Читать книгу Искатели прошлого. Книга 2. Хроники бардов - - Страница 2

Необычный для Кайги в это время года прохладный день плавно перетекал в свежий тёмный вечер. Ветер подхватывал дорожную пыль, кружа её под копытами коней и окуная их в сыпучие шелестящие тени. Дорога норовила затеряться в них, завести в густую траву, словно приглашая путников испытать гостеприимство природы, остановиться на ночь под яркими голубыми звёздами, в лучах бледной новой луны, вдоволь надышаться чистым пряным воздухом. И многие, не сумев отказать такому приятному предложению, останавливались посреди полей для проводов ночи. То там, то здесь разгорались яркие оранжевые костры, где большие, где поменьше, где со множеством людей вокруг, а где и для одинокого странника. Приглушённые темнотой голоса разлетались лёгким шёпотом над полями, сопровождая продолжающих двигаться путников.

Грива медленно перебирала ногами вслед за конями Стама и Акана. Руме казалось, будто они идут не по песчаной дороге, а движутся по реке, чьи волны разбегаются перед глазами, трепеща, словно живые. Совсем рядом проплывали костры, притягивая взгляд. Если бы он был один, возможно тоже бы разжёг свой костерок у дороги, среди танцующего моря колосьев. Но нужно было двигаться вперёд: иногда принц или его спутник оглядывались, проверяя, все ли следуют за ними. Позади о чём-то тихо переговаривались Эндиус и Шиммел. Дарин уже тихо посапывал в седле.

Рума выпрямился и подставил лицо и шею под струи свежего холодного ветра. Он отрезвлял, постепенно избавляя от состояния ленной сонливости, внезапно приставшей к магу, несмотря на ранний час.

Через несколько сотен шагов показались тёмные очертания большой деревни, скорее даже маленького городка, какие в Кайге были нередки. Там они остановятся на несколько дней, хотя, возможно и на одну ночь. Всё будет зависеть от Дюмана, который в одиночку отправился по другой дороге, в поместье семьи полюбившейся девушки. После долгих разговоров и моря недовольства от принца и остальных, ему всё же удалось отстоять своё право прибыть к ней одному, без поражающей воображение свиты. И теперь недосчитавшийся одного человека отряд, медленно двигался в сторону предполагаемого ночлега, дожидаясь воссоединения.

Очертания городка постепенно принимали всё более узнаваемый вид. Уже можно было различить высокий деревянный забор, слегка не дотягивающий до звания ограждающей стены. За ним высились подсвеченные жёлтыми окошками дома, края которых смывались темнотой и налезали друг на друга.

Проехав остаток дороги и оказавшись у ворот, люди увидели несколько стражников, стоящих на воротах. Они цепко оглядывали каждого путника или обоз, пропуская их в городишко. За короткое время промедления перед воротами маг увидел, как стражники отогнали двух или трёх человек, выглядевших очень бедно и неопрятно. Должно быть, попрошаек в Кайге не любили.

К счастью, богатые одежды спутников мага сразу расположили к себе стражу, а серебряная монета ещё больше, так что пропустили отряд без очереди, ещё и указав путь к лучшему из здешних трактиров.

Трактир оказался большим двухэтажным зданием с разномастными окнами. Они вились по стенам, где пугая глаз мутным зловещим блеском, где светясь позолоченными рамами, где бросая на дорогу сверкающие отблески от маленьких мозаичных витражей. Форма окон тоже разнилась от обычной прямоугольной, но разных размеров, до круглой или даже странной многоугольной: было похоже, словно стекло когда-то разбилось, половина осколков затерялась, а от второй так и не получилось добиться ровной фигуры. Благодаря такой же, как в Фиксе, странной наползающей архитектуре, словно городу не хватало места, многие дома врезались друг в друга, а скаты крыш плавно перетекали с одного на другой. Так было и в этом трактире.

Кто-то из местных жителей предпочитал закрывать глаза на такое близкое соседство, а кто-то извлекал из него выгоду. Как, например, дед трактирщика. По согласию с жильцами соседнего дома, в толстой стене образовался проём, а второй этаж продолжился в другом доме, тем самым увеличив количество комнат.

Когда люди входили в главный зал, первым, что бросалось в глаза, была большая ярко-жёлтая лестница, продолжавшаяся по всей длине боковой стены и переходящая в балюстраду второго этажа. Через невысокие перила, состоящие из отдельных деревянных столбиков, можно было увидеть несколько дверей, скрытых коридорной теменью. Видимо, такое строение лестницы, было сделано для удобства постояльцев и позволяло им сразу понять, сколько народа находится в зале, есть ли свободные места и стоит ли спускаться. Зал был наполнен столами, большими и маленькими, где-то их окружали стулья, а где-то стояли просто деревянные лавки. Видимо, несмотря на Кайгские законы, уравнивающие дворянское и купеческое сословие, какое-то классовое расслоение всё-таки было.

В целом, лучший в городишке трактир представлял собой старое обшарпанное здание, заполненное мебелью, по-видимому, собранной со всех родственников по принципу "чего не жалко". Засаленные китанские ковры соревновались в несуразности с коваными подсвечниками, явно переплавленными из дверных ручек, со столами, иногда имевшими разные ножки, и с явно очень дорогими картинами, непонятно как оказавшимися здесь.

Оглядевшись по сторонам, и поняв, что стражникам заплатили не только они, спутники мага, посовещавшись, решили осмотреться и в других местах, когда к ним подскочил трактирщик, пышущий весельем и жаждой наживы.

– Приветствую, достопочтенные господа! У нас превосходные комнаты, великолепное обслуживание, вкуснейшая еда, прекрасные соседи и лучшая цена в городе!

