Читать книгу Араб Пётр Великий - - Страница 5

– Э-э-э… Посол! Из-за уважения к вашему императору я снисхожу до того, чтобы освободить вас и ваших людей, а также передать вам в пользование одну парусно-вёсельную джонку. Без гребцов, конечно. Наш почётный эскорт проводит вас в порт Малакка и передаст в руки его губернатору. В вашей верительной грамоте ошибочно указано, что это Махмуд Шах. Захваченное нами имущество, как товары, так и ваших рабов, мы также передадим губернатору Малакки.

– У нас на берегу ещё много товара и запасов.

– Мы позволим вам забрать всё, не беспокойтесь. Снарядите для этого своих людей. Мы им поможем. Принимайте корабль, господин посол.

* * *

– Капитан-адмирал! – Обратился Рауль. – Ребята просятся на берег. Говорят, всё тело чешется в разных неприличных местах, так баб хотят.

– Боюсь спросить… Но сколько у них на теле неприличных мест?

– Не знаю, капитан. У всех по-разному.

Рауль скромно потупил взор. Не смотря на несколько лет проведённых на вёсельной палубе, Рауль сохранил стройность и осанку, присущие высокородным донам.

– Сколько их всего? Чесоточных?

– Семьдесят шесть.

– Так… Делим на три. Получается почти по двадцать шесть. Нормально. Готовь к увольнению на берег первых двадцать шесть человек. Половина надёжных, половина нет. Разведи сплочённые группы по разным сменам. Понял?

– Не очень.

– Сделай так, чтобы в увольнение, или на борту не собирались друзья. Не хватало нам бунта на корабле. Ну… Да… Людвиг присмотрит. Не удивляйся, если он наши джонки на прицел своих пушек возьмёт. Сам останешься на борту. Завтра гульнёшь. И за синцами смотрите лучше.

– Понятно, капитан.

– Но сначала проведём разведку.

* * *

Мы вошли на маленькой джонке в бухту и на вёслах продвинулись к устью реки. Пришвартовались справа, где был крутой берег и очень удобная для схода площадка. Все сошедшие на берег матросы были одеты в кирасы и шлемы, у многих в руках имелись щиты и копья. Мы не знали, как нас встретят аборигены, и остались ли на берегу китайцы.

– Первая десятка вперёд! – Скомандовал я. – Мародёрам и насильникам что?

– Смерть, капитан!

Разведчики, разделившись на двойки, рассыпались по посёлку.

Хижины начинались метрах в пятидесяти от берега реки и занимали площадку примерно сто на сто метров. Жителей в посёлке не наблюдалось.

– Нет никого, капитан, – послышались голоса.

Вторая десятка вперёд! – Скомандовал я. – Мародёрам и насильникам что?

– Смерть, капитан!

Вторая группа побежала вдоль берега реки в джунгли.

Через полчаса разведчики вернулись с добычей: двумя дикими свиньями, двумя дикими куропатками и пацанёнком лет пяти. На джонке мы нашли большой медный котёл, который матросы вытащили на берег и установили на имевшееся в деревне кострище, прямо на стоящие вокруг него валуны, налили в него воду и стали разделывать добычу.

Когда свиньям вспороли животы, мальчишка, привязанный к дереву за ногу, чтобы не убежал, громко заплакал. Малайского языка он не знал и мои уговоры на него не действовали. Я отвязал его, держал на коленях и гладил по голове, когда увидел, что из-за хижин выскочили две женщины и побежали ко мне, рыдая и заламывая руки.

Оторопев, я ссадил мальчишку на землю и, чуть хлопнув его по спине, направил к ним.

– Ему ничто не угрожало, – крикнул я по-малайски и хотел добавить, что мы хотели его накормить, но малайский язык я знал не очень хорошо, а фраза звучала сильно двусмысленно, вроде: «хотели делать ему есть».

– Мы хотим торговать, – сказал я, показывая на ткани, мешки риса и ножи.

Женщины подхватили ребёнка и убежали.

* * *

– Наши мужчины давно не знали женщин, оранг-кая24. У вас есть свободные? Которые могли бы выйти замуж?

– Конечно есть. Но их мало. Всего две руки. Остальные с большими животами. Но у нас все свободные. Не так, как у белых или синцев. Не надо замуж.

