Читать книгу Курсант. Назад в СССР 7 - - Страница 3

Администратор гостиницы «Россия» Евгения Иванова, молоденькая девушка с неброской и простоватой внешностью русской Аленушки, вжалась в стул в кабинете Горохова и хлопала на нас испуганными глазенками.

– Что вы так волнуетесь? – Никита Егорович участливо посмотрел на нее. – Чаю хотите?

– Нет, спасибо, – ответила та, слегка заикаясь.

– Еще раз расскажите о вчерашней встрече с Артуром Дицони и его спутницей. Вы все как-то сбивчиво говорите. Я мало что понял.

– Постояльца я этого не знала… Не хотела пускать его гостью. У нас после одиннадцати посетителям нельзя. А мне не передавали… Он поднял скандал. Пришел старший администратор и велел пропустить их.

Кулачки на ее коленях сжались. И так девчонке непросто, а тут еще Никита Егорович, будто строгий учитель, требует связности.

– Что было дальше?

– Часа через три эта дама выскочила из гостиницы, ну… Как ошпаренная.

– Посмотрите, – Горохов разложил на столе фотографии молодых, но уже изрядно потертых жизнью женщин. – Она есть среди них?

Фотографии проституток нам оперативно предоставили конторские. Даже запрос не пришлось делать. Один звонок нашему руководству, и оно порешало вопрос с руководством КГБ. В эти времена почти все жрицы любви (а в особенности их элитная прослойка, что трудилась исключительно за валюту), что хоть как-то имели отношение к гостиницам, находились под плотным колпаком у КГБ. Через путан тысячами проходили частые зарубежные гости нашей страны. Оперативное кураторство иностранцев осуществлялось через агентурную сеть из девиц легкого поведения.

– Нет… Никого не узнаю, – администратор вздыхала и, зажевав губу, старательно разглядывала фотографии.

– Вы не торопитесь, – Горохов нахмурился и закурил, – Посмотрите внимательнее.

– Тут они, как это сказать, в обычном виде. А многие и вовсе не накрашенные. Да и фотографии черно-белые, – оправдываясь, пожала плечами Иванова. – А та была яркая. Вызывающе красивая.

– Красивая?

– Не знаю… Но она точно не из простых. Видна порода. И одежда явно импортная. Такую за рубли не купишь.

– А вы разбираетесь в заграничных вещах? – голос Горохова стал въедливым.

– Не так чтобы очень… Но я же администратор. Много приходится общаться с иностранцами.

– Вы же, вроде, недавно работаете, – Горохов уставился на Евгению с подозрением. – Что-то вы не договариваете. Мы это выясним в любом случае. Даже если придется перевернуть всю гостиницу. Подумайте. Стоит ли нам врать?

– Я не хотела. Я недавно там, – Иванова вдруг всхлипнула и уткнулась носом в мятый платочек, что перебирала пальцами.

Я осторожно перевел взгляд с нее на начальника, а потом обратно.

– Рассказывайте… – холодно проговорил следователь.

Администратор совсем сникла:

– Мне сказали, что по-другому работать нельзя, иначе меня уволят. Что здесь так принято. Если хочешь нормальной жизни, то не стоит отрываться от коллектива и идти против него.

Я постарался не хмыкать вслух. Конечно, можно было догадаться, что не все в этой цепочке оказывались там так уж охотно.

– Конкретнее, – командовал Горохов.

– Я просто передавала нужным иностранцам сумки, которые мне приносила старший администратор.

– Что было в сумках?

– Я не знаю. Но… Один раз расстегнула молнию. Там оказались банки с осетровой икрой.

– И все?

– Да…

– Какое это отношение имеет к Дицони? Ему вы тоже что-то передавали? Или он вам?

– Нет.

– Тогда к чему эта исповедь? – странно, но с этой девочкой Горохов как будто терял терпение, потому казался такой холодной глыбой.

А ведь ее надо было просто выслушать.

– Я просто… Подумала, что меня из-за этого вызвали.

– Ясно, – Горохов разочарованно вмял окурок в бронзу пепельницы. – Милая девушка, нас не интересует спекуляция черной икрой и другим дефицитом. Мы расследуем убийство. Помогите нам, и мы вас отпустим.

– Вы не будете меня арестовывать? – глазки Ивановой заблестели, а в голосе появилась надежда.

– Этим пусть ОБХСС занимается. Или КГБ. Иностранцы – их профиль, не наш. А вы просто помогите нам найти вчерашнюю посетительницу номера 413.

– Да я бы рада, но все уже рассказала, – Евгения сложила на груди руки, будто собиралась помолиться.

В кабинет постучали. Горохов не успел крикнуть дежурное «войдите», как дверь бесцеремонно распахнулась, и на пороге появился Черненко.

