Читать книгу Одна, заветная… - - Страница 7

Как я выжил, будем знать

Только мы с тобой, —

Просто ты умела ждать,

Как никто другой.

К. М. Симонов

Оба Ивана, дружившие с детства москвичи, работали в то время в конструкторском бюро известного в 30-х годах авиаконструктора Виктора Третьякова. Когда шефа как врага народа арестовали, а на следующий день взяли двух его ближайших помощников, ребята решили бежать из Москвы и спрятаться где-то в глубинке, куда не дотянутся руки НКВД. Они-то понимали, что ни шеф, ни ведущие конструкторы, ни тем более они, скромные чертёжники, не были и не могли быть врагами своей страны.

Но жернова, неумолимо перемалывающие неугодных властям людей, слишком близко подошли к ним. Простые двадцатилетние парни, они и не догадывались, что уйти от этих жерновов удавалось немногим.

Сборы были недолгими: взяв паспорта и небольшую дорожную сумку, отправились на вокзал. Шёл 1933 год, и в поезд ещё можно было войти без документов. Купили билеты на ближайший состав, отправляющийся в Башкирию.

Туймазы – большой районный центр, где находился элеватор, и в это время – ранней осенью – там была горячая пора: колхозники окрестных сёл сдавали урожай. Рук не хватало, и поэтому без особых вопросов ребят приняли разнорабочими на элеватор. Они поселились у одинокой старушки, помогали ей чем могли, жили скромно; начали потихоньку обживаться. Подружились с соседом, Ефимом Васильевичем, начальником элеватора, который вечерами заходил к Иванам, играли в домино.

Прошло три месяца. Однажды Ефим, копаясь в огороде, увидел, как мимо двора проехала незнакомая машина. Она остановилась у соседнего дома, вышли трое неместных милиционеров и вошли в дом, где жили Иваны.

Через полчаса Иванов, закованных в наручники, вывели, и, проходя мимо Ефима, один из ребят тихо произнёс: «Прощай, Ефим Васильевич».

Наутро те же милиционеры приехали за Ефимом. Ничего не объясняя, перерыли весь дом. В подполье рассыпали морковь и картошку, раскатали поленницу дров, вылили молоко из всех крынок. Ничего не нашли. Ефима увезли.

Мария Захаровна – Манюня, как называл её муж – осталась одна с тремя ребятишками, старшей из которых было пять лет. Уходя, Ефим строго приказал: «Держись! Я вернусь!»

Заливаясь слезами, Манюня не могла придумать, куда идти и что делать. Наутро кто-то стукнул в окно. На крыльце стояла молодая цыганка в роскошной юбке, с длинными серьгами в ушах. Ничего не спрашивая и не проходя в дом, она сказала: «Не плачь, твой муж в казённом доме. Он не виноват в том, что ему шьют. Его оговорил завистник, что служит рядом с ним. Доказательства его невиновности – в бумагах, которые ты должна найти и привезти. Сможешь найти документы – мужа выпустят, нет – сгниёт он в тюрьме». А необходимые справки можно было получить только в Карповке – месте рождения Ефима, деревне в 60 километрах от Туймазы.

Наступила осень, начались дожди. Никакого транспорта в эту заброшенную Карповку не найти. Но идти надо. Оставив соседней бабушке детей, Манюня обула лапти – идти в них легче – и отправилась в путь. Добиралась более трёх суток, замёрзла, изголодалась, едва не утонула в разлившейся по осени речке, но всё же документы, подтверждающие, что Ефим – сын батрака, был из первых комсомольцев на селе, рано вступил в партию и ни в каких порочащих его делах не замешан, добыла. Через несколько дней Манюня отправилась в обратный путь. Дождь шёл не переставая, будто испытывал на прочность несчастную женщину. Документы отнесла куда сказали. Ни свидания, ни передачи не разрешили, но сказали, что Ефим жив.

Дома, слава богу, все были живы, только приболела младшая дочка. Позже она умрёт от менингита: сильно простудилась в отсутствие матери.

Никаких известий о Ефиме, ни весточки от него долго не было. Манюня держалась – верила, что Ефим вернётся.

Позже, уже возвратившись из тюрьмы, Ефим расскажет, что у него добивались в тюрьме, в какую шпионскую организацию втянули его два Ивана, враги советской власти и подельники врага народа из Москвы. В тюрьме били. Заставляли подписать ложные показания на Иванов. Не подписал. Ничего худого о ребятах не сказал и не написал.

Причудливы судьбы человеческие.

Глядя на сокамерников, Ефим прощался со своей жизнью. Но внезапно через три месяца без каких-либо объяснений Ефима, взяв подписку о неразглашении, выпустили из тюрьмы; он так и не узнал, кто был автором ложного доноса. Узнавать о судьбе Иванов – врагов народа было опасно, но он всё же пытался это сделать. Не смог, ребята так и сгинули в тюрьме или лагерях.

Ефима восстановили в партии и на работе, но он знал, что где-то рядом ходит анонимщик, не захотел вернуться на прежнее место работы, и семья уехала из Туймазы. Возможно, так и была спасена и его жизнь, и жизнь его детей – сплошь и рядом повторно забирали в тюрьмы людей, обвиняя во вредительстве и шпионаже.

Ефим позже выучится, получит офицерское звание, и в 1942 году его заберут в действующую армию. Он пройдет всю войну, дойдет до Румынии, где прослужит еще два послевоенных года. Вернется домой с наградами в 1947 году и до конца жизни будет особенно привязан к детям.

В своем дворе вместо грядок построит детский игровой городок, его золотые руки так распишут, разукрасят все эти игры и игрушки, что детвора собиралась со всей округи. Весь день стоял гомон в их дворе, да ещё под граммофон, который Ефим выносил для них из дома.

Всеобщий любимец, он был немногословен, на редкость порядочен и честен; детям внушал, что лучше отдать своё, чем взять чужое; никогда не говорил плохого о других.

Умер он рано, в пятьдесят шесть лет, от острого инфаркта миокарда – видимо, не прошли даром ни тюрьма, ни война.

Манюня пережила мужа почти на сорок лет. До конца её жизни в семье будут ежегодно отмечать два дня рождения Ефима: один – когда родился, другой – когда вышел из тюрьмы.