– И это хорошо, – сказал я, мысленно рассмеявшись от слов: «две руки».

Мы сидели под навесом, сделанным из бамбука и листьев банана, на толстых, плетённых из того же материала, матах. Моих матросов я уже рядом не наблюдал, как и местных женщин.

– Жаль, что вы не возите с собой своих женщин, – мечтательно улыбнулся вождь, оттопыривая нижнюю губу со вставленной в неё косточкой какой-то птицы.

Плов со свининой вождь, как и все жители посёлка, уплетал быстро, часто накладывая его небольшими кучками на зелёные банановые листья и отправляя оттуда в рот, как с конвейера, подталкивая палочками.

Оказалось, что китайцы не грабили население, и, хоть и скромно, но заплатили за специи. Гвоздику, корицу и фрукты мы сразу погрузили на джонку. Мускатный орех на острове не произрастал. Увольнительный день закончился быстро и при двустороннем согласии. Аборигены и аборигенки оказались гостеприимны и добры, матросы любвеобильны и скромны. Под моим контролем, конечно.

Договорившись со старостой о том, что завтра их посетит ещё одна группа «туристов», мы, согласовав завтрашнее меню, отплыли на рейд.

И на следующий день всё прошло гладко. Даже с большим размахом. В этот посёлок пришли жители соседнего посёлка, и отдых у второй группы расслабляющихся матросов удался на славу. Китайцы не приближали аборигенов, жили особняком, и, естественно, не ловили для аборигенов диких куропаток и свиней, и не готовили из них и драгоценного риса такое вкусное лакомство.

Я рассказал Раулю технологию приготовления плова, но аборигены внесли в неё свои дополнения в виде каких-то овощей и фруктов.

Рауль сказал, что ему их плов понравился больше, чем та горсточка, что я принёс ему вчера.

– Извините, капитан, но я не успел набрать больше. Там столько было народу, что даже не хватило нескольким нашим. Тем, кто задержался у женщин!

За пиршествами мы не забывали пополнять запасы воды, фруктов и засолить свинину. Живых животных в обратный поход решили с собой не брать. Слишком от них на борту грязно. А джонки сияли чистотой плотно пригнанного и отполированного дерева.

Три дня стоянки на острове пролетели, как в великолепном сне. На острове практически отсутствовали москиты и вредные насекомые, летали птицы с радужным оперением и чудесными голосами.

Островитяне, добрейшие люди, были и внешне по-настоящему красивы. У многих из них, при их очень смуглой коже, были глаза с синей, или зелёной радужкой. Женщины обладали точёными, почти идеальными фигурками и прекрасным весёлым характером.

Как я знал из своего времени, учёные так и не пришли к единому мнению, почему у жителей именно этого острова такие изумительные глаза. Тогда считали, что это наследие, полученное от европейцев, но сейчас я видел, что загадка спрятана намного глубже.

* * *

За эти три дня я присмотрелся к экипажу и с помощью Санчеса, того шестнадцатилетнего юноши, что вступил в спор с «греком», разобрался с неформальными группами в коллективе. Вернее, коллектива тут было два и в каждом минимум по три группировки.

Санчес с девяти лет жил на кораблях и был обычной «пороховой крысой», как называли мальчишек, приписанных к орудийной команде, и незаменимым трюмным. С его помощью экипаж шкерил25 от командиров спиртное. Мальчишка мог пролезть в таких узких местах, куда больше пролезть не мог никто. Санчес шкерил не только спиртное, но и иные запрещённые вещи, например, контрабанду.

Когда он вырос, то захотел стать настоящим штурманом, но так как с малолетства был приставлен к пушкарям, к профессиональным знаниям ими допущен не был, так и прозябая на побегушках. Канонирам был удобен такой его статус.

После пленения он стал гребцом на китайской джонке, и доживал свои последние дни, день за днём теряя здоровье. Его долгая жизнь под пайолами в трюмных миазмах не позволили правильно развиться его организму.

С просьбой перевести его в ученики матроса, термина юнга он не знал, он обратился ко мне в первый же день нашего знакомства.

