Читать книгу Дочь Затонувшей империи - - Страница 2

Два года спустя

Пепельные волосы Миры разметались по ее лицу, и лишь один карий глаз выглядывал из-под растрепанных прядей. Зашипев, она бросилась вперед, полоснув мое запястье обкусанными ногтями, похожими на острые когти. Я вскрикнула, почувствовав жгучую боль. Теперь у меня было два шрама, две клятвы на крови, скрытые под татуировкой.

В прошлом году Моргане исполнилось девятнадцать, и она приняла участие в церемонии Обретения. Тот вечер тоже не принес ничего хорошего.

– Мира. Мира! Очнись. Перестань, это же я, Лир.

Я повалила ее на пол, намереваясь упасть на кучу подушек, придавила ее ногами, но она дернула бедрами и сбросила меня с себя. Я отлетела назад и сильно ударилась спиной об пол. Прежде чем успела отползти, она набросилась на меня, наполненная пугающей силой. Ее видения имели собственную мощь, придавая ей выносливость сотуриона.

Она расцарапала мне спину до крови, и я выругалась, но не столько от боли, сколько на себя за то, что забыла подпилить ей ногти. В первый год после того, как мы узнали о ее вороке, она была не такой. Было тяжело, но она все равно следила за собой. А за последние несколько месяцев что-то изменилось. Ее приступы стали длиться дольше и проходить более буйно. Мира почти не спала и не мылась. В последнее время она выглядела прилично только благодаря мне. Я взяла на себя уход за ее телом и волосами. Но меня так поглотили мысли о предстоящей церемонии Обретения, что я забыла подстричь ей ногти.

Сделав глубокий вдох, я собрала последние силы, перевернула Миру на спину и села сверху, обхватив ногами ее талию и прижав ее руки к полу, чтобы она не смогла ударить меня. Мира была худой и хрупкой на вид, но ее видения придавали ей силу воина, с которой я едва могла сравниться.

Она забилась подо мной, истошно крича, и у нее из носа хлынула кровь. Яркий свет засиял вокруг ее ауры, ослепляя, и я снова почувствовала, будто стекло разбивается вдребезги и разлетается на тысячу заостренных осколков. Ее веки затрепетали, обнажив белки глаз, когда она ударилась черепом об пол.

– Ради Богов! – Я ухватила ее голову, чтобы она не смогла еще больше навредить себе. – Мира? Мира!

Ее глаза закрылись, и она успокоилась, как будто заснув. Через минуту она проснулась, глядя сквозь меня тусклыми и пустыми глазами, словно никого рядом не видела. Наконец, когда ее взгляд сфокусировался, по щекам потекли слезы.

Я опустилась на колени, подавляя сильную дрожь. С каждым разом чувство облегчения, когда ее видения заканчивались, угнетало меня все сильнее.

– С тобой все в порядке?

Мира подтянула к груди свои костлявые колени. Ее слезы смешались с кровью из носа. Я откинула ее волосы назад и укрыла одеялом. Дрожа, она вцепилась в него и натянула на плечи. Холод в ее ауре достиг меня, опаляя своей ледяной силой. Я достала второе одеяло и потерла руки, чтобы согреться. День был достаточно жарким, чтобы косметика на лице потекла, но видения заставляли ее и всех, кто находился поблизости, чуть ли не покрываться льдом от холода.

Быстро, пока она не заметила, я склонилась над ее столом и записала продолжительность, симптомы и интенсивность видения на клочке пергамента, который всегда носила с собой. Я просмотрела предыдущие записи. К счастью, это было не самое длительное ее видение. Но самое мощное. Раньше кровь из носа никогда не текла так сильно. Может, мне стоило придумать новый рецепт чая, который я ей готовила? На какое-то время он облегчал ее симптомы, но теперь…

– Лир? Что ты…

Я свернула пергамент и засунула его за манжету. Браслет, выполненный в форме золотых перьев птицы серафим, хранил секреты Миры и никогда не покидал моей руки.

– Хочешь поговорить об этом? – Я открыла гардероб в поисках носков.

Она замотала головой.

Шкаф Миры был почти пустым. Я напомнила себе, что в эти выходные нужно еще раз постирать ее одежду. На следующее утро после клятвы отец уволил всю прислугу верхних этажей. Остались только сотури, которым он приказал не покидать первый уровень, и наши повара. Нам приходилось самим стирать, убирать, принимать ванну, причесываться – немыслимый список обязанностей для дам нашего положения. Чтобы возместить то, чего мы лишились, чтобы казаться нормальными и гарантированно всегда оставаться вне подозрений, я стала экспертом во всем. Научилась шить, стричь волосы, готовить наряды и помогать их надевать, следить за чистотой – я все это делала, и у меня отлично получалось. Я должна была. Один неверный шаг, одна плохо уложенная прическа, одно плохо сидящее платье, и вся страна стала бы сплетничать и искать ответы на вопросы, которые мы не могли позволить задавать.

