Читать книгу Авиатор: Назад в СССР - - Страница 5

Вечером долго гуляли с Анечкой. Хорошая и приятная девушка, но чувствуется недосказанность в отношениях со мной. Ну или с Сергеем. Да какая уже разница!

Девушка постоянно перебирала заплетённые косички. Серо-голубого цвета платье, подрезанное выше допустимого уровня, и белые туфли на небольшом каблуке. В ушах аккуратные серёжки и бесцветный лак на ногтях. Аккуратно и очень притягательно.

Когда мой глаз падал на еë вздымающуюся грудь, в нескромном месте ниже пояса становилось некомфортно. Пожалуй, мой предшественник не имел богатого опыта в постельных делах. Будет сложно получить его в ближайшее время. Тем более с желанным объектом.

– Предлагаю в парк, не против? – спросила Аня, но у меня возникли сомнения в правильности этой идеи.

– А что там делать? – спросил я, вспоминая убогий вид и полное отсутствие освещения в нашем парке.

– Как что? Ну, там все гуляют. На лавочке посидим.

– Там ещё и посидеть где-то можно? – удивился я.

– Родин, ты себя хорошо чувствуешь? Тебе воздух свежий нужен. Пошли, пошли.

Парк культуры и отдыха – центральное место вечерних прогулок во Владимирске. Арена разборок и потребления горячительных напитков, выгула собак и посиделок на теплотрассе. Краска на памятнике Гагарину осыпалась, качели скрипят, а лавочки похожи на кактусы – зелёные и с торчащими гвоздями. Деревья и цветы никто не поливает. Откуда здесь взяться свежему воздуху – не представляю!

Однако я забыл, что сейчас не нулевые и не девяностые, когда я в последний раз был здесь. Парк выглядит очень красиво. На столбах ярко горят круглые фонари, а над тенистыми аллеями висят разнообразные огоньки и портреты советских лидеров. Повсюду красные флаги и палатки с различными вкусностями. Гагарин весело улыбается с постамента, в окружении большой клумбы благоухающих цветов, которые поливает рабочий в треугольной панаме, сделанной из газеты.

Где-то вдалеке играет музыка на танцевальной площадке, огороженной сеточным забором. Народ постепенно прибывает туда, разогреваясь под ритм песни в стиле «Битлз». Только голос не Джона Леннона или Пола Маккартни.

– Вот знать бы, о чём поют «Кристи» в этой песне, правда, Серёж? – спросила Аня, пытаясь повторять английские слова. Теперь хоть название группы знаю.

– «Жёлтая река, жёлтая река у меня на уме, и у меня в глазах. Жёлтая река, жёлтая река у меня в крови, это место я люблю». Ничего ведь сложного, – сказал я.

– А ты откуда знаешь английский? Мы же только немецкий изучаем, – удивилась Аня.

– Так… это, не знаю я его. По радио как-то услышал в передаче «На всех широтах», – вывернулся я, вспомнив, как дядя рассказывал, что только там можно было услышать зарубежные песни.

Вроде поверила, но надо стараться свои языковые навыки при себе держать.

Мимо проходили влюблённые парочки, держащиеся за ручку. Некоторые парни обнимали своих спутниц за талию или плечи. Наверное, это было допустимой близостью на людях.

Одна компания молодых людей играет на гитаре известные композиции Высоцкого. Другая бурно обсуждает вечерний киносеанс и сюжет индийского фильма.

Мы сели на свободную скамейку. Солнце ещё не скрылось за горизонтом и было вполне себе тепло, чтобы одевать синюю олимпийку от спортивного костюма. Гардероб у Родина оказался небогатым. Ну, в СССР большинство так жили.

Что-то достать было тяжело. Все хорошие вещи расхватывали очень быстро. Они «выбрасывались» на рынок или в магазины и тут же оказывались у «своих».

Трикотажные брюки, рубашка серого цвета и ботинки – таков мой «прикид» на вечер. Я не хотел брать кофту с собой. Майские вечера в городе тёплые. Уже чувствуется лето, но дед настоял.

– Ты с девушкой идёшь. Она замёрзнет вечером, а ты её и обогреешь. Я побольше тебя на сеновал-то ходил. Толк знаю, – сказал дед Вова, видя, что я не беру верхней одежды с собой. Старая школа, а толк всё равно знает.

Через некоторое время начало холодать. Анечке в платье с открытыми плечами становилось холодно. Упустить такой момент нельзя. Накинув на неë кофту, я слегка приобнял за плечи и попробовал прижать к себе. Объект вожделения оказал сопротивление, но не ожесточённое. Просто не прижалась в ответ.

