умер как,

Кто из вас спетого помнит?

Никогда не вернусь туда,

Где зубами на части

Рвали душу и ты, удал,

Свёл с ума в одночасье.

Невдомёк медью-кольцами

Грудь схватить прямо до шеи;

По весне выгнуть горцами

Брови и спрятаться в шелест.

Исходить тёмным берегом

Клятвы, костры и обряды;

Удивить в полдень спелый гам

Пляской мольбы и расплаты.

Налегке проходить дворы,

Что сгорели без дыма.

Грудь расспросам отворить,

Отыскать своё имя.

Повстречать судьбы-рухляди,

Броситься первым в колени.

И совет: «Из-под рук гляди», —

В гон унести в устье Лены.

Март 1990 г., Забайкалье

Без глаз пробирались…

Без глаз пробирались долгим берегом,

Разорванный Ворот рвался в бой.

Хмельному рассудку слепо верили,

Рассказы бывалых шли взапой.

И травы в округе были скошены,

Упрёк таила боль стерни[52].

Смеялись дети, Солнцу гожие,

Где слёзы ронял тальник[53]

В июльский сумрак.

Костры запалили, делу скорые,

Разорванный Ворот свёл с ума.

Под бубен плясали звёздам голые,

Будили обряды росомах.

Кто яростью грезил, сгинул сполохом —

Зовёт-прощает плач невест.

Кто породнился белым облаком —

Нести Неувяды[54] весть

В рассвета поступь.

Никто не услышал скрип уключины,

Разорванный Ворот пел взахлёб.

Смотри – у гуляки вёсла скручены,

Поток, дикий неук[55], в плен увлёк.

Где взгляды седые дарят осенью,

Секут дождями пыл забуд[56].

Крылатый вызов доле бросили:

Скулатить ветвистый путь

Навстречу Солнцу.

Руки сплелись узлами,

Кто вековечит пламя…

Выгорел голос светлый —

В радость лететь за Ветром.

Март 1990 г., Забайкалье

Апрель 1994 г., Новосибирск

Очи в землю

Очи в землю —

Значит, смерть для тебя близка.

А ремень рук

Не даёт небо расплескать.

И короткий

Крик расколет шлем головы.

Яме-глотке

Загорелось умы словить.

Кони ржали,

Холодел от обид кулак.

Где пожары

Освещали пути гуляк.

И свободу

По станицам несли гонцы.

Кровью-потом

Лобызали судьбы концы.

Под копыта

Пали в грязь у седой реки.

И забыто

Имя, чьим горе нарекли.

Испугаться —

Нет дождей страхи ворошить.

Дикой кастой

Опереться о красный щит.

Добры молодцы

Тихо молятся:

– К стенке!

Правда – голытьбе,

Чубами петь

Стеньке.

Заблудиться,

Растерять по камням грехи.

Серой птицей

Улететь в облака с руки.

И надежду

Унести под рубахой в бой.

Братцы, тешьтесь!

Кто схоронит её с собой.

Заручиться

Светом Солнца, душой мытар.

И ключицы

Удивить, кто петли не ждал.

И ни стона:

Всем в ответ – умирать крестом.

Пеплом тонет

И немеет печалью стол.

Перво-наперво

Смолы заперли

В горле.

Бравой вотчиной

Заточены

Колья…

Уходить молвой, порыжелым рассветом.

Возвращаться вновь родниками и Ветром…

У меня во сне виски седели…

Апрель 1990 г., Забайкалье

Ветер южный

Ветер Южный,

Я – ненужный,

И не надо меня торопить.

Возвращаться молвой к пепелищу,

Хмурить горлом усталые лбы.

Отнедужил

В пыль отдушин,

Впредь зарёкся ответы просить.

Захотел оказаться забытым.

И пускай вкус искан

Знают мои скулы.

Не зови в гнев Совы,

Утро ранить гулом —

Спите…

И в бескрайнем

Стану крайним

Отпевать наобум горемык.

Собирать веткой пыльные слёзы,

Кто за Ветром гоняться привык.

А Крылатый

Криком ратуй,

Заправляй хороводом времён —

Поделом с высоты не услышать,

Как хрустят в пляс осколки имён.

Помню, в прошлом

Сам был рослый —

Головой бороздил облака.

И обжёг Солнцем в смоль светлый разум.

Закричал сгоряча —

Эхо в плен искали.

Уносил лист осин.

С Горки хлопья гари

Разом!

Простите мне,

Что ночь темней,

А день дотла сгорает.

Глухой упрёк

Отмерил впрок —

Глотать росу окраин.

