Читать книгу Что, если? - - Страница 2

История вторая. Бракованная Вера

Оглавление

А в черной книжечке Олега

есть список из таких людей

что всюду раздают советы

хотя никто их не спросил


Инструкцию к Вере выдали бракованную. А, может, девочка и сама была не исправна. Она всё никак не могла включиться.

Родители то и дело вздыхали:

– Наша Верочка не включается. Ей уже семь, а она до сих пор не завела друзей и почти не разговаривает. Мы уже и смазывали, как полагается, и перезагружали – всё по инструкции. Даже в сервисный центр возили.

– А они что? – интересовались сочувствующие знакомые.

– Говорят, может, инструкцию не ту положили. Говорят, может, нам модель попалась несоциальная. Такое тоже случается.

– Это заводской брак? – взволнованным шепотом уточняли друзья семьи.

Родители снова вздыхали и разочарованно качали головой:

– Нет. Просто бывают партии с поздно включающимися социальными навыками. У них есть другие достоинства: быстрая обучаемость, богатая фантазия, творческие способности. Надо просто подождать. Но, если не помочь, навыки могут так и не включиться.

После этого обычно поднимался рой тревожных голосов. Бедные родители! Как же помочь Верочке? Ну в самом деле, не обменивать же ребенка только из-за того, что у него задержки в социальном развитии!

Вера в это время сидела в комнате и тихонько жаловалась коту:

– Не пойму, что со мной не так. Мама твердит, что у меня не включаются какие-то навыки. Папа постоянно ругается. Иди гулять на улицу, говорит, заводи друзей. А зачем мне куда-то идти? У меня есть ты, у меня есть книги. Дома тепло и тихо, а на улице все кричат и кидаются землей. Вот скажи, тебе бы такое понравилось?

Кот отрицательно мотал головой – нет, ему такое совсем не понравилось бы.

Он уже имел печальный опыт знакомства с местной детворой. Однажды, когда родители в очередной раз выгоняли Верочку на улицу «дружить», кот решил составить ей компанию. Деток это не устроило: то ли он смотрел на них чересчур высокомерно, то ли они просто недолюбливали бракованную Верочку, а заодно и всё, что с ней связано.

Она закрыла кота своей хрупкой спиной, но один из комков грязи всё равно прилетел по усатой мордочке. А потом они увидели их: самого крепкого мальчика во дворе с издевательской ухмылкой и слюнявую бойцовскую псину, прямо под стать мальчику. Вера побежала к ближайшему подъезду и стала дрожащей рукой набирать номера квартир. Там, в чужом подъезде, они просидели и проплакали два часа, пока родители не отыскали девочку.

– А вот если бы у тебя были друзья, другие дети побоялись бы тебя обижать, – наставляли Веру родители после. – Теперь нам, конечно, придется разговаривать с другими родителями, чтобы они вразумили своих дикарей. Почему ты не облила их в ответ из лужи?

Верочка молчала. Комки грязи – это ещё ничего. Это не камнем по голове. А ей приходилось терпеть всякое.

– Не переживай, – мурчал кот вечером, свернувшись калачом у её головы, – ничего они не понимают, Вера. Ты – настоящий друг. Ты не бросила меня одного, не испугалась этой слюнявой псины.

Вера часто утыкалась носом в мягкую шерстку – хорошо, когда у тебя есть такой, хоть и маленький, но понимающий и добрый друг.

*

Шли дни, недели и месяцы, а Верочка всё никак не хотела включаться и социализироваться. Она только чаще болела и пропускала занятия в школе. А в один день совсем отказалась выходить из комнаты. Точнее, просто не смогла встать с кровати.

– Может, ей надо отдохнуть? – встревоженно спросила мама, глядя на белую как мел дочку. Кот дремал рядом с ней, обвив воротником маленькие детские плечи.

– Какое «отдохнуть»? – разгорячился отец. – Она всего семь лет в эксплуатации! В этом возрасте только бегать да гулять!

Вера и сама не могла понять, почему так ослабла – её веки с трудом поднимались, а сил едва хватало на то, чтобы помять теплую кошачью спинку.

Вызвали врачей. Они задумчиво посмотрели на Веру, почесали затылки. Смерили давление и температуру, пощупали живот, посветили в горло.

– Это не гарантийный случай, – развели они руками. – Держите бутылек «антистрессина». Если не поможет – только перепрошивка.

