Читать книгу Семья - - Страница 2

Как только холода отступали, давая прийти теплу и возродить жизнь на Лизийских островах, начинались дождливые дни. Таящий снег под лучами солнца, превращался в воду. Потоки расстающего снега, стекали сливаясь в искусственно созданные водоемы. Всего таких водоемов на острове Тёртроте было двенадцать. И все они располагались в близи деревень в которых жили кланы.

Лудде сидел за столом в своем доме война, его мысли были поглощены тингом, на которым предстояло выбрать нового конунга Лизийских островов. Олаф по поручению своего конунга, посетил все деревни кланов из которых были отправлены войны для набега, и которые не вернулись из набега. И пусть все вожди кланов были удовлетворены, золотом и трелами. Но Лудде все равно терзал себя мыслями, поскольку ярл, Вино который управлял городом Киутоаннен, расположенный на северо – востоке острова Тёртроте, сумел расположить к себе некоторых глав кланов.

Ложкой Лудде скребла по миске в котором оставалось немного рагу, которое он кушал. Окинув своим тяжелым взглядом пустой зал, он перевел взгляд на миску, и зачерпнув в последний раз рагу, поместил полную ложку в свой рот. И принялся медленно прожевывать пищу. Из – за, мыслей об альтинге ему не нравился вкус его любимого рагу, и на его лице появлялось не довольствие. Взяв рог с элем, Лудде сделал пару глотков чтобы запить полу прожеванную пищу, и проглотил. Когда остатки пищи провалились в его желудок, конунг осушил кубок несколькими глотками. И вытер рот, внешней ладонью правой руки.

Чтобы хоть как – то унять свои мысли Лудде решился прогуляться на воздухе. Войдя в свою опочивальню, конунг взял плащ, обшитый медвежим мехом, и шкурами тюленей. Накинул его себе на плечи, и направился к выходу из дома война. Открыв дверь, Лудде в очередной раз заметил, привычную слякоть от расставания снега. Закрыв свои глаза, он вздохнул полной грудью, на выдохе он открыл глаза. Крайним зрением он заметил вдалеке Скаки, который двигался к таверне. Лудде заметил, что Скаки выглядел не очень хорошо, волосы его были неряшливыми и сальными, одежда в которой он шел была грязной. Лудде не держал зла, на Скаки из-за допущенной молодым Лизийцем ошибки, поскольку Херебальд подтвердил слова Скаки, покарав деревню племени Араксов пленив их женщин, и умертвив всех, кто мог держать оружие. Проследив за Скаки, Лудде думал, что пора бы ему все же поговорить с молодым воином, и как только он собрался идти за ним, конунг заметил, как к дому война бежал Рагнар сын Олафа.

– Конунг, – проговорил подбегающий однорукий Рагнар Олафсон. – Ромейский корабль входит в бухту!

Лудде сильно удивился, поскольку Ди – Бахт был почти без войнов в городе. Большинство людей Олафа были на рыбалке, а все члены экипажа Херебальда были в не города.

– Беги в таверны и предупреди всех воинов кого найдешь. – Быстрым командным голосом произнес Лудде.

Рагнар все быстро понял, и побежал в сторону ближайшей таверны. Лудде внимательным взглядом смотрел в сторону причала, пытаясь предположить зачем Ромейскому кораблю входить в бухту Ди – Бахта. Его дом война, находился на достаточно приличном расстоянии от причала, и поэтому, он точно не видел того корабля, который входил в бухту. Мысли конунга были о худшем, о том, что Ромейцы приплыли мстить за деревню клана Араксов. Поскольку Ромейцы всегда стояли на стороне тех, кого они покорили, или тех, кто сдался Ромейцам по своей воле. Лудде попытался отбросить эти плохие мысли из своей головы, но он слишком хорошо был наслышан о Ромейцах. И поэтому его левая рука, сжала рукоять скрамасакса, который покоился в ножнах на правом боку.

Краем глаза, конунг заметил двух своих воинов, которые всегда несли стражу у входа в дом война, в котором и жил Лудде. Слегка позади них шел Скаки. Как только молодой Лизиец увидел своего конунга, то тут же. постарался скрыть свой взгляд.

– Скаки стой нам надо поговорить! – Произнес Лудде, когда Скаки прошел мимо него, как более можно мягким голосом, но из-за тревожного состояния, мягкий голос был не таким уж и мягким.

Молодой Лезиец остановился, устремив свой взгляд на все еще промерзшую землю. Лудде двумя ладонями взял Скаки за щеки, и поднял его голову на уровень своей.

– Я не держу на тебя зла за твою ошибку. – Проговаривая каждое слово, конунг смотрел прямо в глаза Скаки. – Я сказал тебе, что ты должен будешь доказать мне, что я смогу тебе снова доверять. Но вместо доказательств, ты только пьянствуешь. – Поучительным, и одновременно отчитывающим тоном проговорил конунг.

– Что мне сделать, что бы стал мне доверять! – Виноватым тоном спросил Скаки.

Конунг убрал ладони с щек Скаки.

– Для начала, следуй за мной. – Твердо произнес Лудде.

Скаки еле заметно кивнул. После чего Лудде быстрым шагом, пошел в сторону причала. Скаки следовал за ним. Когда конунг вместе с молодым Лизийцем, которым был все еще его доверенным лицом вышли к причалу, то заметили, как причал окружили все, кто жил по близости. Это были, старики, женщины, и даже дети. И все они держали в руках, то что успели взять. У пары стариков были вилы, женщины держали в руках скрамасаксы или одни лишь предметы домашней утвари, а дети из-за разницы в возрасте были вооружены палками, самодельными ножами, и кинжалами.

Когда конунг прошел сквозь толпу людей, то он заметил, что корабль Ромейцев, был слишком мал, для тех собирался мстить за уничтоженную деревню племени Араксов. Тогда он стал, думать зачем Ромейцы вообще приплыли к Лезийским островам. И пока он думал Ромейская бирема, подошла к причалу вплотную, и с корабля сошел Ромеец со светлыми короткими волосами, и пятидневной щетиной на лице. Одет он был, в рубаху которую носили Лизийцы, и жили которые в деревенской местности. Под рубахой, если внимательно присмотреться, можно было заметить Ромейскую тунику. А ноги его были обуты в Ромейские калиги, обернутые кожей. Лудде внимательным взглядом смотрел на Ромейца который подходил все ближе, и ближе, и поражался, поскольку выглядел он как Лезиец, но одет был как Ромеец. Постепенно конунг начал догадывается, что данный человек, был на половину Лизийцем. Лудде посмотрел по сторонам, и заметил, как многие смягчались, и старались прятать то оружие, которое держали в руках.

– Меня зовут Апий Колаций. И я приплыл на Лизийские острова по поручению императора Ромейской империи, для заключения договора о перемирии, и союзе между островами, и империей. – Проговорил на чистом Лизийском языке, слегка шепелявым голосом Ромеец которому было на вид не более двадцати шести зим от роду, когда подошел достаточно близко.

– Не чего себе Ромеец говорит на нашем языке! – Произнес кто – то басовитым голосом.

– Он требует мира? – Кто – то из детей спросил писклявым голосом.

– Не он, а император. – Произнес более взрослый голос.

– Видать Ромейцы устали от набегов на их земли. – Радостным голосом проговорил кто – то.

– Как все же, мне жаль, что половины его слов я не расслышал. – Старческим голосом проговорил кто – то.

– Отец ты же не собираешься вступить в хирд для будущего набега. Ты же лишился своего уха, и к тому же, ты слишком стар. – Проговорила какая – то девушка озабоченным голосом.

– Я не когда не буду стар, для набегов. – Возмутился старческим голосом старик, но моментально смягчился. – Но насчет моего уха ты права дочка.

Конунг не обратил внимание на слова, тех кто стоял позади него. Наоборот он смотрел прямо на лицо Ромейца.

– По обычаям Лизийского народа, каждого гостя следует накормить. –

Прокричал конунг. – Прошу проследовать в мой дом. – Закончил свою фразу Лудде с нотками улыбки на лице.

Молодой Ромеец кивнул, и как только конунг направился в сторону своего дома войнов, Ромеец проследовал за ним.

* * *

Когда Апий Колаций насытился предложенной ему едой, а предложили ему мясное рагу. Он взял кубок, наполненный элем, и сделал лишь один глотов. Вкус жля был противен Апию. Спустя мгновение пустую миску забрала девочка одиннадцати зим от роду, взгляд ее был опущенный, и вела она себя как трэл, которой она и являлась. Молодой Ромеец присмотрелся в лицо девочки, поскольку она показалась ему знакомой. Но точно он не мог вспомнить, где же, он ее видел.

Поскольку Апий Колаций уже более двадцати четырех зим жил в Ромее. Апий не был Ромейцем, да и Апий не было его настоящим именем, а по настоящему его звали Аонгус. И был родом из деревни Араксов. А оказался Аонгус в Ромее, из-за заключенного договора, между Ромейцами, и старостой деревни. Договор был следующим, из десяти мальчиков в Ромею отправлялись пятеро, где они воспитывались в знатных Ромейских семьях, получали образование, и несли службу в Ромейской армии, по окончанию службы, перед ними вставал выбор, вернуться в родную деревню или же, остаться в Ромее. Большинство тех, кого забирали не возвращались домой, а кто возвращался, то они занимали высокие должности в некогда своих родных деревнях. Аонгус получил имя Апий Колаций, и воспитание в семье Ромейского сенатора Авла Колаций. Авл Колаций принял мальчика, как родного дав ему Ромейское имя, и самое лучшее образование, фактически Авл Колаций, готовил Апия к тому чтобы, он занял его место в сенате, Апий был этому не против поскольку во время учебы, он делал успехи, и очень сильно интересовался Ромейским правом.

Из своих воспоминаний о приемном отце, Апий вышел после того как, его взгляд встретился, с взглядом человека у которого свисали усы. Взгляд того человека был пронзающее суровым.

– Знаешь, вот что мне интересно, почему император отправил именно тебя, в место того чтобы, прибыть в Ди – Бахт самому? – Проговорил Скаки суровым голосом обращаясь к молодому Ромейцу.

– Это же очевидно! У императора много забот, вот он и отправил своего доверенного человека, говорить вместо себя. – С весельем, и призрительными нотками в голосе произнес Рагнар.

Апий не обращал внимания на разговор Лезийцев, но слова последнего заставили посмотреть на реакцию того, кто продолжал сурово на него смотреть. Он увидел еле скрытый, пристыженный вид усатого Лезийца, и улыбнулся одной из сторон лица. После, молодой Ромеец, посмотрел на лицо конунга, и увидел ожидание.

– Императору известно, что Лезийцы напали, и уничтожили деревню племени Араксов. Император, не собирается проводить ответные меры, – после данных слов усатый Лезиец засмеялся в голос, но Апия это не остановило, – вместо ответных действий, император Ромейской империи хочет, чтобы Лезийские острова, и Ромейская империя прекратили любые военные столкновения, и стали союзниками.

Конунг хотел было задать вопрос, который был у него на уме. Но воздержался от данной мысли. Дав молодому Ромейцу, закончить свою мысль.

– В знак серьезности своего предложения, император готов выдать свою дочь замуж. – Апий выждал мгновение, чтобы конунг осознал, то что произнес Апий. – За вас конунг!

Молодому Ромейцу не нужно было смотреть, на то, как были удивлены люди конунга, которые находились в доме воинов. Но при этом, Апий не видел удивления на лице хозяина дома воинов. Наоборот, молодой Ромеец увидел, что конунг обдумывал данное предложение.

– Император очень щедр в своих предложениях, и своих желаниях. Но мне, этого мало. Вместе с подтверждением данного союза, мне нужно золото. – Прервал тишину конунг, подбирая слова очень тщательно.

Молодой Ромеец не чуть не удивился, поскольку он был наслышан о Лизийских пиратах, и разбойниках. И даже о том, что большинство Карайских деревень которые были под защитой Ромейцкв, платили Лизийцам дань, чтобы островитяне не нападали на них. И конечно же, Апий Колаций предпологал что Лизийцы захотят получить от Ромейцев свою выгоду.

– Император готов пойти вам на уступки.

– Вот это уже другой разговор. – Со скрытыми нотками радости произнес конунг. – Скаки иди и принеси самого лучшего эля, мы будем праздновать! – Уже не скрывая радости в голосе проговорил конунг.

– Понял! – Отозвался усатый Лизиец, и моментально ушел выполнять поручение своего конунга.

– Рагнар как вернется твой отец, скажи ему чтобы он зашел ко мне. – Произнес конунг, обращаясь к другому своему человеку.

– Хорошо! – Проговорил тот Лизиец к которому обратился конунг, и незамедлительно покинул дом конунга.

Во время разговора с конунгом, Апий Колаций не сводил глаз с конунга. И только сейчас, когда конунг отдал все распоряжения своим людям, молодой Ромеец, заметил нотки грусти на лице конунга.

* * *

Долго ждать Скаки не пришлось, как только Рагнар покинул дом воина, то спустя пару тройку мгновений, появилась волосатая голова Скаки. Молодой Лизиец, держал в руках две ситулы до краев наполненные элем. Лудде улыбнулся тому что Скаки быстро выполнил его поручение, и указал рукой на стоящие на столе кубки. Скаки моментально наполнил два кубка элем, и замер, смотря на своего конунга.

– Наливай и себе Скаки! Иначе я сочту твое поведение, как неуважение. – Повелительным тоном, произнес Лудде.

Скаки улыбнулся, поскольку у него очень сильно болела голова, из-за вчерашние попойки, и принялся искать взглядом пустой кубок. Найдя на краю стола кубок молодой Лизиец поставил две ситулы рядом с собой наполнил кубок целительным для него напитком.

