Читать книгу Кровь завоевателя - - Страница 8

Утес на краю времен. Так он называл эту гору.

Я как будто взобралась на высочайшую вершину и увидела печальные, унылые небеса. Во всех направлениях простиралась бесконечность, а внизу, за краем утеса, – ничего, кроме черноты. Сверху небо заливала полоса света, словно бог прорезал саблей полог, закрывающий мир. «Это кольцо, – когда-то говорил мне Отец. – Мы видим лишь одну его сторону. Вот почему оно кажется плоским».

Здесь не было ни тепла, ни холода. Ни ветерка. Только неподвижность, безмолвие и безжизненность.

На краю утеса стоял человек. Он стоял здесь тысячу лет. Ждал. Наблюдал. Слушал.

– Я.

Заговорив, я задохнулась. Голос был таким надтреснутым, будто в горле проделали тысячу дыр. А лицо – морщинистым и жестким, как камень. Волосы были такими белыми и тонкими, что казались ненастоящими. Я пошла к нему, и усталые колени подгибались от моего собственного веса.

– Отец, – сказала я.

Он по-прежнему стоял ко мне спиной, даже не взглянув в мою сторону.

– Отец.

Я опустилась на колени. Они хрустнули.

– Нет, Зедра, – прозвучал его голос с небес. – Ты не имеешь права называть меня так.

Мои руки непрерывно дрожали, словно по венам разливался мороз.

– Что со мной произошло?

– Знаешь, как меня огорчает, что наше выживание зависит от тебя? Я не удивлен, что у тебя ничего не вышло.

– У меня… не вышло? Но что произошло? Я ничего не помню.

– Я же велел тебе задушить эмоции. Фанаа. Работать с холодной головой, по тщательному плану. Но, к несчастью для нас и для всех, ты не сумела. Какая ужасная судьба – с моими святыми Потомками будет покончено из-за твоей непригодности. Из-за твоей слабости.

Нет. Как такое может быть?

– Я сделала все… что в моих силах. – Тяжелое дыхание мешало говорить. – Я… следовала… плану. Мои… эмоции.

– Стоны, плач, крики, молитвы – все бесполезно. Это было маловероятно с самого начала. Если бы выжил хоть один из моих сыновей, была бы надежда. Но ты… даже смотреть на твои попытки было противно.

– Отец Хисти! – выкрикнула я. – Я ни секунды не уделила себе! Не получила ни капли счастья. Я лишь следовала плану, от рассвета до заката. Однако это было не совсем так. Я искала удовольствия и радости. Раздобрела на хорошей еде. Обленилась, лежа на шелковых простынях. Но в глубине души никогда не отступала от цели.

– А теперь помолчи. Всех твоих усилий всегда будет мало. Ты никогда не поймешь, какой меня охватил ужас. Потому что не испытывала того, что грядет. Если бы ты только глотнула этот кошмар, стала с ним единым целым лишь на краткий миг, может, у тебя и получилось бы… хотя бы от крайнего отчаяния.

Он всегда говорил, как испил этот ужас. Но для меня это было всего лишь страхом, вызванным к жизни пророчеством, а не личным опытом, и, возможно, именно поэтому я вела себя так беспечно.

Я подползла к его ногам. Поцеловала холодную, твердую лодыжку.

– Так позволь мне его испить.

– Ты понимаешь, чего просишь? Надвигается Великий ужас, который перекует всех нас в огне. Ты уверена, что хочешь его глотнуть?

– Я сделаю что угодно, лишь бы остановить его, отец. Я буду нести бремя Потомков, пока не превращусь в прах и кости.

– Этого мало!

– Но что еще у меня есть?

– Думаешь, смерть – это жертвоприношение? Жизнь не так уж важна. Бывают вечные страдания, которые невозможно передать словами. Представь, что твоя кожа кипит, пока не станет жидкой, а затем тебе дают новую кожу, чтобы она снова кипела – до конца времен. Звучит ужасающе? Это блаженство по сравнению с тем, что грядет. Рай по сравнению с тем, что ждет там, – он указал на черное пятно в небе, освещенном кольцом света. – По сравнению с тем, что грядет.