И тогда белые халаты объяснили, что перепрошивание вернет Веру к заводским настройкам. Это не гарантирует результат, но помогает в 80% случаев. Из неприятных побочных эффектов – высокая вероятность удаления всех индивидуальных черт и особенностей характера. Но, может, оно и к лучшему? Дети после перепрошивки – чистый лист, на котором можно записать все необходимые мысли и качества.

Мама поблагодарила врачей, взяла бутылек и удалилась на кухню пошептаться с папой. Белые халаты тоже удалились, оставив брошюрку о перепрошивке на комоде в прихожей.

Вера очень боялась, что родители согласятся её перепрошить. А вдруг она станет такой же противной, как её одноклассники? Вдруг она тоже начнет кидаться землей в ни в чем не повинных маленьких девочек и пушистых усатых котов? Пришлось напрячь все силы и поправиться – в школе, может, и плохо, зато там никого не перепрошивают при первой же возможности.

В классе Веру не любили почти также, как во дворе. Может, от того, что она постоянно тянула вверх руку и знала ответ на любой вопрос. А, может, дети просто чувствовали, что девочка бракованная. Так что, когда Вера выходила к доске решать примеры или читать стихотворение, в неё летели скомканные бумажки. Хорошо, что у одноклассников не было под рукой комков грязи.

– Мама, а можно я буду учиться дома? – иногда тихо спрашивала Вера после очередного блестящего сочинения, которое ставили в пример её и без того взбешенным одноклассникам.

Мама закусывала губу и моментально становилась отрешенно-суровой: переводить Верочку на домашнее обучение ни в коем случае нельзя! Иначе социальные навыки у девочки так никогда и не включатся, иначе она навсегда останется изгоем.

Так что Вера день за днем собирала портфель, заплетала две жиденькие косички, чмокала кота в ушко и понуро шагала социализироваться. В один из таких дней она и встретила в школьном палисаднике её. Обычно здесь, на тропинке, Веру поджидал кто-нибудь из особенно глумливых одноклассников, чтобы поупражняться в издевках перед началом нового учебного дня.

– Привет! – улыбнувшись, помахала ей незнакомая девочка и преградила узкую тропинку.

– Привет, – тихим эхом откликнулась Вера, гадая, каких выпадов ждать от внезапно появившейся на её пути школьницы.

– Меня зовут Надя. А ты – Вера, правильно? – продолжала девочка.

– Правильно, – всё ещё боязливо и встревоженно подтвердила Верочка.

Надя сделала шаг навстречу – в приступе паники Вера отскочила назад. Она привыкла, что дети сразу переходят к оскорблениям и нападкам, так что приветливость незнакомой девочки испугала её больше обычного.

– Не бойся, – снова улыбнулась Надя, – я не буду над тобой издеваться. Я такая же, как ты.

– Бракованная? – подумав с минуту, уточнила Вера.

– Особенная, – поправила её девочка.

Её большие карие глаза светились добротой и заботой – кажется, она и в самом деле не собиралась обижать Веру.

– Ну, ещё увидимся, – и, махнув рукой, девочка побежала в сторону школы.

В следующий раз Надя отыскала Веру на большой перемене – она пряталась под лестницей, чтобы случайно не столкнуться с кем-нибудь из одноклассников. Оказалось, Надя только-только переехала и теперь будет учиться в параллельном классе. Она сразу приметила Веру в библиотеке – там, по своему обыкновению, девочка скрывалась от одноклассников и готовилась к урокам.

– Зря ты подошла ко мне, – решила предупредить её Верочка, пока не поздно. – Если тебя заметят рядом со мной, над тобой тоже будут издеваться. Я – изгой.

– Я тоже, – беззаботно подтвердила Надя. – Но пусть только попробуют! Я их не боюсь.

Надя знала, о чем говорила: в первый день в новом классе она получила пятерки по всем предметам. Толя – двоечник на последней парте сразу же решил отметить это дело, кинув в неё мокрой тряпкой. Тогда Надя взяла ведро, в котором тряпка замачивалась и, не моргнув, окатила Толю грязной водой. Тут-то одноклассники сообразили, что с новенькой лучшей не связываться – мало ли, что ещё она выкинет, припадочная.

Вера искренне восхитилась Надиной отвагой: самой бы ей в жизни не хватило духу так храбро противостоять обидчикам.