Я порылась в полотенцах и пижамах, прежде чем нашла шерстяную пару носков, зарытую в углу. Быстро понюхав и убедившись, что носки чистые, натянула их на ноги сестры, затем намочила полотенце в раковине и осторожно вытерла кровь с ее рук и лица.

Мира вздохнула, пытаясь сесть.

– Лир, я… Мне очень жаль.

Она вздрогнула, когда полотенце коснулось свежего пореза, и зашипела сквозь сжатые зубы. Я бросила полотенце в переполненную корзину для белья, затем натянула одеяло ей на плечи.

– Это не твоя вина.

– Я знаю, но… – Она уставилась на меня широко раскрытыми глазами. – Лир, я сделала тебе больно? – Ее голос звучал так слабо, словно у ребенка, отчего я почувствовала себя старшей сестрой.

Я повернулась, машинально прикрыв от нее кровоточащую руку, и покачала головой. Мне придется спрятать эту рану под браслетом. Я уже создала коллекцию украшений для тела, чтобы скрывать от посторонних глаз всевозможные порезы и синяки.

– Нет. Нет, ничего такого. Я в порядке. Как ты себя чувствуешь? Тебе что-нибудь нужно? Воды? Чаю?

Я порылась в ящике стола и нашла порцию лунного масла, которое сама изготовила. Я обнаружила этот рецепт в древнем свитке, когда пыталась найти средство для лечения видений. Оно облегчало боль после эпизодов, и для его изготовления, к счастью, не требовалась магия, иначе у меня никогда не вышло бы его приготовить. Я протянула ей масло, подумав, не добавить ли его немного в тоник, который она принимала каждый вечер, но Мира покачала головой.

– Нет, пока не надо. Лир, я… – Ее взгляд сфокусировался, и на мгновение я подумала, что она собирается рассказать мне о том, что видела, поделиться со мной своими видениями, как делала раньше.

Но тут распахнулась дверь, и в комнату влетела Моргана. Ее мрачная, темная аура, подобная грозовой туче, смешалась с энергией Миры. Черные волосы Морганы были такими же непослушными, как у Миры, а кожа казалась почти белой. Черная и необузданная, словно буря, аура Морганы неизменно пульсировала с того самого момента, когда, проходя церемонию Обретения, она обнаружила, что тоже обладает вороком – чтением мыслей. Когда у Миры случались видения, у Морганы не было другого выбора, кроме как тоже чувствовать и переживать их, что удваивало ее страдания.

Я коснулась запястья, обводя пальцами два неровных шрама – клятвы на крови. Одна для ворока Миры. Вторая – для Морганы.

– Моргс. – Мира потянулась к Моргане, игнорируя меня. – Это было ужасно. Я видела…

– Я знаю, – ответила Моргана. – Я тоже это видела.

Закусив губу, я откинулась на спинку стула, пока мои старшие сестры обнимались и, утешая друг друга, разговаривали приглушенным шепотом. Они делились друг с другом секретом, в который меня не посвятили. Я понимала, что они не хотели еще больше обременять меня, что хотели защитить. Но это я, а не Моргана, вытащила Миру из ее видений. Это я стирала ее одежду, подстригала ногти, расчесывала волосы и день за днем ухаживала за ней, пока она становилась все слабее. Я заваривала ей чай с тоником, готовила лунное масло и следила за приступами, пока Моргана отлеживалась в постели с мучительными головными болями, которые начались в тот самый вечер после ее церемонии Обретения.

Я прекрасно понимала, что Моргану изнурял ее собственный ворок, что мысли каждого находящегося поблизости человека кричали у нее в голове, сводя ее с ума. Но все же. Именно я постоянно летала в Гавань Ученых и просматривала каждый свиток о способностях и силе ворока, который могла найти, молясь наткнуться на ответы, узнать какую-нибудь полезную информацию. Я даже упросила Ученых предоставить мне доступ к засекреченным свиткам Великой библиотеки и спускалась в тайные хранилища глубоко под землю, чтобы прочитать их священные тексты. Я проводила свои дни в пирамидах библиотеки, заваленная древними свитками, которые были написаны тысячи лет назад в Люмерии Матавии, и смотреть на них можно было только через стекло. Чтобы читать эти древние писания, я научилась бегло переводить с древнего люмерианского. Ночи напролет я беседовала в Мусейоне с философами и изобретателями, пытаясь найти что-то более эффективное, чем простые тоники и масла, которые уменьшали силу ворока.