– Нам бы хотелось осмотреться в других трактирах, – чопорно сказал Эндиус.

– Бессмысленно! – почти по слогам воскликнул трактирщик, всплеснув руками. – Да и небезопасно! Обдерут, как пить дать! У меня-то хоть народ и разный собирается, но всё люди приличные, а у других кого только нету. Да и поздно вы, господа, подъехали. Город-то у нас маленький, всего три трактира и стоит. Остальные-то победнее, да плату поменьше берут, но обслуживания ни-ка-ко-го! Да и жить рядом с пастухами, да наёмниками – фи. А вот ко мне они если и заходят, то только поесть-попить, на проживание не остаются, так что будете на приволье да в спокойствии.

Всё это трактирщик выпалил на одном дыхании, непрестанно взмахивая руками и качая головой. Рума устало прикрыл глаза, споров с такими навязчивыми людьми он не упускал, но сейчас больше хотелось спать. Вечерняя ветреная свежесть ненадолго разогнала сонливость.

– Почему поздно? – насупился Дарин.

Похоже, никто из отряда полностью не осилил речь трактирщика, удовольствовавшись парой фраз.

– Так рынок в Фарге открывается, купцов да караванов много. Они в основном к Ширду в «Чёрную кошку» направились, но некоторые и до меня дошли, там уж места нет! А у Фтара в «Золотом яйце» никогда дворяне не останавливались.

– И никогда не будут! – гаркнули из-за ближайшего стола, поднимая кружки.

По всему залу разлился хохот, видимо третий трактир действительно популярностью не пользовался.

Эндиус оглянулся на остальных. Ответом ему стали хмурые взгляды. Несмотря на то, что все были привычны к ночёвкам под небом или в нищих деревушках, в городах хотелось получить максимум удобств. Посовещавшись, поняв, что лучшего здесь всё равно взять неоткуда, решили остановиться. Но и это стало проблемой.

– Прошу простить, да комнаты только две остались, господа! Но в каждой по несколько кроватей, да и пару тюфячков найдутся. Вы не волнуйтесь, тюфячки свежие, недавно набитые, никем не лёжанные! Лучше перин будут!

После долгих причитаний трактирщика спутники мага поделили между собой две комнаты.

Рума с интересом огляделся. Тёмные стены пестрели яркими картинами, половина которых скрывалась за раскрытыми красными шторами. Стояли две широкие кровати, назвать которые обычными язык не поворачивался в силу их огромных размеров, занимающих половину комнаты. Между ними сноровистые слуги притащили и расстелили соломенный тюфяк, плотно набитый и со слепяще-белой простынёй. Освещалась комната несколькими свечами на всё тех же кованых подсвечниках. У другой стены обнаружились несколько маленьких тумбочек на кривых ножках и большой стол, выглядевший так, будто каждый час сам сметал с себя пыль и покрывался новым слоем лака.

В целом, комната была не так уж и плоха, по сравнению с большим залом. Примостив свой мешок у правой кровати, напротив стола, (другая отошла Шиммелу, а Дарин расположился на тюфяке), маг вместе со спутниками спустился вниз в зал, где уже сидели Эндиус и Стам. Спустя короткое время к ним присоединился Акан, и все принялись за ужин.

Несмотря на сытную и, как ни странно, очень вкусную и разнообразную еду, Руме хотелось как можно скорее подняться обратно в комнаты. Сонливость всё не желала уходить, заставляя клевать носом и пропускать мимо ушей разговоры и вопросы спутников, а зал тем временем становился всё шумнее. То один, то другой из постояльцев начинал свои истории, непременно желая, чтобы именно его услышали все остальные.

Громко разносились по сторонам звуки стукающихся деревянных кружек и стеклянных стаканов, люди громко стучали ладонями по столу, что в Кайге считалось высшей похвалой, и требовали продолжения историй или новых порций еды и выпивки.

Кто-то оглушительно затянул лихую песню, совсем не заботясь о красоте исполнения. Акан с товарищами недовольно оборачивались в сторону поющих, и морщились (особенно страдал от пения Эндиус), а маг понял, что с него хватит.

Сообщив, что больше не спустится, он медленно встал из-за стола и сквозь стоящие то здесь, то там стулья, оставленные отошедшими хозяевами, пробрался к лестнице.

Комната встретила его тишиной и мягким полумраком, в котором потрескивали огарки свечей. Разжигать новые свечи не хотелось, но пришлось: закрыв дверь, отгораживаясь от слабо доносившегося шума, маг полностью погрузился в темноту. Подойдя к столу и сменив свечки, он замер.

У трактирщика было странное понятие украшение комнат, о чём можно было догадаться, увидев картины. Но сейчас в дополнение к ним на столе появился букет цветов в тёмно-красной вазе.

Они были совершенно разные: на тонких стеблях и почти на ветках, пушистые и гладкие, ярко-красные, лиловые, белые, голубые. Магу удалось узнать лихнис, тысячелистник и мелколепестник, остальные цветы являлись и вовсе какими-то гибридами. Видимо, собирали их на ближайшем поле, не заботясь о совместимости или красоте. Сами цветы едва высовывали головки из вороха разномастных полевых трав.

Уловив странный непохожий ни на что аромат, Рума наклонился ближе. Глаза постепенно привыкали к полутьме, смазанной дрожащими огнями свеч, и различали отдельные краски в незнакомом буйстве букета.

Маг потянулся руками к вороту, медленно стягивая плащ, всё ещё остающийся на плечах, а потом и расстегивая рубаху. Мысли плавно перетекали, не задерживаясь на определённом деле или образе, и только через долгое время он понял, что так и застыл, полураздетый, разглядывая желтоватые прожилки в сочной зелени тонкой травинки.