Вот ведь как…

Июль 1990 г., река Онон

Прошлое поделом

Константину Кинчеву

Был в берегах изрыт,

Гнили в труху остовы.

Плакать умел навзрыд,

Как подсмотрел у вдовых.

Курень не уберёг —

Дрогнул изменой узел.

Бросился поперёк

Струй, где охваты сузил.

В косу грехи заплёл,

Небо зрачком царапал.

Вычеты и тепло

Взять захотел нахрапом.

Рухнул сугроб норы,

Выгоны дрогнули —

В рысь обернулся ранимый.

Криками-брызгами

За полночь рыскали

Спрятать скуластое имя…

Прошлое – поделом

Заново верень мерю.

В сумерках наделён

Скрасть позвоночник мели.

Только вокруг печаль

Правит изломы судеб.

Сбитень молвы почат —

На перекрёстках судят.

И среди всех тебя

Грезит угрюмый голос,

Кто обещал в степях

Петь на ресницах орось.

Где тебя Ветер носит

Мокрая знает осень.

Имя никто не спросит,

Светится иней-проседь…

Как не с той ноги умыться огневоды встали

И в рубахах белых разбрелись садить хлеба.

Чтобы в лихолетье наудачу сгинуть даром —

Горько!

Кто теперь расскажет, как орали[57] без огляда,

Как горели волосы вспороть шов борозды,

Как гадали лепестками, – выбьет всходы градом —

Горько!

Там, где река,

Я запрягал

Ржавый от слёз лемех.

Духа труды,

С Солнцем лады

Помнит одно Время.

Клином плечо

Наперечёт

Тихо немых отпой.

Горлом согрей

С миром игрень[58],

Всех, кто ходил с тобой.

Видели павших выше,

Звёздные пашни ищут.

Смехом морозы пьют,

Выцветят мел забуд.

Прошлое поделом…

Август 1990 г., Забайкалье

Сберегла

Посвящение Оке[59]

Думал птицей

Лететь над водой,

В зов проститься,

Молиться о той,

Что сберегла крыла.

Криком помнить

Изгибы степей,

В лапах бойни

Пропеть о тебе,

Что сберегла крыла…

Август 1990 г., р. Онон, Забайкалье

Вышло так

В закат солнца уснул,

Веки сомкнул тревожно.

Заплутал наобум

В травах и берегах.

Рукавом собирал

Русый разбрызг истоков,

На ладони писал

Светлый узор росой.

И лохматым узлом

Вдохи вокруг нагрезил.

Как услышал крыла

Шорохом за спиной.

Улетел в никуда, —

Только в разрывах небо.

И увидел себя

В шкурах и босиком.

В воскресенье пронзительным ликом

Без надежды, а просто в усмех[60]

Прорубь бил на реке Великой[61] —

Напиться – лом!

Как зашёлся криком, – скулы свело…

Днями раньше заламывал руки,

Обещал на укромах[62] пропеть

Без остатка Великие Луки

На солнце бритой щекой,

Грозой в обугленных долинах.

Даром вышло так —

Дышлом в ворота,

Выпил горлом рассветы.

Вышил каплями грудь в самородок ребристый.

Обернулся в ключ,

На губах колюч, —

Жёг рубец через ветошь.

Для твоих сухих глаз последняя пристань.

В песне моей столько слов,

Сколько звёзд волоском

Опрокинулось навзничь

В чистый лист бересты.

Порохом поздних снегов

Ждут друзей и меня

Принести в горький пепел

Выдох степного ветра.

Август 1990 г., Забайкалье

09.10.1990 г., Новосибирск,

в гостях у Виктора Чаплыгина

Крошево вытупа[63]

День вычеркнул

Плач ичигом[64]

ярым.

Звёзд трещина

Пьёт лешего

талым.

И в сумерках

Без умолку

свищет

Гроздь медная,

Ждёт бедного

Кижечь[65].

Пьёт из руки,[66]

Вьёт изургень[67]

взглядом.

В ночь до краёв

Спрятал норов

рядом.

А засветло

Роса ведра

дрогнет.

В треск бересты

Зараз остыл

локтем.

Я три года стоял

Рядом серой стеной[68],

Прорубил кистенём[69]

Рукава в Дастояр[70].

Обещала – дождёт[71]

Без добычи меня,

Но чужая снеярь[72]

Обручила дождём.

Ураганил птенцом,

Брызги бился звенеть,

И обмолвился ей,

Горемыт, бубенцом.[73]

Видно, не с той ноги встарь

Бросился звон приручать.

Утром густой туман сдал

Просекой в плеск ручья.