– Выпьем же, за мою будущую помолвку. – Проговорил Лудде ведя взглядом от Скаки до Апия. – Сколль! – Прокричал он, когда его взгляд остановился на молодом Ромейце.

Скаки, как и конунг, быстро осушили свои кубки. Молодой Ромеец сделал лишь маленький глоток горячительного напитка. И по его выражению лица, можно было заметить, что он был непривыкший к напиткам такого рода. Как только, Скаки взглянул на лицо молодого Ромейца, то засмеялся. Лудде же, просто помотал головой из стороны в сторону.

– По нашим обычаям! – Заговорил конунг недовольным голосом. – Если хозяин дома, наливает гостю кубок эля, то гость должен осушить кубок!

Апий Колаций посмотрел на конунга Лизийских островов, после перевел взгляд на усатого Лизийца, и подняв кубок над головой осушил его двумя глотками.

– А, а, а, а. – Прокричал одобрительно Скаки, сопровождая свои крики похлопыванием ладони по столу.

Лудде видел, что как только молодой Ромеец осушил кубок, то он прикрыл рот внешней стороной ладони. Конунг подозвал к себе Скаки жестом руки. Лизиец взял в руку ситулу за ручку, и направился к конунгу.

– Выложи из котла остатки рагу в наши миски, а также наполни наши кубки. – Проговорил Лудде смотря в глаза Скаки.

Лизиец кивнул, и моментально наполнил кубки, после взял три миски, и переложил из котла все еще горячее мясное рагу в миски. Первую наполненную миску он положил перед своим конунгом, следом поставил миску на стол для молодого Ромейца, и только после этого он взял свою миску, и поставил ее на то место, где сидел сам.

– Сейчас мы выпьем за наш будущий союз, а после подкрепимся славной едой, чтобы не захмелеть раньше времени, и будем рассказывать друг другу о наших подвигах. – Поднимаясь со своего места произнес конунг. – Сколль!

– Сколль! – Радостным слегка захмелевшим голосом произнес Скаки.

– Сколль! – Сказал молодой Ромеец.

Первым поднес кубок к своим губам Скаки. Следом тот же самый жест проделал, и молодой Ромеец. Лудде улыбнулся, тому что молодой Ромеец уважает Лизийские обычаи, и тоже принялся пить из своего кубка.

* * *

Как только солнце стало клониться к горизонту. К причалу Ди – Бахта причалили три рыбацких лодки. В одной из этих лодок был Олаф. Возрастной Лизиец со светлыми длинными волосами помогал вытаскивать дневной улов. Рыбы было добыто очень много. Основным рыбным промыслом Лезийцев были такие рыбы как, треска, хек, сардина, сельдь и скумбрия.

Олаф уперся кулаками в свои бока, и смотрел на Ромейский корабль, после того как, он убедился, что Ромейское судно не враждебное то окинул взглядом всю пойманную рыбу. Люди, с которыми зрелый Лизиец, вышел в море, ради морской добычи разбирали, и сортировали рыбу, по корзинам. Когда корзины были, заполнены на половину рыбой, местные жители Ди – Бахта стянулись к причалу. Олаф заметил своего сына.

– Отец!

– Сын мой.

– Улов был очень удачный? – Осматривая корзины с рыбой, проговорил Рагнар.

– Да. Сегодня рыба сама прыгала нам в руки. – Олаф положил руку на плечо сын. – Мы даже почти не закрепляли сети между лодками. – После данных слов зрелый Лезиец улыбнулся.

Рагнар не сразу вспомнил то, о чем его просил конунг, но спустя пару мгновений слова конунга сами оказались на устах Рагнара.

– Конунг хотел тебя видеть отец! – Не задумываясь произнес однорукий Лезиец.

Отец кивнул сыну в знак понимания, и после чего перевел взгляд на своих людей.

Лизиец который был в одной лодке с Олафом выпрямил свою спину и посмотрел на старшего Лизийца.

– Идите к конунгу, мы сами со всем справимся. – Проговорил осипшим голосом Лезиец.

Олаф знал, что он может доверять своим людям, с которыми он всегда уходил в море за уловом. Поэтому он оставил своих людей, самих сортировать улов, и вместе со своим сыном направился к дому воина в котором жил конунг.

– Конунг сказал, чего хочет? – Спросил Олаф своего сына, когда они отошли от причала.

– На острова прибыл посланник от Ромейский императора!

Олаф задумался, зачем Ромейцы приплыли в Ди – Бахт, но зная Лудде. Зрелый Лизиец понимал, что сначала стоит поговорить с конунгом. Когда Олаф и Рагнар, проходили мимо дома, в котором жили, из-за двери донесся приятный аромат похлебки, которую Хильда, жена Олафа готовила превосходно. Но отец и сын, не стали задерживаться у дома, и направлялись далее, не сбавляя шага. У входа в дом воина несли службу, как обычно два война. Они, как и всегда разговаривали друг с другом.

– Ты слышал Ромейцы хотят с нами мира?

– Разве они не понимают, что на один сезон они себя защитят.

– А если они начнут нам платить дань, чтобы мы не нападали на их территории. То, что мы будем делать тогда? – Почти шепотом, произнес Рагнар так чтобы отец не услышал его слов, но воины расслышали.

Олаф толкнул входную дверь дома воина, и войдя внутрь услышал дикий смех снаружи.

– Конунг. – Приветливо произнес Олаф обращаясь к Лудде.

– Олаф проходи и присаживайся. – Улыбаясь ответил Лудде.

Олаф прошел мимо Скаки не замечая его, но при всем этом, он буравил своим взглядом молодого Ромейца, который смотрел на него. Когда Олаф прошел за спиной у Ромейца. То сделал недовольное лицо. И когда Олаф занял место рядом с конунгом, Лудде подал знак Скаки указав на пустой кубок. Скаки поднялся, и взял в руки ситулу и подойдя к Лудде и Олафу наполнил их кубки. После он наполнил кубок Ромейца, и в конце концов наполнил свой кубок.

– Сегодня мы пьем, ради моего будущего семейного счастья! – Тихо говорил Лудде Олафу, который сидел рядом.

– Ромейцы, и правда хотят заключить с нами мир? – Точно таким же тихим голосом спросил Олаф своего конунга.

– Союз если быть точнее. И ради этого император Ромейской империи. Даже согласен отдать свою дочь мне в жены. – Улыбаясь закончил конунг, но в его глазах, помимо радости была и печаль.

* * *

Солнце близилось к закату, а в доме воина стояла радостная атмосфера. Кубки бились друг об дружку, а ложки скребли об дно мисок. Все столы были заняты воинами Олафа, и их семьями. Молодой бард с бледно рыжими волосами пел песню.

Каждый воин, который, когда – либо слышал данную песню подпевал барду. Поскольку данная песня пелась в каждом набеге, если в хирд входил бард. И данная песня отражала все качества Лизийцев кто, когда – либо покидал родные берега и плыл за добычей.

Лудде слушал песню барда, но все внимание конунга была поглощено кипящему в котле мясному рагу, которое вот – вот должно было уже быть готово.

– Счастья для конунга! Пусть он некогда не знает печали. Сколль! – Прокричал не вполне трезвый крепкий, и широкоплечий воин Олафа.

– Сколль! – Зашумел весь зал.

Лудде взял со стола кубок, и поднял его над головой.

– Сколль! – Прокричал Лудде и принялся пить эль из своего кубка.

Позади каждых четырех людей, сидящих за столами, стояли трэллы, их обязанностями были забирать пустые ситулы, и приносить их обратно, полными до краев. Один трелл обслуживал стол конунга, за которым в данный момент сидели Рагнар сын Олафа, Олаф вместе со своей женой Хильдой, молодой Ромеец который говорил на Лезийском языке, и рядом с ним сидел Скаки. Место Лудде было между Олафом и Ромейцем! Согласно обычаям, конунг также отправил человека к Ромейскому кораблю, чтобы он передал приглашение конунга, но Ромейцы проигнорировали приглашение!

Конунг поднял в верх свою правую руку прося тишины.

– Друзья мои, если кого мучает голод, то пусть трэллы наполняют ваши миски горячим рагу. Ешьте и пейте. За мое здоровье, и мою скорейшую радость.

Моментально все гости закричали от радости. Лудде кричал, и улыбался вместе со всеми. Развернувшись к своему столу, конунг посмотрел на семью Олафа. Молодой Рагнар разговаривал, о чем – то со своей матерью. Жена Олафа, и мать Рагнара, до замужества с Олафом была первоклассной охотницей, а также она входила в каждый хирд какой только могла. Хильда были добычу с двухсот шагов ровно в глаз или сердце. И по молодости в плане выпивки, молодая охотница не уступала мужчинам. Встретились же они в набеге на земли Имелов, и между молодым воином Олафом, и молодой охотницей Хильдой моментально прошла искра страсти. И после дня их знакомства, этих двоих было не оторвать друг от друга. Они любили друг друга, везде где могли. А молодой Рагнар, был зачат перед возвращением в Ди – Бахт. Лудде знал, про счастливый союз своего человека и какой – то частичкой себя завидовал им, поскольку конунг вспоминал про свою единственную неразделенную любовь. В каждой девушке он хотел видеть ту, которую любил, но второй такой девушки он не видел.

Из грустных воспоминаний конунга вывел Скаки в тот момент, когда молодой Лезиец наполнял кубок Лудде элем. Конунг проследил взглядом за Скаки, и взгляд его остановился на полусонном, и полупьяном молодом Ромейце. Скаки занял свое место, и сделал глоток из кубка.

– Отдохни, трэлл, покажет тебе комнату для отдыха. – Проговорил Лудде обращаясь Ромейцу, и знаком руки подзывая к себе девушку трэлла из деревни Араксов. – Мы поплывем в Ромею завтра, как только солнце взойдет в зенит на небе.

– Благодарю. Отдых мне не повредит. – Уставшим голосом сказал молодой Ромеец.

Как только к молодому Ромейцу на ватных ногах, подошла девушка трелл из деревни Араксов. Они вместе удалились в сторону комнаты где были покои конунга, и всех, кто жил в доме воина.

– Олаф, – обратился Лудде к своему человеку, – отправляйся отдыхать. С первыми лучами, мне нужно чтобы ты начал готовить дракар к отплытию!

– Будем плыть за Ромейцами? – Спросил уставшим голосом Олаф.

– Да. И пусть к отплытию будет готов полный костяк команды.

– Все будет готово! А сейчас пусть парни пьют, и наслаждаются как всегда вкусной пищей. – Произнес Олаф обводя рукой всех, кто сидел за столами.

Лудде подошел к Скаки, когда молодой Лезиец пережевывал пищу.

– Скаки завтра будь готов, поскольку ты отправишься в Ромею вместе со мной! – Серьезным, и почти тихим тоном проговорил конунг.

Прожевав недостаточно хорошо, Лезиец проглотил пищу, и удивленно посмотрел на своего конунга, и еле заметно улыбнулся. Лудде улыбнулся в ответ, как только заметил улыбку на лице Скаки.

– В Ромее ты будешь моей тенью. Ты будешь слышать, и видеть все что не слышу, а также не вижу я. – Взяв левой ладонью за шею Скаки, Лудде прошептал ему на ухо.

Глаза Скаки приобрели серьезный вид, поскольку он понимал, что это очередная проверка преданности со стороны конунга, которую он не мог пропустить. Лудде убрал руку с шеи Лезийца, и улыбнувшись похлопал его по щеке. Взял со стола кубок, и парой глотков осушил его до дна. Скаки моментально дернулся, для того что бы наполнить до краев кубок, но Лудде накрыл его ладонью, показав молодому Лезийцу, что ему хватит.

– Друзья! – Начал кричать Лудде всем, кто сидел за столами. – Сегодня мы все праздновали, но ночь спешит сменить день, а значит всем нам, предстоит набраться сил, для того чтобы завтра усердно выполнять повседневную работу. Так что, не засиживайтесь, и в скором времени отправляйтесь отдыхать. Но помните, – конунг сжал свою правую руку в кулак, – я был рад разделить со всеми вами мою радость.

Все, кто еще был трезв закричали одобрительно. Те же кто был уже пьян, просто поднимали в верх кубки, и кричали что-то, что нельзя было разобрать.

Лудде развернулся, и уставший под всеобщее одобрение побрел в свои покои.

* * *

В доме царила уютная атмосфера. Женщина зрелого возраста, которая на улице вышивала ткань на продажу через открытые двери дома, наблюдала за двумя любимыми людьми в своей жизни. За своим мужем, который варил мясное рагу, и молодым сыном который крутился рядом с отцом, но всячески сопротивлялся готовке.

– Лудде, давай помогай уже! – Грозно проговорил Хальфдан отец Лудде. – Возьми вот это мясо, – когда сын подошел к папе, отец указал рукой на мясо, которое лежало в миске, – на вот, возьми этот нож. – Хальфдан передал свой нож сыну, и вытер предплечьем влажный лоб.

Лудде принялся резать мясо не очень большими кусками.

– Нет Лудде, режь мясо кусками побольше. – Хальфдан показал круг своими пальцами. – Вот примерно такими. Да. Таким кусками режь, и будет хорошо.

Отец внимательно смотрел, как сын режет мясо средними кусками, и довольно кивал головой. Пот с Хальфдана стекал ручьями, поскольку зрелый Лезиец, всегда готовил еду в непосредственной близости к очагу. Когда Лудде нарезал около пятнадцати кусков мяса из трех больших кусков, отец взял нарезанное мясо своей большой ладонью, и закинул мясо в котел, в котором булькала вода.

