Читать книгу Время созидать - - Страница 12

У кабинетов Канцелярии – особый запах. Навощенного дерева, старого сукна, пыли, слежавшихся за долгие годы бумаг и пергаментов и свечного сала. Запах душных каморок, в которых сидят душные люди.

Сегодня этот запах казался особо настойчивым, застоявшимся, несвежим.

Окна приемной министра Дорана Айхавена выходили во внутренний дворик, тихий и спокойный, и бурная жизнь города будто отодвигалась, оставаясь за толстыми стенами и узкими кабинетами, переходами, галереями, коридорами и залами. Уныло бормотал дождь, оплакивая уходящее летнее тепло, и Тильда смотрела, как в лужах вздуваются пузыри – дождь будет долгим.

Время измерялось стуком каблуков по мраморному полу и глухим, далеким звоном гонга.

Слушая обрывки разговоров, Тильда нервничала все сильнее. Она не ждала приятной беседы – слишком хорошо ей была известна манера нового главы Градостроительного ведомства избегать прямых ответов, увиливать, юлить.

Скрип пера в углу вдруг прекратился, и Тильда ощутила, как обшаривает ее жадным взглядом невзрачный человечек, что сидел там за конторкой. Она обернулась, сильнее сжимая папку бумаг в руках, но тут из двери напротив вышел высокий мужчина в мундире и с поклоном произнес:

– Госпожа Элберт, господин Айхавен ждет вас.

Тильда кивнула и вошла в душный сумрак кабинета.

Оттуда, из сумрака, сгустившегося позади массивного резного стола, поднялась ей навстречу тень, которая почти сразу приобрела знакомые черты невысокого тучного Дорана Айхавена. Тускло блеснуло золотое шитье на черном бархате сюртука, ловя пыльные лучи света.

– Простите, что заставил вас ждать, госпожа Элберт. – Господин Айхавен легко прикоснулся полными губами к ее руке. – Вы, как и всегда, очаровательны!

– Благодарю. – Тильда сдержанно кивнула в ответ, хотя ничего очаровательного в своем облике не находила.

Любезности, которые говорил министр, прогорклым крошевом скрипели на зубах. Сухие, как старые галеты, они раздирали горло.

– Я всегда с нетерпением жду вашего визита, ибо разговор с вами доставляет мне великое удовольствие, – продолжил Доран Айхавен, приглашая ее сесть в удобное кресло у окна. – Ум и красота редко сочетаются в женщинах, а вы, к тому же, еще и творец… Отчасти я вам завидую – вы созидаете, и имя Тильды Элберт будет вписано в историю как имя великого зодчего. Чего не скажешь о ничтожном слуге Республики.

Он с деланой скромностью склонил голову.

Разговор был, конечно, не новым, а высокопарность министра была очередной утомительной игрой.

– Может статься, я никогда не увижу храм достроенным. Мы еще не закончили стены, а сколько лет уйдет на внутреннюю отделку…. – Она немного помолчала. – Впрочем, это глупости. Важны политика и люди, а не куски камня. Пусть и прекрасные. Позвольте поговорить с вами о деле?

Крупное породистое лицо Дорана Айхавена поскучнело, а улыбка завяла.

– О, вы, южане, так нетерпеливы, – заметил он. – Это, верно, потому что солнце юга такое горячее – будоражит кровь и вселяет беспокойные мысли. Мы же здесь привыкли к медленному течению жизни…

Он откинулся на спинку кресла, сцепив перед собой руки и глядя не на Тильду, а мимо, на собственный портрет за ее спиной.

Но Тильда не обманывалась его мнимой расслабленностью. Этот человек не прощал просчетов, и он следил за ней внимательно, цепким взглядом чиновника высокого ранга.

– Как я понимаю, допущена ошибка. Сегодня нам привезли камень, по документам – из Домара, но мастер Руфус и другие мастера подтвердили, что камень айласский, – мягко, но решительно начала Тильда. – Но айласский камень мало того, что отличается цветом, он имеет меньшую плотность и, следовательно, меньше подходит для строительства – легче крошится и хуже выдерживает нагрузку.

Тильда понимала, что министр Айхавен не нуждается в ее объяснениях, но все же говорила, потому что терпеть тишину, наполненную его многозначительным молчанием, не было сил.

– Вот. – Она протянула Дорану Айхавену бумаги, скрепленные печатью. – От меня и моих мастеров. Здесь докладные записки и прошение о предоставлении именно домарского камня. И еще нам необходимы дуб, мрамор для колонн… Там все перечислено.

Нахмурившись, Доран Айхавен читал строки, написанные ее ровным строгим почерком.

Три удара сердца – невыносимо долгих и болезненных – и, наконец, бесцветный, деловитый голос министра:

– Это немалая просьба, госпожа Элберт. Вы же понимаете, что решение будет не за мной. Мне очень жаль, что вам придется ждать…

– Простите, господин Айхавен, но как долго мне придется ждать вашего решения?

Вкрадчиво, по-кошачьи, зазвучал голос министра:

– Домар отказался от своих обязательств перед нашим ведомством, и теперь мы заключили договор с семьей Рейст, что для нас гораздо более выгодно, особенно в такое сложное время… Вы же понимаете.