– Добрый день, товарищи, – улыбнулся он с хитринкой. – Как продвигается расследование?

– Работаем, Алексей Владимирович, – кивнул Горохов с некоторым удивлением. – Спасибо вам за фото ваших подопечных, но пока никого не опознали. А вы какими судьбами?

– Вот решили помочь коллегам, – подполковник выглянул в коридор и приказал. – Пащенко, заводи.

Молодой мужчина в штатском появился в проеме и подтолкнул впереди себя сгорбленную девушку в легком летнем костюме «юбка плюс блуза» в один тон. Смотрелся костюмчик элегантно, но как-то не сочетался с затравленным видом посетительницы.

– Это она, – пробормотала вдруг администратор, глядя на девушку и тыча в нее подрагивающим пальцем. – Вчера была в гостинице… С Дицони вместе.

– Спасибо, Евгения, вы свободны. Из города попрошу не уезжать, ходите как обычно на работу и будьте на связи. Если нам понадобитесь, мы вас еще вызовем, – Горохов торопливо выпроводил Иванову за дверь, всучив ей подписанный пропуск.

Та, не веря своему счастью, поспешила убраться, выпорхнула в коридор, даже дверь за собой не закрыла.

– Знакомьтесь, товарищи, – Черненко пропустил напарника с женщиной вперед и прикрыл дверь. – Луцкая Алевтина Петровна, шестидесятого года рождения. А в профессиональных кругах известна, как Марго.

Я с удивлением уставился на гостью. Двадцать два года ни за что бы ей не дал. Ее природная привлекательность скрадывалась изможденными чертами лица. Кожа с нездоровым пепельным оттенком. Она смотрела на нас исподлобья, чуть ссутулившись, как затравленный зверек, который может еще и куснуть.

– Спасибо, Алексей Владимирович, за помощь. Чем обязаны такой поддержке? – Горохов продолжал недоверчиво смотреть на ГБ-шника.

– Общее дело делаем, Никита Егорович, – уклончиво ответил тот. – Если не раскроем, достанется всем. Так что принимайте Марго. Мы с ней уже немного побеседовали, молчит пока, но я в ваших профессиональных навыках не сомневаюсь. Вот ее паспорт, так что работайте, товарищи, а мы пойдем. До свидания.

– До свидания, до свидания – Горохов довольно потирал руки.

Дверь за конторскими захлопнулась, и Марго, насупившись, осталась стоять одна.

Света, Катков и Погодин с интересом разглядывали проститутку. При свете дня и без «рабочего» раскраса она никак не тянула на «элиту» своей профессии и сейчас не выглядела породистой.

– Присаживайтесь, Алевтина Петровна, – лыбился Горохов. – Или как вас лучше называть? Марго?

– Марго я для клиентов, – огрызнулась девушка прокуренным голосом.

– Ну, клиентов, судя по всему, вы нескоро увидите. Возможно, вообще никогда. Вас опознала администратор гостиницы. Рассказывайте.

– Я уже говорила, что не убивала Артура… Я просто вошла с ним в гостиницу. Он помог мне пройти. Меня ждал клиент.

– Какой клиент? Из какого номера?

– Мы имен не спрашиваем, а номер я не помню. Там тысячи номеров, и почти все одинаковые. Мы встретились с ним возле лифта, в южном корпусе на втором этаже.

– Хм-м… – Горохов нахмурился, – а я смотрю, вы завсегдатай «России».

Следователь кивнул Каткову:

– Алексей, откатай ей пальчики.

Конечно, дактилоскопировать ее можно было бы и после допроса, да и, наверняка, пальчики ее есть уже в базе, но Горохов избрал верный психологический прием. Человек попал в милицию, ему и пальцы откатали, как жулику, и допрашивать стали. Невольно создается чувство безысходности, если рыльце в пушку, то это нам только на руку.

В том, что Марго врет, я не сомневался… Как говорится, не вчера родился. Только пока не понимал, к чему эти игры? На убийцу она явно не похожа. Я ещё раз внимательно осмотрел путану. Руки у нее трясутся. От страха? Вид болезненный, будто с похмелья.

Катков отточенными движениями разложил на столе бланк дактилокарты, квадратик стекла с застывшими слоями «ваксы», тюбик с краской. Раскатал валиком по стеклышку тягучий «мазут».

– Дайте вашу правую руку, – не дожидаясь согласия, Катков бесцеремонно взял кисть проститутки и профессиональными движениями стал мазать подушечки пальцев взмахами валика от сгибов к кончикам.

После прокатал фалангу по бумаге, поморщился:

– Что-то у вас, гражданка Луцкая, пальцы влажные. Вроде не жарко сегодня. Волнуетесь?