– Теперь бери луковицу, и сними верхний слой. – Поучающим голосом сказал Хальфдан.

– Ножом отец? – Спросил Лудде, и по его голосу можно было понять, что готовить ему совсем не хотелось, но против воли отца он пойти не мог.

– Руками! – Улыбаясь произнес отец.

Пока молодой Лудде чистил лук, Хальфдан взял с полки Ромейские приправы такие как перец, паприка и соль. И начал посыпать приправами бульон, в котором варилось мясо для рагу.

– Отец. А сколько всего нужно кидать в котел этих приправ? – Спросил Лудде очищая лук.

– Я кидаю на глаз, – Хальфдан наполнил ладонь с маленькой горочкой паприки, и опустил ее в бульон. – Но помни, что всегда есть вероятности, забросить больше приправ чем нужно, так что нужно знать меру. – Хальфдан кинул в бульон три щепотки перца, и две соли. – Очистил. Молодец. Бери еще одну луковицу, и чисти ее.

Зрелый Лизиец принялся нарезать лук кольцами. У маленького Лудде начали слезиться глаза, и он принялся вытирать слезы руками. Глаза отца были привыкшие к такой реакции растения. Он улыбнулся, мотая головой.

– Пап почему ты всегда режешь лук? – Немного плаксивым голосом спросил Лудде.

– Он предаст вкуса мясному рагу. Иди умойся в бадье и возвращайся. – Проговорил Хальфдан указываю рукой на бадью, которая была на улице.

Хальфдан проводил сына взглядом до бадьи, и снова принялся нарезать лук. Пока молодой Лудде умывался к дому подошла пара воинов – это были молодой крепкий мужчина, и молодая жилистая женщина. Лудде взглянул на девушку, необычайной красоты, и его сердце начало биться очень сильно. Когда девушка проходила мимо мальчика, она улыбнулась ему. Лудде проводил их взглядом, как они входили в дом, не сводя своего взора с девушки. Молодой мальчик не понимал, что с ним случилось, но при этом, его тянуло к данной девушке. Он смотрел как при ходьбе, она виляли в такт своих движений попой.

– Лудде. Сынок, иди лучше помогай отцу, чем таращиться на девушку! – Насмешливым, и поучительным тоном произнесла мама.

Как только мальчик вошел в дом, то заметил, как девушка обнимала молодого человека, с которым пришла, и легонько хихикала от слов Хальфдана. Молодой человек же, смеялся басовитым тоном. А отец уже резал вторую луковицу.

– Лудде. Иди сюда. – Заметив сына высоким тоном проговорил отец сыну.

Сын подошел к отцу, не сводя глаз с девушки. Она была одета в необычное платье с вырезом, который оголял ее мощное бедро, а также с прорезью на груди. Один край платья был плотно прижат к шее, а другой спадал на плечо слегка оголяя грудь.

– Куда это ты смотришь малец? – Грозно проговорил молодой парень.

– Перестань Бьерн, пусть смотрит на мою красоту. – Хихикая проговорила ангельским голосом девушка.

– Возьми нож, и продолжай нарезать мясо сын. Как закончишь закинь мясо в котел, и перемешивай. – Повелительным тоном проговорил отец, отходя от котла.

Лудде принялся выполнять поручение отца, но при этом продолжал глазеть на девушку. Из – за того, что Лудде был не собран ножом он провел по своему пальцу, и принялся губами останавливать кровь. Девушка заметила это, и сняла ткань, которой было обернуто бедро. Она подошла к мальчугану, и перевязала кровоточащую рану тканью. После через плечо она посмотрела на своего мужчину, и знакомого Хальфдана. И улыбаясь поцеловала маленького парня в губы. После поцелуя Лудде был немного не в себе от удивления и неожиданности.

– Это тебе, чтобы помнил обо мне! – Улыбаясь произнесла девушка.

Она смотрела как молодой мальчик смущается и улыбалась, оголяя свои белые зубы. В глазах Лудде был огонь страсти. Страсть которую он не понимал из-за, своего маленького роста, но при всем этом, он был на седьмом небе от счастья, что его поцеловала девушка. Он попытался продолжить нарезать мясо, но его отвлекала девушка, и мысли о ней. Неожиданно молодой мужчина разразился злым хохотом, и обняв свою девушку поцеловал ее. Хальфдан же, сопроводил гостей до входной двери, и распрощался с гостями. На прощанье девушка подмигнула молодому Лудде, и покинула дом! Мальчик почувствовал себя нехорошо, поскольку подумал, что он больше не увидит данную девушку.

– Что хотел Бьерн? – Спросила мать отца.

– Его отец готовит набег на Гуров, и он просил меня стать частью его хирда!

Мать обняла отца. И что-то прошептала ему на ухо.

* * *

Открыв свои глаза Лудде осмотрел комнату, и понял, что это был лишь сон. С большим облегчением, и с тоской на душе, он закрыл глаза, пытаясь прогнать мысли, которые были навеяны сном прочь. Сделать это. Получилось не сразу. Лежа на спине, конунг зевнул во весь свой рот, и вытянул руки вперед, чтобы потянуться. Надо было вставать, что Лудде делать именно сейчас не хотел. Лудде был таким человеком, что он делал все что хотел, и не хотел. Просто заставляя себя! Вот и сейчас был точно такой же момент. Лудде заставил себя встать со своего ложа. Сидя он еще раз зевнул, пуще прежнего, и пальцами провел по сожмуренным глазам. Такое действие помогало ему немного проснуться.

Конунг, в который раз, осмотрел свою комнату, в которой он спал. Стены были увешаны шкурами животных, а также двумя щитами его клана которые висели по разным сторонам входного прохода. Рядом с большой кроватью, был сундук, в котором лежали повязки для головы. Лудде обматывал свою голову тканью, поскольку, достигнув своей тридцать пятой зимы от роду он начал лысеть. И чтобы этого было не сильно заметно, конунг повязывал на голову ткань, которая скрывала его лысину. По другую сторону от кровати, была старая Ромейская стойка для доспехов, которую Лудде использовал как стойку для одежды. На данной стойке почти всегда висела, зимняя одежда конунга: плащ с меховым воротником, и более плотная рубаха из нескольких слоев ткани. Так же в углу, в который почти не попадал свет, стояла стойка на которой была старая кольчужная туника, из которой проглядывала ткань обычной туники, шерстяные легинсы, вязанная обычная обувь, и старый шлеп с бармицей которая защищала затылок и неприкрытые части щек. Лудде представил своего отца в данном комплекте доспехов, поскольку его отец носил похожие доспехи. Сидя так какое – то время, Лудде вспоминал своего отца. Его отец Хальфдан был суровым человеком, но при всей своей суровости, Хальфдан был был предан своим друзьям и своему конунгу. Для своей семьи, Хальфдан же был самым лучшим человеком. И благодаря своему отцу, Лудде очень хорошо научился готовить пищу.

Войдя в просторную комнату, в которой еще вчера, был пир. Лудде обнаружил как несколько девушек трэллов, вытирал столы. Одна из девушек заметила конунга, и подошла к нему.

– Вы хотеть ест? – На очень плохом Лизийском проговорила девушка.

– Да. Будь добра принеси мне каши. – Еще не отошедшим ото сна голосом мягко произнес Лудде.

Лудде заметил Скаки, молодой воин спал на своих руках, сидя на том же самом месте, где он и сидел вчера. Конунг занял свое место. Потянул воздух своими ноздрями, и сделал слегка недовольное лицо. Поскольку из рта молодого Лезийца, несло всем выпитым вчера элем. Девушка трелл, подала миску, наполненную кашей, которую так любил Лудде что заставило его улыбнутся.

– Ему тоже. – Лудде указал большим пальцем левой руки на все еще спящего Скаки.

Зачерпнув ложкой каши, Лудде пометил еду в рот, и медленно пережевывал, наслаждаясь своим любимым вкусом. Когда трэлл поставила миску каши перед Скаки, то молодой Лезиец пошмыгал носом, и открыл свои глаза. Он не понимающим видом смотрел на миску с кашей, и не совсем понимал, что происходит. И только когда он взглянул на конунга, то память его вернулась.

– Ты помнишь наш вчерашний разговор? – Немного грозным тоном произнес Лудде.

– Да. – Зевая произнес Скаки взяв в руку ложку. – Ты сказал, что не держишь на меня зла. – Скаки взял ложку, зачерпнул ненмого каши, и перенес ее себе в рот, после чего принялся пережевывать. – А еще что, ты хочешь, чтобы я поплыл в Ромею вместе с тобой, и был там твоим ушами и глазами. – С набитым ртом проговорил Скаки.

Лудде лишь кивнул головой принимая правильный ответ молодого Лезийца.

– Но я не понимаю одного! Как я пойму, о чем говорят Ромецы, у нас за спиной. Я же не знаю их языка. – Вопросительно произнес Скаки, черпая ложкой кашу.

Конунг посмотрел на Скаки таким взглядом, что молодой Лезиец понял все без слов. Но при всем этом, во взгляде Лудде не было, нечего такого необычного, кроме как выражения, написанного на лице, что понимай все как хочешь.

Буквально через мгновение, из прохода в покои показался молодой Ромеец. Лудде вместе со Скаки обратили на него внимание.

– Прошу присаживайся, и отведай еды! – Приветливо проговорил конунг.

– Благодарю, но меня ждет капитан корабля, на котором я приплыл. Когда мы сможем отплыть к Ромейским берегам?

– Как солнце войдет в зенит на небе. – Ответил Лудде.

– Очень хорошо. Тогда я распоряжусь, чтобы вам выделили лучшее место на корабле. – Довольным тоном произнес Апий.

– Я поплыву на одном из своих кораблей! – Возразил Лудде.

Было видно, что молодой Ромеец обдумывал слова конунга.

– Так и быть. – Задумчивым тоном произнес молодой Ромеец, и направляясь к входной двери обдумывая на ходу то, как он будет объясняться, почему Лезийский корабль войдет в порт Ромеи.

– То то Ромейцы удивятся, когда увидят вместе с Ромейским кораблем наша дракар! – Почти шепотом произнес Скаки, но так чтобы его слова услышал Лудде.

– Если император Ромеи хоть немного слышал о нас. То он должен понимать, что Лезийцы не когда не поплывут не на своем корабле. – После данных слов, конунг положил себе в рот очередную ложку с кашей.

Дальше Лудде вместе со Скаки принимали пищу в полном молчании. С улицы доносились крики Олафа, которые было не разобрать. Неожиданно спустя очень много мгновений в дверном проеме показался Рагнар сын Олафа.

– Конунг солнце почти зашло в зенит.

– Хорошо. – Сказал Лудде Рагнару Олафсену, после посмотрел на Скаки. – Ступай на дракар Олафа и ожидайте меня.

Скаки все понял, вставь из-за, стола он направился к выходу на улицу.

– Рагнар подойди ко мне. – Проговорил Лудде, как только спина Скаки скрылась в дверном проеме. – Ты останешься в Ди – Бахте, и как только Херебальд прибудет в город, сообщи ему что я отбыл в Ромею. – Лудде положил руку на плечо Рагнара сына Олафа. – Ты понял?

– Да конунг! – Понимающим голосом произнес Рагнар Олафсен.

Лудде улыбнулся. И посмотрев на дверной проем, он понимал, что пора выходить из дома воина, и плыть в Ромею. Но при этом, он не хотел плыть в Ромею, поскольку считал, что этим таким действием он разгневает совет старейшин.

* * *

Дракара медленно подплывал к городу Киутоаннен, который находился на северо – восточной оконечности острова Тёртроте. Все жители Киутоаннена окружили маленький деревянный причал на три корабля, жители наблюдали как дракар с носовой фигуркой в виде змеи приближается все ближе, и ближе. Среди всех жителей, кто взял причал в кольцо был и ярл Вино правитель Киутоаннена. Ярл стоял немного впереди всех жителей было ему сорок две зимы от роду. Его тучность не была заметна из-за, коренастого строения фигуры, но двойной подбородок выдавал этот недуг ярла. Его длинные рыжие волосы, доходящие до поясницы, были неухоженные, и сальными, а борода, доходящая до груди, имели две тонкие косички, которые начинались у уголков губ, и тянулись через всю бороду. На его плечи был накинут меховой плащ, под плащом просматривалась теплая туника на воротнике которой были вышиты руны. На ногах были одеты теплые, добротные, и дорогого вида штаны, а также сапоги, подшитые мехом, и доходящие до середины икры.

Когда дракар сильно замедлил свой ход, чтобы пришвартоваться к причалу. Ярл Вино вскинул бровь вверх и, как и всегда напряг свое не сильно хорошее зрение. Ярл высматривал лишь одного человека, и как только он увидел кого хотел, то сердце его возрадовалось, а на лице появилась улыбка. Тем временем, корабль уже полностью потерял свой ход, и на причал сошли двадцать человек, почти все они имели крепкое телосложение, и выглядели так как будто, они не провели в море пару дней. Поскольку их одежда и волосы были очень сильно ухожены, и чисты. Все двадцать человек пошли в сторону ярла.

– Здравствуй сын. – Сказал ярл, когда колонна людей остановилась.

– Отец. – Бьялфи вышел в перед, и обнял своего отца. – Разреши мне тебе представить Орма по прозвищу Змей предводителя данных грозных людей. – Произнес Бьялфи глядя на Орма.