Внезапно дверь с грохотом отворилась. В комнату влетел Акан, заполошно озираясь по сторонам, поняв, что мага ни в одной из кроватей нет. Наконец, заметив его фигуру возле стола, он схватил его за руку и потащил в коридор.

– Что случилось?

– Ты должен это услышать.

Они дошли до лестницы и замерли, перегнувшись через перила и вглядываясь вниз.

Рума уже было подумал, что на трактир кто-то напал, начиная с демонов и заканчивая местной пьянью, или у кого-то внезапно прихватило сердце, а оказалось, принц в такой спешке тащил его послушать очередную байку.

Попытавшись выдернуть руку и наконец-то пойти спать, Рума добился только шипения Акана:

– Сейчас он продолжит, слушай.

Немного посверлив рассказом принца, маг вернулся к созерцанию толпы внизу.

Народа там собралось много, казалось, никто больше зал не покинул. Всё также стояло множество столов, за которыми продолжали есть, пить и веселиться, разве что только более шумно. Проследив за взглядом Акана, маг прямо напротив увидел стойку, за которой обнаружились трактирщик, около десятка очень пьяных людей и неизвестно как умещавшаяся на узкой столешнице куча тарелок и бутылок. Всё внимание в этой немаленькой компании было направлено на одного человека: лысого крупного мужчину лет пятидесяти. Большего сказать было нельзя, так как он сидел спиной к ним и явно в ближайшее время подниматься из-за стойки не собирался: громко хохотал, утирал лицо одной рукой и держал большую кружку пива в другой.

– Так всё и было! Клянусь морским богом!

– Да ну тебя! Бог твой уже из шестой кружки уплыл!

Люди вокруг тоже смеялись, подзадоривая. Кто-то крутил головой, крича, что старик совсем спился, а кто-то требовал продолжения истории.

– Ну ладно, дайте ему рассказать!

Опустошив вновь наполненную кружку, и удостоверившись, что все притихли в ожидании рассказа, он начал говорить:

– Шторм начался внезапно. Была ясная спокойная ночь, почти штиль. Мы встали на якорь среди рифов, чтобы утром обогнуть остров. Я нёс вахту, ничего подозрительного не было. Как вдруг раздался странный шум, будто вода вытекала из кувшина, плещась на камни. Я подошёл к самому краю кормы, начав вглядываться в темноту. Если бы я не заметил волну, огромную, несущуюся на корабль, то ему бы пришёл конец.

Я закричал, команда поднялась, мы в спешке стали поднимать паруса. Но ветра не было, а волна появилась от огромных щупалец, показавшихся вдалеке. Мы оцепенели. Через несколько мгновений показались новые щупальца, каждое – размером с нашу «Королеву», а то и поболее! Тогда все сели на весла, стараясь отойти подальше. А демон, клянусь морским богом, это был он самый, продолжал гнать огромные волны! Они обрушились на нас, половина вёсел обломились от напора воды, корму полностью захлестнуло, несколько моих товарищей оказались за бортом. Когда волны немного стихли, мы увидели, как демон приблизился к острову. Он приподнялся над водой, и я в подробностях разглядел огромную, в мелких наростах-щупальцах голову, с множеством маленьких ярко-жёлтых глазок и большущей пастью с длиннющими, в несколько локтей острыми зубами. Он раскрывал рот, шумно трубя, и всё нёсся и нёсся на остров. Когда до него оставалось совсем немного, волны поднялись до небес и захлестнули землю полностью. Остров так и не показался, а демон с тихим шипением снова погрузился в пучину.

Остров так и не показался, – тихо повторил мужчина, делая приличный глоток из кружки.

Над стойкой сгустилась тишина: хоть за время пребывания мужчины в городке историю и повторяли несколько раз, она оставалась довольно пугающей. Слушатели замолчали, оцепенели, переваривая услышанное, с тревогой поглядывая на рассказчика. Тишина держалась какое-то время пока кто-то из сидящих не воскликнул:

– Да враки это всё! Нет никаких демонов.

– А если и есть, то уж точно не в воде.

– Кстати, если это случилось с тобой, моряком из Каменного моря, то откуда ты здесь-то взялся, моряк?

– И то верно, тут кроме как купцов, моряков сроду не бывало!

Выкрики бросившегося отвоёвывать правдивость своей истории мужчины потонул в шуме галдящих наперебой голосов. Только несколько фраз выбились из него:

– Демон это был, клянусь морским богом и всеми его китами! А здесь я именно потому – ноги моей больше на корабле не будет!

Но крики людей становились громче, моряка никто не желал слушать и, сплюнув себе под ноги, допив очередную кружку пива, он поднялся и медленно побрёл к двери, бормоча ругательства сквозь зубы. Вслед летел смех слышавшей странную историю толпы.

Рума побелевшими от напряжения пальцами вцепился в поручень лестницы. Если моряк рассказывал правду, то назревала серьёзная проблема. Закрыть глаза на ночной кошмар посреди леса или на неясные картины будущего в маленькой палатке можно было легко, но теперь, когда их подтвердил рассказ постореннего человека, следовало уделить этим событиям гораздо больше внимания.

Акан тоже встревожился. Даже если бы он не смотрел в хрустальный шар, то рассказ о демоне после прошлых стычек непременно бы его заинтересовал. Случайно заслышав начало беседы между моряком и остальными, он тут же понял, что должен уведомить об этом Руму. Теперь, узнав историю полностью, вспомнив нагаданное будущее, он ждал решения мага. Что какое-либо решение последует, он не сомневался. Рума, с его пытливым умом, тягой ко всему странному и, как бы он ни открещивался, с такой же, как и у всех его спутников, охотой до авантюр, непременно что-нибудь сделает.