А на пальцах кривых

Вся добыча моя,

И печалится май

Поцелуем молвы.

Ни кола, ни двора —

Только клочьями шерсть,

И поругана честь

Очи вновь затворять.[74]

Ладно затеплилась сталь:

Гонит увидеть тебя.

Просит ремень себе в дар

Крошево вытупа.

01.11.1990 г., гостиница «Украина»,

апартаменты группы «Калинов Мост»

Ты так хотел

Ты так хотел

Избегнуть глаз,

Пройти одним, —

Не обронить

Следы в песок

Упругих лет,

Умыть дождём

День бороны.

Но завернул в овечий мех

Тебя отец на берегу.

Малиной грел, метелью вёл,

Брусницей[75] звал —

В сугроб реку.

И в выстрел гона

У седоков

Дымились кони

В узор оков.

Просили травы

Из-под копыт

Вернуться равным

В круг догопыт[76].

Без рукавицы

Пьяной молвой

В осень дымится

Степь булавой.

Голос ходил ночью сполохом,

В ворох годин

Лапу полога

Сбросил с глаз —

Пробудил уверень[77] доли.

И ни за что

Кинут шкурами,

Взят усачом

Целым куренем:

Стал горазд

На пути встречать повторень[78].

Бел пел пыльным звуком,

Жаль, жар! —

Гнев аукал.

Ветреный,

Бросился видеть зря.

Ил был по колено,

Звон – вон:

Веткой горелой —

Вед уныль[79],

В сумерках клён

В листья зарёван[80].

И черта лопнет в брызги,

А вчера парень рыскал

Уберечь навсегда

Твой прищур.

Пропадал снегом в ливень,

А господарь[81]

Горстью гривен

Правит речь.

Свысока ждёт

Солнечный чурень[82].

Мне бы только вспомнить имя твоё…

02.11.1990 г., Москва, гостиница «Украина»,

апартаменты группы «Калинов Мост»

Плакать всерьёз

Прячет в ресницы

Смех без причин,

Ловит в круги румян невод.

Ворот лисицы

В медь приручил,

Бросил щепу времян в невидь[83].

Угли жаровен

Трудно винить,

Не заломить опять брови.

Час был неровен —

Лопнула нить,

Не уронить до пят провидь[84].

Плакать пришлось всерьёз.

Как не хотел гостей угощать.

Вёдрами пролилось

Имя твоё в хрусталь-гожарь[85].

Не зареветь к добру —

Всё пропадёт в зелёной чалме.

Прочижень[86] отопру —

Без рукавиц в росе вечереть.

Видеть стремились,

Щурились на краю.

Ссорились в смирень[87], —

Брошенных не корю.

Брызги в ладонях

Светятся навсегда!

Тропы в проторень[88]

В сумерках отсекал.

07.11.1990 г., гостиница «Украина»,

апартаменты группы «Калинов Мост»

Колывань[89]

Что выпало, то выпало —

Грубеет в твоих руках

И светится волокнами в мозолях.

В ночь замерзает выпарень[90], —

Не зря меня три дня ругал

Его глазень[91] и помнил в усолень[92].

А тропы повелико[93]

звенели в узде,

Дымилось в осень становище:

За так теряли лихо

у каменных стен,

И оживало корневище.

Был бы день

вернуться обратно,

Смыть бедень[94]

промоиной лет.

Стыд скудел

последней заплатой, —

Плача кудель

усмехом не греть.

Раскосые ведут глаза,

Прощают негромкий след,

Мелеют в запахе прищуром.

Венчает путь утёс кресал —

Велением его прозреть

И высечь имена посулом.

Кто просил

вернуться обратно,

Вкус росы

доверить губам,

Забывать

последней заплатой,

Вязь повад[95]

нести на Кубань.

Прятать лицо

в кольцах овчины,

Взять храбрецом

выдох степей.

Угли зачина искать берегами,

Как нарекали

травинку тебе

Вплетать в тугие косы

Задаром,

Рубец шальной рогозы

У сердца беречь.

Лохматит

гордыня устало,

Просится матень[96]

на скулы перечь[97].

Медвежьей лапой

Царапать

Нахрапом!

24.11.1990 г.,

поезд «Москва – Ленинград»

Хопёр мудрый

Как она летела мимо всех,

А мне запала.

Обметала выгребы[98] обугленным крылом.

Зря старался высечь дровосек

Закал испарин,

Пробы головы глупы в любой бурелом.

Целил в ребро…

Прятался в заросли стеблем отмеченный,

Наспех лукавил в ответ.