Орм предводитель Гуров которые прибыли в Киутоаннен был очень жилист его короткая черная борода была заплетена в косу, точно также, как, и его длинные волосы, а его темные глаза, были скорее похожи на глаза хищника нежели человека. Одежда была подобрана точно в цвет волос. Черный жилет с выделяющимися кольчужными вставками закрывал все жизненно важные органы. Из – под, жилета виднелись облегающие рукава черной рубахи. На ногах были одеты черные шерстяные штаны, и вязанная из черной шерсти хорошая обувь.

– Я рад приветствовав тебя брат мой. – Доброжелательно на еле заметном Лизийском языке произнес Орм.

Ярл Вино посмотрел на Орма не очень приветливым взглядом. После чего шмыгнул носом.

– Я приглашаю каждого из вас в свой чертог. Где мы, и обсудим детали нашего дальнейшего сотрудничества.

Люди Орма разразились одобрительными возгласами, которые были больше похожи на крики захватчиков. Что же касается самого Орма, то предводитель стоял с серьезным, и недовольным лицом. Поскольку по традиции Гуров, на приветствие всегда отвечали приветствием. Вино вместе со своим сыном Бьялфи поспешил покинуть песчаный причал.

– Это лучшие из тех, кого ты смог найти? – Еле слышно спросил Ярл Вино своего сына покидая причал, и вступая ногами на твердую землю.

– Орм и его люди лучшие воины из своего клана Черных змей! – Не задумываясь Бьялфи не отставая от своего отца.

Песчаный причал от города Киутоаннен отделял частокол, но перед защитным сооружением протекала река, через которую тянулся деревянный широкий мост.

– Главное, чтобы они были нам полезны. – Серьезным тоном произнес Ярл Вино останавливаясь на мосту, и смотря в сторону отряда людей которых вел жилистый Гур по имени Орм.

– Орм так быстро согласился помочь, что я даже не успел заговорить с ним об оплате! – Посматривая в сторону Орма проговорил Бьялфи.

В глазах Вино появилась искорка недоверия к Орму. А мозг ярла, начал выдавать мысли, нехорошие мысли. После того как, жилистый Гур со своими людьми подошли к ярлу, и его сыну. Вино вошел в город, и пошел вдоль улицы. В отличии от большинства городов на Лезийских островах Киутоаннен не был построен Ромейцами. Город Киутоаннен, был самым старым городом, основанным переселенцами из земель Гуров, и был больше похож на любой город Гуров, поэтому, как только Орм, и его люди вошли в город, они тут же обрадовались, чувствуя себя как дома. Деревянные одноэтажные дома, очень хорошо контактировали с досками, которыми были уложены улицы. Сам же город Киутоаннен имел форму овала, в центре которого, и были все общественные постройки. Большая таверна, которая занимала два дома, стоящие рядом друг к другу. Два дома торговцев где можно было купить различный товары от предметов повседневного быта, и украшений, до различных продуктов, и оружия. И рядом со вторым домов торговца, где продавали оружие, и экипировку, была кузница. За маленьким забором была роща богов, со статуями, расположенными в разных концах рощи Вак’ку, Ферет’те, Хан’ему, и все отцу богов, Феруну чья статуя распологалась в самом центре рощи напротив чертога жрецов. С двух сторон рощи, вели две дороги, одна вела к причалу, а вторая к выходу из города. У той дороги которая вела к городским воротам была казарма, в которой тренировались, и обучались искусству войны новые воины для набегов. В центре города стояли камни с рунами в рост человека, на которых были написаны имена всех ярлов, которые правили Киутоаннененом. Чертог ярла покрывала соломенная крыша, и сам чертог был скорее похож с наружи на землянку, нежели на жилой деревянный дом. Напротив, чертога ярла стоял камень, на котором мастера высекали имя ярла Вино. Также в Киутоаннене была житница, дом портного, а за городом были обширные поля на которых выращивали овощи, пшеницу и овес, пекарня была недалеко от дома воина где по поручению ярла из древне для каждого жителя в течении дня выдавали свежий хлеб.

Внутри чертога ярла, дом выглядел очень богато хотя, и довольно по – спартански. Два стола стояли горизонтально по разные стороны дверного прохода. По середине комнаты, был еще один стол за которым часто сидел ярл Вино. В разных сторонах от стола были проходы, один из которых вел в опочивальню ярла, и его жены, а другой проход параллельный первому вел в погреб где хранились припасы, но перед погребом была лестница, которая вела на второй этаж, в маленькую комнатку в которой спал Бьялфи. В центре, как, и в любом Лезийском доме был очаг. Как только ярл вместе с сыном вошли в дом, маленькая женщина с кругловатыми формами тела, фиалковыми глазами и короткой стрижкой орехового оттенка волос.

– Муж мой обед почти готов. – Спонтанно ответила женщина, которую, перемешивая пищу в котле. Как только она увидела своего сына, то рванула к нему. – Бьялфи сынок мой, ты целый, – обнимая ласковым голосом проговорила женщина, – ты не кушал там что ли, одни кости как я погляжу. – Недовольно, и с нотками веселья произнесла мать сыну.

– Мама перестань. – Улыбаясь ответил Бьялфи. – Кстати мама позволь представить тебе, наших гостей, и моего друга Орма. – Указывая на вошедшего Гура произнес Бьялфи.

Жену ярла Вино, и мать Бьялфи звали Инджеоборга, как только она заметила гостей, которые постепенно входили в чертог, она улыбнулась, и добродушно развела руки приглашая всех к столам.

– Присаживайтесь гости дорогие, сейчас будет готов обед. Надеюсь вы не брезгуете кашей? – Со смешным лицом спросила Инджеоборга.

– Они здесь не за этим Инджеоборга, занимайся готовкой дальше. – Ярл Вино не дал сказать жилистому Гуру. – Прошу покинуть чертог, всех кроме Орма.

Все, кто стоял позади Орма, тихо проявили свое недовольство ярлом, который пригласил их в свой чертог.

– Я все решу, ступайте на улицу. – Обратился Орм к своим людям, прекращая их недовольство ситуацией.

Орм проводил взглядом своих людей, и когда последний покинул чертог, Гур посмотрел на ярла Вино, и на его лице было сильное недовольство, поскольку ярл уже в очередной раз показал свое неуважение и непочтение традиций. Как традиций Гуров, так, и традиций Лизийцев. Поскольку традицию накормить гостя, Лезийцы переняли у переселенцев Гуров.

– Подойди ближе. – Непочтительно произнес Вино обращаясь к Орму. – Ты вместе со своими людьми, должен будишь убить пару старост разных деревень.

– Каких старост деревень, и сколько их точно? – Спросил жилистый Гур.

– Каких я скажу, тех вы и убьете. – Наклоняясь ближе к гостю произнес ярл.

– Что мы получим за проделанную работу? – Скрывая недовольство в голосе произнес Орм.

– Вы получите золото. Но только тогда, когда меня выберут конунгом Лизийчских островов.

Жилистый Гур понял все без слов, и одной частичке его надоело выслушивать данные пустые слова.

– То есть, иными словами. Я и мои люди, мы не получим нечего. – Дерзко высказался Орм все что думал о словах ярла.

На тон Орма обратили внимание Инджеоборга вместе с Бьялфи.

– Как ты смеешь паршивец? – Сквозь сомкнутые зубы, прошипел ярл Вино.

– За все то время, что я провел в этом городе, ты уже выказал неуважение и непочтение традиций в мой адрес. Там откуда я прибыл, такие люди не становятся конунгами. – Орм говорил спокойным, но напряженным тоном, и по лицу Вино было видно, что ему не нравится все это выслушивать. – На землях Гуров, таких как ты презирают, и изгоняют из кланов с позором. – Орм посмотрел на лицо женщины, и Бьялфи и понял, что нужно довести недовольство ярлом до конца. – Согласно традициям, как Гуров, так и Лизийцев я вызываю тебя на хольмганг. Если ты откажешься, то весь твой род будет проклят имя твое будет стерто из всех баллад бардов.

Лицо ярла Вино горело недовольством. Поскольку Вино считал, что пришелец не знал обычаев Лезийских островов, но видно, что он ошибался. И с каждым мгновением промедления ярл давал поводов усомниться в своей власти жилистому Гуру.

– Завтра на рассвете у причала состояться хольмганг, и я буду тебя ждать! – Очень дерзким голосом закончил свою фразу Орм смотря прямо в глаза ярла.

Вино смотрел на молодого Гура, и злился, играя мыщцами лица. Перед тем, как покинуть чертог ярла Орм развернулся на пятках, и поклонился Бьялфи которого он назвал братом и следом отвесил поклон его матери, имя которой он так, и не запомнил.

* * *

Песчаную отмель встретила рассвет девятнадцатью людьми, которые стояли полукругом у входа в город. Все Гуры были вооружены щитами, и топора, кроме одного. Жилистый предводитель Гуров, одетый во все черное, в правой руке на которой была одета перчатка без пальцев держал маленький морской топор левая же его рука, была спрятана за спину, и сжимала рукоять кинжала который покоился в скртых ножнах. Солнце медленно двигалось ввысь. Тот момент, когда солнце пробивалось сквозь колья частокола, миновало мгновения назад. Орм умел ждать, не зря его назвали Змеем. Ожидать удобного момента для удара, Орм умел, и в его голове, уже созрел план действий, на тот случай, если ярл Киутоаннененом не придет на хольмганг. Орм посмотрел на своих людей, обернувшись через оба плеча, на его лице читалось разочарование, и как только он посмотрел в лицо крайнего своего человека, стоявшего по правую сторону, то услышал шаги приближающихся людей. И предчувствие, предводителя Гуров не обмануло. Тем, кто приближался был ярл Киутоаннененом вместе со своим сыном Бьялфи войнами, которых было около двадцати человек. Каждый из его воинов был вооружен топор, и щитом одеты все войны клана Вино были в желтые одежды.

– Ярл ты соизволил прийти на хольмганг. – Риторически задал вопром Орм, таким голосом чтобы слышали все. – Напоминаю тебе правила хольганга. У каждого участника хольмганга есть три топора, и три щита. Если одно оружие будет сломано, то есть возможность заменить его.

– Я знаю правила хольмганга. – Недовольно произнес ярл Вино.

– Кто будет за тебя биться ярл? – Дерзким голосом спросил Орм.

– Я сам буду биться за себя. – Ярл Вино взял свой топор, украшенный рунами, и поднял свой щит. – Я буду биться топорами, и щитами. Кто будет биться за тебя? – Указывая на своего оппонента по хольмгангу проговорил ярл.

– Я, как и ты ярл, буду биться самостоятельно. Мое оружие топор, и кинжал. – Не сводя своего взгляда с ярла произнес Орм вынимая топор, и доставая кинжал из ножен за спиной.

Ярл Вино сделал первый шаг в сторону своего оппонента закрывая свою грудь щитом. Орм стоял не двигаясь, ладонью правой руки, он сжимал рукоять топора, а левой рукоять кинжала, держа его обратным хватом. Ярл Вино усмехнулся, видя бездействие жилистого Гура, и побежал ему на встречу. И за пять шагов, до своей цели, он сделал прыжок в сторону жилистого Гура нанося удар в шею. Лезвие топора прошло мимо, поскольку Орм ждал именно такого удара, и за мгновение, до удара, отскочил в сторону, и древком своего топора он поймал топор врага. Сделав вращение запястьем, Орму удалось вынуть оружия из рук ярла Вино. Топор упал на песок. Глаза ярла Вино, и Орма встретились. Ярл был удивлен, поскольку Гур выбил его оружие одним лишь движением руки. Левая рука Орма по – прежнему была за спиной.

Ярл Вино попятился назад, сделав около двенадцати шагов, он выставил ладонь правой руки в сторону, и в ней моментально оказался новый топор.

– Ты и твои люди, стали бы отличным дополнением моего хирда. Если бы ты не отверг моего предложения, и не унизил меня перед моей семьей. – Недовольно и в тоже время с восхищением в голосе проговорил ярл Вино.

– По традиции как Гуров, так и Лезийцев, каждого гостя первым делом следует накормить, и утолить его жажду. – Орм прокричал данные слова, обращаясь не к ярлу, а ко всем, кто стоял на песчаной отмели. – И только из-за твоего пренебрежения традициям не я, и не мои люди не когда не встанут на твою сторону и под твои знамена. – Орм закончил свою речь обращаясмь напрямую к ярлу Вино.

Ярл Вино понял задумку жилистого Гура настроить воинов против ярла, и со злым выражения лица, он начал обходить своего соперника по кругу. И как только два воина поменялись сторонами, ярл побежал в сторону своего противника. За три шага до Орма, ярл нанес размашистый удар щитом. Орм отклонился назад, и щит пронзил воздух. После неудачи удара щитом, ярл Вино нанес рубящий удар мечом вкладываю в удар весь вес своего тела. Орм видел, как ярл наносить удар топором, и вовремя выскочил из-под, удара. Как только удар ярл рассек воздух, и тело Вино рванулось слегка вперед Орм нанес удар обухом топора прямо в лицо ярла. После нанесенного удара топором всем телом. Ярл посмотрел в сторону, куда отпрыгнул Орм, и моментально получил удар чем – то твердым по своей щеке. Кровь, и осколок зуба вылетели из открытого рта. Ярл сделал пару шагов, и развернулся, так чтобы снова посмотрел на Гура кровь быстро наполнила его рот, и он ее сплюнул. Вино раскрутил своим топором мельницу двигаясь в сторону своего оппонента, последним движением пряча топор за спину, намереваясь обмануть его. В этот раз Орм не стал долго выжидать атаку ярла, и пнул своей правой ногой в щит. Данную атаку уже предвидел сам ярл, и поэтому он укрыл за своей спиной топор. За мгновение до соприкосновения ноги, и щита, он отвел щит левее себя, уводя ногу за щитом, тем самым заставляя разворачивать корпус противника. И моментально направляя рубящий удар в ногу Гура. Орм немного удивился, такому трюку ярла, и чтобы защитить себя, рука в которой был кинжал молниеносно вылетела из-за спины, и с такой же скоростью, острием кинжала перерезал сухожилия на руке. Получив удар острием кинжала по сухожилиям на руке, лицо ярла Вино перекривилось от боли. Далее немедля Орм нанес удар кулаком руки, которым он сжимал топор, тем самым в очередной раз выбив оружие из рук у оппонента.

