Читать книгу Араб Пётр Великий - - Страница 10

Мы стояли, и я почувствовал не характерную мне неловкость.

– Выпьете? – Бросил я и достал из специального стенного шкафа стеклянную бутылку английского напитка.

– Это первый виски за четырнадцать месяцев. Не откажусь.

Я предложил сесть.

– Я забыл, какие у вас апартаменты.

Людвиг огляделся вокруг и расположился в одном из мягких кожаных кресел.

– Я остался совсем без денег, дон Педро, а в Лисбо я никого, кроме вас, не знаю. Я хотел обратиться к ростовщикам, но, опять же… Они потребуют гарантий. Пройдет какое-то время, пока они меня узнают, если только вы за меня не поручитесь.

– Мне проще ссудить вас самому, чем связываться с этими крохоборами, – рассмеялся я, разряжая обстановку. – Как вам виски?

– Божественный! – Ответил Людвиг, облегчённо выдохнув.

Я вытащил из «холодильника» и поставил на стол графин с водой.

– Вода из горных источников. Очень холодная. Рекомендую смешать.

Холодильник я придумал сам. Это был ящик с дверкой, как у обычного холодильника. Сверху в специальный железный ящик засыпался лёд, который и являлся простейшим хладогеном. Талая вода через угольный фильтр стекала в емкость внутри ящика и продолжала охлаждать камеру. Её я тоже использовал для питья.

Стоил лёд очень дорого, потому, что везли его аж с севера Португалии, где заготавливали зимой.

Столкнувшись с этой проблемой, уже становилось жарковато, я стал интересоваться местом в горах поближе к Лиссабону, где бы можно было заниматься тем же, и такое место нашёл. Не так далеко от нашего замка, кстати, где находилась гора Монтежунту высотой более шестисот метров. Там, мне сказали, зимой ночью вода замерзает.

Я попросил брата зимой проверить. Информация подтвердилась, мы выкупили лысую вершину и поставили там фабрику по производству льда.

– Ну как?

– Восхитительно. Холодный виски значительно приятнее в такую жару.

– Вы не откажетесь со мной пообедать? Я рано встаю, поэтому рано обедаю.

– С удовольствием, – согласился явно голодный Людвиг. – Мой экипаж разбежался. Мы выловили всех крыс. Пытались охотится с копьями на берегу, но местные жители, поняв, что у нас нет ружей, напали на нас. Мы едва отбились. И так три раза.

Я покачал головой.

– Вахтенный! – Крикнул я. – Распорядись с обедом на двоих.

Я посмотрел на капитана «Санта Люсии».

– Значит сейчас у вас и команды нет?

– Практически нет.

Мы пообедали мясом с бобами и зеленью. Пока стюард варил кофе, мы молчали.

– У меня есть к вам предложение, сэр Людвиг. Не согласитесь ли вы привезти мне рабов?

– Да пожалуйста, – ответил тот с удовольствием отрыгивая. – Но мне как-то надо сначала добраться до Англии.

– А вы прямо с Англии мне рабов и привезёте.

– Каких рабов?

– В Англии очень много безземельных крестьян, бродяг, безработных. Вот их пакуйте их в трюма и везите сюда. Я вас подожду. Справитесь? Только не гнобите их, кормите нормально, и не прессуйте в трюмах, как солонину в бочке. Если будет слишком много, фрахтуйте ещё один корабль, или два. Я вам дам письмо к моему банкиру.

Людвиг нахмурился, а потом, мотнув головой, сказал:

– А что, неплохая идея. Им там всё равно жизни нет. Насильно?

– Добровольцев вербуйте на пять – десять лет. Остальных в принудительном порядке. Они ещё не знают своего счастья. Семейных – только добровольно.

* * *

Через четыре месяца моя флотилия из шести парусников вышла из Лисбо в Бразилию. Перед отплытием я собрал капитанов у себя.

– Наша цель – Кабо Фрио. Это вот здесь.

Я ткнул кончиком кинжала в карту, лежащую на большом штурманском столе. Думал сделать себе указку, но потом посчитал, что так будет брутальнее. Капитаны склонились над невиданной ими ранее картиной.