В миг увековечены края бесповоротно,

Отрекались с вечера дырявым рукавом.

Выросла в упрямый прух[99] скала, —

Разбилась лодка.

Не схватить язвить чуры[100]

В окрест роковой.

Править скобой

В смуту хотелось резво.

Мудрый Хопёр[101]

В хохот утера[102] трезвый.

Щуриться поздно,

Гонит заноза в истень[103].

Красить сурово

Просится слово в узде…

12.02.1991 г., Забайкалье

Скоро

Прянуть на дно,

Прятаться в ревень[104] скважин:

Как не хотели увидеть себя

В травах некошеных,

Гривой нечёсаной

И разбрелись в берегах.

Гонит одно,

Узел долгов развязан,

И не придётся пером засыпать

В сумерки гожие —

Клёкот плечо саднит:

Скоро ветра запрягать.

Уносили лихо холодом из дома прочь,

Лик искали в скалах, ликовали в снах,

Плакали, смеялись, облака читали.

Кречет-молния, студёный меч, колчан,

тугая тетива,

Полёт стрелы пернатой —

Смертельный праздник навсегда.

14.02.1991 г., Забайкалье

Зрячий

Тронулись вечером

Свистами вечными;

Не образумились, когда закачало.

Лопнули выдурью,

Сотами вытекли, —

Торную выбрали, умытые чалым.

И не заметили

Солнечной метины,

Угомонили сны чёрной травою.

Как обещал не мять

Слабый побег ума, —

Кто за тобой придёт медному вою?

Ныне зрячий

Слёзы прячет.

Как зарекали стать слепым без исхода.

В рёв распродан

Плеск полотен,

И не темнеть окрест тропой доброхоту.

День условлен —

Полем ровным,

Встретимся без рубах раскланяться в пояс.

Взгляды тешить

Бурным стрежнем[105], —

Высветить на щеках румянами ояснь[106].

14.02.1991 г., Забайкалье

Даждо[107] (Для его стрелы)

Встрече со мной не ленись

Греть облака.

Успеть обернуться вниз

Плеть обрекать.

Править вчистую углы,

Щуриться сильным, —

Пусть будет нарыв укрыт

Пряжей двужильной.

От холма к другому

Не хожены тропы,

В сумерках влекомый

В запахи смол.

Светлым обручённый

В крохи даробы[108],

Трепетом прощёны

Взят на измор.[109]

Неповадным плеском

Туманились броды.

День грубел болезно,

Дышал на износ.

Юг не тронул робко,

Север взбородил,

Небодобрым Хлопко.[110]

Руку занёс.

Пробуй только вслед заплакать —

Я вернусь к тебе обратно

В ревень обернуть ладони-щеки.

Даром закалить румяны,

Щебет заплести в моряны[111],

Исцелить рассерженных дождём.[112]

Бусы расподарить[113] в нитки,

Шёпотом напьюсь – «уснитки»[114] —

Вижу, мама, рёваные Чоки[115].

И блестит моя косица,

Рваной шапкой золотится

Для стрелы скуластого Даждо, —

Для его стрелы.

Ты куда завёл своей кривой

По бездорожью?

Отлюбил тебя молвой-травой,

Лукавой дрожью.

Уронили ветреной росе

Обиды-ласки.

Не осталось выбраться лазей

Палёной ряской.

05.03.1991 г., Новосибирск

Тропы в Китай

Рядом смеются,

Играются плеском,

Тают в усы,

Хватают тугие волокна.

Тонкие пальцы моют иголки,

Хрупкое «горько»

Прячется скважиной

В рунах вечерней овчины…

Светят мозолями

Без стыда,

Лодки не смолены

Берег греют.

Лица щербатятся:

«Дай!»

Затемно ждать вестей,

Смеху

Не обернуться в румяны щёк, —

Тропы в Китай уводят запахом.

Стынет в загар плечо,

Веки готовы сечь вырей[116]

Лукавым взглядом, —

Новую Мекку взглядом.

Русый вплетать узор

В мокрый узел.

13.03.1991 г., Новосибирск,

в гостях у Виктора Чаплыгина

Провезень[117]

Руки твои несли

Смех морщин мятежных.

Крадень[118] чужих обид

По плечам висел.

Сохли в закат узлы,

Гордых аршин утешил.

И невдомёк копить

Устам сгоряча Провезень.

Солнцем привеченный

След прозвенит оврагом.

Ты не ходи за ним

Робкой надеждой просить.

Травами венчанный,

В ночь торопись его отплакать.

Стынет перо Низами[119]

В сарынь[120] росы.

И замерзает алеть поверх губы,

Пугать безгрешных.