Вместо того чтобы веселиться, как молодая благородная леди, у которой было право и богатство позволить себе все прелести жизни бамарского общества, я стирала белье своих сестер. А в это время мой парень и мои друзья танцевали, пили и развлекались на вечеринках.

Сестры не могут защитить меня от всех невзгод, и я устала, что они прикрываются этим, скрывая от меня видения Миры.

– Как ты себя чувствуешь? – Моргана заправила волосы Миры за уши. – Нет, я знаю, все в порядке. Что? Нет, нет, Мир, прекрати. Все это не имеет значения. Все будет хорошо. Вот увидишь.

Односторонний разговор продолжался, пока Моргана читала мысли Миры, отвечая на ее вопросы прежде, чем та успевала задать их вслух, и успокаивая ее, в чем моя сестра нуждалась, но не могла выразить словами.

Раньше Мира мне доверяла. Но с тех пор, как год назад у Морганы проявился ворок, меня постоянно оставляли в стороне. Хотя, если быть честной, с тех пор, как умерла Джулс, я чувствовала себя оторванной от жизни. Мы были такой дружной четверкой, никогда не расставались, всегда смеялись и строили проказы. А теперь… я была потеряна.

– Мира, нет, – возразила Моргана. – Нет. Мы счастливы позаботиться о тебе.

Я сжала руки в кулаки. Мы?

Моргана резко повернула голову в мою сторону, раздув от негодования ноздри.

«Лир, ты не жертва!» – Я практически услышала слова Морганы, как будто могла читать ее мысли.

– Почти, – усмехнулась она. – Ты не уловила ругательство в конце. – Моргана взяла Миру за руку. – Нет, Мир. Не надо так думать. Нет, с Лир все в порядке. Она просто слегка драматизирует.

Едва сдержавшись, чтобы не огрызнуться, я швырнула окровавленные полотенца в переполненную корзину для белья и снова почувствовала угрызения совести и одновременно приступ гнева. Мне следовало заняться стиркой вещей Миры, но сегодня у меня день рождения. Праздник в честь Ориэла. Сегодня мне предстояло принять участие в церемонии Обретения.

Я потянулась за другим полотенцем, лежавшим на полу, но, прежде чем успела его поднять, оно само по себе взлетело в воздух и медленно приземлилось в корзину для белья. Шкаф Миры открылся, и еще одно одеяло, лежавшее на верхней полке, до которой я не могла дотянуться, развернулось и, проплыв по воздуху, накрыло моих сестер.

Отлично. Просто замечательно. Раз Моргана собиралась гонять по воздуху полотенца и одеяла, а Мира не хотела со мной разговаривать, очевидно, во мне тут больше не нуждались.

– Я собираюсь на праздник, – заявила я. Мне нужно было сбежать от сестер. Подальше от всего.

– Маркан будет в восторге. Он ненавидит праздники и все виды развлечений, – сказала Моргана, неспешно зачехляя свой посох.

Я отвела взгляд, пытаясь очистить свои мысли, но Моргана уловила суть.

– Ты ведь берешь его с собой? – спросила она.

«Нет! Я хочу, чтобы меня оставили в покое». Заметив охрану моего отца, люди сразу поймут, что среди них присутствует Наследник. Я не нуждалась и не желала дополнительного внимания. Мне сполна хватило сегодня. Я просто хотела свободы, хотела чувствовать себя нормальным человеком. Возможно, даже немного отпраздновать свой день рождения. Мне надоело бояться каждого своего шага. И я определенно не собиралась брать с собой Маркана. Никогда не прощу ему того, что он одурманил меня и помешал найти Джулс. И плевать, действовал он по приказу моего отца или нет.

– Лир, отец сказал не ходить сегодня, – напомнила Моргана.

– Отец каждый день это говорит, – фыркнула я.

– Сегодня все по-другому, – вздохнула Моргана. – Все по-прежнему сосредоточены на нападении. Напряженность высока…

А когда было по-другому?

– Инцидент на границе произошел неделю назад. Но сегодня… сегодня мой день рождения. На случай, если ты забыла.

– Конечно мы не забыли.

Моргана закатила свои темные глаза и продолжила успокаивать Миру. Черты ее лица смягчились, и я поняла, что она почувствовала себя неловко из-за того, что накричала на меня. По правде говоря, они с Мирой удивили меня за завтраком подарками и помогли повару приготовить все мои любимые блюда. Моргана даже застелила мою постель – по крайней мере, постаралась.

– Раз уж ты настаиваешь на том, чтобы ехать без сопровождения, как упрямая идиотка, коей и являешься, по крайней мере, поезжай в паланкине. – Она нахмурилась, а на губах появилась ухмылка. – Хотя забудь об этом.

