Читать книгу Одухотворённые - - Страница 11

После неприятностей на работе хотелось поскорее прийти домой и закутавшись в тёплый плед у торшера, почитать любимую книгу. Но надо было разобраться со школой, что же такого мог натворить её Саня, если учителя так настроены против него? Конечно, мальчишки – народ упрямый, шабутной, но не выкидывать же их за это со школы? Её радовали интересы сына: он любил ухаживать и заботился нежно о семье волнистых попугайчиков, с удовольствием ходил на курсы латиноамериканских танцев и всегда помогал по дому. Что же он мог сотворить?

Вдруг её взгляд остановился на пожилом человеке, лежавшем в странной позе возле скамейки на остановке маршрутного автобуса… с ушибленным лбом…

– Кому-то ещё хуже? – оборвала свои грустные мысли Таня… Стоп.

Она вдруг быстро начала соображать по программе SOS! Вокруг, не замечая безжизненного тела, стояли люди, судя по всему, забитые своими проблемами, безучастные пассажиры, спешившие куда-то после тяжёлого рабочего дня. Смеркалось. Таня бросилась к бедняге, быстро убедилась, что старик жив, но был без сознания. Положив его голову себе на колени, взволнованная женщина неистово закричала:

– Люди! Помогите! Помогите же кто-нибудь. Он ещё дышит, старика можно спасти! Я это чувствую, я это знаю… что же вы, люди?

– Брось—ка ты, девочка, этого алкаша, не убивайся так ради него, – проворчала грузная пенсионерка, стоявшая рядом, и ехидно добавила: – Много их сейчас валяется, всем не поможешь…

Таня торопливо, с особой аккуратностью положила под голову умирающему свою сумку. Бросилась в ближайшее здание университета, прямо из дверей закричала на всё фойе:

– Скорую… вызовите Скорую! Позвоните, пожалуйста, в Скорую! Человеку плохо, на остановке, он без сознания… – суетливо причитала Таня.

К её удивлению, никто не спешил разделить с ней волнения и участия. Как холодным душем отрезвил её уверенный, жёсткий ответ:

– Подождите, женщина, пока линия освободится. Телефон – один на весь этаж. Сами страдаем… когда надо – никогда не дозвонишься.

И действительно, пришлось неизбежно ждать, пока прозвучал долгожданный голос в трубке:

– Скорая слушает…

«Только бы побыстрее приехали,» – единственная тревожная мысль захватила всё существо отчаянной спасительницы. Дыхание пожилого незнакомца становилось еле заметным, а пульс – уже почти не прощупывался… Таня внимательно рассмотрела лицо пенсионера, на лбу достаточно большая ушибленная рана, возможно появившаяся в результате неожиданного падения, там же под скамейкой лежала его незатейливая авоська. Одежда на несчастном была довольно приличная и лицо интеллигентное, очень бледное… непонятно, почему народ решил, что это алкоголик… те, обычно красномордые и громко сопящие. Таня, не давая умереть незнакомцу, как могла, поддерживала в нём энергию жизни, поднимала её – ускользавшую вниз, в землю. Казалось, прошла вечность,.. когда наконец появилась скорая.

– Поздно. Почему так поздно? Я же вам кричала, что ОН УМИРАЕТ!.. Я его не спасла, – рыдала Таня.

Как это страшно, понимать собственное бессилие перед чёрной пеленой смерти.

– Успокойтесь, женщина, – монотонно констатировал доктор в белом халате: – Мы бы все равно не успели. Это инсульт, тут надо было успеть в первые 15 минут. Потом уже бесполезно… идите домой и успокойтесь… а вы кто ему будете?

– Никто… просто прохожая. Почему вы так медленно ехали, почему? Его можно было спасти, – не успокаивалась Таня. Теперь она точно знала, что надеяться на других ей нельзя. Что нужно было спасать старика ей самой, своими молитвами и энергиями. А сейчас она чувствовала, что не свершила то, что могла…

Уже безжизненное тело пожилого человека и его авоську методично забрали в автомобиль «Скорой помощи». Доктор и водитель (тоже люди) молча закурили. Откуда-то собралось много зевак. Все спрашивали Таню, что случилось. А она, опустив голову, вся в слезах, медленно шла сквозь непробиваемую стену ханжеского равнодушия и цинизма. На душе её было пусто и горько, словно за последний час рухнул весь этот, казавшийся незыблемым, мир… а в сердце образовался жёсткий обширный комок разочарования.