Наспех прочитаны

Плеском страниц облака.

В осень зовёт Арей[121]

Гулом копыт забрезжить,

Выбелить свистами

Мимо ресниц прогал[122].

Где ждут дождём меня…

Запахи смол несёт Иня[123]…

Не сберегли окрест горсти

Твои ложбины, —

И мокнут сгорбленные спины

Нас простить.

Быть может липкая рубаха

в гон дороже

Лукавой нитки серебра

У рукава.

Ты бронзой пагод[124]

Судишь строже

Осколок медного ребра,

Лица овал.

В лучах истомы…

25.03.1991 г., Новосибирск

Цветы Верояни[125]

Если кто и тронет поцелуем лицо,

Не ответить в сумерках мутных —

Гонит прочь тепло отсечь калёным резцом,

Шёпоты не узнать.

След в сарынь[126] простынет, воздух вздохов твоих

Унесёт в рассвет челнок утлый —

Повенчать стрижень[127] лучами, смех водворить

Взмахом в задворки сна.

Слёзы бегут по родным щекам

Прямо в ладони мои,

Светятся алым – в ночь блестит чекан

Заново стон молить.

А может рукава засучить,

И в омут головой пасть.

Упрямить скулы в робкий зачин,

Довериться молве в сказ.

Безумить стрежнем[128] без берегов,

Лукавить безмятежно.

Туманить взгляды светлой рукой – рекой,

Разбрызгаться в дежвень[129].

Обадёжить[130] день всякий

Надеждой лохматой

В цветах Верояни.

Затеплится ахонь[131] —

Ресниц ароматы

Брызгами ранят.

Твердыня лица твоего

Румянит шелками,

И слёзы седых воевод

Хрусталятся в камень.

13.04.1991 г., гостиница «Заря»,

апартаменты группы «Калинов Мост»

Торопятся взгляды

Торопятся взгляды

Успеть оседлать

Трепет ресниц сухих.

Усмехом заклятым

Плавник осетра

Видеть в разлив Оки.

Дрогнули затемно,

Смехом легли,

Выбрались рассвет встречать

в закрома.

Следом стрела умна,

Перья легки,

Ринулась в цель от плеча

шаг хромать:

– Не уберечь в облаках…

Урочить[132] досужий

Звенел серебром,

Плачем летел в пыли.

Распятьем задушен,

Хрустело ребро

Пухом чужих перин.

И поделом ручьи

Щёки секут, —

Ныне коней сажень путана.

Через ноздрю учил

Ночью якут

Не проморгать взашей удали:

– Чужих переч[133] не отругать…

14.04.1991, гостиница «Заря»,

апартаменты группы «Калинов Мост»

…смеялись дети

…смехом свеченный

Брызги звал извечь[134]

В день чужих затей.

В скалах выгранил

Плески плеч твоих,

Чуб крылом задел.

Окольчуженный,

Цветом щёк горчу, —

Падал горстью петь.

Неразгаданный,

Дно таила гать, —

Хвост рассек ступень.

Распятый в снах!

Теперь никто не спросит,

Как умел встречать дождями осень,

Греть травой обрывы рек.

Брить тугой колчан ветрами,

Долей брать ладонь ульчан[135],

Прощать молвой, роднить тропой, —

Ребром телег.

Невестить перья по хребту

Коврами храбрым,

Заклинать лапту

В осколки мудрых «верь»,

Вить гнезда в голосах.

Был бы только взгляд подарен,

Как весной в дозор удалый

Сел озёра

Отыскал в сухих глазах.

Смеялись дети нам в ответ,

И было так светло,

Что вязью Вед[136] темнели губы,

Хлопьями хмелел закат.

Звенели алым небеса рябин,

В волокнах талых стыл мазар[137] —

Молчали ножны,

Сивый ус кусал казак…

20.04.1991 г., гостиница «Заря»,

апартаменты группы «Калинов Мост»

Попрощаться

А я не успел попрощаться

С тобою до слёз —

Легко обернуться обратно.

Простить без молитв —

Гривой старца дорос

Без обряда.

И белой тесьмой уберегся

В распадок[138] глухой,

Роднился ветрами наградой, —

Кольцо вековечить в полон[139] колеса,

Смуглой рукой греть украдом[140].

Каким был —

Знобит лицом хмурый:

Не спрятать

Коровьи глаза

На ладони.

Клубит пыль,

Гудит следом улей,

Заплатой

Упрямит лоза,

Пока не утонут

Молвой рукава в каравай.