Ярл посмотрел на пораненную руку, и попытался ее сжать, но почувствовал боль. Терпя боль, Вино оскалил зубы. Кровь ярла в очередной раз увлажнила песок.

– Бьялфи забери у меня щит, и дай мне чертов топор. – Разъярённым голосом прокричал ярл, не сводя гневного взгляда от Орма.

Орм воткнул острие окровавленного кинжал в песок, и прокрутил его, очищая тем самым острие от крови. При всем этом он также, как, и ярл смотрел на своего противника.

– Его, его вы выбрали ярлом человека, который не может даже защитить самого себя, так с чего вы решили, что он будет защищать вас? – Обращаясь к воинам ярла, проговорил повышенным тоном Орм.

Вино смотрел в лица своих воинов, и видел, что некоторые воины, вняли словам Гура, и засомневались в своем ярле. А это значило, что даже после победы ярла в хольмганге, кто – то из тех, кто стоял на песчаной отмели, будет следующим кто потребует право хольмганга. И поэтому Вино требовалось одержать хоть одну победу в хольмганге, причем если Гур, и в этот раз выбьет оружие из руки ярла, то хольмганг будет считаться проигранным. Орм спокойно стоял, и смотрел за действиями ярла, и видел, как ярл порвал тунику одного из своих людей, и перевязал свою пораненною руку. Бьялфи смотрел на Орма, и как бы взглядом просил его остановиться. Гур заметил взгляд своего названного брата, и закивал головой в знак отказа. Ярл проследил за взглядом своего противника, и обернувшись через плечо заметил, что его сын, смотрел на Орма.

Лицо ярла приобрело злое выражение лица, и он ринулся на своего противника быстрым шагом. Орм быстро заметил шаги ярла, и перевел все свое внимание на противника. Подойдя на приемлемую дистанцию удара, Вино начал размахивать топором из стороны в сторону надеясь хоть каким – то из ударов зацепить Орма. Жилистый Гур отскакивал, выходя из кучи режущих ударов. Один прыжок назад, второй, третий. Как только Орм, почувствовало ослабевающую защиту то нанес режущий удар с маленьким обманом. А обман заключался в следующем, что удар пришелся не в тело ярла, а прямо перед ним. И ярл Вино поверил в данный обман. Своим топором он остановил топор оппонента, и оскалил свои зубы в яростной улыбке. Именно такого движения, и ожидал Орм, на его лице появился намек на улыбку, и моментальным и незаметным ударом, острие кинжалом надрезало кожу на горле ярла, и второй удар, вошел в заднюю сторону шеи войдя по рукоять в шею. Второй удар выбил Вино из равновесия, и он упал на колени, а вскоре из-за сомкнутых зубов, потекла кровь. Орм вынул кинжал из шеи своего врага. Следующим движением рук Орм перевернул тело ярла на спину, и острием топора прошило грудь ярла.

– Как только солнце начнет близиться к закату, – Орм указал на небесное святило, – я жду в чертоге ярла, что каждый воин присягнет мне в верности. Несогласные, же с тем что я ярл, до заката могут покинуть Киутоанненен беспрепятственно с моей стороны, и стороны моих людей. – Говоря данные слова, Орм обращался ко всем, кто стоял в желтых цветах. – Братик ты со мной? – Спросил новый ярл у сына прошлого ярла Бьялфи останавливая на нем свой взор.

– Нет. – Испуганным, и удивленным голосом произнес Бьялфи.

Гур тяжело вздохнул, и выдохнул.

– Я понимаю. Поклянись своей жизнью, что ты не будешь мстить мне!

Бьялфи поднял свои глаза на Орма, с которым он и приплыл в Киутоанненен, и в его глазах, было неверие в то что только что случилось.

– Бьялфи сын Вино, я изгоняю тебя, и твою мать из города, и даю вам шанс покинуть город до того, как солнце войдет в зенит на небе. – Голос Орма был жестким.

Бьялфи понимал, из-за чего Орм потребовал хольмганг, а потребовал он его потому что, отец, и правда нарушил традицию Лезийцев. В тот момент, когда мать предложила гостю еды, то отец отказал в данном праве. Чем сильно подставил под сомнение свое гостеприимство. Любой уважающий себя воин, отреагировал бы точно также, требовав хольмганга, и поэтому законы суда, были проведены правильно. Да и потом Орм, даже вовремя хольмганга, проявлял уважение к своему врагу, не атаковав, безоружного оппонента. Направляясь в город по мосту, Бьялфи обернулся через плечо, и посмотрел на Орма, на лице не было ноток сожаления, но взгляд был добрым несмотря на то что, он изгнал семью Бьялфи из города.

* * *

Солнце медленно клонилось к закату, когда Ромейская бирема, и дракар Лезийцев входили в порт Ромеи. Конунг Лудде с носа дракара Олафа наблюдал, как вооруженные Ромейцы, скапливаются у городского причала. Олаф стоял рядом с конунгом, и его взгляд тоже был устремлен на встревоженных Ромейских жителей. Только, Олаф понимал, что это не простые жители порта, а воины, поскольку каждый из них был одет в пластинчатый доспех.

Когда Ромейская бирема полностью остановила ход, и с нее сошел молодой Ромеец, который был прислан на острова для переговоров он принялся что-то объяснять одному из воинов, которые заполонили причал. Не Лудде, и не Олаф не могли понять, что происходит. Но как только дракар коснулся причала, то Ромейцы выстроились линией вдоль дороги освобождая проход. Первым с дракара сошел Лудде, показывая Ромейцам, что главный здесь именно он, следом на каменный причал сошли Скаки, Олаф, а после вся команда дракара. Лизийцы пошли плотным строем к молодому Ромейцу.

– Нас вышли встречать? Как мило со стороны твоих соплеменников. – Дружелюбно произнес Лудде.

– Как только с берега заметили ваш дракар, – Апий обратился к Олафу, – то, кто – то донес городской страже. И вся городская стража города, прямиком направилась в порт. Что очень странно. – Задумчиво закончил свою мысль молодой Ромеец.

– Почему странно? – Нетерпеливо спросил Лудде.

– В порту можно сказать так, своя городская стража. – Произнес Апий кивая головой в сторону людей которых оттесняли стражники.

Лудде посмотрел в ту сторону, в которую незаметно указал молодой Ромеец, и понял, что порт, в который они прибыли, имеет свою защиту, и свои законы. Олаф взглядом выбрал пару человек, кому будет суждено остаться на защиту дракара.

– Симон, Стефан, Бьятт и Дрейвн вы остаетесь у дракара. – Командным тоном проговорил Олаф.

– В это не нужды! – Вмешался Апий. – Городская стража останется на страже вашего корабля.

– Они останутся у дракара. А твои соплеменники пуская охраняют моих людей.

Молодой Ромеец развернулся к тому, с кем он разговаривал, до того, как островитяне сошли с дракара.

– Homines tui in portu maneant et navem insularum custodiant. – Произнес на Ромейском языке Апий опциону, и по совместительству заместителю городской стражи.

– Non debet! – Опцион сделал недовольное лицо, смотря на островитян, и плюнул в их сторону.

– Ibunt custodes urbis contra voluntatem imperatoris? – Слегка недовольным тоном проговорил Апий доставая пергамент с печатью императора.

Одного взгляда опциона на печать императора хватило, чтобы понять, что нужно подчиниться. Даже если ему этого не хотелось, поскольку у всех все еще было на слуху, как островитяне уничтожили деревню племени Араксов.

– Licinius, Calpurnius and Voltornius. Manete in portu, et custodite navem insularum. – Проговорил опцион своим людям.

Названные Ромейцы, вышли из строя, и направились в сторону дракара Лезийцев. Названные Олафом люди, тоже отошли к кораблю.

– Пойдемте император ждет вас. – Проговорил Апий обращаясь к конунгу Лизийских островов.

Лизийцы строем пошли вдоль коридора, который выстроили стражники. Скаки рассматривал невиданную до селя архитектуру зданий, стараясь не задерживаться. Невиданные раннее здания привлекали Скаки, и обвораживали одновременно.

Строй людей, быстро миновали порт, и выйдя за стены порта, колонна Лизийцев, и Ромейских городских стражников, которые их окружали пошли по дороге по обочинам которой тянулись поля. Люди, работающие на полях, не обращали внимания на колонну людей, поскольку они были очень измотаны долгим, и трудным рабочим днем. Весь путь, от порта до городских стен был проделан очень быстро. Ромейские стражники шли быстрым маршем, не задерживаясь что бы, что-то рассмотреть, А Лизийцам же, не был интересен быт Ромейцев, поскольку он был сильно похож, на то чем занимались островитяне сами.

Подходя к городским стенам, Олаф заметил, что Ромейские фортификационные постройки, городских стен очень широкими. Но также его взгляд привлек ров, который был выкопан перед стенами. А в проходе городских ворот, Олаф поднял взгляд вверх, и заметил массивную железную решетку, которой преграждали путь, а в конце проход, были еще, и сами ворота, из крепкого дерева. Олаф рассматривал все очень внимательно, поскольку по мимо рыбалки, его очень сильно интересовали различные фортификационные строения.

За воротами уже все Лезийцы по открывали рты, от увиденных городских построек. Особенно всем островитянам понравились цветочные блоки, которыми была уложена площадь, через которую вели Лизийцев. Местные жители Ромеи, с большим вниманием, и интересом смотрели на островитян. Но когда простые жители понимали, кто перед ними, то в их глазах, появлялся страх, и ненависть перед прибывшими в город островитянами, даже не смотря на то что, их вели городские стражники полностью окружив. Кто не боялся Лизийцев, то те граждане плевали под ноги островитянам, и бранились. Но были и такие, кто брал что-то в руки, что можно было кинуть, и метал в сторону островитян, но все что они кидали, попадало в городскую стражу. И это слегка замедлило путь, поскольку трое человек городской стражи, получили повреждения.

– Выродки. – Грозно произнес Скаки. – Чего они хотят? Крови? – Молодой Лизиец обратился к Апию.

– Нет! – Парировал Апий. – Они так выказывают свое недоверие, и недовольстве что чужаки пришли к ним в город. Да и потом, слухи о уничтожении деревни племени Араксов, быстро разнеслись.

На лице Скаки были озадаченность, и беспокойство одновременно, поскольку он переживал, что он не сможет выполнить поручения конунга. Скаки услышал, что опцион что-то кричит, и причем большая часть людей его слушается.

Крики опциона действовали на людей, что помогла быстро миновать площадь, и устремиться в один из проулков города. Быстрый шаг, перешел почти на бег. В проулках, люди разделились таким способ, Ромейцы разделилась на две группы, авангард Ромейцев в который входил опцион был впереди, и они закрывались щитами, а арьергард Ромейцев, замыкал строй, оставив тем самым всех Лезийцев прямо по середине. В быстром темпе, быстро был преодолен весь путь по городским узким проулкам.

Из одного проулка, пришлось войти в новый, потом еще один, и еще. А после еще парочку. В конце концов, проулки закончились, и вывели строй Ромейских городских стражников, и островитян на площадь на которой был установлен двухъярусный фонтан. Несмотря на почти что поздний час, на площади было много людей, но не кто из тех, кто был не мешали проходу Лезийцев окруженных Ромейскими стражниками.

– Уже близко. – Проговорил Апий сбитым голосом, когда заметил мост, на котором были установлены статуи.

Лудде, Олаф и Скаки обратили внимание на слова молодого Ромейца.

– Мы почти прибыли. – Улыбаясь произнес Апий.

Когда Лизийцы взошли на мост, авангард, и арьергард Ромейских стражников, стал плотной стеной в самом начале моста. Тут уже, островитяне смогли немного перевести свое дыхание, и просто пешком пошли на другую сторону каменного моста.

На другом конце императорского моста Апий видел своего Ромейского отца Авла Колация, который стоял рядом с императором. И на его лице появилась улыбка.

– Я рад тебя видеть отец! – Произнес радостным тоном Апий. – Император Реджинольдус. Позвольте представить вам Лудде конунга Лезийских островов.

Император протянул руку конунгу, Лудде же внимательно посмотрел на императора, и в ответ протянул свою руку, чтобы пожать ее. Молодой Ромеец, встал рядом со своим отцом.

– Eamus ad aulam et de nostra futura societate loquamur. – Дружелюбно проговорил император Ромейской империи.

– Император Реджинольдус приглашает вас в свой дворец. – Очень довольно произнес Апий.

Услышав данные слова, все Лезийцы оживились, и обрадовались, поскольку ожидали добродушного приема.

* * *

Небо было ясное, и поэтому, по указу императора во внутреннем дворе императорского дворца были размещены островитяне, специально несколько десятков рабов принесли свыше десяти триклиниев. Также император распорядился, чтобы островитянам предоставили самое лучшее вино, и виноград. Данный жест островитянами, был оценён по достоинству.

– According to der tradition unseres volkes soll the der guest gast always und mit allem given everything werden. – Произнес предводитель островитян поучительным, но добрым тоном.

– Конунг говорит, что по традициям его народа, хозяин дома должен предоставить гостю еду, и питье. – Апий перевел на Ромейский язык, слова конунга для императора.