И всё-таки жаль… очень жаль, что Татьяна не стала поступать, как мечтала с детства, на врача. Она была бы хорошим доктором! Она это знает, чувствует. Когда-то давно ещё в детском садике, играя «в больничку», Таня всегда была врачом, выстраивала всех в очередь и лечила, лечила… а когда всё-таки ей самой пришлось быть пациентом и нужно было принести анализы, она единственная из всех принесла настоящий кал, ведь для неё это было по-настоящему, что привело в шок всех воспитателей. А когда в школе на выпускном вечере транслировали нарисованный одноклассниками фильм, её нарисовали в больничном халате, с огромной клизмой в руках.

В семье тоже знали, что Таня будет непременно врачом. Мама предварительно съездила на приём к знакомым в мединститут, где прошла её юность. Там посоветовали не тратить время на поступление, так как принимали в мединститут исключительно со взятками, таких крупных денег у Милы не было. Поэтому она уговорила дочку отказаться от этой мечты. Таня послушно пошла по маминым, проверенным стопам. Помня поговорку Милы:

– Ошибки врача подчас непоправимы, а у экономиста – всё поправимо.

Вот и сейчас погиб человек, чья-то обидная халатность привела несчастного к летальному концу. Неужели можно спать спокойно, зная, что по твоей вине кто-то умер. Таня так хотела спасти его, она бы непременно спасла его, если бы… В такие отчаянные минуты Таня глубоко сожалела о том, что когда-то послушала свою маму – экономиста с большим стажем и поступила на экономический вместо медицинского… В любом случае, экономика – это не её, точно была убеждена Татьяна, но покорно тянула лямку на финансовом поприще. Надо было как-то успокоиться и бежать в школу, но тревога барабанной дробью стучала у неё в висках… мысли роились вокруг случившейся трагедии.

Боже, это мог быть её отец… какой бы там ни был… но отец! Сергей Иванович был ровесником почившему от инсульта бедолаге. Отец – юрист, человек незаурядных достоинств, поэт, Почётный донор Беларуси, тоже уже был довольно почтенного возраста… Жизнь не пощадила его. Доведённый до отчаяния, в итоге отсидел в тюрьме общего режима, полгода – по статье за хулиганство… и теперь, выброшенный второй женой практически на улицу, нашёл утешение в семье Татьяны, которые сердобольно вытащили его из лесной землянки.

Возвращаясь с работы, она частенько заставала Сергея Ивановича хорошенько подвыпившим во дворе с такими же бывшими… образованными, когда-то интеллигентными, а теперь свободными от всех этих условностей пенсионерами… Система в своё время довольствовалась сполна их навыками и умениями, а потом просто выплюнула без права на достойное существование. Таня с нежностью относилась к родному пращуру, несмотря на то что когда-то в детстве он оставил их с матерью даже без алиментов, увлёкшись прелестями молодой похотливой секретарши.

А теперь – на работе такая же зеркальная ситуация. Конечно, не в секретарше дело… та или иная, но всегда нашлась бы. Виновным в адюльтерах Таня склонна была считать в большей степени мужчину. Но здесь был её родной отец, другого отца у неё не было и никогда не будет. Без слёз не вспомнишь, как он, после отсидки рыл себе землянку в лесу возле дачного посёлка, приговаривая при этом, что лес его единственный надёжный друг. Лес укрывал его от смерти во время войны… и сейчас молчаливо обнадёживал, что защитит от всех жизненных напастей. Таня не смогла остаться равнодушной, она, втайне от обиженной им матери – Милы, приютила блудного отца. Ежедневно стелила непутёвому постель, кормила его, сама делала ему причёски и маникюр. Они подолгу беседовали вечерами, и дочь просто радовалась отцовской близости. Несмотря на своё личностное падение, он был прежнему добр, интеллектуален и нежен с ней и с внуками. Приятно было с ним по вечерам вспоминать различные мгновения из прожитой жизни. Отец много знал и часто критиковал действительность. Это близкое общение и есть секрет кровной связи детей и родителей.