– Я это остановлю. Спасу всех. Обещаю.

Он повернулся ко мне. Коснулся моей головы одним ледяным пальцем. Я не смела поднять на него взгляд. Не смела посмотреть в лицо, боясь увидеть разочарованные, пустые глаза.

– Ты глотнешь Великого ужаса? И тогда, вскипев от отчаяния, спасешь всех нас? – Он затрясся в хохоте, полном отчаяния и печали. – Ты? Которая уже все провалила!

Мои слезы увлажнили пальцы на его ногах. Я вцепилась в его лодыжки.

– Если я умерла… значит, это… Куда уходят души? Это и есть Барзах?

Он хмыкнул:

– Ты не умерла. И я не позволю тебе испить Великий ужас. Потому что, несмотря на все твои неудачи, по-прежнему тебя люблю. Думаешь, у меня не ноет сердце, когда я вижу твой плач? Я не хочу, чтобы ты страдала еще больше. Достаточно, чтобы ты страдала от разочарования в самой себе. Страдания в одной жизни – ничто по сравнению с океаном, который нас затопит. Сотня лет, тысяча, десять тысяч, сто тысяч. Не важно, сколько мы будем ждать. Если не начнут снова править миром праведные Потомки, как повелела Лат, он нагрянет, вернее смерти.

Отец поднял меня, потянув за волосы. Я закричала. Я чувствовала себя растением, которое отрывают от корней. А потом увидела его глаза – печальные, пустые и такие же испуганные, как мои.

Он утопил два пальца в моих глазницах.

Я с криком проснулась. Через открытую дверь балкона светило солнце, стоящее уже высоко – значит, сейчас полдень. Когда я жила среди Потомков, у нас не было водяных часов, и мы узнавали время по теням и солнечным лучам. Ночной кошмар отступил, и ужас сменился насущными тревогами. Я проспала целый день. Неужели я опоздала?

Я попыталась пошевелить руками и ногами… но тщетно. Я была как каменная глыба. И одна в комнате. А где все?

Церемония, брак Сиры с Кярсом, мирный договор с силгизами… Все то, чего я не хотела. Все то, что должна была предотвратить. Ради Потомков. Ради человечества.

Но что может сделать камень, лежащий в постели? Наверное, об этом и говорил Отец. Я провалила дело. Не сумела всех спасти. Великий ужас поглотит мир, и нас снова выкуют в пламени. Без Потомков, которые могут это остановить, без нашего праведного правления, спасения нет.

Дверь со скрипом открылась. Вошла девушка с чудесными карими глазами. Она поставила у моей постели поднос с благовониями и заглянула мне в глаза.

– Ты проснулась? – спросила она на сирмянском со странным акцентом. – Мне велели привести целителей, если ты проснешься.

– Нет, не нужно, – просипела я. – Тебя ведь зовут Селена, верно?

Она кивнула.

– Я рада, что мы встретились. Пожалуйста, останься ненадолго. Присядь.

Немного поколебавшись, она села на край кровати и уставилась в пол.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, – сказала я, и мое горло было суше бархана. – Тебя вырвали из дома и привезли в странное место. Это больно, правда?

Она молчала. Я показала взглядом на чашу с водой у постели. Селена напоила меня, облегчив боль в горле.

– Внешне мы показываем, что все прекрасно, – продолжила я, – но внутри никогда не прекращается буря. Даже когда она съеживается и успокаивается, она все равно остается в самом сердце и в любой момент готова снова разгореться.

Она молчала.

– Говорят, ты крестейская принцесса. А знаешь, я тоже была… кем-то вроде принцессы.

– Похоже, ты хочешь, чтобы я оказала тебе услугу.

– Что-что?

– Когда кто-то пытается со мной сблизиться, это означает, что он чего-то хочет. Так было в Крестесе, и здесь то же самое, – сухо сказала она. – Так чего ты хочешь?

Она не ошиблась, как ни печально. Я и впрямь кое-чего от нее хотела. Я показала взглядом на шкаф:

– Отведи меня туда.