Я, посмотрев тогда на его жилистую, но субтильную фигурку, не соответствовавшую его шестнадцати годам сказал:

– Я обязательно дам тебе возможность научиться морскому делу, Санчо, но сейчас мне надо разобраться с твоими друзьями.

– У меня нет друзей, – понурился он.

– Я имею ввиду тех людей, из которых нам сейчас нужно собрать команду. Нам совершенно не нужны такие баламуты, как те венецианцы. Слово капитана – закон. Ты понимаешь?

– Да, капитан!

– Поможешь мне понять, кто может затеять смуту?

– Что я должен делать?

– Слушать, присматриваться. Расскажешь мне кто, что из себя представляет. Надо отсеять смутьянов и выбрать надёжных.

Тем же самым занимался Рауль и ещё один матрос с каракки с которым у меня завязались доверительные отношения. К концу третьих суток у меня было полное представление о профессиональных и моральных качествах всех вновь приобретённых членов моего экипажа, согласно которомы мы провели переформирование экипажей.

Не всем понравилось мое перераспределение, но люди были сытые и довольные, чтобы роптать вслух. В мои руки попала довольно внушительная казна посла, но ею, абсолютно уверенно, я мог распоряжаться лишь в рамках одной трети. Две трети мы были обязаны сдать наместнику короля. Но и этой суммы было достаточно, чтобы нанять на год ещё пять экипажей.

Однако никого из моряков нанимать за деньги я не собирался.

* * *

– Слушайте меня! – Крикнул я, собравшимся на палубе большой джонки людям. – Завтра утром мы отчаливаем и идем на Малакку. Там я сдаю эти корабли, синцев и вас всех губернатору. Как я уже понял, не все из вас хотели бы такой участи. По разным причинам. Поэтому, кто желает, может остаться здесь. В этом райском уголке. Остальные, желающие вернуться на родину или наняться на корабли в Малакке плывут со мной, безропотно выполняя все мои приказания. Бесплатно. Только за еду и провоз.

В толпе раздался ропот.

– Вы поймите, корабли, это моя добыча и если вы откажетесь, и я не смогу их доставить к губернатору, я их просто сожгу. Вас я освободил, а дальше, как хотите, так и живите, но нанимать мне вас не на что. Поэтому, либо принимайте моё условие, либо сходите на берег все.

Толпа загудела, но Рауль вдруг крикнул:

– Мы с тобой, капитан.

Его поддержало сначала ещё человек двадцать, а потом и все остальные, с той или иной долей раздражения. Чтобы несколько разрядить обстановку я добавил.

– Вы поймите, эти корабли мне самому нравятся, но лишь как произведения искусства. Они красивы, – да, но как они покажут себя в управлении мы не знаем. К тому же я обязан сдать их губернатору. Да и не решил я, вернусь ли в Лиссабон, или останусь здесь, купив себе корабль, более понятной для меня конструкции. И тогда лучшим из вас я предложу на нём почётное место. Мне здесь начинает нравится. Тут прекрасные женщины! А что ещё для мужчины надо, чтобы встретить старость?!

Толпа понимающе взревела.

Утром пятого дня мы снялись с якорей.

На джонке вместе с послом, якобы для охраны, я поместил самых отъявленных негодяев или бездельников. На второй парусно-вёсельной джонке за вёсла сели свои, потому что китайцев я всех собрал на первой. Сам я шёл на бывшем посольском корабле.

Эта джонка мне нравился всё больше и больше. Восьмидесятиметровый корпус собранный встык из какого-то очень твёрдого и тяжёлого дерева не тёк и не являлся домом для древоточцев.

Как рассказали мне чинцы, здесь в бухте они лишь ободрали борта и днище от ракушек и пересмолили его. На борту было двадцать средних по размеру пушек и шесть малых, большие запасы пороха и ядер.

Каюта посла на большой джонке была огромной и шикарной. Управление джонкой оказалось лёгким. Не надо было ничего рифить, для чего лезть на реи. Почти плоские, как крылья бабочки паруса, хорошо держали ветер, создавая между собой подобия аэродинамических туннелей, ускоряющих прохождение ветра, а значит и увеличивая скорость корабля. При нормальном ветре мы шли не менее пятнадцати узлов, тогда, как каракка Людвига выдавала лишь десять-двенадцать.