– Приведи его ко мне.

Бросив короткий взгляд на мага, Акан кинулся вниз по лестнице. Пройдя мимо остальных, кивнув им – тревожить друзей раньше времени не хотелось, он вышел на улицу.

Моряк обнаружился через несколько домов. Он стоял, покачиваясь, посреди дороги, видимо, решая, куда идти дальше, а на пьяную голову это давалось с трудом.

– Хорошо сказки говоришь, моряк, – Акан приблизился к нему.

Мужчина обвёл улицу мутным от выпивки взглядом, с трудом задержав его на принце и осознав, что обращаются к нему.

– Не сказка это, – махнул он, наконец, рукой.

– Ну как же, такое странное удивительное приключение редко случается на самом деле. Хотя, возможно, именно тебе повезло влиться в ряды героев, на себе испытавших все ужасы встречи с демонами.

Моряк непонятливо хлопал глазами. Длинная речь, которой разразился принц, стала слишком размытой для его затуманенного сознания. На тёмной улице, подсвеченной только светом тонкой луны, его разум стал засыпать, подправленный алкоголем и отсутствием слушателей, которые раньше разжигали искры воображения. Только поняв, что незамеченный среди обсмеявшей его толпы человек, скорее хвалит, чем презирает, мужчина сосредоточился.

– Да, это, это… Наверно.

– Один мой друг очень любит слушать о таких неподражаемых приключениях. А история, услышанная из уст самого героя-очевидца, станет любимейшей.

– О! Ну… Это можно, – моряк, видимо, совсем потерялся в реальности, беспрекословно последовав за принцем.

Акан брезгливо поморщился, но подхватил моряка под локоть и повёл обратно в трактир, боясь, что без опоры тот упадёт и больше не поднимется. В зале всё оставалось по-прежнему: спутники принца сидели, громко о чём-то беседуя, по залу гулял нестройный гул голосов, а за стойкой та же компания людей внимала новой байке. Заметив вопрошающие и слегка настороженные взгляды Стама и Дарина, сидевших лицом к двери, он знаком показал, что беспокоиться не о чем, и повёл моряка вверх по лестнице.

Затолкав моряка в комнату мага и плотно притворив за собой дверь, Акан устроился сбоку от мужчины, вопросительно смотря на Руму.

Тот уже снова разжёг свечи. Их свет был достаточным, чтобы в подробностях разглядеть лицо человека.

За короткое время отлучки принца Рума решал, что делать с моряком. Следовало узнать, было ли рассказанное им правдой, а если да, то сам ли он видел демона. Можно было попросить его повторить историю, но у таких «очевидцев» каждый следующий пересказ обрастал новыми подробностями. После недолгих раздумий, заметив состояние напившегося моряка, он решил вызнать правду с помощью магии.

– Так это… Вам, значит, рассказывать? – спросил моряк, когда понял, что его слишком долго и подозрительно молча разглядывают.

– Мне, – согласно нагнул голову Рума, – Расскажи мне правду.

Глаза моряка не заметили ничего странного, только замерли, смотря в одну точку. Нити магии, направленные Румой, медленно вплелись в его естество, заставляя отбросить опьянение, попытки прихвастнуть и отразить некогда произошедшее в лучшем для себя свете. Остался только приказ говорить правду и ничего больше.

– Корабль плыл, – глухо и монотонно начал говорить моряк, – Я стоял на вахте. Раздался странный звук, вода странно шипела и вдалеке показалась большая тень, похожая на гору или остров. Но островов в той стороне никогда не было. Я всмотрелся пристальнее, когда поднялись огромные волны. Они ударяли в корабль и относили его прочь от берега. Остальные вышли из трюма и тоже начали наблюдать. Потом показалось несколько огромных щупалец. Волны расходились от них. И самые большие волны стремились к острову. Вода поглотила его, а демон ушёл. Мой корабль уплыл, а я больше не хочу ходить под парусами.

– Ты видел демона? – тихо спросил Рума, когда моряк закончил.

– Издалека.

– Как он выглядел? Ты говорил про жёлтые глаза и наросты.

– Большой. Чёрный. И огромная пасть. Глаз я не видел.

– Почему ты решил, что это демон? Это ведь мог быть большой кальмар или осьминог?

– Нет. Это демон. Очень страшно. И он был не живой. Живые кальмары так не двигаются. Они дрейфуют в волнах или плывут с помощью щупалец, а он будто летел, только под водой. И киты…

– Киты?

– Да. Несколько китов, они в тех местах часто встречаются. Они отшатнулись от него и уплыли, хотя обычно всегда поднимаются на поверхность и подолгу спят, даже несмотря на штормы.

– Что случилось с островом?

– Он полностью ушёл под воду, ничего не осталось.

– Он был большой?

– Маленький. Десять таких городов, как этот.

– Демон не преследовал корабль?

– Нет. Он как будто что-то услышал и вернулся вглубь.

– Ты слышал ещё о таких демонах? Может, встречал раньше?

– Нет, никогда.

Рума понял: большего узнать от моряка не получится. Отвечал он односложно, быстро и чётко. Ничего не скрывал. К счастью, заклинание управления или гипноза всегда удавалось хорошо, даже, несмотря на скачки магии.

Сняв заклинание, Рума хотел было стереть мужчине память – ни к чему посторонним узнавать о вопросах, заданных моряку, но заметив плавающий взгляд и вспомнив количество кружек, озвученное кем-то из слушателей, понял, что помощь магии не требуется. Моряк сам завтра ничего не вспомнит, даже если захочет.