– Мы должны держаться вместе, – наставляла Надя. – Мы не такие как они, но это не значит, что мы хуже.

Странно – эта мысль никогда не приходила Вере в голову.

*

Дома у Нади пахло жареными пирожками. Вера так и замерла на входе, втягивая носом непривычные ароматы. Сама Вера, сколько себя помнила, питалась исключительно здоровой полезной пищей. Мама настаивала: правильное питание – залог нормального взросления и социализации Веры. Как будто она сможет отбиться от нападок одноклассников с помощью брокколи или листьев салата.

– Какое у тебя красивое платье! – с порога испугала Веру женщина в цветастом фартуке.

– Не бойся, это моя мама. Она добрая, – шепнула Надя.

Девочки помыли руки и прошли на кухню.

– Любовь! – представилась Надина мама и рассмеялась, чем ещё больше озадачила Верочку: у них в доме хохотать без веской на то причины считалось дурным тоном.

– Ну, как успехи в школе? Всем двоечникам показали мастер-класс? – задорно спрашивала мама Люба, расставляя тарелки и пританцовывая.

В числе прочего на столе оказался розовый зефир, шоколадные конфеты и полосатый рулет – столько сладостей разом Вера видела только в магазине. Её мама отчего-то была обижена на пищевые красители, будто это розовые зефирные шапки виноваты в том, что дочка росла тихой и неразговорчивой.

Всё в Надином доме пело, кружилось и приплясывало: даже корешки книг на полках, казалось, подпрыгивают от нетерпения и вот-вот плюхнутся прямо в руки.

Они уже сели обедать, когда пришел Надин папа – усталый статный мужчина в строгом костюме. «Ну вот. Уж он-то сейчас мигом вычислит, что я неправильная, и выставит вон, чтоб не испортила его дочь», – печально подумала Вера. Но папа только чмокнул в щеки своих девочек, сообщил, что перехватит чего-нибудь быстренько, и снова на работу.

– А ты, должно быть, Вера, – похлопал он по плечу вжавшуюся в стул Верочку. – Надя много про тебя рассказывала. Говорит, ты пишешь стихи и здорово рисуешь котов.

– Да, наверное, – растерянно подтвердила Вера. Она не привыкла, чтобы взрослые интересовались её творческими успехами. Обычно их вопросы сводились к тому, завела ли Вера друзей и не хочет ли она пойти в театральную школу, чтобы стать более раскованной. Вера, конечно, не хотела – хватит с неё издевательств и в обычной школе.

– Как хорошо, что вы нашли друг друга, – широко улыбнулась мама Люба. – Такие талантливые, такие одаренные дети часто не могут найти себе компанию среди сверстников.

Вера тихо прихлебывала суп и пыталась спрятать улыбку: редко когда услышишь столько комплиментов в свой адрес, даже не перейдя ко второму блюду. В последний раз родители так живо обсуждали Верины успехи, когда она пересилила себя и выступила-таки на школьном конкурсе чтецов (всю последующую неделю одноклассники кидались в неё булками и хлебными крошками в столовой).

В Надиной комнате тоже было уютно: на стенах висели грамоты, на полках стояли книги и улыбчивые фотографии. Видно, девочка проводила здесь много времени. Интересно, выгоняли ли её «дружить» на улицу, как Веру?

– Скажи, а как ты поняла, что ты… особенная? – спросила Вера, рассматривая фотографию, на которой папа Нади кружил её на качелях.

Надя пожала плечами:

– Мама всегда так говорила. Что я не такая, как все. Что я очень умная, и другие дети могут злиться из-за этого. Но бояться нельзя – иначе они почувствуют, станут нападать ещё чаще и сильнее.

– А перепрошить тебя никогда не предлагали? – поинтересовалась Вера, силясь представить свою маму пританцовывающей и раздающей зефирки без всякого повода. Выходило не очень.

– Нет. Но, по-моему, это что-то не очень хорошее, верно?

– Не очень, – кивнула Вера и дала себе слово никогда не соглашаться на перепрошивку. Даже если из-за этого придется всю жизнь питаться исключительно брокколи.

*

Мама Люба не всегда была такой доброй и заботливой. Она даже мамой Любой была не с самого начала, чего уж там. Сперва – маленькой испуганной девочкой.