Я перенёс на большой формат, все имеющиеся зарисовки, и использовал переданный мне лично королём Мануэлом отчёт Америго Веспуччи. Мне важны были расстояния и направления.

Отправной точкой для меня были вырубленные у меня в памяти координаты моей будущей золотой кладовой: 20.23.08 и 43.30.29, направление от Рио-де-Жанейро и расстояние между ними – 265 км.

Когда я показал королю результат моей кропотливой работы, Мануэл сказал только одно слово: «Красиво!», но повторял его раз за разом, долго рассматривая береговой абрис. Линия не была прорисована «жирно». Предполагалось ее уточнение.

– К нему мы следуем по побережью материка на юг примерно от этой точки.

Я показал устье реки Реира на восьмом градусе.

– Сюда попадаем от вот этих островов. Они называются – Фернандо, по имени первого эксплуатанта Бразилии. До них всего тысяча семьсот миль от Южного Кабо Верде – Сантьяго.

– Я ходил до Фернандо, – сказал маленький щуплый, но очень жилистый и подвижный капитан.

– Я помню, Ромарио. Ты пойдёшь замыкающим. Всем, кто отстанет от флагмана, а вы от меня отстанете, это я вам гарантирую, крепиться визуально к «Бочке» за Ромарио, или следовать самостоятельно. В любом случае выдерживая указанный мной курс вы уткнётесь в Санта-Круз. Следуйте по побережью на восток и на юг. Мимо Кабо Фрио не пройдёте. И не забывайте вносить поправку на течение и ветра. Лучше брать зюйд. Всё понятно? Вопросы есть?

Вопросы были.

* * *

Остров Сантьяго встретил нас привычно радушно, но задерживаться в Прае мы не стали, а залившись водой и загрузившись солониной, на утро ушли в океан.

Я не особо беспокоился за следом идущие корабли и, взяв ветер, бакштагом34 быстро от них оторвался. «Чайка» моя летела по волнам Атлантического океана. Душа моя пела, сердце радостно стучало. Я большую часть дня находился на баке. Меня умиляла носовая надстройка джонки с ровной площадкой. Я устроил здесь себе чо-то типа кафедры с креслицем, в котором можно было сидеть, пристегнувшись ремнями, на всякий случай, чтобы не вылететь за борт от удара о неожиданную волну, и смотреть в даль.

Специфика движения под парусом, как все понимают, – отсутствие ощущения «ветер в харю» из-за уравнивания скорости ветра и корабля. Если, конечно ветер не встречный. И это мне очень нравилось.

В той жизни я тоже любил ходить под парусом, и я это помнил. Ещё я вспомнил свою любимую песню. Когда в очередной раз мой парусник взбирался на очередную океанскую гору, в голове у меня зазвучало:

– Тут вам не равнины, тут климат иной.

– Идут лавины одна за одной,

– И здесь за камнепадом идет камнепад.

– И можно свернуть обрыв обогнуть,

– Но мы выбираем трудный путь,

– Опасный, как военная тропа.

Я аж привстал.

– Да-да-да! – Простучал в голове пулемёт.

– Тук-тук-тук! – Поддержал его АГС-1735

Голова закружилась.

– Нет-нет-нет! – Сказал я себе. – Песня пусть остаётся, а всё остальное за борт. Не надо, чтоб ветер холодил былые раны.

А в ушах уже звучало:

– Пора-пора-порадуемся на своём веку…

Погода стояла прекрасная, ветер почти попутный: восток-юго-восток, настроение великолепное. Шли пятые сутки пути.

– Тьфу, тьфу, тьфу, – сплюнул я, повернувшись через левое плечо, и увидел что-то похожее на парус. Или на скалу. Не помню, чтобы здесь в Атлантике торчали скалы.

Взяв «трубу» и с трудом поймав «объект в объектив» я увидел четырёхмачтовую каракку. Она бодренько шла на запад, вероятно от берегов Африки. Они здесь все так ходили: сначала по Африке, потом, следуя ветру и течению поворачивали на запад. И выносило их прямиком на экватор в устье Амазонки.

– Слева по курсу парус! – Крикнул матрос. – Десять кабельтовых.

Минут через тридцать парусник можно было разглядеть без оптики. Наши курсы пересекались. Быстро пересекались.