Снова предоставив принцу вывести человека вниз к людям или на улицу, как тому будет угодно, Рума задумчиво присел за стол, подперев руками голову. Картина вырисовывалась крайне странная.

Вроде бы все демоны должны быть благополучно заперты в лесу, или, по крайней мере, не лезть в места, полные людей, то есть магии Рубина, но вот уже несколько встреч с ними произошли за пределами Леса Демонов. Один демон-столб на болотах, пятёрка демонов – четыре кляксы и туманник в безымянной мелкой деревушке на окраинах Нагата, целый десяток столбов в Тайюне и неизвестное нечто, похожее на осьминога в Каменном море.

Пусть столб-одиночка, кляксы и осьминог появились из-за Рубина (Каменное море граничит с Лесом, а остальные встретились в нескольких днях, неделе пути от него), но тогда каким образом целый десяток далеко не слабейших демонов оказался так далеко?

Возможно, они также покинули Лес из-за магии камня, но как прошли такой огромный незамеченными? А в том, что их никто не видел, Рума был уверен. Рано или поздно, даже если бы демоны пожирали всех встречных на своём пути, кто-нибудь натолкнулся бы на брошенные деревни или маги бы засекли следы тёмной демонской магии, и слухи пустились бы по миру, обрастая подробностями. А здесь в Кайге, где отродясь такого не случалось, полстраны бы кинулось бежать, спасаясь даже не от опасности, а только от слухов.

Ещё и странный осьминог, затапливающий острова. Рума был уверен: о таком он никогда не слышал.

Как бы мало ни было известно о демонах, маги и даже некоторые люди без магических способностей могли определить силу демона по их виду. Существовала какая-то иерархия сил, по которой он ещё задолго до встречи с демонами знал, что кляксы слабее столбов, а туманники слабее клякс. Да, встречалось и совсем не знакомое, как странные безрукие перебежчики, но и их силу можно определить, просто понаблюдав за ними. Но про осьминога он никогда не слышал, ни от пустынных жителей, ни в Снежном Королевстве, ни на материке – нигде. Никто никогда не встречался с ним, в этом Рума был уверен.

Странный сон заставлял ещё пристальнее разбираться именно с осьминогом. Магия помогала всегда, ставшее почти звериным в некоторых случаях чутьё – тоже. Даже в Лесу Демонов, где тёмная магия пронизывала каждое дерево и каждую травинку, он мог отличить реальную опасность от кажущейся, мог сказать, когда демон далеко, а когда за соседним кустом. Но никогда раньше ему не снились вещие, если можно так сказать, сны. Да и как ни старалась Сильда обучить его науке предсказаний, дара к ним он никогда не имел.

Дверь тихо отворилась. Вошёл Акан.

– Всё разузнал?

Он подумал, что быстро здесь не разобраться и присел на кровать.

– Да. Ничего больше этот моряк бы не сказал.

– Понял что-нибудь? О демоне? – снизив голос, принц наклонился ближе, опёршись руками о колени.

– Только то, что это действительно может быть демон. Ты и сам видел, – поджал губы маг, вспомнив о гадании.

– Но откуда? Почему? Мы ведь доставили Рубин вовремя.

– Каменное море находится по другую сторону от Леса, а когда мы унесли Рубин, демоны вполне могли проникнуть к морю. Да и кто определил это «вовремя»?

– То есть с другой стороны их ничего не сдерживает? – возмутился Акан.

– Возможно, Даррелл считал, что там никто не живёт, или заботился только о Нагате. В письме он назвался другом короля Аншира, но не правителей всех государств.

Акан вскочил и принялся расхаживать по комнате. Такое жестокое решение ему не нравилось.

– Так насчёт осьминога, ты думаешь, он действительно где-то плавает и топит острова? Мы видели это довольно размыто, да и всего несколько дней назад. Разве гадания делаются не на более поздний срок?

– Не всегда, – тихо сказал Рума. Он ещё не решил, стоит ли говорить о своём сне.

– В чём дело? – жёстко спросил Акан.

Рума отвёл взгляд. Проницательность принца иногда ставила в тупик. Но решив, что скрывать бесполезно, объяснил:

– Я видел его раньше. Незадолго до Фикса мне приснился сон, там тоже был остров и огромный осьминог. Я тогда проснулся и подумал, что просто магия разыгралась – проверил всё заклинанием вокруг. Ничего странного не обнаружил, и решил – это просто кошмар.

– Часто тебе снятся такие кошмары? – скептически спросил Акан после недолгого молчания.

– Раньше – часто, – огрызнулся Рума. Не хватало ещё выслушивать претензии в недальновидности.

Принц запустил руку в волосы. Что делать он не представлял. Можно бросить всё и пойти к Каменному морю, благо, они всё равно путешествуют бесцельно, но влипать в настолько серьёзную историю, не предупредив деда и брата, не хотелось. Забыть об этом и радоваться жизни дальше, тоже не вариант, угрызения совести сами собой не проходят.

– Что будем делать? – прекратив метаться, оглянулся он к магу.

Рума думал о том же. И мысли его мало чем отличались от мыслей принца. Если бы каждый знал, о чём думает другой, они бы посмеялись. Нищий маг и принц великой империи, а проблема и её решение – одни и те же.

– Почему я должен решать?

– Может потому, что ты маг?

Рума не нашёлся с ответом, только опустил глаза. Теперь отнекиваться было нельзя. Проклятье перестало действовать, а возможность любого заклинания спровоцировать неудержимую бурю магии – это просто отговорка. Акан прав.

Ещё долго комната наполнялась тишиной. Принц то ходил взад-вперёд, то вновь садился, но то и дело поглядывал на Руму, ожидая, когда тот решится. Что решится, он не сомневался.