– О чем забыть? – Я свирепо уставилась на нее. – Черт побери, Моргана. Перестань читать мои мысли!

– Надо было сказать, что ты идешь с Тристаном. Мы все знаем, что лорд Тристан Грей никогда не опустится до того, чтобы разгуливать по улицам, как простолюдин, – фыркнула Моргана. – И, конечно же, у него будет своя собственная толпа охраны. Только постарайся не устраивать никаких дебошей до сегодняшнего вечера.

Я хлопнула дверью и вернулась в свою комнату, чтобы обработать раны и добавить несколько тщательно подобранных браслетов, которые скроют новые порезы и синяки. Я уложила свои длинные волосы крупными волнами так, чтобы они прикрывали исцарапанную спину, надела платье и попросила Тристана встретить меня.

Когда пришло время, я накинула черный плащ с капюшоном и поспешила по длинным извилистым коридорам Крестхейвена, затем вниз по парадной лестнице в Парадный холл. Наступил полдень, и солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь витражные окна, рассыпались калейдоскопом красок на бело-золотистом мраморном полу. Холл украшали колонны с затейливыми узорами, демонстрируя портреты и деяния моих предков, Аркасвимов, которые правили в течение уже тысячи лет.

Я как раз собиралась улизнуть, когда наткнулась на тетю Арианну. На ней было платье цвета морской волны, которое скреплялось на одном плече золотыми крыльями серафима, изготовленными на заказ в стиле нашего сигила, фамильного символа.

– Лириана, с днем рождения. – Арианна крепко обняла меня, откинув ловкими пальцами капюшон с моей головы. Легкая улыбка коснулась ее губ. – Убегаешь тайком?

– Конечно нет. – Я постаралась успокоиться.

Она дернула за складку моего плаща.

– Находиться снаружи – все равно что оказаться на поверхости солнца. И, если я не ошибаюсь в последних модных тенденциях этого лета, предположила бы, что ты пыталась спрятаться. – Она накрутила на указательный палец прядь моих волос, которые на солнце отливали ярким огненно-рыжим цветом. Тетя улыбнулась и убрала руку.

Я поправила капюшон, отчего мои длинные волосы рассыпались по плечам. В помещении или ночью они едва ли привлекали внимание, но под солнцем, словно маяк, притягивали ко мне многочисленные взгляды. Их цвет был подобен ауре, возвещающей о моем присутствии.

– Дорогая, я знаю, ты против охраны, но они действительно обеспечивают твою безопасность. Ради меня возьми хотя бы одного? За стенами крепости опасно. – Арианна задумчиво провела рукой по моим распущенным волосам. – Глядя на тебя, я вижу свою сестру и вспоминаю свои юные годы. Ты так похожа на Марианну, Ha Ka Mokan.

– Душа ее свободна, – прошептала я.

Я уже тысячу раз это слышала. У меня были огненно-рыжие волосы, как и у мамы, но только на солнце они прямо пылали красным, как Батавия. В остальное время они оставались темно-каштановыми, почти такими же темными, как у Морганы. Я видела портреты Арианны в моем возрасте. Ее волосы тоже были ярко-рыжими, и хотя она всегда говорила, что я похожа на свою мать, мне казалось, что в детстве я выглядела идентично тете.

Арианна вздохнула, и ее лицо приняло серьезное выражение.

– Ты нервничаешь?

– Нет.

– Врунишка, – усмехнулась она. – Я говорила твоей бабушке, душа ее свободна, то же самое. Не переживай. Нария тоже себе места не находит. Думаю, бедное дитя глаз не сомкнула прошлой ночью.

– Ha Ka Mokan, – быстро пробормотала я в честь бабушки и решила не удостаивать вниманием состояние Нарии. Я любила тетю Арианну, но мне было наплевать на чувства своей двоюродной сестры.

Двери в Крестхейвен открылись, заливая Парадный холл светом.

Сотурион Юстон и сотурион Родос, которые никогда не отлучались от своего поста, отступили назад, явив нашему взору его высочество Наместника Эйвери Кормака, Верховного лорда Кортерии, и командующего его армией Арктуриона Уорина Кормака, Породителя ублюдков.

Ужас сдавил грудь, и стало тяжело дышать. Казалось, будто невидимая веревка туго обвилась вокруг талии, и я потеряла самообладание. Нахлынули воспоминания двухлетней давности: я нахожусь в храме, громко потрескивает вечный огонь, его свет переливается сотней разных цветов; Наместник поднимается в Обитель Ориэла и приказывает арестовать Джулс; Породитель ублюдков уносит ее прочь; Джулс беспомощно висит у него на плече, его гадкие руки на ее теле; в ушах стоит звон ее истошных криков.