– Ань, а почему ты не танцуешь вальс? – решил спросить я, дабы разобраться в причинах неприязни ко мне Бардина. Не то, чтобы мне было жуть как интересно, но не хотелось бы иметь врага. Надо ведь ещё экзамены сдать и на выпускном погулять. А потом начну заново покорять небо!

– Не умею я. Да и не нужно мне это. Классная наша Галю Капустину поставила с тобой танцевать. А Бардин с ней вроде как встречаться хотел. Мне кажется, он это из корыстных побуждений.

– И какие же они могут быть, эти побуждения?

– У тебя и, правда, немного память… ну того…, – застеснялась Аня договаривать.

– Отшибло, отшибло. Не обижаюсь я.

– Так вот. Это же Галя Капустина. Она многим нравится. Говорят, она распущенная стала. Домой к себе парней водит или они сами приходят.

Хотел бы посмотреть на эту Капустину, что же так затягивает к ней домой парней.

– Родичек, привет! – услышал я девичий голос и повернул голову влево.

Даже не нужно было гадать! Память сама обрисовала мне портрет Гали Капустиной. Вот что, а еë он хорошо запомнил!

Неловко повернув голову, мой нос оказался в непосредственной близости от главного достоинства этой девушки – натуральной груди четвёртого размера. Может, и пятого, но надо проверять.

Сама Галя была девушкой с картинки в модном журнале. Яркий, красный маникюр на руках. Голубые глаза подведены тенями, подчёркивая игривость характера. Золотистые волосы с чёрным ободком, красное платье с открытыми плечами, повторяющее изгибы идеального тела и сочных бёдер. Плюс к этому длина юбки на грани фола. В будущем будут и короче носить.

– Доброго вечера, Галина, – сказал я, пытаясь не залить слюнями асфальт.

– Как твоя голова? Не сильно ударился? – поинтересовалась она моим здоровьем и присела между нами. Кажется, она была заинтересована в моём обществе.

Еë компания из нескольких человек была одета под стать ей. Деньги в семьях этих ребят однозначно водились.

– Всë у него хорошо, Галя, – произнесла Аня, выглядывая со своего места.

– Ой, эт хорошо. А я ж переживаю, переживаю…, – запричитала Галя. Открыла свою сумочку и принялась поправлять причёску, которая и так была в порядке. Всем видом показывает своё благосостояние.

– Так переживала, что в школе отсутствовала, – съехидничала Аня.

– Нездоровилось, Краснова. Ой как нездоровилось. Отпросили меня. Сейчас всё хорошо. Может, с нами пойдëте? Мы на танцы в «Клетку», – спросила Галя, картинно положив ногу на ногу.

Манёвр имени молодой Шерон Стоун исполнен в лучших традициях классики. Проходящие мимо парни стали притормаживать, дабы не упустить ни единой детали. Галя аккуратно стала водить своими ноготками по моей правой ноге. Конечно, я не мог не среагировать. Я ж мужик!

Голову, конечно, не затуманил сладостный запах дорого парфюма и внешние проявления внимания ко мне со стороны «леди ин ред». Но физиологические потребности стали о себе напоминать.

– Галя, я пришёл! Ты чего здесь делаешь? – возник из ниоткуда Костя, в футболке на размер меньше своего, чтобы казаться более накачанным. Сразу видно, что перед выходом сделал несколько подходов на турнике, добавив объёмчик мышцам. Понторез!

– Я поражена, Костик. Ты меня контролируешь? – спросила с укором Галя, которой не понравились претензии со стороны ухажёра.

– Нет… ну просто ищу тебя. Пойдём? – замешкался Костя, протягивая руку своей даме. Галя, видимо, крепко держит его в узде своими… прелестями.

– Ну вы, если что, приходите. Будем ждать, правда, Костюш? – сказала Капустина и встала со скамейки, не преминув сделать лёгкое касание известного всем нескромного места.

– Ждите, ждите. Хорошего вечера, – сказала Аня, бросила гневный взгляд на Галю и придвинулась поближе ко мне.

Костя, уходя, пригрозил мне расправой, проведя большим пальцем по горлу. Я ещё несколько секунд смотрел вслед уходящей компашке, естественно, сосредоточив свой взгляд на Галиной попе. Вот все девушки на каблуках добавляют себе плюс сто к обольщению!

– Вертихвостка! Родители торгаши, вот и выламывается. Никаких заветов партии и комсомола не соблюдает, правда? – сказала Аня, поправив греющую еë кофту. – Ты чего молчишь?