– А я всегда волнуюсь, когда ментов вижу, – огрызнулась Алевтина. – Не люблю я вас.

– А нас любить никто не заставляет, – парировал Горохов, хотя по должности был вовсе не милиционером, но под слово «мент» справедливо подвел всю правоохранительную братию. – Вчера убили Артура Дицони. Вы главная подозреваемая.

– Да не убивала я! – дернулась путана, смазав отпечаток на дактилокарте.

Катков снова поморщился, но стоически продолжал откатывать подопечную, вцепившись в ее кисть, как коршун в добычу.

Когда он закончил, я встал:

– Никита Егорович, я провожу гражданку руки помыть.

– Добро, – кивнул тот. – Разговор у нас с ней предстоит долгий…

Я вывел Луцкую в коридор и проводил до уборной. Внутрь вошел вместе с ней. Открыл кран умывальника.

Та брезгливо потрясла руками подняв кисти чуть вверх, пытаясь откинуть рукава блузки к локтям.

– Давай помогу, – я ухватил рукава и оттянул их повыше, заголив руки больше, чем надо.

Бегло осмотрел руки. Так я и думал…

Луцкая мусолила землистого цвета кусок мыла. Дактокраску без губки хрен ототрешь, а на раковине таковой не оказалось. Путана с остервенением шоркала ладони хозяйственным мылом. После пятого раза пальцы ее уже не были как у папуаса, но все равно напоминали персты бывалого слесаря-моториста.

– Хватит, – я крутанул барашки крана, перекрывая воду.

– Это что? Теперь не отмоется? – вытаращилась на свои руки Алевтина.

– Через месяц само сойдет, – подковырнул я. – Пошли.

Мы зашли в кабинет. Катков уже корпел над следами рук, что изъяли при осмотре гостиничного номера, сличая их со свежеиспеченной дактокартой. Работал, не отходя от кассы.

– Продолжим, – Горохов впился взглядом в Луцкую, – В ваших интересах, Алевтина Петровна, с нами сотрудничать… Мы терпеливые. Не захотите рассказывать сегодня, повторим вопросы завтра и послезавтра. О чем вы разговаривали с Дицони? Где вы его встретили, почему он вам помог пройти внутрь?

– Встретились на крыльце гостиницы, – уклончиво ответила проститутка. – Я попросила его помочь.

– Насколько я знаю, такие как вы вхожи в «Россию» без всяких провожатых. Ведь так? Это легко проверить. Вы просто тянете время, мы все равно узнаем правду.

Я подошел к Каткову, тот пыхтел, склонившись над столом, что приткнулся в углу, и рассматривал в криминалистическую лупу завитушки папиллярных узоров.

– Ну что? – тихо спросил я его, чтобы никто из присутствующих не услышал. – Есть ее пальчики?

Тот со вздохом оторвался от лупы и покачал головой:

– Не её это следы.

– А чьи?

– Там чьи угодно могут быть. Даже недельной давности могли сохраниться, на предметах, которые горничная не протирает.

– Никита Егорович, – с торжествующим видом я распрямился. – Есть совпадение!

Катков с удивлением на меня уставился, раскрыл рот и уже хотел ляпнуть лишнего, но осекся и промолчал, когда я кинул на него хмурый взгляд.

– Пальцы в номере Дицони оставлены гражданкой Луцкой.

– Замечательно, – Горохов отбил короткую барабанную дробь по столешнице и снова впился взглядом в допрашиваемую. – Что вы на это скажете?

– Я не знаю, – растерянно пробормотала та, – это ошибка…

– Криминалистика – наука точная, – торжествовал Горохов. – Ошибки быть не может…

Луцкая съежилась и облизнула пересохшие губы:

– Я не была в номере Артура.

– Вот как? – сощурился следователь. – Однако, называете его по имени, как старого знакомого… Правду говори!

Бум! – Горохов стукнул кулаком по столу.

Луцкая и Катков вздрогнули.

– А зачем нам ее показания, Никита Егорович? – вмешался я. – Доказательств и так достаточно. Пальчики на месте преступления ее. Администратор видела их вместе в холле. Потом видела, как Маргоша пулей выбегает из гостиницы. Куда бы ей бежать? Оформляйте постановление об аресте, думаю, прокурор подпишет санкцию.

– Мне нельзя в камеру, – пробормотала путана, борясь с дрожью в руках. – Я не могу… Я не убивала.

– Говори правду, – я резко подошел к Луцкой и бесцеремонно заголил рукав блузки на правой руке, обнажив синюшные, истыканные иглой вены. – Иначе ты в камере долго на протянешь. У тебя ломка… Без дозы не выживешь. Если скажешь правду, есть шанс выйти под подписку. Или вообще пройдешь как свидетель.