– Интересно, знают ли они правило «помеха справа»? – Сказал я сам себе. – Не собираются же они нас таранить?

– Право румб, – сказал я матросу-репитеру.

– Право румб, – крикнул матрос.

Джонка отклонилась от курса.

– Право два румба.

Парусник отворачивать не намеревался.

– Прямо по курсу скалы, – крикнул матрос. – Два кабельтова.

– Три румба в право, – сказал я.

Джонка, переложилась и снова, рванулась вперёд, взяв ветер другим бортом. Мимо нас с левого борта пронеслись скалы.

– Твою ж…, – не успел договорить я, как послышался удар и треск.

– Они, что там? Слепые? – Крикнул я. – Парус по ветру.

Каракка напоролась на скалы.

Сбросив ход и развернувшись, мы вернулись к скалам с подветренной стороны и обошли их вокруг.

Островок был совсем крохотный и состоял из пяти, стоящих кольцом, остро поднимавшихся из воды зубов. Это были просто камни. Между ними плескались волны. Каракка плотно засела между двух «зубов» и тонуть не собиралась.

На её палубе суетились матросы. На бушприте стоял человек в дорогом камзоле и шляпе с пером, вероятно, капитан и смотрел за борт.

– На лоте десять футов.

– Майна якорь.

– Кто вы такие? – Крикнул я в рупор.

– Франки! – Крикнул офицер.

– И что же вы тут делаете, франки?

– Я тосканец на службе у франков. Меня зовут Джованни да Верраццано.

– И куда направлялись, господин Джованни?

– К берегам Санта-Круз, – чуть помедлив, ответил тосканец.

Всё с ним было понятно. Браконьер. Трелюет красное дерево. Издеваться над ним мне вдруг расхотелось.

– Много вас?

– Тридцать пять моих и двадцать рабов.

– У меня всё под жвак. Только на палубе есть место. Могу взять максимум десять-пятнадцать человек. Дождёмся мою флотилию. Зажигайте фонари. Завтра должны подойти.

Мы и сами рассветили джонку, как новогоднюю ёлку.

– Со стороны подумают, что горим, – подумал я.

Я позвал тосканца к себе на борт, но он отказался.

Как и ожидалось, мои расчёты оказались верны, все мои суда появились на горизонте около полудня, и шли вполне себе по установленному курсу. Чуть левее этих скал.

Увидев нас, они вскоре уже бросали якоря рядом. А кому не хватило якорного места, крепили чалки с помощью шлюпок за камни. Благо море не штормило. Нам везло.

Но перегрузились мы знатно. Грех было оставлять восемь пушек. Я сильно пожадничал. Раскрепив их по свободным портам, я взял ещё капитана. Остальных франков и рабов распихали по другим коробкам.

– Вы предупредите сразу своих, – сказал я тосканцу. – Если будут «барагозить», пойдут кормить крабов.

– Что есть – «барагозить»?

– Дурить и хамить. Пусть сидят, как мыши под веником.

– Я предупрежу.

– И я не шучу! – Сказал я.

Капитана каракки я поселил в каюте, предназначенной для капитана, заклинив смежную дверь. Вёл он жизнь затворническую, выходил из каюты редко. Видимо сильно переживал за свой погибший корабль.

* * *

Я уже не рвался вперёд, а шел, уменьшив площадь паруса и уровняв таким образом свой ход с остальной группой. До острова Фернандо добрались без приключений и все вместе, но останавливаться мы не стали. Воды мы набрали в пути, дождевой, так как вошли в зону тропических ливней, а тосканец высаживаться на острове расхотел, причину не объяснив.

– Я хотел бы тогда прояснить ситуацию. Мы идём не за добычей, а на мои земли. Мы там будем жить. И жить по моим законам и правилам. Все подчиняются мне и выполняют только то, что я скажу. Скажу со скалы прыгнуть, и придётся прыгать. Возвращаться скоро мы не собираемся.

Я пытался его запугать, но у меня не получилось.

– Я бы и сам прыгнул, – сказал он, абсолютно подавленным тоном.

И я от него отстал, только приставил часового к его каюте.