Единственным неудобством было то, что парус нужно было поднимать около двух часов. Он был собран из бамбуковых циновок в форме четырёхугольников, поэтому был очень тяжёл. При спускании верхней реи, парус собирался снизу, как жалюзи. Но паруса не спускали, чтобы остановиться, а разворачивали плоскостью по ветру.

Команда «Санта Люсии» не участвовала в наших «вакханалиях». Они остановились в следующей бухте, чуть севернее нашей и прагматично занимались пополнением провианта.

На второй день стоянки я поднял со дна выброшенные мной перед боем мешки с измерительными инструментами, золотом и жемчугом, чему очень удивился Людвиг Ван Дейк, находившийся в это время у меня в гостях. То ли ему с нами было веселее, то ли он продолжал меня изучать.

– Вы продолжаете меня удивлять, дон Педро, – сказал он, когда на борт подняли мешки с моими вещами. – Откуда вы их… Где вы это всё взяли?

Он не видел, как две шлюпки тралили дно бухты, ища лини с буями.

– Я притопил их в бухте, – сознался я. – Оставлял, так сказать, на ответственном хранении, пока разбирался с синцами.

– Значит вы не собирались возвращаться на каракку?

– Нет. Я предполагал, что они попытаются вас настигнуть, поэтому мне и нужен был линь подлиннее, чтобы я мог зацепиться за их корабль.

– Значит вы знали, что там не один корабль, и мне ничего не сказали.

– Я не знал, но догадывался, что там должны быть ещё корабли и вооружённее того, что они выставили на обозрение. И я сказал вам, чтобы вы имели это ввиду. Вы забыли? В конце концов, вы и сами должны были догадаться, ведь вы же опытный моряк.

Людвиг на меня почему-то обиделся. И хорошо, что мы шли на разных кораблях.

* * *

На десятые сутки пути джонка с послом пропала. Мы увидели это утром, когда рассвело. Мы шли в линию, выровняв скорости, осветив себя огнями, держа друг друга на дистанции видимости огней. Пропавшая джонка шла второй и исчезла, судя по всему ещё ночью.

– Я всё время видел её огни, – бурчал мой вперёдсмотрящий. – Потом они мигнули, но сразу появились снова. Мне показалось – чуть дальше по курсу. Думал, что я вздремнул.

– Они сильно сблизились с нами, видимо добавляя вёслами. Мы-то шли на парусах, – объяснял вахтенный «Санта Люсии», шедшей в авангарде конвоя. – А потом огни погасли и загорелись уже намного дальше.

– Они намерено сблизились, чтобы приблизить наш корабль, и погасив огни, отвалили в сторону. А вы увидели наши огни, и приняли нас за них. Грамотно, – сказал я.

Людвиг смотрел на меня как-то насмешливо. Или мне показалось?

– Синцы перебили наших, захватили корабль и ушли на север, – сказал он уверенно. – Так и запишем в журнал.

* * *

– Я могу дать вам и вашим людям шанс, Бен. Я знаю, что в Малакке вас ждёт виселица, и вы рассчитываете захватить один из наших кораблей.

– Вас кто-то ввёл в заблуждение, сэр.

Бен по кличке Ган был хорошим пушкарём и неудачливым пиратом. Три года назад он с «товарищами» захватил португальское купеческое судно, на которое был нанят в экипаж, и с находящимся на борту грузом специй отправился в Китай, где они продали их по хорошей цене, но уйти далеко не смогли. Их догнали и всё золото и купленные в Китае товары отняли. Скорее всего напали те же, кто им их и продал.

– Как хочешь. Я сейчас дам команду вас заковать, – я показал на стоящих поодаль четырёх моих охранников, – и поместить в трюм. В Малакке сдам губернатору.

– Вы, сэр, что-то сказали о шансе.

– Шанс – это не то слово, Бен. По сути, это подарок. Я позволю забрать тебе и твоим людям джонку с послом и китайцами, которыми ты можешь распоряжаться, как хочешь. Можешь за них получить выкуп, например в Китае.

– Вы как-то странно называете синцев, сэр. Вы их имеете ввиду, я правильно понимаю, сэр?

– Да, правильно.