Огромная волна накрыла меня с головой, утягивая ко дну и угрожая утопить, но тут я моргнула и увидела, что по-прежнему стою в Парадном холле. Потолок опустился… а затем все встало на свои места. Я втянула в себя воздух.

– Ваше высочество, Наместник Кормак, – Арианна почтительно склонила голову.

Его черные глаза метнулись ко мне, и, испытывая легкую неуверенность, я тоже склонила голову.

Наместник шагнул вперед, полы его черной мантии всколыхнулись, открыв кожаные сандалии. Его одеяния были расшиты золотом по краям. Серебряные доспехи на груди напоминали волчью шкуру, центр которой украшала эмблема Ка Кормака в виде рычащего волка.

Породитель ублюдков подошел следом. Его красная накидка арктуриона лежала складками вокруг талии, а ее конец был перекинут через плечо и скрыт свисавшей со спины волчьей шкурой с головой. Раскрытая пасть обнажала острые клыки, а глаза безжизненно смотрели в потолок. Волчья голова гротескно покачивалась с каждым шагом военачальника.

– Леди Арианна. – Наместник Кормак поцеловал руку моей тете, затем повернулся и поклонился мне. – Леди Лириана Батавия, наследница Аркасвы, Верховного лорда Бамарии. Ваша светлость.

– Ваше высочество, – выдавила я, чувствуя, как внутренне сжимаюсь от его внимания, но продолжила стоять, гордо расправив плечи. Я не могла позволить ему запугать себя. Только не в моей собственной стране, не в моем собственном доме. Он не принадлежал к Ка Батавии, пусть даже золотая кайма на его одежде давала ему право находиться здесь.

– Мои поздравления с днем рождения, – сказал он. – Я слышал, что родиться в день праздника Ориэла либо к большой удаче, либо к величайшему несчастью. Надеюсь, в вашем случае это первое. – Он сделал паузу, оглядывая меня с ног до головы. – Ваша светлость, не возражаете, если я скажу, что вы поистине превратились в молодую женщину? – Он провел руками по воздуху, обводя линии моих изгибов.

Я с отвращением отступила назад и могла поклясться, что услышала, как Породитель ублюдков прошептал «ашера».

Арианна, как всегда, оставалась невозмутимой и вежливо улыбалась незваным гостям. Неужели она не заметила оскорбления? Или просто старалась сохранить мир? Я подумала, не бросить ли в ответ свирепый взгляд, но быстро пресекла эту идею. Я знала, какой сегодня день и что поставлено на карту. Поэтому, натянуто улыбнувшись, вспомнила старую поговорку: «Не буди лихо, пока оно тихо». Сейчас передо мной стояли два хищника с холмов Кортерии, и оба были начеку, поэтому рисковать не стоило.

– Аркасва Батавия ждет вас в Престольном зале, – сказала моя тетя. – Я сейчас к вам присоединюсь.

Наместник Кормак поклонился, и его светлые волосы длиной до подбородка упали ему на лицо, а Породитель ублюдков двинулся вперед, задержав на мне взгляд своих водянистых глаз.

Как только звук их шагов затих, я резко повернулась к Арианне.

– Что они здесь делают? С каких это пор Ка Кормака приглашают присутствовать на заседаниях закрытого Совета Бамарии?

– Говори тише, – прошипела тетя, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что мы одни. Она положила руки мне на плечи, подталкивая меня назад, за колонну. – Конечно, их никогда не пригласили бы на Совет. Они приехали на совещание по вопросам безопасности. В связи с недавними событиями Сенат пожелал пересмотреть наши планы относительно процедур по защите границ во время университетской сессии. Сам Император дал на это отмашку.

У меня засосало под ложечкой. Конечно, он это сделал, ведь Наместник был племянником Императора.

– Но мы же в Бамарии. Это проблема бамарийцев.

Она покачала головой.

– Сегодня студенты прибывают из всех южных стран империи, и, хотя они зачислены в Университет Бамарии, потребности в их защите не ограничиваются лишь Сотури Ка Батавии. Пока наши двери открыты для студентов со всей империи, проблема важнее нас самих. И как Магистр образования я естественно не могла отказаться от присутствия на совещании по вопросам безопасности студентов, которое проводится по настоянию Сената.

– Мы же не допустим, чтобы еще больше сотури Ка Кормака прибыло в Бамарию?