Дымился лёгкий след,

Искрой игрался взгляд —

Рассветы звал узреть,

И шёпоты коляд[141]

Вплетать в ресницы Солнца.

22.04.1991 г., Минск

Последние пять строк – март 1993 г.

Пели Ветры

Мокрая Луна ожогом мне,

Низко клинок блеснёт.

Даром покой седых камней

Стражей вернёт озноб.

Тьмой пропадать гоним лучом,

Тенью в обрыв простыть,

Долгой разлукой обручён

В снах высекать мосты.

Жаждой пытать закал небес,

Искры сплетать в ремень,

Робким сулить иной рубеж —

Звёздным очам смиреть.

Пели Ветры

За спиной,

Рвал бичом плечо устало,

Испечён ущельем талым

В день чужих венчаний.

Сворил вепрем

Заспанным,

Увлёк тропою латаной

Искать окрайно склоны радуги

Зимними ночами.

Как хотелось быть с тобою

Рядом,

И не знать тебя совсем другой.

В медь удела

Гнать ступой

Ойрата[142] заживо

И усыпать лёгкий след трухой.

Края надежд

Укрыть осколком прошлым,

Зарумянить щёки юных глаз.

В холод тешить

Смех ковшом порожним

Разума мая, несмеян,

Как бросать добычу был горазд.

Объянваренный

Вьюги пламенем

Без вины.

Вещей Ольгой[143]

Сватать долю

Зазванный.

02.05.1991 г., гостиница «Останкино»,

апартаменты группы «Калинов Мост»

Ветла

Поздно искать виноватых —

Робких увёл далеко:

Ночью не топали,

Выкрали тёплого,

Бросили за рекой.

Батый[144] уздой сосватал

Зорким макушкой светлеть.

Медными свистами

Видели истово:

Слёзы отдал ветле,

Ей одной, безвозвратно.

Будь неладен упрёк лихой!

Нелегко

Без надежд возвращаться обратно.

Не излечат печали

Глаза твои —

Поздней осенью вскроются раны.

И в усы осерчали

Забрать вои

Одинокого с мокрой деляны.

А когда уходил,

Поднялся ил,

Закипел проводить

Тугой колчан.

На зубах скрипеть,

Уронить плите

В горелив[145] орды

Усмех ульчан.

Звонкой ниткой поверх плечей

Серебрится устам ручей:

Нелегко без надежд возвращаться…

08.05.1991 г., гостиница «Останкино»,

апартаменты группы «Калинов Мост»

Негоже

Нежней меня никто не звал,

В осень плечей не грел.

В снопы менял цветов завар,

Взгляда молил с колен.

В ручей слезы ронял закал,

Звал пропадать в игрень.

Дождём грозил умыть загар,

День царапал в коре.

А ты без затей

Обрекла другому

Трепет бровей.

Крылом задень,

Смахни рукою

Пух тополей.

Дымит истень —

Криком зови,

Вышло задаром,

А зря…

Лихой кистень

Укрыл овин, —

Дышит отарой зола.

Я потерял тебя

Прятать в тугих рукавицах.

Гордый в распыл ступал

Радый[146] хватать берега.

Солнцем скулатятся щёки,

А рядом кровится

След окоратицы[147],

Чохом полощется гарь.

Мне бы успеть

В излом бесед,

Грудью хромать

В закрома.

В медь удивить

Звон тетивы,

Дрогнуть в зрачки

Сорочин[148].

В треск бересты

Убрать бразды

С мокрой спины

Вместе с кожей.

Прищур простыл —

Были пьяны и негожи.

Полог рогожи

Молчит в ногах,

Журчит Ага[149]…

Светятся губы в июнь.

22.05.1991 г., гостиница «Ярославская»,

апартаменты группы «Калинов Мост»

Цевень[150] Твери

К югу перья от столицы

Белым цвели,

Лица велиц[151]

Роняли слёзы.

Скоро в коло[152] повторится

Цевень Твери,

В ночь отвели

Стрелу угрозы.

Зарился надрыв скулатить

Голос плачин[153],

Медью братчин[154]

Встречать рассветы.

Щуриться свечой Коляды[155]

Шёпот просил,

В гроздья росы

Кулак заветить[156].

Вечный мой,

Могучий мой!

Прилетай, дождём умой.

Повели огонь держать рассудком

раскалённым.

Смерь резцом

Явить лицо, —

Заскрипело колесо, —

И отвагой

Ждёт ватага

В бледный лик Луны.

Теперь вперёд,

В кипучий брод,

Отряхнуть крыла в полёт,

Обнажить клинок дерзан[157] сгорать Осенним клёном.