– Прошу простить меня, – император развернулся к рабыням, которые стояли позади него, – принесите самого лучшего вина, кубки для каждого из наших гостей, и также виноград. – Император повернулся, к старому легионеру. – Иди в дом Лаециев у них сейчас гостит ланиста одного из лучших лудусов, и пусть он приведет к нам двоих самых лучших гладиаторов.

Несмотря на почти тихую речь императора Апий Констанций переводил те слова конунгу, которые слышал. Услышав про вино, конунг еле заметно улыбнулся. И перед тем, как он хотел, что-то сказать, появился молодой человек одетый в белое одеяние.

– Авитус ты пришел. – Очень радостно, и доброжелательно произнес Реджинольдус своему сыну.

– Как только солнце уйдет за зенит неба, я покину дворец. Поскольку у меня есть обязанности перед пророком. – Вкладывая в тон своего голоса Авитус вложил всю неприязнь, которая у него была.

Император Реджинольдус встал со своего триклиния, и подошел к сыну вплотную.

– Разве ты не останешься? – Озадаченно, и слегка непонимающе почти шепотом спросил у Авитуса Реджинольдус.

– Ты просил меня быть рядом, когда, – Авитус указал рукой в сторону Апия Колация, – посланный тобой посланник, принесет ответ от тех, с кем ты хотел мира. Как я поглажу, посланник прибыл не один. Ему ты хочешь отдать Селестину? – Кивая в сторону бородатого Лезийца недовольно произнес Авитус.

– Селестниа обеспечит для нас мир, это политика сын мой. – Поучительно произнес Реджинольдус.

Авитус посмотрел на отца со взглядом полным презрения.

– Ты сильно изменился сын мой. Когда я отдавал тебя на обучение к пророку, я и не подумать, что ты так изменишься. – Карая себя произнес Реджинольдус, вспоминая, и проклиная себя за то решение отдать сына на обучение к пророку.

Император был не первым, кто отдал своего сына на обучение к пророку, спустя пару недель после казни пророка. Люди отдавали своих сыновей на воспитания к пророку, по разным причинам. Кто – то отдавал своего ребенка, потому что это было в традициях Ромейцев, нанимать для обучения своих детей ученых представителей Ромейской империи, а кто – то потому что, считал, что так для его ребенка будет лучше. Император Реджинольдус относился ко второму типу таких людей. Пророк после, неожиданного своего воскрешения, стал одним из духовных лиц в империи, и каждый человек, от низшего класса до патриция, нанимали пророк для обучения своего ребенка. Обучение пророк было необычное, поскольку он хотел, чтобы все его ученики постоянно жили при нем, и вели скромный образ жизни.

– Все меняются отец. Селестина тоже измениться, когда ты отдашь ее, – Авитус смотрел в сторону неопрятного Лезийца, – в качестве трофея, это варвару.

Как только Реджинольдус собирался, отсчитать своего сына, рабыни принесли вино в кубках, а также несколько больших гроздей винограда. За своей спиной Реджинольдус услышал, как он предполагал одобрительные возгласы. Отец прожигал своим взглядом сына, и не видел, как рабыни подносят кубки с вином для островитян, и как они жадно пили его.

– Император, конунг Лудде хотел бы обсудить с вами один вопрос. – Произнес Апий Констанций отвлекая его от своего сына.

– Что конунг Луде, хочет обсудить со мной? – Пытаясь выговорить не с первого раза, проговорил Реджинольдус отходя от своего сына, который встал в темный угол двора, император устроился удобно на своем триклинии.

Апий повернулся к конунгу и перевел все что сказал император Ромейской империи.

– Ich möchte my future Frau sehen. Ich will auch get so much gold wie viel wiegt es my zukünftige Ehefrau. – Произнес нетерпеливо, и немного с нажимом.

Апий Колаций удивился услышанному, и несколько мгновений думал, как бы перевести слова конунга для императора. В голову не каких мыслей не приходило, и поэтому он решился сказать все как есть.

– Конунг Лудде сказал, что хочет видеть свою жену, – Апий в очередной раз задумался как бы тактичней перевести речь конунга, – также конунг, просить вас император. Заплатить столкьо золота, сколько весит ваша дочь.

Лицо императора Реджинольдуса не дрогнуло. Рабыни, которые знали Ромейский язык достаточно хорошо, озадаченно вздохнули, прикрыв свои рты руками, чтобы нельзя было понять кто именно это сделал. Авитус же, недовольно, и на показ играл своими желваками.

– Моя дочь, будущая жена конунга будет позже, а деньги. – Реджинольдус задумался, внимательно осмотрев мозаику, которой был выложен пол внутреннего двора. – Вы получите, когда наш союз будет заключен и вы станете мужем моей дочери.

Император взял два кубка наполенных вином, один для себя, а второй для своего гостя.

– Выпьем же, за это! – Передавая один из кубков конунгу.

– Skoll. – Принимая кубок из рук императора, и поднимая его в верх прокричал радостно Лудде.

Лезийцы моментально поддержали своего конунга, и тоже радостно прокричал skoll поднимая кубки над своими головами. Конунг осушил кубок парой глотков, император же, смаковал вино малыми глотками. Конунг Лудде направился к триклинию, который занимал, оторвал пару виноградин, и закинул их себе в рот. Зубами раскусил что-то твердое, и сплюнул косточки на поднос одной из рабынь, при всем этом, Лудде улыбался. В следующее мгновение, вошла жена императора Ливия, которая вела за руку свою дочь Селестину было маленькой дечоке чуть больше двенадцати зим от роду. Император быстро отреагировал на вошедших женщин. Он взял свою дочь в ярко нарядной тунике за руку, и вывел ее вперед. Взгляд девочки был опущен на мозаику. Было заметно что ей не комфортно быть средь данного общества.

– Конунг, позвольте представить вам, мою дочь Селестину, и вашу будущую супругу, – Ливия удивилась словам своего мужа, и собиралась возродить, но не успела поскольку ее сын Авитус положил свои ладони на ее плечи.

Седой легионер вместе с ланистой местного лудуса гладиаторов появился во дворе вместе со своими двумя лучшими гладиаторами. Селестина после услышанных слов про будущую жену, подняла испуганные глаза на отца, но отец не смотрел на нее, тогда Селестина посмотрела на того, к кому обращался ее отец. Данный человек, показался ей не очень приятным человеком, но его взгляд был печальным.

– Церемонию проведём завтра, когда солнце войдет в зенит неба. – Реджинольдус подтолкнул дочку, к конунгу Лудде, и девочка нехотя направилась к будущему мужу присев рядом с конунгом островитян. – А сейчас, я хочу, чтобы вы насладились любимым зрелищем всех Ромейцев. – Император указал рукой на ланисту, и его гладиаторов.

Апий Колаций перевел все сказанные слова императором Реджинольдусом конунгу Лудде. Конунг смотрел печальным взглядом на девочку, которая присела рядом с ним, в его памяти возник образ, той, которая покорила его сердце очень давно, две девушки были чем – то похожи друг на друга. Когда девочка посмотрела на своего будущего мужа, островитянин мило улыбнулся, на щеках Селестины появился румянец, и она улыбнулась в ответ.

– Ксерк Лициск возьмите гладиусы. – Стальным тоном проговорил ланиста.

– Wenn Sie uns put away Stahlschwerter weg. Lass diese warriors fight with was sie jetzt now. – Как только Лудде заметил, что один раб подносит стальные мечи двум воинам которые, стояли в сандалиях, и набедренных повязка.

– Конуг говорит, что данные войны должны драться без стальных мечей. – Перевел слова Апий Колаций для императора Реджинольдуса.

Ланиста слышал данные слова как, и гладиаторы. На лицах раздетых мужчин, было желание биться тренировочными, деревянными мечами. Ланиста посмотрел на императора, и Реджинольдус дал добро кивком головы. Раб ланисты, моментально заменил гладиусы, деревянными мечами.

– Бейтесь! – Скомандовал император Реджинольдус гладиаторам.

Гладиаторы, не медлили, и быстро принялись наносить удары друг другу. Поскольку это была их работа, развлекать Ромейских граждан поединками на арене. Все островитяне были взволнованны тем что увидели, и во внутреннем дворе быстро поднялся шум, и гам одобрения. Каждый удар тренировочными мечами Лезийцы поддерживали ободрительными, и подбадривающими криками. Конунгу Лудде было не интересно то, что происходило перед ним, в место боя гладиаторов он смотрел на девочку, которая сидела рядом с ним. Лудде только сейчас, заметил тряпичную куклу, которую девочка держала у себя подмышкой. Пальцами левой руки конунг легонько коснулся куклы, после чего нежно дотронулся до лица девочки. Когда Селестин посмотрел на человека, за которого на следующий день она выйдет за муж, и который заберет ее с собой, на ее лице появилась грусть, и печаль. Конунг уже собирался утешить девочку, как вдруг послышались очередные одобрительные возгласы. Он отвлекся и посмотрел на гладиаторов, и видел, что они стояли, и смотрели на императора, ожидая его реакции.

– Хорошее представление. – Произнес Реджинольдус гладиаторам. – Я благодарю вас, что вы откликнулись на мою просьбу.

– Император! – Почтительно произнес ланиста.

Неожиданно со своего места встал один из Лизийцев с длинными усами, которые косичками падали с подбородка.

– I möchte to the winner gewinner. – Возбужденным голосом произнес Скаки.

– Император, – Апий указал рукой на молодого Лизийца, – данный воин хочет померяться силами с победителем.

Глаза императора, и ланисты встретились, и они оба понимали, что это нужно сделать.

– Добро. – Задумчиво ответил император.

Апий перевел слова императора Ромеской империи Реджинольдуса Скаки. Молодой Лизиец сильно обрадовался. Скаки достал свои два топора, и положил их на триклиний, после чего взял один из тренировочных мечей. Покрутил его в своей руке привыкая, к новому для себя оружию. Гладиатор внимательно наблюдал за своим соперником, и выжидал атаки. Скаки покрутил мельницу, окончательно привыкнув к весу деревянного меча после чего, направил острие меча, на гладиатора. Гладиатор в ответ встал в боевую стойку, и ждал команду для начала поединка, как этого требовали правила гладиаторского боя. Первым рубящий удар нанес Скаки. Гладиатор, не ожидая такой наглости отскочил на пару шагов назад. Скаки смеялся, он был пьян, и его кровь требовала поединка, поэтому он стал размахивать деревянным мечом из стороны в сторону, эмитирую мельницу. Гладиатор принялся, отражать удар за ударом, после пятого отраженного удара, он нанес свой удар. Кулаком, которым он держал рукоять меча. Его противник отклонился назад, поскольку из разбитого носа хлынула кровь. Тогда гладиатор нанес удар в обратную сторону колена, удар был слабым, но противника он выел из боя на мгновение, что позволило гладиатору взять вверх. Но не тут – то было, Лизиец быстро вскочил на ноги, и снова пошел в натиск, крутя мельницу размашистыми ударами. Это позволило оттеснить, и прижать гладиатора к стене. Скаки нанес пару ударов по корпусу гладиатора, после чего гладиатор встал на колено, и поднял два пальца вверх.

Лизийский воин засмеялся в голос. После подошел к триклинию, где он, и сидел, взял два кубка, возвращаясь к гладиатору.

– Du hast fought well my Freund. I'll be freu mich, to share this drink mit Ihnen zu teilen. – Улыбаясь, и очень приветливо проговорил Скаки, протягивая один из кубка с вином гладиатору.

– Он говорит, что гладиатор хорошо сражался и, он будет рад разделить с ним выпивку. – Перевел слова Скаки Апий Колаций.

Глаза гладиатора округлились, когда он услышал то чего хочет Лезиец, поскольку награда, полагается лишь победителю, а он требовал пощады для себя. Своим недоумевающим взглядом он посмотрел на своего ланисту, и тот еле заметно кивнул. И только после этого гладиатор взял кубок, и осушил кубок с вином. Молодой Лезиец смеялся, и восхищался умением пить которое показал Ромейский гладиатор.

– Император позвольте мы покинем ваш дворец? – Спросил ланиста своего императора.

Как только император собирался ответить ланисте, он заметил, как, Авитус покидает внутренний двор императорского дворца.

– Да. Да и нашим гостям пора бы уже отдохнуть. – Реджинольдус, посмотрел на конунга, и добавил. – Рабыни отведут вас в ваши комнаты.

Конунг Лизийских островов зевнул, прикрыв свой рот рукой, и кивнул в знак согласия с императором.

* * *

Войдя в свои покои, Реджинольдус стянул с себя тунику, и присел на кровать, его взгляд был задумчивый. Думал он лишь о том, что Селестина дочь его рано или поздно должна понять, что отец отдает ее в жены не из-за желания избавиться от дочери, а из-за того, что он хочет примирить Лезийский, и Ромейский народы. Он зевнул, и в покои вошла Ливия его жена.

– Ты и правда хочешь отдать нашу дочь за данного варвара? – Разъярённо почти прокричала Ливия.

– Это не твое дело! – Спокойно произнес Реджинольдус, не смотря на жену и не обращая внимания на ее крики.

– Не мое дело! Сначала ты отдаешь нашего сына на воспитание к какому – то полоумному который всегда твердит, что бык отринул его смерть, и вернул к жизни, и наш ребенок вообще пропал из дома. А потом ты решаешься отдать дочь, как какой – то трофей немытому варвару. – Не сдерживая эмоций, выпалила на нервах Ливия.

Сказав про сына, Ливия задела Реджинольдуса за живое. Император Ромейской империи, повернул свое лице к жене. Лицо было суровым.