Несколько лет назад они получили разрешение охранять университет и Уртавию, город, окружающий его. Ни одна другая страна не допускала, чтобы на их территории находились вооруженные иностранные сотури. Но с тех пор, как отец пришел к власти, нам приходилось это терпеть. Всю свою жизнь с возрастающим ужасом я наблюдала, как росло присутствие Ка Кормака. Год за годом прибывало все больше их солдат под предлогом обеспечения безопасности студентов.

– Я должна присутствовать на встрече, чтобы это выяснить, – ответила она. – После недавнего нападения люмерианцы боятся отправлять сюда своих детей. Твой отец должен выглядеть достаточно могущественным, чтобы защитить их.

– Он должен выглядеть достаточно могущественным? А кто считает его слабым? – Я прикусила губу.

Арианна раздраженно раздула ноздри. Мы обе знали правду: многие считали его слабаком. Семнадцать лет назад, когда он стал Аркасвой, вспыхнули беспорядки и протесты. Это был величайший скандал в стране – первый мужчина, когда-либо правивший Бамарией, первый мужчина, ставший Аркасвой Батавия. Никогда прежде страной не правил верховный лорд. Традиционно право правления всегда переходило к следующей женщине в роду Батавия, от матери к дочери или сестре. Власть не передавалась от жены к мужу. Но Мире было всего четыре года, когда умерла моя мать. По традиции Престол Аркасвы должен был перейти к тете Арианне, но в своем завещании мама назвала престолонаследником отца.

Несмотря на все его усилия подавить беспорядки и опровергнуть слухи о подделке завещания и государственном перевороте у смертного одра моей матери, он потерпел неудачу. Во время его первого публичного выступления протесты вылились в нападение толпы обезумевших бамарийцев, жаждущих его крови. Он удвоил усилия сотури по борьбе с беспорядками в Уртавии. Но его хромота напоминала всем о том, что произошло. Обвинения в узурпаторстве продолжали преследовать его, даже когда он объявил Миру престолонаследницей и согласился сложить полномочия, как только она закончит учебу.

– Наши границы не подвергались нападениям уже много лет, – сказала Арианна. – Бамария сильна. Мы победили монстра. Люди знают это, но им нужно напомнить. Они должны продолжать верить.

Я сглотнула. Должны продолжать верить. Этот урок Арианна заставила меня усвоить, когда забрали Джулс, и старалась ради этого каждый день с тех пор. Я стала совершенной наследницей Аркасвы. Всегда одевалась по последней моде, внимательно слушала молитвы в храме, получала отличные оценки и говорила правильные вещи в нужное время. Я рассказывала остроумные анекдоты, грациознее всех исполняла танцы воды и всегда выглядела опрятно и собранно. Если Мира была застенчивой и хрупкой, то я была смелой и сильной. Если Моргана слишком много пила и спала с кем попало, я оставалась непорочной, добродетельной леди рядом с сильным и красивым лордом Тристаном. Я подавляла слухи, скрывала оплошности и танцевала дни и ночи напролет, чтобы все смотрели на меня, а не на моих сестер. Я больше не могла терять людей, которых любила.

Я пыталась проанализировать то, что сейчас происходило с нашими границами. Увеличившееся количество сотури, возможно, заставило бы людей чувствовать себя в безопасности после нападения, если бы сотури представляли Ка Батавию. Но полагаться на сотури из другой страны, лояльных иностранному Ка и Аркасве… Разве это не выставляло нас слабыми?

Арианна разгладила мой плащ.

– Будь осторожна там сегодня. – Она сжала мое плечо. – Мира и Моргана не идут с тобой? – Это был не просто вопрос, в ее голосе послышался какой-то намек, скрытое подозрение.

– Я встречаюсь с Тристаном, а у них другие планы.

Кожа зазудела, шрамы, оставленные клятвами, внезапно начало покалывать. Я обхватила рукой запястье, хотя знала, что тетя не могла их видеть. Через неделю после того, как моя рука перестала гореть, мы с Мирой и Морганой поехали в Уртавию, чтобы набить поверх шрамов татуировки. Если бы кто-нибудь все равно заметил, что кожа безвозвратно изуродована, я могла бы свалить вину на татуировщика. Мира набила солнце, Моргана – фазы Луны. Я выбрала Валалумир с символом Ка Батавии внутри семиконечной звезды. Когда в следующем году проявился ворок Морганы и мое запястье изуродовал еще один шрам, я добавила с обеих сторон от первой татуировки звезды поменьше, протянув их от локтя до запястья.

Арианна кивнула, быстро и крепко обняв меня.

– Увидимся вечером, моя дорогая.

Двери распахнулись, и она помахала рукой, направляясь дальше по коридору. Я почувствовала знакомый укол вины. Я столько раз хотела рассказать ей о Мире и Моргане, чтобы ввести ее в наш круг и найти у нее утешения и совета.