Звонко петь в годины бед,

Сердце в цень[158] отдать тебе.

Благодарен

Звёздным даром

Ведать светом полыньи.

26.05.1991 г., автобус «Москва – Серпухов»

01.07.1991 г., река Онон, Забайкалье

Вернулся (Мозоли рун)

Как хорошо,

Что я вернулся

В излом морщины по глазам.

Сумел рожон

Оправить в рунзы[159],

Стрелой лощины жечь Рязань.

Как хорошо —

Сердцам разбитым

Не прекословил горевать.

Клинки осок

Таят обиды,

Молчит сурово Колывань.

Когти медью зря ковал:

Мне не хватит – только вам,

Вздохом крохи мая обнимая.

Объезжали с головы,

Каждый встречный говорил:

– Плачем встретишь палы[160],

ранний балынь[161].

Не белокрыл,

Сучёной ниткой шит —

Размах редеет в рукава.

Дождём корил,

Кипел в бровях Ишим[162] —

Дарил радею[163] волховать.

Даром слёзы обронил,

Замерзать стопой в Нарым[164],

Наугад, не чая, привечая.

Берегами уводить,

Яриться молвой вдовы,

Бродами Ногая[165] нагоняя.

А кто в траве остался у реки, —

Плетут венками,

Птахи помнят.

В руках грубеет Дарза[166], сумерки

Ждут женихами,

Смотрят овно:

– Лови мозоли рун!

11.06.1991 г., Москва, Зелёный театр,

мастерская Юрия Балашова

Кто же вплёл

Кто же нить в твои волосы вплёл —

Прижилась крепче грубых узлов,

Обронил перья гордый орёл

Громовей[167] переплавить в озол[168]

Белым высвистом яркой рябины,

Седым вороньём.

Раззадорилось в угол плечо

Расплескать кадку искрами в ночь.

Тропы звёздные петь горячо,

Губы лопались – помнят воочь[169].

И бояриться в души мятежно летела молва.

Светлели ковши,

Отвагой кипели —

Как повольницей[170] грозно ожил

Берег.

Где вы были, когда рвы-разрывы

Роднили иглой нездешней,

И рубахи глубокий вырез

Стал тесен?

Робели в рассвет гремучий

Вверить поводьям участь,

Спешились зори-сны

Казнить…

Сгинули ночью чёрной

Жечь листопадом чёлны,

Удел скитать.

Прощать всегда —

Кто же вплёл…

Июнь 1991 г.

Как любил

Вечер бросался в ноги тебе,

Жадный, за пядью пядь,

Буйство лесов, угар степей

В горсть обуздать.

Смелый в ладонях угли держал,

Звал голоса.

Крылья стрекоз, века Стожар[171],

Трут и кресало.

Где аукали долю ухари —

Там посмеешь знать.

Приходи ко мне теплотой камней,

Обручами сна.

Кольца горячие пьют ручей,

Жаждой помолвлены.

Звон высек в скалах плеск очей —

Горе Луны.

Ивы шептали покой земной,

Стрежень молвой пугал.

Искры сулили свет иной

Плетью закала.

Зори росные,

Дарит сизый дым

Зеркала-берега.

Околесицей,

Белой лестницей

Пропадать в облака.

И не петь цветы

У прогалины —

Отцветут без меня.

Как тебя любил,

Знают горький ил

Да молва-Иня.

Где проплакали

Грозы пахари —

Осень жалит осой,

Лишь седой упрёк

Гонит поперёк

Пеленать стон лозой.

Июнь 1991 г.

Досталось

Мне достались искрами

твои густые очи.

Грозы эхом рыскали

Июль напролёт

Сверить молнией оплёт

Робеющих вотчин.

– Иди-ка ты, мил человек,

Душу не трави!

Слабый выдох паданиц[172]

Кроил размах полотен,

День урочил: «Падай ниц —

С пелён не пойти».

Выстудил горячий тын

Поднять парус лодей,

Сечь вёслами вычуры вех

В зарево равнин.

А ты пришёл взять всё тёплым,

Звать свистом добрым,

Но пусто вокруг:

Взору темнеет дно

Тиной веки укрыть,

Щеки упрятать в ил.

Горько, горько знать истому!

Запах дома в кулаках

Просит вернуться,

Смять в недоуздок

Скулы косые ремнями древними,

Бронзой одеть

Юный задел мятежный.

Зреет печаль уёма[173].

Судит разлив окоёма,

Жалят обиды вести:

Радость испуг заневестил, —

И выдали даром.

Слёзы рвёт плетью

Ветер столетий

Выголить локоть,

Держать одиноко

Огонь.