Если родители Капустиной работники в сфере торговли, то это многое объясняет. Эти ребята обладали большими связями и имели доступ к самому сокровенному в Союзе – к дефицитным товарам. Начиная от бытовой техники и заканчивая трусами, у этих воротил всё было по высшему разряду. А кто не хочет себе красивых шмоток и вкусной еды? Вот и дружбу с ними водили все, начиная от милиции и заканчивая партийными работниками. В общем, элита!

– Не-а… ничего. Ужас просто! Как таких земля носит! Сталина на неë не хватает, – воскликнул я, дабы быть на одной волне с Красновой.

И действительно, пройдёт лет десять и станет нормой одеваться, как Галя. Может, Аня к тому времени свою точку зрения поменяет. Ей-то самой нечего стесняться своей фигуры. Но сейчас так принято.

Вечер заканчивался. Я проводил до дома Аню и уже собирался было уйти, но просто так мне не дали этого сделать. Краснова продолжала поносить почём зря Капустину. Ревнует, видимо!

– И чего эта Галя вечно лезет. Ходит вокруг тебя постоянно. Нельзя так в нашем комсомольском обществе!

Я решил, что надо девушке объяснить всю проблему простым языком. А то ещё комплекс себе оставит на всю жизнь, что она некрасивая и зря не была такой открытой все эти годы. Я напряг память и попытался сформулировать фразу так, чтобы это было понятно молодой девушке.

– Анюта, чë ты так взъелась? Ну симпотная она, и чего? Давай на изи. Все же хотят с торгашами френдиться, – сказал я, поправляя на её плечах олимпийку. – Шмотье им нужно, приколюхи всякие для дома, девайсы из-за кордона.

Возникла немая пауза, во время которой понял, что переборщил со слэнгом. Попутал временные ориентиры, ты Серёга! Краснова вряд ли поняла, что я имел ввиду.

– А что это ты сказал сейчас? – поинтересовалась Аня.

И как вот ей сейчас переводить? Можно сослаться на больную голову и плохое самочувствие, но до каких пор буду на этом выезжать. Тогда стоит перейти к плану Ц.

Я сделал к ней шаг, тихонько обняв за талию. Рост позволял мне не тянуться к еë губам. Поцелуй получился нежным. Аня, не ожидая подобного хода, совершенно растерялась и не пыталась оттолкнуть меня. Я собирался отделаться небольшим прикосновением, но слишком сладкими были её губы после съеденного пару минут назад пломбира.

– И зачем ты… ты сейчас… сделал…, – растерянная Краснова не могла связать слов.

На еë лице была паника, будто мы чем-то более энергозатратным занимались. И теперь её жизнь никогда не будет как прежде. Эх, Анюта! То ли ещё будет! Может, не со мной, конечно.

– Чтобы ты знала, что в тебя тоже могут вкрашиться, – ответил я, убрав руки с её талии.

– Не понимаю, что ты сказал, но… мне пора. Спокойной ночи!

Краснова рванула к подъезду и скрылась за деревянными дверьми. Я ещё немного постоял, смотря себе под ноги, и побрёл к своему дому.

Ну что ж ты, Сергей Сергеевич? На молоденьких потянуло тебя! Сейчас задуришь девчонке голову и свалишь в Белогорское училище. Она, может, виды на тебя имеет, а ты кроме своих самолётов ничего и не ценишь.

Служба у тебя всегда была на первом месте. Вот и не женился ты к своим годам. Беспорядочные короткие связи и переполненный «чёрный список» в соцсетях и телефоне. И ведь были же хорошие девушки! С некоторыми ты имел более длительные отношения. Но замуж за тебя не хотят, а как донор ты хорош! Замечательный генофонд!

Не получилось в той жизни семью построить, и в этой не надо и пытаться. А то ещё нарушу пространственно-временной кан…конт… короче, вот именно его!

За всеми размышлениями не заметил, как оказался в своей квартире. На кухне горел свет. Бабушка, наверняка, ждёт и волнуется. Мой предшественник почти не гулял допоздна, а тут сразу в полночь пришёл!

– Серёга, как погулял? – послышался голос деда Вовы с кухни. – Ооо, а кофточка пригодилась! – усмехнулся он, намекая на отсутствие олимпийки.

И правда, забыл на плечах Ани. Небось спать в ней будет после нашего сегодняшнего прощания.

А дед был слегка выпившим. Я перебрал в голове праздники и исторические события и не мог связать хоть с чем-то. На столе бутылка водки с зелёной этикеткой, нарезанное сало, чёрный хлебушек и…

– Дед, это ж икра чёрная! – воскликнул я, завидев большую глубокую тарелку со вставленной столовой ложкой. В голове прикинул, что по объёму здесь на пару десятков тысяч рублей российскими. – И откуда такое богатство?