Татуировки под моей ладонью казались воспаленными и раздраженными. Клятва, данная кровью, почувствовала мое желание нарушить обещание, предупреждая меня о последствиях, если я проговорюсь. В голове всплыли слова отца о Ка Азрии, сказанные им в ту первую ночь.

«Они допустили очень серьезную ошибку. Слишком многие знали».

Мы должны были рассказать Арианне, должны были заставить ее поклясться. Но с каждой вновь произнесенной клятвой ее сила ослабевала. «Мы четверо храним это в секрете. Мы вчетвером унесем ее в могилу».

Я прошмыгнула мимо Юстона и Родоса, неподвижных, словно статуи, охраняющих двери Крестхейвена, и, отказавшись от охраны, направилась по стеклянному полу над водным каналом. Сотурион Маркан нахмурился и вышел из тени дерева, где стоял на страже. Я снова отмахнулась от него, показав непристойный жест. Он отступил, формально не имея возможности возразить мне, по крайней мере, мне нравилось так думать… Мы оба знали, что я всего лишь меняла свою личную охрану на охрану Тристана. В противном случае Маркан обратился бы к моему отцу, чтобы тот вмешался, или все равно последовал бы за мной. Гребаный ублюдок. Мориэл недоделанный.

Солнце стояло в зените, и под прозрачным стеклом в водном канале бурлили сверкающие голубые океанские волны. Я наблюдала за проносящимся мимо потоком, стараясь не отставать от него, пока не добралась до гавани серафимов.

Тристан, как всегда прекрасный, стоял и ждал меня в бирюзовой тунике с серебряным поясом, повязанным низко на бедрах. Его черные кожаные, отороченные серебряной нитью сандалии были зашнурованы до самых икр.

– А вот и моя именинница. Я уже собирался брать штурмом крепость, чтобы найти тебя. – Мгновенно его губы накрыли мои, и он провел руками вверх по моей спине, зарывшись пальцами в волосах. На секунду я застыла на месте, но затем поцеловала его в ответ. Последние два года я все медленнее реагировала на его прикосновения и ласки.

– Прости, я опоздала.

– Сегодня без охраны? – Тристан окинул взглядом мой черный плащ, по его мнению, из некачественного материала, а также мой лоб без золотой диадемы. Он покачал головой. – Лир, ты наследница Аркасвы. Нет ничего плохого в том, чтобы вести себя подобающе.

– Это когда Аркасва запрещает своим наследникам въезжать в город?

– Запрещает без охраны, – возразил он. – Просто возьми с собой одного, тогда не нужно будет прятаться. Я практически слышу, как Сотурион Маркан дуется. – Он скорчил надутую гримасу. – Из-за тебя у него почти нет обязанностей.

– Так проще, – ответила я. – Мне не нужно беспокоиться о дополнительном внимании.

Тристан притянул меня ближе.

– Почему тебя это так волнует? Лир, ты само совершенство. Во всех отношениях. Ты слишком сильно давишь на себя.

Я сглотнула. Тристан слишком хорошо знал меня, знал, как много я играла на публику, искала их одобрения. Он говорит, что у меня две маски: одна, которую я надеваю, когда исполняю роль леди Лирианы, а вторую ношу, когда являюсь просто Лир. Я всегда боялась, что он начнет понимать мою истинную мотивацию и подсознательные страхи, скрываемые за масками: что меня может ожидать судьба Ка Азрии, что мои сестры закончат так же, как Джулс, и прежде всего, что именно он выдаст нас.

– Гален и Халейка на празднике? – спросила я, меняя тему.

Халейка была двоюродной сестрой Тристана и моей хорошей подругой, как и Гален, который являлся членом Ка Сколар. Мы познакомились в школе, когда нам было пять лет, а Тристану восемь.

Тристан кивнул.

– Они уже давно ушли. – Он говорил тихо, его голос был полон интриги. – В последнее время они проводят вместе довольно много времени.

– Правда? – притворно удивилась я. – Ну, это… просто самая удивительная вещь на свете.

Все знали, что они нравятся друг другу, но слишком боятся признаться в своих чувствах, и мне как раз не хватало этих легкомысленных разговоров, чтобы отвлечься от своих сестер.

Тристан рассмеялся.

– Держу пари на три поцелуя, что Халейка уступит первой и расскажет ему о своих чувствах. Пять поцелуев, что это произойдет в этом месяце.

– Ты очень высокого мнения о своих поцелуях, – нахмурилась я.

Тристан игриво шлепнул меня по руке, а затем притянул к себе, чтобы поцеловать в щеку.

