Читать книгу Самые странные в мире: Как люди Запада обрели психологическое своеобразие и чрезвычайно преуспели - - Страница 2

В 2006 г. я, сам того не зная, свернул на дорогу, ведущую к этой книге, когда перешел с факультета антропологии Университета Эмори в Университет Британской Колумбии в Ванкувере, где стал профессором факультетов психологии и экономики. Они казались неожиданным для меня прибежищем, поскольку я никогда не изучал ни одну из этих дисциплин. Вскоре после перехода основание для этой книги было заложено двумя вроде бы никак не связанными с ней событиями. Во-первых, глава экономического факультета Анжи Редиш предложила мне в рамках моих обязанностей преподавателя ее факультета провести курс под названием «Богатство и бедность народов». Редиш помнила, что, когда я был аспирантом Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, я вел семинар по книге Джареда Даймонда «Ружья, микробы и сталь» (Guns, Germs, and Steel). Эта возможность попробовать себя в преподавании позволила мне углубиться в экономическую литературу о том, почему страны различаются по уровню благосостояния и почему промышленная революция произошла в Европе, а не где-либо еще. По своей тематике эта работа прекрасно соответствовала моему давнему антропологическому интересу к эволюции человеческих обществ, хотя антропологи обычно не пытались объяснять то, что случилось после возникновения древних государств. Экономисты, напротив, редко (в то время) рассматривали события, произошедшие более 500 лет назад. Каждый раз, когда я вел этот курс, я вносил определенные поправки в свои лекции, что дало мне возможность критически исследовать всю эту область. Хотя я получал огромное удовольствие, мне и в голову не приходило, насколько важными эти знания окажутся в моих непрекращающихся попытках постичь разнообразие психологических типов человека.

Второе важное событие произошло, когда я познакомился с двумя социальными психологами из Университета Британской Колумбии – Арой Норензаяном и Стивом Хайне. Ара, армянин, эмигрировавший в 18 лет из раздираемого войной Ливана во Фресно, штат Калифорния, в начале своей научной карьеры изучал различия в восприятии, стилях мышления и особенностях рассуждения представителей разных культур. Стив, чье научные интересы (я подозреваю) во многом сформировались под впечатлением от общения с его женой-японкой, сравнивал, как канадцы и японцы видят себя по отношению к другим людям и как это влияет на их мотивацию, принятие решений и самоощущение. Независимо друг от друга мы трое заметили – в рамках наших отдельных областей знания, – что западные популяции часто оказывались необычными в сравнении с двумя или более незападными популяциями. Отправившись перекусить китайским фастфудом в полуподвальном фуд-корте, где знаменитые психологи Даниэль Канеман и Амос Тверски якобы обсуждали свои планы по изучению рационального принятия решений, мы приняли решение свести воедино все известные нам межкультурные исследования, посвященные важным аспектам психологии человека. После тщательного изучения всех работ, которые нам удалось найти, мы пришли к трем поразительным выводам:

1. В высшей степени предвзятые выборки. Большая часть всего, что было экспериментально показано относительно человеческой психологии и поведения, основано на исследованиях с участием студентов из западных стран. На момент анализа 96 % участников всех подобных экспериментов происходили из Северной Европы, Северной Америки или Австралии и около 70 % из них были американскими студентами.

2. Психологическое разнообразие. Психологические различия между популяциями проявляются во многих важных вопросах, указывая на гораздо большее разнообразие, чем можно было бы ожидать, прочитав учебники или наиболее авторитетные журналы по психологии или поведенческой экономике.

3. Необычность психологии. Когда в работах рассматривались показатели представителей множества популяций, западные данные обычно оказывались одной из крайних точек распределения. Жители стран Запада были психологически странными.

Взятые в совокупности, эти три факта означали, что почти всё, что мы, ученые, знаем о психологии человека, получено на примере популяций, которые, судя по всему, довольно необычны по многим важным психологическим и поведенческим показателям. Важно отметить, что не существовало очевидного способа определить, будет ли психологическая черта, обнаруженная у западных студентов, сохраняться у представителей иных культур, поскольку имеющиеся исследования, проведенные на протяжении последнего полувека, выявили различия между популяциями в представлениях о справедливости, восприимчивости к визуальным иллюзиям, пространственном мышлении, памяти, внимании, терпении, рискованном поведении, индукции, исполнительных функциях и распознавании образов.