– Хочешь, расскажу одну историю? – как-то спросила она у Верочки.

Вера согласно закивала головой, и они с Надей пододвинули стулья поближе: слушать истории мамы Любы – одно удовольствие!

Все «бракованные» мальчики и девочки доставляют хлопоты своим родителям. Но не все родители хотят возиться с ними. Мама Люба – тогда просто Любочка – узнала об этом очень рано. Не успела она выучиться читать, как попала в дом для бракованных деток.

И, как полагается в таких ситуациях, она долго-долго плакала, а потом стала злиться. Девочки и мальчики рядом с ней мало отличались от тех, что она видела за стенами дома. Некоторые из них были угрюмыми и молчаливыми, другие – злыми и активными, как Любочка, находились добрые и глупые. Все они были разными, в чем-то странными, в чем-то банальными. Общим было лишь то, что родители не захотели с ними возиться.

Эта несправедливость душила Любочку – она поочередно злилась на себя, на родителей, на бракованных мальчиков и девочек, снова на себя. Злобы и обиды хватило Любочке, чтобы вырасти, окрепнуть, выучиться и найти работу.

– А когда же вы поняли, что вы особенная, уникальная, а не бракованная? – насторожилась Вера. Девочка из рассказа ну совсем не походила на нынешнюю маму Любу.

– Я ведь этого так и не поняла, Вера. Просто увидела.

В те года, когда мама Люба грустила и плакала, а потом злилась и плакала, она уже знала, что однажды у неё появится такой же маленький мальчик или девочка, как она. И, конечно, Люба никогда не отдаст их в дом для бракованных малышей. «Я буду воспитывать их, как обычных детей, я буду говорить им, что они особенные, не такие, как все, храбрые, умные, талантливые», – обещала себе мама Люба.

А потом она и в самом деле стала мамой, в жизни её появилась Надежда. Любочка сдержала обещание – не давала малышку в обиду. Девочка тихонько росла, и в один момент она увидела, что дочка у неё и правда не такая, как все. Не «бракованная», с мало развитыми социальными навыками, а такая умная и глубокая. Она прочитала это в её глазах. Ещё до того, как Надя смогла выговорить первое слово.

И тогда-то Люба поняла, что бракованными могут были родители, а вовсе не маленькие девочки и мальчики.

– Я бы тоже хотела убедиться, что я особенная, – вздохнула Вера. Мама Люба красиво говорила, но история была уж слишком мудреной.

– Вера, просто поверь мне. А потом придет день, и ты сама всё увидишь, – мама Люба обняла двух маленьких девочек. – Есть такое чувство, которое помогает в этом убедиться.

*

– У Верочки наконец-то появилась подруга, – шептала мама на кухне, промакивая глаза салфеткой. – Не бог весть какая, не самая бойкая, конечно. Но ведь главное, что она начала социализироваться. А мы уж, грешным делом, подумывали о перепрошивке.

– Какие вы молодцы! – одобрительно кивали головой мамины знакомые. – Какую большую работу вы проделали!

– Да, ведь, если б мы не проявляли упорства, социальные навыки Веры могли бы так никогда и не включиться, – мама энергично мотала головой, отгоняя страшное видение. – Хорошо, что отец выгонял её на улицу, даже когда она сопротивлялась.

– А перепрошивку можно сделать в любом возрасте? – на всякий случай уточняли друзья семьи. Чисто для справки – вдруг их дети однажды тоже перестанут включаться.

Вера в это время сидела в комнате и обнимала своего кота:

– Ты был прав, ничего они не понимают. Хорошо, что теперь у меня есть целых два друга, с которыми я могу говорить обо всем на свете. Нет, даже три. Маму Любу тоже посчитаем.

Кот согласно урчал, подставляя Вере пушистую грудку. Уж он-то всегда знал, что «бракованной» была вовсе не Вера, а громила-мальчик с его слюнявой бойцовской псиной на поводке.

В чем же был секрет чудесного «исцеления» девочки? Может, в розовых зефирных шапках, съеденных тайком от мамы? Может, в первом друге, выросшем прямо перед ней на узкой тропинке школьного палисадника? Может, потому что нашелся человек, объяснивший, что она ничем не хуже других?

Так Любовь помогла Вере и Надежде.

*

Что, если тебе можно быть не таким, как все?

Что, если?

Подняться наверх