– Может, мне поспорить с тобой на что-нибудь покрупнее? – спросил он низким голосом, провел руками по моим изгибам и, ухватив за бедра, прижал к себе.

– Ты также очень высокого мнения о своем…

– Ш-ш-ш! – перебил он, целуя меня. – В любом случае, я ведь не сказал, где будут эти поцелуи.

Я заставила себя расслабиться, поддавшись его заигрываниям, и углубила поцелуй.

Тристан отстранился и рассмеялся, бросив взгляд мне за спину.

– Где Мира и Моргана? – Его карие глаза скользнули по водному каналу к Крестхейвену. Золотые и голубые камни крепости, сверкающие под солнцем, напоминали океанские волны. – Конечно же, они этого не пропустят. – В его голосе послышалось неодобрение. В последнее время он стал замечать, как редко они выходили в свет.

Почему мы не могли просто продолжить разговор о Халейке и Галене? Флиртовать и целоваться? Я так устала. Казалось, что уже в сотый раз за этот день я солгала ради них. С ними все в порядке. Появятся попозже. Скорее всего заняты каким-то сюрпризом для меня на день рождения. Не о чем беспокоиться.

Тристан прижал меня к себе, как будто я для него самое дорогое существо на свете. И тем не менее… если бы он узнал секрет Миры или Морганы, я не сомневалась, что он нас выдаст. Я знала, что он посчитает своим долгом сделать это. Тристан был преданным люмерианцем и беспощадным охотником на ворок.

Я сжала его руку.

– Серафим готов. Идем.

Тристан кивнул и махнул двум магам, которые являлись его личным сопровождением.

Огромная белая птица с золотым оперением на крыльях распласталась на земле перед нами. Привязанный к ее спине голубой экипаж, украшенный мозаикой, переливался на солнце. Я поднялась в экипаж вслед за Тристаном, его охрана последовала за мной и закрыла дверь.

Серафим поднялся с земли, отчего пол зашатался у меня под ногами, а в окна дунул порыв ветра. Птица взмахнула своими гигантскими крыльями, и ее золотые перья засверкали на солнце. Экипаж накренился, и мы тронулись в путь. Как только серафим воспарил над землей, Тристан закрыл окна и перегородки, обеспечив нам уединение. Он снова спросил о моих сестрах, о самочувствии Миры, поскольку на днях за ужином она выглядела довольно болезненной.

Я больше не могла этого выносить. Какая-то часть меня хотела заплакать. Во всем сознаться Тристану, чтобы он обнял меня, прижал к себе и сказал, что все будет хорошо. Мне хотелось, чтобы он знал правду и по-прежнему верил, что я совершенна и достойна его любви. Чтобы сказал, что мои сестры тоже достойны защиты и доброго отношения. Чтобы облегчил боль, вызванную ранами на моей коже, и смыл поцелуями порезы от ногтей Миры, синяки, покрывающие мою спину. Я устала перевязывать свои собственные раны. Мне надоело тайно смазывать свои синяки лечебными мазями, заботиться о себе только после того, как позабочусь обо всех остальных. Я устала подбирать платья и драгоценности, которые могут скрыть наши шрамы. Устала следить за тем, чтобы оставаться в темноте и частично одетой в наши с Тристаном интимные моменты. Я хотела рассказать ему свой секрет, и чтобы он пообещал, что защитит меня. Но не могла. Мы находились по разные стороны смертельных баррикад.

С Тристаном у меня всегда было два варианта. Лгать ему. Или отвлекать. Сегодня я выбрала отвлечение внимания, в котором и сама нуждалась.

Я забралась к нему на колени и прижалась к его губам. Как обычно, сначала я напряглась, вспомнив слова Тристана о том, что Джулс должна умереть. Это воспоминание всегда сдерживало меня, не позволяло отдаться ему до конца, хотя мы были близки к этому. Я заставила себя расслабиться и забыться в поцелуе.

– Эй, – произнес он, бросив взгляд на перегородку, скрывающую его сопровождающих. – С тобой все в порядке?

Я прикусила его нижнюю губу.

– К чему все эти слова?

Его дыхание участилось, и он прижался ко мне бедрами. Это сильно отличалось от нашего легкого заигрывания у стен крепости. Тепло наполнило его ауру, окутывая меня, словно кокон похоти и чувственности.

Я закрыла глаза, когда он откинул мой плащ, ища губами шею, лаская горячим языком кожу, обнимая меня сильными руками. Ощущая его крепкое тело напротив своего, я притворилась, что он действительно все знает и все в порядке. Я притворилась, что он не просто знает меня, но и понимает. Настоящую меня. Что между нами все идеально. И так оно и было, пока он продолжал прикасаться ко мне. До тех пор, пока я не открыла глаза.