Она хихикнула. Хорошо. Наконец-то показала эмоции.

– Я не такая сильная и вряд ли смогу тебя поднять.

– Ты не узнаешь, насколько сильна, пока не попробуешь. И результат может тебя удивить.

Она посмотрела на шкаф, потом снова на меня:

– Там ты будешь чувствовать себя в безопасности? Это я могу понять… наверное.

Для перемещения души требуется спокойная обстановка, где ничто не тревожит и не отвлекает. В Вограсе я перевоплощалась в пещере, откуда открывался вид на земли нашего племени.

– Что-то в этом роде.

Больно было даже улыбаться, но я постаралась для нее.

Селена подняла меня. Я едва ощущала ее руки, обнявшие меня за талию. Она с пыхтением потащила меня к шкафу. А там отпустила и упала на колени, тяжело дыша.

– У тебя получилось, дорогая, – сказала я. – Вот так-то.

Она по-настоящему улыбнулась – сладко, как халва.

– Закрыть дверцу?

Я кивнула, удивившись, что могу шевелить головой.

Несчастная крыса умерла бесславной смертью – печально, ведь чтобы поймать ее и написать на ее животе кровавую руну, ушло несколько часов, – поэтому я перевоплотилась в дронго. Я приземлилась на крышу Песчаного дворца, уронив перо, а потом порхала над ней, пока не уселась на стеклянном куполе тронного зала.

Внизу шел пир. Кашанцы играли на длинных тростниковых флейтах, а на приподнятой площадке в центре зала кружились девушки в шелках с блестками. Вокруг них вперемешку сидели веселящиеся силгизы и аланийцы. Во главе на помосте разместились каган Джихан, Сира и шах Тамаз, они шутили, смеялись и потягивали розовую воду. Ее свадебное платье… о Лат, как же ей были к лицу алый шелк, воздушная шаль и огромный бриллиант в окружении рубинов, висящий на шее. Я даже порадовалась за нее, как радовалась на свадьбе собственных дочерей, хотя ни одна из них не выглядела такой сияющей.

Нет. Как и сказал Отец, мне недоставало отчаяния, потому что я не отпила Великого ужаса. Я напрасно теряла время, заводя друзей, слушая стихи, наслаждаясь танцами. Это должно прекратиться, у меня никогда больше не будет такой возможности, и я не могу себе позволить отвлекаться на нежности.

Я заметила, как в задних рядах Великий муфтий Хизр Хаз смеется рядом с мужчиной, одетым в тонкий, подходящий для пустыни наряд абядийца. Судя по происходящему, церемония шла к концу, и я уже опоздала, если хотела ее остановить.

Я похлопала крыльями и распушила хвост, мечтая выклевать всем им глаза. Брак Сиры и Кярса скрепит мир между силгизами и Аланьей. Сира может спать с Кярсом сколько угодно, но из его семени не родится дитя, теперь мой сын станет ее сыном. Селук будет принадлежать ей, и она получит над ним больше власти, чем я. Власти менять его и превратить в то, что пожелает, а мне нужно направлять его, чтобы он возродил Потомков. Стал щитом против Великого ужаса. Не просто шахом Аланьи, а падишахом всех государств, где поклоняются Лат.

Мирный договор, который я должна была предотвратить. Были способы посеять хаос и без опустошающих Кандбаджар силгизов. Я изо всех сил старалась это воплотить, месяцами планировала и плела заговоры, но невозможно предусмотреть все. Я сбросила со счетов Сиру – мое слепое пятно. Ее внезапная мудрость возникла незнамо откуда, ее желание скрепить мир и выйти замуж каким-то образом подорвало мой тщательно спланированный замысел.

Будь прокляты святые. Я должна поступить правильно. Должна, прежде чем все ускользнет из рук. Нужно превратить этот скверный поворот в возможность. Никакой слабости. Никакого милосердия. Потому что проявленное к кому-нибудь из собравшихся там, внизу, милосердие поставит под угрозу существование самого человечества. Я должна уничтожить все это – ради Потомков, ради всех.

Пора действовать. Пора привести в действие кровавую руну.