Она понимала, о, она понимала! Айласский камень так дешев, потому что в их каменоломнях используют рабов. Наживаются на тех, кто попал в долги – что ж, это почти ничего не стоит. И даже не противоречит законам. Доран Айхавен навязал и ей в рабочие осужденных, и Тильде пришлось принять ту бригаду. Те люди не были убийцами или разбойниками, но их участь была незавидной. Простить это господину Айхавену Тильда не смогла.

А Доран Айхавен продолжал:

– …сие не вызывает у меня беспокойства, не должно беспокоить и вас. Объясните мастерам…

Тильда с силой сжала подлокотник кресла, так, что перстень больно врезался в палец. Спокойствие и выдержка, напомнила она себе.

– Разумеется, семья Рейст – одна из самых влиятельных в стране, сам наместник Дарреи принадлежит к ней, но, мне казалось, Рейсты знамениты серебряными копями, а вовсе не каменоломнями, – непринужденно заметила Тильда, делая вид, что не понимает, к чему клонит министр. – И я не понимаю, почему, раз мы разорвали договор с Домаром, меня не известили, более того, по документам мы все еще получаем домарский камень.

– Госпожа Элберт, вам известно, что у моего ведомства забот всегда по горло: нужно что-то решать с мостами в Бронзовом кольце, потом дороги, снос этих несчастных стен, канализация, в конце-то концов… И главные улицы в Даррее давно уже пора расширить… Неудивительно, что какой-то из моих подчиненных что-то перепутал в бумагах.

Лживый ублюдок! Сказать бы ему все, что она думает, стереть это кичливое выражение с его лица!..

– Возможно, вы посчитаете, что я сгущаю краски… Но вчера едва не погибли трое. Несколько блоков оказались неисправны, веревки не выдерживают даже небольшого веса. И это не говоря о камне. Дерево, что вы прислали нам, поражено древоточцем. Инструменты слишком быстро ломаются, кузнецы жалуются на плохое железо. Поймите, господин Айхавен, – Тильда постаралась придать голосу всю возможную убедительность, – я хочу построить храм Многоликого так, чтобы он стоял века. Только и всего.

Но Доран Айхавен был иного мнения. Его не интересовало, будет ли храм надежным, простоит ли он, служа людям, долгие годы. Возможно, делал он это еще и в пику Агорату, с которым у него были не самые дружественные отношения.

– Я понимаю, госпожа Элберт, – откликнулся, вставая, министр. – Разве способен я отказать вам в просьбе?.. Женщине, которая при желании могла бы подчинить себе любого сенатора одной улыбкой? Но увы, вам милее находиться в обществе грубых работяг. Разве они ведут себя честно? Ваш мастер-строитель, например? Он крал у ведомства деньги. А у вас, моя госпожа, при этом, огромные долги.

Тон господина Айхавена казался сочувствующим, даже – восхищенным. Он играл. Это были замысловатые игры Ретты, хитрой лисы, что путает ниточки, жонглирует судьбами, как клубками шерсти. Темные, жестокие игры.

Доран Айхавен стал главой ведомства два года назад – явился из своей провинции, словно выскочил на пружине из-под крышки шкатулки с секретом. Они даже танцевали на приеме в ведомстве – Тильда хорошо запомнила его взгляд, полный превосходства и торжества: министерское кресло, которое он занял, сначала прочили ей.

Первая их стычка произошла почти сразу же после того, как Доран обжил кабинет Якова Литта – из-за расширения улиц в Железном кольце. Тильда тогда вытребовала у Сената личный контроль над ходом работ. Этого поражения господин Айхавен простить ей так и не смог.

Он ленивыми степенными движениями наливал вино в бокалы темного стекла.

– Трейское. Не такое хорошее, как то, что делают в ваших родных местах, конечно. – Он передал Тильде бокал.

Доран Айхавен с улыбкой пригубил вино. Тильда тоже отпила глоток, не чувствуя ни вкуса, ни аромата.

– Благодарю. Но мне хотелось бы знать ваш ответ.

Броня Дорана Айхавена была непрошибаемой, крепкой, как металлический панцирь. Он говорил что-то отвлеченно-вежливое, но истинный ответ читался на его губах, невысказанный, но такой ясный.

Ему было все равно.

Злость разом схлынула, оставив разочарование – едкое и густое, как смола. И тогда Тильда решилась.

– Возможно, Сенат проявит большую заинтересованность в делах Градостроительного ведомства, чем его глава, – с холодным достоинством произнесла она. – И возможно, кому-нибудь из сенаторов захочется проверить документы, касающиеся строительства, особенно если вдруг что-то случится.

Доран Айхавен сладко улыбнулся.

– Да, будет прискорбно, если что-то случится, и виноватым посчитают мастера-архитектора, в чье ведение поступают деньги, выделенные на строительство, и чьи подписи стоят на всех документах, – уточнил министр. – Мне придется приехать к вам с проверкой… Ведь мы не хотим, чтобы что-то случилось, не так ли, госпожа Элберт?..