– Как ты смеешь женщина лезть в политику. Когда нечего в политике не смыслишь. – Грозно проговорил Реджинольдус.

– Я хочу сохранить своих детей! – Со слезами на глазах произнесла Ливия.

– Авитус был отдан мной на обучение, и не я виноват, что этот оживший по милости быка как говорят, промыл ему мозги. А Селестина, своим замужеством принесет покой на граничащие территории с Лизийскими островами. – Реджинольдус не смягчал своего тона, а наоборот его серьезность накалялась. – Знала бы ты, сколько донесений я получаю, от префектов и властителей земель, которые граничат с островами. И то как местные жители, не довольны что империя не защищает их земли. Ты это понимаешь? – Реджинольду закончил свою фразу криком на свою жену.

Император смотрел жестким взглядом на жену. Ливия тихонько рыдала. Своей правой рукой, он взял жену за подбородок, и поднял ее лицо вверх, так чтобы жена смотрела на своего мужа.

– Селестина выйдет замуж за конунга островитян, и ты этому не помешаешь.

Ливия все продолжала плакать, осознавая свою беспомощность. В конце концов, ей оставалось повиноваться своему мужу, и не воспринимать все так близко, как она часто принимала к своему сердцу.

– Наша дочка будет счастлива с данным человеком? – Прерывистым от плача голосом проговорила Ливия.

– Селестина найдет свое счастье. – Убирая руку с подбородка жены произнес все также, но при этом менее грозно. – Ложись спать. – Уже не смотря на свою жену произнес Реджинольдус, устраиваясь на кровати поудобней.

Ливия попыталась успокоиться, и прекратить водопад своих слез. Она вытирала ладонями свои влажные глаза, и думала о том, как бы сложилась ее жизнь, если бы ее любимый забрал ее с собой много лет назад.

* * *

Старый воин Хальфдан прибыл в Ди – Бахт вместе со своим сыном Лудде. Молодой Лудде был сильно поражен зданиями портового города. И это не мудрено, поскольку он впервые был в городе, и такого большого количества домов, он некогда не видел. Отцу приходилось подталкивать своего сына, поскольку тот останавливался почти у каждого дома рассматривая архитектуру.

Перед домом воина в котором жил ярл стоял Бьерн вместе со своей девушкой Астрид. Когда Лудде заметил молодую девушку, то его сердце стало часто биться.

– Бьерн я рад тебя видеть. – Приветливо произнес Хальфдан протягиваю руку своему младшему другу.

– Хальфдан. Я рад тебя видеть прохвост. – Хмельным голосом произнес Бьерн. – Малец, и ты здесь! Заметив сына своего старшего друга, то поприветствовал и его.

– Сына пора посвятить в воины. – С гордостью в голосе произнес Хальфдан смотря на своего Лудде.

– Мальчик станет грозным воином. – Ехидно произнесла Астрид точно таким – же хмельным голосом.

У Лудде зарумянились щеки от похвалы. И моментально послышался смех Бьерна, Астрид, и маленький смешок его отца Хальфдана.

– Входите в дом. Отец заждался тебя. – Произнес Бьерн, уняв смех, и освобождая проход в дом воина.

Отец, и сын вошли в мало освещенный дом, который был полон народа.

– Хальфдан сын Донара я рад приветствовать тебя. – Очень довольным, и приветственным тоном прокричал ярл Ульмар сын Кольберна.

– Ульмар сын Кольберна мой друг, и ярл. – С улыбкой на устах прокричал в ответ Хальфдан.

Хальфдан вместе со своим сыном присел за один из столов. Моментально к гостям дома воина подошла девушка трэлл которая была сильно уставшая, и с потасканным, и мятым платьем. Девушка трэлл держала в руке ситулу, и принялась моментально наполнять кубки гостей. Лудде удивленно посмотрел на отца, когда кубок стоявший перед ним, трэлл заполнила элем.

– Сегодня ты станешь частью хирда сын мой, поэтому пей, и наслаждайся жизнью война. – Подбадривающе проговорил Лудде смотря на сына.

Лудде неуверенно взял кубок со стола, и поднес его к губам. Запрокинув кубок вверх, горячительный напиток полился через его горло в желудок. Молодому парнишке, удалось лишь сделать глоток после чего он закашлялся. И весь зал моментально наполнился хохотом. Лудде обвел зал своими глазами, и только когда его глаза остановились на своем отце, он понял, что смеялись над ним.

Неожиданно, его затылка коснулась женская рука, и развернула голову в правую сторону. После чего женские губы, прикоснулись к губам молодого Лудде. В тот момент он даже не понимал, что целовала его Астрид.

– Идем малец. – Произнес Бьерн, положив руку на плечо Лудде отрывая его губы от губ своей девушки.

Лудде повиновался сыну ярла. Проходя рядом со столом, он обернулся, и посмотрел на своего отца. Хальфдан одобрительно кивнул своему сыну. На лице Лудде читалось удивление, и маленькие нотки страха. Подходя к столу ярла, Лудде заметил, что рядом со столом ярла уже стояло шесть мальчишек, таких – же, как и он сам.

– Даешь ли ты клятву, быть верен своему ярлу? – Спрашивал Ульмар сын Кольбьерна у каждого из мальчишек.

Каждый у кого спрашивал ярл, отвечал утвердительно. И только задав тот – же самый вопрос Лудде сыну Хальфдана. Мальчишка задумался!

– Да клянусь! – Подняв свои глаза на ярла, и увидев в глазах своего правителя чистую доброту Лудде ответил.

– Наш хирд пополнили пять новых будущих войнов. – Прокричал радостным голосом Ульмар сын Кольберна, и тут же моментально трэлл подошла с подносом, на котором стояли семь кубков, наполненных выпивкой.

Каждый из мальчишек взял кубок.

– Сколль. – Подняв кубок вверх прокричал ярл.

Все мальчишки подхватили крик ярла, и повторили за ним поднимая свои кубки над головой, и жадно глотая хмельной напиток. Лудде последовал их примеру, хотя из всех мальчишек, он очень сильно выделялся поскольку на их фоне, он казался очень тощим. Но вместе со всеми, Лудде опустошил свой кубок до самого дна. Его рассудок тут – же помутился. Поставив пустой кубок на поднос трэлла, Лудде опять ощутил прикосновение женской руки на своем затылке. И все повторилось вновь, как и ранее, женская рука повернула голову молодо мальчишки, и поцеловала его в губы. Зал рыдал от хохота! Но Лудде не понимал из-за чего был смех, да и ему было все равно, поскольку он был в блаженстве, как внутри от алкоголя, так и снаружи от опьяняющего поцелуя девушки. Его сердце забилось еще сильнее.

– Хочу, чтобы ты стала моей женой. – Произнес Лудде, когда его губы, и губы Астрид рассоединились.

– Я бужу женой только ярла. – Проговорив смеясь показывая свои немного кривые зубы.

– Тогда я стану ярлом, и ты станешь моей! – Пьяным голосом, и очень уверенно произнес Лудде.

Астрид ехидно засмеялась, и ушла к своему мужчине Бьерну. Стреляя взглядом на Лудде.

* * *

Не за долго до того, как солнце должно было зайти за горизонт. В Ди – Бахт въехал на колесницу Херебальд. Разбойник был измотан долгой дорогой, хотел есть и пить. И первым делом, как только он загнал колесницу в конюшню.

– Накорми коня, и расчеши. – Сходя с колесницы, и отдавая распоряжение молодому конюху произнес Херебальд.

Конюх был молод, но лучше его в Ди – Бахте с конями не обращался не кто. Разбойник погладил коня по носу, и покинул конюшню. Конюшня в Ди – Бахте распологалась в городских стенах. Фактически, конюшню Лизийцев, окружали каменные стены. Во времена, когда еще Ди – Бахт принадлежал Ромейцам, в данном месте располагался пункт временного содержания всех тех, кто хотел попасть в город. Внутренний двор имел форму квадрата. Здесь же, был вход в помещение в городских стенах. Во временах Ромейцев, здесь располагались стражники. А ныне в данном помещении жила семья конюха.

Херебальд быстрым шагом пошел в сторону дома воина, где жил конунг. Большинство людей, кто был на улице, стремились домой или старались как можно быстрее, собрать все свои вещи, поскольку небо было пасмурным, и вдалеке виднелись дождевые тучи. Разбойник посмотрел на небо, и понял, что нужно побыстрее донести до конунга, все что он сделал, и кого из старост деревень ему удалось переманить на свою сторону конунга. Херебальд прошел мимо дома, женщины с которой он забавлялся, на его лице появилась издевательская улыбка, и желание. Но сперва нужно было доложить конунгу, и поэтому Херебальд продолжил идти в сторону дома воина.

– Херебальд. – Кто – то окликнул разбойника, и обернувшись обнаружив однорукого Рагнара сына Олафа.

– Рагнар. Если твой отец хочет со мной поговорить, то придется подождать сначала мне нужно увидеть конунга. – Радостно, но при этом уставшим голосом произнес разбойник.

– Я поэтому тебя, и остановил. Конунга нет в городе.

– Что ты говоришь? – Удивленный Херебальд спросил у однорукого Рагнара.

– Ночей шесть назад, в Ди – Бахт прибыли Ромейцы…

– Что им было нужно. – Херебальд перебил Рагнара.

– Император Ромейской империи хочет прекратить нападения на его земли, посредством заключения мира между нашими народами.

– Надеюсь император понимает, что каждый ярл на Лезийских островах, самостоятельно решает, на кого, и когда идти в набег. – Улыбаясь риторическим вопросом спросил Херебальд.

– Надеюсь конунг успеет вернуться к началу нового набега. А то все наши воины, разойдутся к другим ярлам. – Озадачено произнес Рагнар.

– Рагнар. – Херебальд по – отцовски, положил свою громадную ладонь на плечо однорукого сына Олафа. – Верь в нашего конунга. – Разбойник выждал мгновение, и провел кулаком по подбородку Рагнара. – А ярл Вино не когда не увидит воинов из Ди – Бахта в своем хирде.

Рагнар сын Олафа улыбнулся. Но хорошее настроение омрачил, военный рог, со стороны стен. Все воины кто был рядом, побежали в сторону городских укреплений. И когда к стенам, прибежали Херебальд и Рагнар, на стенах уже было около десяти воинов.

– Что там? – Прокричал Херебальд тем, кто стоял на стенах.

– Несколько десятков людей, в цветах ярла Вино. – Кто – то крикнул в ответ.

– Беги за топорами. – Скомандовал разбойник, Рагнару поднимаясь на укрепления.

Поднявшись на стены Херебальд устремил свой взор на тех людей, кто подходил к Ди – Бахту. Было их около тридцати, десять из которых были воины, а остальные женщины, и дети. Через пару мгновений, Рагнар встал рядом с Херебальдом отдавая разбойнику топор, который сын Олафа успел взять в караульном помещении.

– Это. Это не воины. – Озадачено произнес Рагнар. – Среди них Бьялфи Виносен? – Присматриваясь к знакомому силуэту произнес однорукий воин.

– Открывай ворота. – Прокричал Херебальд тем воинам кто подбегал к городским стенам. – Все за мной. – Скомандовал разбойник, обращаясь ко всем, кто был на стенах.

Перед тем как ворота отворились, все люди кто был одет в цвета ярла Вино уже подошли к стенам. Встречать их вышли двадцать вооруженных воинов.

– Хвала богам что вы нас впускаете. – Произнес седой воин что лицо было испещрено морщинами.

– Что людям ярла Вино, нужно в Ди – Бахте. Или ярл забыл, что Ди – Бахт принадлежит конунгу Лудде. – Грозно произнес Херебальд держа наготове топор.

В перед вышла женщина маленьго роста с круглыми формами тела.

– Моего мужа вызвали на альтинг, который он проиграл. – С застывшими слезами в глазах проговорила женщина.

– Нашла все же коса на камень. – Прокричал кто – то издевательским голосом.

Плеча женщины, коснулась рука ее сына. Женщина обернулась, и обняла сына. Бьялфи гладил мать по голове пытаясь успокоить. В его взгляде, устремленном на Херебальда, была надежда на спасение.

* * *

В храме Дематричензы, на одноименной площади, издавна проходили брачные церемонии. Если браки заключались, между знатными семьями, то различные подарки в виде денег, и еды попадало людям из низших слоев общества. Но так продолжалось, до момента выбора первого императора. С приходом, императорской власти, людям разнообразные подарки, перестали выпадать. Первый император Ромейской империи, был гораздо больше отдален от народа, и в связи с этим, то что было принято, при Ромейской республике, в империи было забыто или вычеркнуто. И поэтому, на площади Дематричензы, в моменты брачных церемоний, заполняли лишь нищие или те, кто, жил во времена республики, и просто не мог свыкнуться с переменами.

Поэтому вовремя, брачной церемонии между конунгом Лудде, и дочерью императора Селестиной, на площади были лишь горстки нищих. В храме по мимо жрицы, конунга, и дочери императора, находились также сам император со своей женой Ливией, и парой людей конунга, которыми являлись Скаки и Олаф.

По традиции, перед тем как жрица назовет новобрачных мужем, и женой она всегда читала молитву богине Дематричензе.

– Теперь назовите имена друг друга. – По окончанию молитвы, монотонным голосом проговорила жрица.

С первыми лучами солнца, и весь путь от императорского дворца, до храма. Апий Колаций обучил конунга Лудде, как произнести имя своей жены.

– Где ты Селестена. Там и я Селест. – С ужасным акцентом произнес заученные слова на Ромейском языке конунг Лезийского народа Лудде.