Через трое суток мы, точно в рассчитанное мной время, увидели материк и, с большой осторожностью, встали на якорь в некотором расстоянии от берега на глубине шесть футов под килем. Я не знал высоту здешних приливов-отливов и опасался посадки на мель. Такое часто случалось в Юго-Восточной Азии. Я видел отливы по два и три метра. Предчувствия меня не обманули. Утром корабль осел на два метра. Высадка на берег отменилась, и мы двинулись дальше.

Стояла дикая жара, а наши трюма были полны переселенцев. Мы ещё в Лиссабоне соорудили сборные вентиляционные трубы, как у меня на джонке, выставляемые с противоположных концов кораблей, которые обеспечивали движение воздуха в трюмах. Благодаря им до конца путешествия никто не умер.

Бразильское побережье манило зеленью, обилием разноцветных птиц и многоголосицей. Глубины манили кристально-чистой водой и пестротой морской живности, но мы шли и шли к своей цели, внимательно всматриваясь в глубины не на рыб, а ища дно и рифы, и делая необходимые измерения.

Моя джонка ежедневно вставала на якорь. Я дожидался полудня, с помощью секстанта и хронометра «брал точку» и переносил её на карту. Потом я нагонял группу. Ветер дул почти встречный, но моя джонка шла бейдевинд36 очень уверенно. Её почти косые паруса, плавная обводка корпуса и его отношение ширины к длине, как один к четырём, позволяли держать приличную скорость и нагонять, далеко ушедшие корабли.

Китайцы знали толк в судостроении и принцип «длина бежит». Подобное соотношение ширины к длине судна положительным образом сказывалось на скорости джонки, а частичное отсутствие киля и установка нескольких бизаней на самой крайней точке кормы, повышали её маневренность.

Способность брать практически встречный ветер, обусловливалась почти плоскими бамбуковыми парусами, для чего нижний рей с помощью канатов опускался, натягивая парус. На обычных брезентовых парусах это было невозможно.

До Кабу-Фриу мы шли ещё четырнадцать дней и когда она вдруг открылась, мы поняли, что попали в райский уголок. Закрытая мысом и островами бухта с почти белым песком и приличными глубинами, раскрылась, как сказочный мир. Но нам пока было не до местных красот. Мы слишком были утомлены, из трюма слышались стоны и плач.

На берегу я разглядел огороженный не очень высоким забором форт и людей. Несколько длинных лодок поплыли навстречу нашим кораблям, и ещё до того, как мы бросили якоря, они облепили нас.

Лодки представляли собой местные долблёные плавсредства около четырёх метров длинной. В них сидело три-четыре человека, не похожих на европейцев. Большинство из них были абсолютно голые. Они лопотали на далёком от моего понимания языке и пытались забраться на борт.

– Нельзя, – крикнул я.

Бразильцы удивлённо посмотрели на меня.

– Почему? – Спросил один из них.

– Мы будем высаживаться на берег, – продолжал я говорить на португальском. – Будет мало места. У нас много людей. Потом.

– Понятно, – сказал местный и что-то стал кричать своим товарищам.

Мы спустили на воду шлюпки и стали выводить из трюма людей. Я им мысленно сочувствовал, но в то же время, понимал, что наши условия содержания мало отличались от тюремных английских, куда садят бродяг, попадающихся в городах. А куда ещё деваться крестьянам, если у них отобрали землю. В Англии с бродяжничеством боролись очень сурово с пятнадцатого по девятнадцатый век. Это я помнил хорошо.

Помнил я и то, что на север Америки завозились белые рабы, коих насильно вывозили из Англии. Эту мысль я и подкинул капитану Ван Дейку. У меня рабами они не будут (я так думал), а если и придётся их понуждать к «труду и обороне», то также, как и всех других первопоселенцев.

– Слушай мою команду! – Крикнул я. – В каждую шлюпку по четыре вооружённых сопровождающих. Два остаются на берегу в охранении, два возвращаются за следующей партией. Объяснять вновь прибывшим, чтобы далеко не разбегались. Возможны вооружённые столкновения с местными. Исполняйте.

Помощники поработали с личным составом и с переселенцами хорошо. Бардака не наблюдалось. Тренировки в Лисбо не пропали даром. Мои матросы многократно отрабатывали посадку-высадку в шлюпки, потому что я хорошо знал по своему опыту, теория должна обязательно подкрепляться практикой.