– Можно попытаться найти демона, – тихо сказал Рума, сам ещё пытаясь понять все последствия своего плана.

– Найти? В смысле, в какой части моря он находится? – замер принц на середине комнаты.

– Да. Прямо сейчас.

– Отсюда? Не идя к морю?

– Да, – сосредоточенно кивнул Рума, – надеюсь, Дюман задержится.

– То есть, это потребует от тебя много сил?

– Очень много. Но должно получиться, – Рума принялся вспоминать подходящую вязь заклинания.

– Как насчёт твоих всплесков магии?

– Если и случатся, то только на пользу. Больше силы – лучше обзор.

Рума деловито приготавливал заклятие. Времени это много не займёт, осечек быть не должно, а демон окажется прямо перед внутренним взором. Мешали только беспокойные метания Акана.

Маг закрыл глаза – его собственное зрение сейчас только запутает. Медленно в темноте опущенных век возникало шевеление, постепенно превращающееся в очертания комнаты, фигуры принца и его самого. Со стороны казалось, будто он увидел нечто необыкновенное в красной вазе, вытянувшись на стуле и «смотря» прямо на неё. Какой-то частью сознания Рума отметил, что она почему-то оказалась пустой – букет полевых цветов исчез.

Но перед внутренним взором открывалось всё больше и больше. Уже виден был большой зал трактира, улица вокруг и целый город. Магия устремилась повсюду, пронизывая мир, сообщая обо всём, чего коснулась. Небольшое усилие помогло сдержать её, направить только в одну сторону. Взгляд проникал дальше: новые города, горы, леса, озёра, снова леса и предгорья, жёлтый край пустыни и вот, наконец, показалась полоска синей блестящей воды. Там уже восходило солнце, и синь кое-где сменялась нежным розоватым отблеском. Волны мерно накатывали на сыпучий берег, спорили друг с другом за лучшее место, разбрызгивались пеной.

Рума смотрел глубже: вода, вода, вода, а в ней – множество морских существ. Проворные свободные рыбы, опасные акулы, игривые дельфины и большие гордые киты. Все они плавали, копошились, жили своей жизнью, не омрачённой никакими тёмными тварями.

Взгляд мага охватил всё море и нигде не заметил присутствия неизвестного демона. Вплетя в заклинание ещё больше магических сил, он погрузился в глубину.

Светлая, на поверхности пронизанная светом солнца вода сменилась тёмно-синей, а потом и чёрной водной массой. Руме казалось, словно его действительно со всех сторон сдавила огромная толща воды. Но магия делала своё дело. Снова показались морские жители: перед глазами проплывали гигантские глубоководные змеи, нечто, похожее на помесь черепахи и кита, медленно шевелили щупальцами огромные кальмары и осьминоги. Но ни один из них не нёс в себе ни капли тёмной магии, которую во все стороны источал демон.

Тщетно маг пытался направить взгляд дальше, найти чужеродное этому миру существо; только коренные его обитатели, как бы они были страшны и безобразны, вставали перед ним.

Внезапно его взгляд помутился, а потом вокруг появилось слишком много всего. Он одновременно наблюдал за восходом солнца и тёмными провалами в морском дне, заметил, как далеко на севере, в море, покрытой толстой ледяной коркой какая-то рыба бессмысленно долбилась головой об лёд и где-то много южнее раненый дельфин старался скрыться от людской бригантины.

Магия всё-таки взбунтовалась. Слишком много сил было отдано заклинанию. Теперь осталось только постараться различить в безумном хаосе происходящего на морских просторах отдельные картины, найти именно то, что требовалось.

Теперь все моря вставали перед магом, оголяясь до предела, до самых непознаваемых глубин. И ни одно из них, ни Каменное, ни Крестовое, ни Долгое, не были запачканы тёмной магией. Хотя что-то Рума всё же ощутил: след, маленькую тёмную струйку, скорее даже дымку, во всем безграничном просторе морского мира.

Невиданный никем ранее демон-осьминог существовал. Плыл недавно среди бушующих волн, запомнивших склизкое тёмное тело, ощущение грязи и немыслимое желание исторгнуть его из своих вод.

Рума понял, что найти что-то более существенное, а тем более самого демона, уже не получится. Он пропал, скрылся, как будто никогда не пробирался в этот мир. Если бы не тонкий слабый след, маг бы решил, что моряк соврал, а сон был всего лишь сном.

Магия неохотно возвращалась, подчиняясь воле хозяина. Кругозор сужался. Перед глазами осталось только Каменное море, но и оно скоро сменилось видами земли, гор, а потом и такой знакомой комнаты трактира.

Рума устало откинулся на спинку стула. Деревянные дощечки больно впились в шею.

– Эй, – Акан потряс его за плечо, – ты в порядке?

– Да.

Маг с трудом держал голову прямо, глаза слипались, но он понимал: принц не оставит его, предварительно не выспросив об увиденном. Некоторое время посидев в тишине, он решил, что вполне способен говорить.

– Я осмотрел моря, и даже половину материка, но демона так и не нашёл.

– Значит, его не было? – обрадовался Акан.

– Был. Его след остался в Каменном море. Но появился он недавно и продержится, скорее всего, тоже недолго. Через несколько дней никто больше не сможет засечь его. Сам демон куда-то пропал. Кажется, вернулся туда, откуда пришёл.

– То есть в Лес Демонов? – принц немного успокоился, узнав, что демон больше не рыщет по волнам, но то, что он в любой момент может снова выползти из логова, настораживало.

– Мне так не кажется, – помолчав, ответил Рума. Это ему и самому не нравилось.