В 2010 г., через четыре года после нашего совместного обеда в подвале, мы с Арой и Стивом наконец опубликовали в журнале Behavioral and Brain Sciences статью «Самые странные люди в мире?» (The weirdest people in the world?) наряду с коротким комментарием в журнале Nature. В этих публикациях мы охарактеризовали популяции, так часто используемые в психологических и поведенческих экспериментах, эпитетом WEIRD[1], поскольку они происходят из западных, образованных, промышленно развитых, богатых и демократических обществ. Конечно, мы подозревали, что среди популяций Запада и внутри отдельных западных стран, вероятно, тоже имеются существенные психологические различия, но даже эти различия не очень часто обсуждались в опубликованных исследованиях или учебниках.

Хотя наша публикация в журнале Behavioral and Brain Sciences в самом деле успешно продемонстрировала предвзятость формирования выборок в психологических и поведенческих науках, мне она всегда казалась неудовлетворительной, поскольку она ничего не объясняла. В чем причина всех этих психологических различий? И почему люди Запада такие необычные? По сути, не имея направляющих теорий или объяснений, мы даже не могли быть уверены, что люди Запада действительно необычны. Мы задались вопросом, не могли ли западные исследователи, которые полностью доминируют в соответствующих научных дисциплинах, неосознанно склоняться к тем аспектам психологии или поведения, в которых они сами – то есть их популяции – особенно выделяются. Во время того самого обеда Стив вслух размышлял о том, как могла бы выглядеть японская психология, если бы японцы разработали свою собственную версию этой дисциплины, не заимствовав сначала западные концепции, интересы и акценты.

После публикации нашей статьи мой мозг сосредоточился на вопросе о том, как объяснить общие закономерности психологических вариаций, которые заметили Ара, Стив и я. Эта книга фиксирует то, насколько я в этом продвинулся на сегодняшний день. Однако, работая над ней, я сначала опубликовал другую, под названием «Секрет нашего успеха» (The Secret of Our Success, 2016)[2]. Изначально идеи, которые я там развивал, должны были стать темой первой части этой книги. Но как только эта интеллектуальная плотина рухнула, хлынувший поток моих мыслей оформился в полновесную публикацию, и ничто не могло этому помешать. Позже, когда «Секрет нашего успеха» был доведен до готовности, я смог уверенно почерпнуть оттуда все необходимое для этой книги. Спасибо моему издательству Farrar, Straus and Giroux за понимание того, что иногда, прежде чем браться за большую работу, стоит подготовить подходящие инструменты.

* * *

Этот проект потребовал от меня использования исследований в самых разных областях общественных и биологических наук, и для этого мне пришлось положиться на обширную компанию друзей, коллег и соратников-ученых, которые в течение целого десятилетия делились со мной своими знаниями, мудростью и пониманием. Я никогда не смогу отблагодарить всех, кто помог мне в бесчисленных разговорах и письмах.

Будучи блудным сыном культурной антропологии, выброшенным на академические берега психологии и экономики в Университете Британской Колумбии, я хотел бы поблагодарить удивительную группу ученых и друзей, которые приняли меня в свой круг. Вклад Стива и Ары был, конечно, ключевым. Я также многому научился у Теда Слингерленда, Патрика Франсуа, Сиван Андерсон, Маурисио Дрелихмана, Ашока Котвала, Кайли Хэмлин, Марка Шаллера, Мукеша Эсварана, Джессики Трейси, Даррина Лемана, Нэнси Галлини, Энди Барона, Сью Берч и Джанет Уэркер. Особая благодарность Сиван и Патрику за их комментарии к черновикам моих глав.

Когда я наконец официально отправился в интеллектуальное путешествие, приведшее меня к этой книге, я получил приглашение стать научным сотрудником группы «Институты, организации и рост» Канадского института перспективных исследований. Это внезапное, но благотворное предложение позволило мне постоянно контактировать с ведущими экономистами и политологами, которые работали над вопросами, имеющими непосредственное отношение к моей теме. Я благодарен всем моим коллегам по институту, поскольку учился у каждого из них. С самого начала мои беседы с историками экономики Авнером Грейфом и Джоэлем Мокиром стали фундаментом этой книги. Особая благодарность Джоэлю, который комментировал ее главы и всегда отвечал на мои наивные вопросы об экономической истории. Я также многому научился, общаясь с Гвидо Табеллини, Мэттом Джексоном, Торстеном Перссоном, Роланом Бенабу, Тимом Бесли, Джимом Фироном, Сарой Лоус, Сурешем Наиду, Томасом Фудзиварой, Раулем Санчесом де ла Сьерра и Натали Бау. Разумеется, мои непрекращающиеся споры с Дароном Аджемоглу и Джеймсом Робинсоном были особенно важны, поскольку они заставили меня отточить ход моих рассуждений и осознать пробелы в моих доказательствах. Когда Джеймс и я читали совместный курс в Гарварде, он добился того, чтобы студенты внимательно изучили каждый из приведенных мной аргументов.