Июль 1991 г., Москва

Вслед за мной

Гулял до срока,

Не чуял око,

Игрался в травах пьяной молитвой.

Угроз не ведал,

Лукавил веткой,

Стрелой лохматил сумраки рытвин.

Нашёл в ночи

Исход начин,

И поплыла голова…

Ладонью вытер

Горячий выдел,

Тебе в колени бросился плакать.

Искал защиты,

Да криво шиты

К разгару лета саваны блага.

Рассудит гон

И Солнца луч вдогон

Мимо тебя и меня…

Только вовсе не иметь

Дольку рёваных примет —

Сгинуть поклоном навеки,

Зорить[174] вернуться чужим.

Смехом искры унесёт,

Эхом лопнет горечь сот.

И не окрасятся веки

Пляске знакомых ужим.

Волосы по плечам,

Набело отбренчал,

Сон, что был с тобой.

Утром иду искать

Омут, где пьёт тоска

Пыл моих обойм.

И в завитке коры

В чёрную гроздь сгорит имя.

Примет ватага лбов,

Кто забывал любовь дымом.

Кто идёт вслед за мной?

В звёзды берегом

Ясный вперился взглядом.

В блеск воды высок,

Ждут его висок рядом.

Август 1991 г., р. Онон, Забайкалье

Ветреный дым

Пыльный месяц в устах твоих

Мне напомнил весну двоих,

Как пропали рассветом за реку.

Обещай в зори выткать путь,

Догоняй смех, печаль забудь —

Ухватить вдохи-охи за руку.

Мне не успеть к тебе —

Залпом не пить степей,

Взгляд затуманить твой,

Рвать тетивой

Понапрасну.

Стрелы мои не в цель,

Сердце поёт не в цень.

Дышат в затылок мне крики:

«Умней шапкой красной».

Где-то плачем светлеет след,

Зазывает беду узреть

И урочит лукавить заново.

И легко занозить себя

Воевать волоок запясть[175],

Торопиться в объятья названым.

В ночь девчу[176] уводить

Кромкой седой воды:

Кто на расправу скор,

Робкий укор

Не заметит.

Горько сулит изъян

Ведать осколки сна.

Шёпот неведомый,

Ветреный дым

Красить медью.

Октябрь 1991 г., Забайкалье

Перья по реке

Не собрать рукавом

Перья по реке.

Не обнять луковый

Полдень налегке.

Осталось прежним ждать

Звона звёзд в поход ночной:

Сломить края щита,

Пеленать волной речной

Рассвет усталый…

Заплести в косы троп

Все упрёки глаз.

Уронить сны в сугроб,

Как бывал горазд:

Бросать добычу в гон,

Пить горстями синий дым,

Прощать костры рукой,

Замерзать в узор слюды.

Небесным даром —

Мимо голосов,

Что звали: «Балуй!

Балуй без стыда,

Жги свистом алым!»

Свататься в уста

Росой студёной.

Безмятежно

Звать покоем,

Отрешённо

Перстень грел мизинец…

Октябрь 1991 г., Забайкалье

Не знал

Вот не знал, не думал, не гадал,

Что мне остаться одному,

Не утонуть и не пропасть среди потока —

О́ка вынесла меня,

А я вчера овражно, взглядом влажным

Ждал июнь.

Верил – юн:

Свет неверный, блеск далёкий

В сумерках горячих.

Птицей лёгкой, криком зрячим

Замерзал в чужих ладонях,

Ворожил узлами жил,

Ночей добычу звоном бросил.

Осень бурым запеклась

На рукавах широких, гнали сроки

Уберечь воли речь —

В сон умыться, в зной оплавить

Сеть морщин – следы охоты яростной.

Как разбился хрупкий дар,

Суетой прохохотал

Детские восторги, не собрать осколки целым.

И не в силах местью сирот

Злые толки вынести плечам.

Кто увлёк игриво

Обниматься пыльной гривой,

Вольной песней в зов небес

Стрелой царапать солнца веки?

В эхо голос бирюзой

Кроит узор, глухим селом

Излом лелеет мудрый…

Торопил покой сердитый

Выпить горечь одеял.

Замерзал набегом дикий,

Сны пожаром целовал.

Кто вернулся плакать вещим,

Долей дола изувечен навсегда.

Кто игрался небылицей,

Отвечать дозором кличут свысока.

Повиниться небу низко,

Обещать любовь разлукой.

Вековечить в зорях вече,

Занозить серьгою ухо.

Слышать ясно…

Видеть ясно…

Верить.

Ноябрь 1991 г., Забайкалье