– Когда мы там были, я не заметил ни одного озера, не говоря уж о реках. Если он плавал в море, то вероятно, ему нужна вода, чтобы выжить. Если только он не существовал там задолго до пересыхания пограничной реки, но тогда куда бы делся теперь?

– Тогда что ты имеешь в виду под «вернулся туда, откуда пришёл»?

Рума задумчиво огляделся. Сформулировать свои подозрения он пока не мог, да и не казались они чем-то важным.

– Не знаю. Возможно, там есть какой-нибудь подземный водоём. Или может горное озеро в Чёрных горах.

– Будь там море, гномы не сражались бы за воду с Сейдонцами, – буркнул Акан. Такая возможность показалась ему маловероятной.

– Как бы то ни было, теперь осьминог пропал. Думаю, он не появится в ближайшее время.

– Это хорошо или плохо? – заинтересованно глянул на мага принц.

– Почему это должно быть плохо?

– Ну, ты, наверное, смог бы что-то с ним сделать?

– Я не нанимался спасать всех и каждого.

Акан ухмыльнулся и покачал головой, когда маг отвернулся. Не нанимался он, как же. Обнаружился бы демон, и Рума даже Дюмана бы не дождался.

– Значит, всё в порядке? – всё-таки решил он уточнить.

– Пока – да. Ещё бы ты, наконец, дал мне лечь спать.

После ядовито протянутой фразы, принц понял, что маг действительно нуждается в отдыхе. Проследив, чтобы тот лёг, Акан вышел из комнаты, вновь спустившись вниз к остальным.

Они продолжали сидеть в трактирном зале, разговаривая и прислушиваясь к рассказам местных. К счастью, стойка находилась далековато от занятого дворянами столика и историю моряка они не слышали. Только Акан, ненадолго отвлёкшись от рассказа Эндиуса, уловил в удаленном разговоре знакомое слово, несущее неприятности, сразу же подумав, что это по части мага. А после нескольких слов об осьминоге, не удержался и решил, что лучше извиниться перед Румой, если всё окажется очередной байкой, чем дать упустить доказательство реальности видений из гадания Сильды.

– Куда ты пропал? – воскликнул Эндиус, когда Акан опустился на стул рядом с ним.

– Знакомого встретил. У него были небольшие проблемы, поэтому я представил его Руме.

Сначала принц решил соврать, что просто забыл закрыть дверь, но понял, что тогда не избежать вопросов от Стама и Дарина, которые видели его вместе с моряком. И если Дарин удовлетворится тем, что всё в порядке, то Стам душу вытрясет, но узнает правду.

– Разобрались? – спросил Эндиус, слегка понизив голос.

– Да, – принц скрыл лицо за бутылью вина, наливая терпкую жидкость в свой бокал.

Его брат радостно улыбнулся, подняв голову и посмотрев в ту сторону, где была комната мага, и продолжил свой рассказ. Акану ничего не нужно было делать, кроме как принять сосредоточенный вид.

Рума тем временем пытался всё обдумать. Мешались вновь вернувшаяся сонливость и усталость после потребовавшего много сил из-за расстояния заклинания.

Реальное существование такого демона очень сильно насторожила его. Медленно он вспоминал все свои прошлые мысли и пару мелочей, которые не упомянул перед Аканом. Сомнительно, что демон появился из Леса, но тогда откуда? Магу казалось, этот демон был вызван кем-то из другого места, очень странного, ещё более отравленного тёмной магией, чем сам Лес. Но он был уверен, что таких мест в их мире не было.

Если только тот Лес не был каким-то преддверьем, чем-то вроде главных комнат старинного родового замка, в которых прихожие натёрты до блеска, в них нет ни пылинки, ни сломанной вещи, а дальше начинаются прогнившие доски и потёртые гобелены. Часто, насколько знал Рума, иногда забредая в такие места по просьбам богатых дворян, в некоторые потаённые уголки замка боятся заходить даже сами хозяева, не зная, что затерялось в каменных лабиринтах стен.

Рума повернулся на другой бок, принявшись разглядывать полосы света, выбивающиеся из-за двери.

Так думать чревато. Можно увидеть опасности и заговоры в совершенно обыденных вещах, и закончить трусоватым купцом, который не пройдёт без охранника и двух шагов и хранит нож под подушкой.

Он сделал всё. Искать демона среди морей было очень сложно, хоть и казалось простым. Он был уверен, что ничего не упустил, но что-то тревожило.

Полежав ещё некоторое время, так ничего и не надумав, Рума закрыл глаза, сразу заснув. Снилась ему тёмно-красная ваза, катящаяся по лесной тропинке, разбрызгивая вокруг синюю морскую воду.

В объятьях сна Рума пробыл недолго. Следующее утро встретило его едва слышимым, но раздававшимся, казалось, со всех сторон копошением. Это Дарин и Шиммел старались не шуметь, чтобы не разбудить мага, чьё состояние объяснил им Акан. Недовольно приоткрыв один глаз, Рума хотел было заворчать на них, но не нашёл ни малейшего желания открывать рот, да и сил тоже. Поэтому он просто смотрел, как люди медленно натягивают одежду, пытаясь не шелестеть тканью, и на цыпочках крадутся к выходу.

Магия медленно перетекала по венам вместе с кровью. Её токи согревали изнутри, заставляя чувствовать иллюзорную прохладу, отчего маг повыше натянул на себя одеяло, укрываясь с головой. Сон всё ещё не уходил. Было очень странное чувство – он понимал всё, что происходит вокруг, но в то же время видел сюрреалистичные картинки. Голой кожей он ощущал и жесткость трактирных простыней, и навеянный сном горный воздух.