В 2013–2014 гг. мне посчастливилось провести год в Школе бизнеса Нью-Йоркского университета в рамках программы «Бизнес и общество». Это время оказалось невероятно продуктивным, и мне очень помогли еженедельные беседы и совместное преподавание с психологом Джоном Хайдтом. Там же я получил полезные советы от экономистов Пола Ромера и Боба Франка.

После того как я приехал в Гарвард, отдельные разделы этой книги претерпели значительные улучшения при участии группы молодых экономистов. Беньямину Энке я впервые рассказал о своей книге в 2016 г., за несколькими пинтами пива во время наших еженедельных встреч в пабе. Он вдохновился моими идеями и в течение следующего года подготовил впечатляющую работу, на которой я подробно остановлюсь в главе 6. Примерно в тот же период я пригласил выступить с докладом в моей лаборатории Джонатана Шульца, поскольку слышал от одного из моих сотрудников, что Шульц работал в Йельском университете над чем-то связанным с «кузенными браками и демократией». Для большинства людей, и особенно для большей части экономистов, фраза «кузенные браки и демократия» может показаться немного странной. Но для меня было очевидно, что мы с ним, вероятно, оказались в точке пересечения наших научных траекторий. После выступления я сразу же пригласил его в свою лабораторию и предложил вместе поработать над проектом, который я начал с другим экономистом, Джонатаном Бошампом, готовившимся оставить свой пост в Международном валютном фонде, чтобы вернуться к научной деятельности. К нашей троице вскоре присоединился экономист иранского происхождения Думан Бахрами-Рад. Интеллектуальные плоды нашей совместной работы теперь опубликованы в журнале Science и составляют основу глав 6 и 7. Спасибо всем этим людям за то, что они читали черновики этой книги и давали полезные комментарии.

В те же годы я извлек огромную пользу из еженедельного общения с экономистами Натаном Нанном и Леандером Хелдрингом. В ходе наших совместных курсов Леандер и Натан формулировали свое мнение по поводу моих идей всякий раз, когда я их высказывал.

Членам моей исследовательской группы пришлось испытать на себе всю мою одержимость темами, затронутыми в этой книге. Я благодарен Майклу Мутукришне, Рахулу Бхуи, Айяне Уиллард, Рите Макнамаре, Кристине Мойя, Дженнифер Жаке, Мачеку Чудеку, Хелен Дэвис, Анке Беккер, Томми Флинту, Мартину Лангу, Бену Пурзики, Максу Уинклеру, Манвиру Сингху, Моше Хоффману, Андресу Гомесу, Кевину Хонгу и Грэму Ноблиту за комментарии и идеи, которыми они со мной делились на протяжении многих лет. Особая благодарность Кэмми Кертин и Тиффани Хван, каждая из которых в течение времени, проведенного в должности секретаря моей лаборатории, внесла огромный вклад в работу над этой книгой.

Попутно я извлек пользу из общения со многими исследователями и авторами, включая Дэна Смейла, Роба Бойда, Ким Хилл, Сару Мэтью, Сашу Беккера, Джареда Рубина, Ханса-Йоахима Фота, Кэтлин Вос, Эрнста Фера, Мэтта Сайеда, Марка Кояму, Ноэля Джонсона, Скотта Атрана, Петра Турчина, Эрика Кимбро, Сашу Вострокнутова, Альберто Алесину, Стива Стича, Тайлера Коуэна, Файри Кашмана, Джоша Грина, Алана Фиска, Рикардо Хаусманна, Кларка Барретта, Паолу Джулиано, Алессандру Кассар, Девеша Рустаги, Томаса Тальхельма, Эда Глэзера, Фелипе Валенсия Кайседо, Дэна Хрушку, Роберта Барро, Рэйчел Макклири, Сендхила Муллайнатана, Леру Бородицки, Михала Бауэра, Джули Хитилову, Майка Гурвена, Кэрол Хувен и многих других. Несколько человек предоставили мне свои данные, и я попытался отдельно поблагодарить их за это в примечаниях. Во время двух посещений Пенсильванского университета меня особенно вдохновили глубокие дискуссии с Корен Апичеллой, чья работа с охотниками-собирателями из народности хадза описана в главе 11.

Я также хотел бы поблагодарить моего редактора в Farrar, Straus and Giroux Эрика Чински за его полезные комментарии к предпоследнему черновику моей рукописи и моего литературного агента, компанию Brockman Inc., за их оперативную и постоянную поддержку этого проекта.

Наконец, я очень благодарен членам моей семьи – Натали, Зоэ, Джессике и Джошу, – которые в течение десяти лет с любовью поддерживали меня в работе над этим трудным проектом.

Джо Хенрик Кеймбридж, штат Массачусетс

1 августа 2019 г.