– Я не могу сказать…

– Тогда пойдешь как основная подозреваемая… А так можешь выжить. Взяться за ум. Пролечиться от зависимости, – я уже говорил голосом ровным и спокойным, даже немного доброжелательным. – Тебе решать. Что выбираешь? Мучительную смерть в СИЗО или шанс на жизнь?

– Я скажу, все скажу! – вдруг зарыдала Луцкая. – Но я правда не убивала. Это был человек с горящими глазами.

– Так! Какой человек? – оживился Горохов. – Что значит – с горящими?

– Я не знаю… Его взгляд. Будто прожигал. Мне показалось, что глаза горят.

– Подробнее.

– Наши развлечения с Артуром были в самом разгаре, когда в дверь кто-то постучал. Я просила его не открывать, но он сказал, чтобы я посмотрела, кто там.

– Почему он сам не открыл? – спросил с подозрением Горохов.

– Он был связан. И голый, – как будто говоря о простых и обычных делах, пояснила она, и только потом спохватилась: – Нет! Не подумайте… Он сам попросил его связать. Любил, когда я это делала.

– И плеткой просил отходить? – хмыкнул следователь.

– Да-да. Я обернулась в полотенце и открыла дверь. Была ночь. В проеме передо мной вырос черный силуэт. Он с силой втолкнул меня внутрь и захлопнул дверь. Закрыл ключом изнутри и сунул его себе в карман. Я хотела закричать, но увидела его взгляд. Он будто прожигал… Слова застыли в горле. Я поняла, что, если закричу, он меня просто уничтожит. В его руке блеснул нож, он прошел в комнату и ударил им лежащего на кровати Артура. Тот даже вскрикнуть не успел… Потом что-то еще с ним сделал, кажется, порезал тело. Я не видела. Все как в тумане.

– Гипноз, что ли?

– Не знаю… Я еще под дозой была. Плохо соображала.

– Потом что было? – Горохов настороженно (как, впрочем, и все мы) и жадно ловил каждое слово.

– Он ушел. Как смерч. Так же быстро, как и ворвался. Я была в ужасе и сперва подумала, что это был и не человек вовсе. Демон.

– Как он выглядел? Что говорил?

– Ничего не говорил, ему не нужны были слова. Он угрожал одним взглядом. Я почувствовала себя беззащитным кроликом рядом с коброй. Вы не сможете понять.

– Как выглядел?

– Я не знаю… Я не помню.

– Как так?

– Сама не пойму… От ужаса или чего-то еще. Я даже не поняла, в чем он был одет. Во все темное, кажется… Но это не точно. А лица не разглядела. Ночь, и мы с Артуром свет не включали, нам-то он зачем. В номере полумрак был. И в коридоре почему-то тоже. Будто лампочка перегорела.

– А куда делась подвеска? Бриллианты на золотой цепочке, с которой Дицони не раставался. Думаю, вы прекрасно знаете это украшение.

– Убийца прихватил ее с собой. С журнального столика.

– Вы же говорили, что он ушел стремительно?

– Я просто сейчас вспомнила. Да, точно… Он схватил ее и скрылся.

– А как он ее так быстро нашел на столике? – не унимался Горохов. – Было же темно…

– Я не знаю. Говорю же. Он будто демон был.

Взгляд Горохова потвердел ещё больше, если только это было возможно.

– Не верю я в байки про демонов и всякую нечисть. Придется все-таки, гражданка Луцкая, вам здесь задержаться надолго.

– Нет… Меня нельзя в камеру. Я не выдержу!

– Где подвеска? – ледяным голосом проговорил следователь.

– Это я ее взяла.

– А как же демон? Выдумали?

– Клянусь, это правда. Он ушел, а я, пока одевалась, вроде бы в себя пришла. Схватила украшение со столика и решила бежать. Чтобы на меня не подумали, сняла путы с рук Артура. Он весь в крови лежал. Застыл, но был еще теплый. Меня чуть не вырвало.

– Зачем взяли подвеску?

– Вам не понять, – повторяла Луцкая.

– Ну?

– Надоела такая жизнь… Думала сначала все начать.

– А почему сразу не рассказала все?

– Потому что вы же меня сейчас за кражу посадите… Да и за подвеску эту, чувствую, еще аукнется мне. Ведь все знают, кто ее Артуру подарил.

Она сжала губы, как будто мечтала вернуть все сказанное обратно.

– В общем, так… – Горохов поднялся со стула и стал задумчиво мерить кабинет шагами. – Сделаете как я скажу, и обойдемся без кражи.