Дочь императора удивилась тому что, человек за которого она должна выйти замуж знает, как произнести ее имя на Ромейском языке. На еще щеках появился намек на румянец. Она через плечо посмотрела на отца и мать. Улыбнулась своим родителям. И повернулся к человеку, который должен стать ей в будущем мужем.

– Где ты Лудде. Там и я Лудда. – На чистом Ромейском, и с маленьким смущением в голосе произнесла Селестина.

Жрица посмотрела на лица людей, которых должна поженить. И двумя руками, показала на себя, намекая на то чтобы, новобрачные повернулись к ней. Лудде смотрел на детское лицо своей будущей жены Селестины, и он повернулся к жрице, после того как, дочь императора повернулась к жрице. Жрица макнула фаланги пальцев, в церемониальную кровь, и провела кровавыми пальцами по лицу, от лба к подбородку оставляя кровавые лини. Лудде был знаком данный обряд, когда лицо мазали церемониальной кровью. Но данный обряд Лизийцев, был не брачным, а больше воинствующим. И делался он в том случае, когда Лезийцы воевали друг против друга. За все времена, что Лудде был конунгом, такой обряд на Лезийских островах не разу не проводился, а если конфликты и были, то они все решались исключительно через альтинг. Поэтому, когда жрица макнула пальцы в кровь, и поднесла окровавленную кисть к лицу конунга, то он отклонил голову назад. Но жрица все равно провела пальцами по его лицу. И сразу после данного действия, жрица отошла на пару шагов назад, раскинула руки в стороны, и подняла свою голову вверх, туда где было отверстие для света. По традиции, если над отверстием пролетала стая птиц, то богиня благословляла заключение брачного союза. И именно в тот момент, когда лик жрицы поднялся вверх, над отверстием пролетели птицы. Жрица посмотрела на конунга Лудде, и дочь императора Селестину, которая отныне стала женой.

– Богиня Дематриченза, благословила ваш союз. – Жрица подошла к мужчине и женщину, взяла их руки и перевязала, белой тканью. – Отныне вы муж и жена.

Ливия заплакала от волнения, и от того, что дочь непременно покинет ее. А Скаки и Олаф разразились похвалой и поздравлениями.

Держась за руки, молодые муж и жена, повернулись к выходу, и прошли вперед. Выйдя на свет небесного святила, солнце забило в их глаза. Селестина зажмурилась от неожиданного блеска солнца. А Лудде прикрыл свои глаза свободной рукой от яркого света. Они шли прямо к дереву, на ветвях которого было множества подобных тканей, какие – то из них были уже старыми и протертыми, а какие – то новыми. Император Реджинольдус снял повязку ткани, с рук мужа и жены, повязал на одну из веток дерева, на котором было свободное место.

– Доченька я поздравляю тебя. – Коснувшись двумя руками щек своей дочери произнесла Ливия с мокрыми от слез щеками.

Апий стоял рядом с конунгом. И слушал что Лудде шептал ему на ухо.

– Конунг Лудде говорит, что им пора плыть обратно на острова. – Быстро перевел слова конунга Апий Констанций.

– Конунг не желает остаться на праздник, в его честь, и честь его жены моей дочери. – Мягко произнес император Реджинольдус.

Апий еле слышно, донес до конунга слова императора, и моментально принялся слушать ответ. То, что сказал конунг, удивило Апия, и прежде чем, сказать ответ конунга императору Реджинольдусу, он начал думать, как бы смягчить слова.

– Конунг поблагодарен вас за оказанный прием. – Апий говорил медленно, одновременно подбирая нужные слова. – Но дома. Его ждет политическое решение.

– В чем будет заключаться данное политическое решение, может империя окажет помощь? – С нотками интереса произнес Реджинольдус.

Апий не стал переводить слова императора конунгу. Поскольку Лудде ясно прошептал, молодому Ромейцу, что он должен вернуться на острова не ранее чем пройдет две полных луны. На выборы нового конунга!

– Конунгу Лудде нужно как можно быстрее вернуться чтобы его политические соперники не взяли власть в свои руки. – Все также, медленно говорил Апий.

– Уж что, а в политике я разбираюсь. – С недовольным лицом произнес император Реджинольдус. – Городская стража проводит вас к вашему кораблю. – Император подошел к дочери. – Не держи на меня зла дочка. Это все было сделано ради благополучия империи.

– Я понимаю папа. – Еле слышно обиженно произнесла Селестина. – Могу я изредка вас навещать? – Все так же с обидой, но с нотками надежды закончила свою речь дочь императора.

Конунг Лудде также прошептал что-то на ухо Апию. И молодой Ромеец перевел все что сказала, его жена своему отцу. Лудде встал перед своей женой на одно колено, и добродушно с улыбкой посмотрел на Селестину. Селестина посмотрела на мужа, и все ее горе пропало с лица. Но в глазах своей жены, Лудде видел скорбь. Он взял Селестину за руку, и поцеловал ее руку в тыльную сторону ладони. На лице дочери императора, румянец стал проявляться еще сильнее. После чего конунг встал на ноги, и пошел вместе с императором, его женой, своими людьми, и своей женой. К казарме городской стражи.

* * *

Солнечное время дня подходило к концу. Небесное светило, вот – вот должно было опуститься за горизонт. При всем этом, погода скверная. Моросящий дождь, заставлял всех жителей Ди – Бахта которые были на улице, под открытым небом искать себе укрытие. Поскольку вдалеке также виднелись сильные грозовые тучи. Они двигались по небесной глади очень медленно, точно также рассекал водную гладь, дракар который стремился, как можно быстрее войти в уютную бухту Ди – Бахта. В бухте, и на причале был лишь один корабль, который принадлежал Херебальду. Дракар разбойника, можно было отличить от других кораблей, по вышитому кругу на парусе. По мимо дракара, на берег было вытащено свыше пятнадцати рыбацких лодок.

На носу дракара, который стремился к причалу, стоял Лудде вместе со своей молодой женой. Чуть позади конунга рядом с гребцами стоял Скаки.

– Это наш с тобой город, – говорил Лудде своей жене Селестине, пытаясь охватить руками весь причал, а вместе с ним и город. – Здесь ты будешь жить.

Когда в очередной раз осознал, что его молодая жена, не понимает не слова, то он помрачнел. Посмотрев через плечо, он посмотрел на Скаки. Молодой воин стоял с пустым взглядом в глазах. Точно такое – же выражение глаз было у Скаки было, ровно один сезон назад, до наступления холодов. Лудде подумал, про себя, что он дал Скаки действительно невыполнимую работу. Конунг положил свою ладонь на плечо Селестины. Девочка обратила внимание на прикосновение мужа, и обратила внимание, как муж отошел от нее. Селестина не стала провожать, мужа взглядом, устремив свой взгляд на сушу, к которой дракар медленно двигался. В ее взгляде была печаль, грусть и тоска.

– Скаки надо поговорить! – Серьезным тоном произнес конунг.

Молодой воин молчал, и смотрел на своего конунга.

– Я тебе дал невыполнимое задание, не за тем, чтобы посмотреть, как ты с ним не справишься. А за тем, чтобы ты снова доказал мне, что я могу на тебя положиться. – Лудде остановил свою речь, и обратил внимание, на реакцию молодого воина. И спустя мгновение продолжил. – В Ромее, ты показал, что я могу снова на тебя положиться.

На лице Скаки был маленький намек на удивление.

– Я подозреваю, что многие люди, будут относиться к моей жене неподобающим образом. Поэтому, ты должен стать ее тенью. – Лудде закончил свою речь, указывая кивком головы на молодую девочку.

– Мне ее защищать? – Слегка простуженным голосом проговорил Скаки.

– Если кто ее оскорбить, или пальцем тронет. Как покарать паршивца решай сам. – Очень серьезным тоном произнес Лудде.

– Сворачивайте парус, и готовимся причаливать. – Прокричал Олаф.

Дракар замедлил свой ход, свернув парус. Гребцы работали на славу, подводя корабль все ближе, и ближе к причалу. Олаф обернулся через плечо, и прикинул в уме, через какое время, грозовые тучи доберутся до города. Времени было мало. Но причал уже был очень близко. В один момент, весла были подняты из воды, и бережно уложены вдоль борта.

Лудде сошел с дракара на причал, и подал руку своей молодой супруге. Селестина положила свою руку на ладонь мужа, и спустилась, без особых препятствий. Следом сошел Скаки.

– Олаф как закончишь жду у себя. – Обернувшись через плечо произнес Луддде.

Все трое направились через причал, в сторону дома воина. Проходя мимо дома Олафа. Из двери вышел Рагнар сын Олафа.

– Конунг! – Произнес Рагнар, и после он уставился на молодую девочку, которая стояла рядом с конунгом.

– Рагнар. – Дружелюбно проговорил Лудде. – Это моя жена Селестина. – Заметив взгляд молодого воина пояснил конунг.

– Выходит с Ромейцами прошло все удачно? – Поинтересовался Рагнар у конунга.

– Вполне. Теперь у нас есть деньги, чтобы переманить старост и глав поселений на нашу сторону. Как обстоят дела в Ди – Бахте?

– У нас гости! – Быстро ответил Рагнар.

– Кто? – Удивленно спросил Лудде.

Рагнар не успело ответить, так как к ним приближался Бьялфи сын Вино. Его вид был не из лучших. Опустошенный взгляд дополняла неряшливо подстриженная борода.

– Конунг я прошу вашей милости. Если не для меня, – проговорил Бьялфи озираясь на недоверчивое лицо Рагнара, – то хотя бы для своей матери.

– Бьялфи. Я был в ссоре не с тобой, а с твоим отцом. Да и ссорой, наши разногласия назвать было нельзя. Среди нас была скорее зависть. Незадолго до твоего рождения, Вино завидовал, что я продвигал в хирде конунга, быстрее и проще его самого. – Лудде посмотрел в лицо Бьялфи. – Оставим наши разногласия в прошлом, в Ди – Бахте ты мой гость. Отец прислал тебя на переговоры? И почему ты заговорил о матери?

– Мой отец ярл Вино мертв. – Констатировал факт вмешавшись в разговор Рагнар сын Олафа.

– Серьезно. – Очень удивленно произнес Скаки.

По мимо молодого воина, конунг был удивлен не меньше. Но Лудде не показывал своего удивления. Поскольку краем своего глаза, он заметил, как улицу пересекал Херебальд.

– Поговорим позже Бьялфи. – Произнес конунг, оставляя Бьялфи сына Вино одного по среди улицы.

Херебальд заметил, как в его сторону двигался конунг вместе со Скаки, Рагнаром, и какой – то девочкой. Разбойник встал под навесом пустой торговой палатке, прячась от надоедливого дождя.

– Тебе известно, что здесь делают люди ярла Вино? – Спросил конунг у Херебальда.

– Ярл Вино мертв. – Улыбаясь произнес разбойник. – Он отправил своего сына, на поиски наемников, и его отпрыск нашел таких. Среди народа Гуров. Подробностей я не знаю, но Гур которого притащил Бьялфи вызвал Вино на хольмгагнг. – Говоря данные слова, Херебальд смотрел, не сводя глаз, с молодой девочки. – Из Ромеи я погляжу, ты прибыл с добычей. – Улыбаясь скаля зубы проговорил Разбойник.

– Это моя жена. Если еще раз, я услышу от тебя такие слова, про мою жену, то ты поплатишься за них своими зубами. – Ложа свои ладони на плечи Селестины которая стояла спереди, произнес конунг.

С лица Херебальда, улыбка пропала моментально.

– Бьялфи говорил про свою матушку. Я хочу с ней поговорить, где она?

– В доме воина я разместил ее там, в качестве служанки.

Лудде чувствовал, что Селестина дрожит. Его молодая жена, могла дрожать как от страха, перед Херебельдом, так и от холода. Все же Лезийские острова были на севере от Ромейской империи, и холод здесь был привычным делом. Конунг оставил Херебальда одного, и пошел к своему дому.

Войдя в дом воина, в котором он жил. Лудде не узнал, свой зал. Столы были начисто вымыты. Посуда из которых, каждый желающий мог есть, стояла в центре каждого стола вместе с ситулами наполненными элем. Трэллы работали не покладая рук. А у котла, в котором закипала съестное, стояла женщина с маленьким ростом, и круглыми формами тела. Женщина обернулась на вошедших и ойкнула, от того что увидела конунга.

– Приветствую вас конунг. – Приветливо проговорила Ингжеоборга.

– Ингжеоборга. Как же давно мы не виделись. Прошло девятнадцать зим. – Копаясь в своей памяти, говорил конунг приветливы голосом.

– Двадцать. – Поправила конунга Ингжеоборга с улыбкой на устах.

Конунг Лудде и Ингжеоборга знали друг друга еще с детства. Поскольку родители Ингжеоборги жили по соседству с семьей Лудде. И пока Лудде, и Ингжеоборга были маленькими, то часто играли вместе.

– А кто это у тебя? – Вопросительно проговорила женщина.

– Это моя жена.

Ингжеоборга подошла к девочке, и обняла ее как родную дочку.

– Научи ее нашему языку, и заботься о ней. – Увидев блеск в глаза женщины произнес Лудде. – И самое главное, ощущай себя в Ди – Бахте как у себя дома.

Ингжеоборга улыбнулась конунгу в ответ, намекая на то что, она уже начала устраиваться как дома. И после вместе с девочкой покинула дом воина. Следом немного погодя, дом покинул и Скаки.

– Рагнар передай отцу и Херебальду, что я жду их до конца дня.

Однорукий воин хотел было спросить конунга, к какому походу, будет подготовка в этом сезоне. Но он вовремя остановил себя, поскольку еще до захода солнца, он узнает все детали.