– Сегодня же на рыбалку ходил утром, – ответил дед и открыл холодильник за спиной. – Наложить?

На нижней полке стояли четыре банки объёмом по два литра каждая, наполненные доверху чёрным деликатесом и одна начатая. Вот вам и Союз! В современной России бы деда могли закрыть на несколько лет за такую «рыбалку».

– Не-а. Что-то случилось, дед Вов? – спросил я, присаживаясь за стол. Покопавшись в памяти, нашёл несколько подобных моментов. Ну выпивал иногда, но не отражалось это на семье.

– Так каждый год с тобой сидим в этот день и вспоминаем родителей твоих. А сегодня ты забыл, видать.

И правда. Перед глазами промелькнули предыдущие года Родина, когда они с дедом всегда садились двадцать второго мая вспомнить о его умерших родителях.

Отец погиб на учениях на Дальнем Востоке, а мама тяжело заболела и умерла. Она тоже часто ездила туда с командировками. Что примечательно, умерли родители в один и тот же день – двадцать второго мая – с разницей в год.

– Дед, ну так головой ударился. Совсем забыл, – пытался я оправдаться.

Вот девичьи лица хорошо всплывают в памяти реципиента. А о родителях и не напомнил. Смотрю на деда Вову и как-то на душе неспокойно. Может, ещё что случилось?

– Мать хотела, чтоб ты как Серега был. В лётное пошёл. Я обещал. Клялся, а оно… – сказал дед и трижды приложился по столу своим мощным кулаком.

Он встал с табурета и пошёл в комнату. Вернулся с письмом из комсомола.

– Оно открыто, дед Вов. Что там? – спросил я.

– Тебе поставили в вину повреждение и последующую утрату социалистической собственности. Ты понимаешь, что это значит?

А быстро работает система оповещения!

Если честно, не понимаю, как за один день можно столько всего себе на задницу нажить.

Сначала воскрес в непонятном месте, но в понятное время. Ничего страшного, спасибо что живой, как говорится.

Потом оказалось, что имеются несколько ребят, жаждущих мне накостылять при любом удобном случае. Причина банальна – в партнёры «красной королеве» Капустиной по вальсу на выпускной выбрали не Костю Бардина, а меня. И теперь ему не перепадёт, как он думает, покувыркаться с Галей. И это тоже не самое плохое, что могло случиться со мной.

Отказ на авиационной технике? Нет, не слышали. Пускай виноват будет Родин. И чёрт с ним, что он там чуть не погиб. Утратил социалистическую собственность! Ладно, и это терпимо.

И вот апогей всех событий. Когда я уже смирился со своим положением, дал отпор обидчикам, разобрался в отказе и решил продолжить жить по намеченному (не мной, кстати) сценарию, вон из комсомола. И дед теперь места себе не находит. Не жалеет жизнь стариков Родиных!

– Я так полагаю, с поступлением теперь у меня проблемы, – сказал я, пока дед выпивал очередную рюмку.

– Это одно из последствий, Серёжка. Курин приходил. Мы ж с ним с берегов Волги немца гнали. В одной разведроте воевали. Он бы тебя никогда не оставил в беде.

– А что он сказал насчёт комиссии? Должна была приехать, но нескоро.

– Приехала сегодня днём. Там главный полковник молодой какой-то. Злой был, что его отправили разбираться по этому делу. Всё ему понятно. Я не разбираюсь в авиации, но они акт сразу составили и в Главный ДОСААФ отправили.

– А с меня показания? Что это за расследование! – воскликнул я.

Не то, чтобы меня это всё волновало. Характеристика из аэроклуба – дело хорошее, но не самое главное. Без неë шансы ещё есть. Не получилось бы сейчас поступить, пробовал дальше куда-нибудь. На срочку бы пошёл. Может, в гражданскую авиацию попробовал.

А вот если попрут из комсомола – тут будет везде знак «Стоп»: в престижный ВУЗ вряд ли возьмут, про лётное училище тоже можно забыть, а на срочную службу отправят в стройбат какой-нибудь. И на два года! Понятно, почему дед в печали.

Жаль старика и не виноват ведь совсем. Если память моего предшественника не врёт (а это именно так), то дедушка и бабушка очень хорошо внука воспитывали. Худосочный он, конечно, но в учёбе просто дока! Я ж чувствую, что мне база данных от него хорошая досталась.

Надо что-то делать. В письме сказано, что судьбу мою в комсомоле решат после экзаменов. Приняли во внимание, что дед фронтовик и бабушка труженица тыла. То есть, что парень всю свою недолгую жизнь был на хорошем счету, даже не рассматривают?

Для начала надо поспать. Что мы с дедом и решили сделать.