Но потеря магии была очень большой. Усталость надолго угнездилась в теле, не собираясь, маг знал это по опыту, покидать его в ближайшие несколько дней. Казалось, сил нет даже закрыть глаза. Поэтому оставалось только лежать, глядя на светлые лакированные доски двери.

Мысли медленно вырывались из сумбурных хороводов, которые кружились в его голове, благодаря предсонным раздумьям. Картина становилась не ясной, нет, но более простой.

Не стоит ломать голову о том, существует ли демон, нужно только найти его. С нынешними силами он способен повторять заклинание несколько раз в месяц, стоит демону появиться – и он выйдет на охоту.

Комната медленно наполнялась светом, пылинок, кружащихся в солнечных лучах, становилось больше. Рума неосознанно наблюдал за их танцем, снова и снова повторяя про себя заклинание. Возможно, если немного подумать, он сможет улучшить его, уменьшить затраты магии или сделать его самоподдерживающимся, например, от какого-нибудь магического артефакта.

Сам собой вспомнился Рубин. Его магическая сила состоит в сборе чистой магии от всех жителей близлежащих селений. Именно на это рассчитывал Даррелл, когда сказал хранить в королевском дворце, а не на границе с Лесом. Хотя, всё также неясно, откуда она берётся у самих жителей. Тем не менее камень действует. Если придать заклинанию похожую форму магических сцеплений, возможно, оно будет работать без его вмешательства, в любой момент докладывая о нахождении или, точнее, о существовании демона.

На пробу высунув правую ногу из-под одеяла, Рума поморщился. Магия успокаиваться не желала, и тело оставалось слишком чувствительным. Хотелось ещё поспать, но внезапно пришедшая мысль не давала покоя, и маг медленно потянул одеяло вниз. Приподнявшись на кровати и поёжившись от утренней прохлады, он заставил себя встать, накинув на плечи плащ.

Рума медленно приблизился к своему мешку, старательно прислушиваясь. Откуда-то с боков раздавались слабые приглушенные голоса, с улицы доносилось гавканье дворовых псов и ржание лошадей из конюшни. Снизу также поднимался мерный гул. Все звуки были приглушенными и спокойными. Ничего необычного не было слышно. На всякий случай Рума запер дверь: совершенно необязательно кому-то постороннему знать о том, что у него есть.

Устроившись за столом, маг достал из мешка ещё один простой холщовый мешочек поменьше. Внутри него ярко блестели красные грани Рубина. Достав его, маг прислушался, но уже не к постороннему шуму, а к своим ощущениям.

После того как он покинул столицу и получил от Акана Рубин, время на его изучение хотя и было, но всё-таки недостаточно, чтобы полностью понять его природу и узнать тайны чистой магии, а тем более изготовить нечто подобное.

Показывать Рубин всему миру на стоянке в лесу или в захудалых деревеньках было слишком опасно и глупо, но по мере возможности, когда они с принцем останавливались в замках его друзей или в дорогих трактирах, куда мог попасть не каждый дворянин, Рума доставал камень и погружался в его исследования.

Этот камень почти ничем не отличался от того, который отряд доставил из Леса. Только был немного меньше и чуть более тёмным. Но чем дольше Рума дотрагивался до его силы, чем больше вглядывался в глубину, тем более явные различия замечал.

Даже внешне камень реагировал на прикосновения мага иначе. Ели по второму Рубину, как мысленно назвал его Рума, чтобы различать их, бежали весёлые жёлтые искры, то этот камень долгое время оставался одноцветным, нейтральным ко всем попыткам мага дозваться до его сути. Только после, когда прошло несколько месяцев, появились первые признаки отзыва – тепло. Камень слегка теплел, словно нагреваясь от рук человека. Иногда Руме так и казалось, что он просто слишком долго держал его, согревая своим теплом, но в одну из холодных ночей на морском побережье, когда холодными становились не только руки, но и всё остальное тело будто заледенело, а камень нагрелся, едва коснувшись холодных негнущихся пальцев, он понял: Рубин действительно узнаёт его.

Вспоминая недавнюю встречу с демонами, напавшими на волчью стаю, эти различия ещё больше бросались в глаза. Остальные, возможно, этого не заметили, но маг помнил, как волки завыли, когда Рубин приблизился слишком близко. Надеясь на освобождение, стремясь спрятаться от монстров в тени его силы. Если бы отряд дошёл до самих демонов, они бы повернули обратно, не выдержав мощи чистой магии. Но во время путешествия по Лесу, когда монстры оказывались слишком близко, они не отдалялись, просто останавливались на границе действия маленькой тогда ещё магической силы камня и кружили вокруг.

Значило ли это, что силы Рубинов действительно различаются? И не ошиблись ли принцы и король, отдав ему именно первый камень?

Ответить на эти вопросы Рума пока не мог. Слишком мало у него знаний. Сейчас, остро нуждаясь в них, он не стал бы отсылать камень с Аканом, как сделал это при встрече с демонами в деревушке на восточной границе Нагата.

Всматриваясь в рубиновую красноту, ощущая вновь потянувшееся к нему чистое знакомое тепло, Рума пожалел об отсутствии под рукой второго камня. Оставалось надеяться, воспоминаний хватит, чтобы ответить на все вопросы. В крайнем случае, если ничего не случится, по возвращении в Нагат он поговорит с Аданом и добьётся возможности вновь изучить второй Рубин.

С этой мыслью Рума снова упрятал камень в мешок, а сам с довольным вздохом вытянулся на постели. Утро было раннее, о его состоянии, кажется, Акан рассказал, значит, никто тревожить не будет, и можно спать хоть до вечера.

Время тянулось медленно и лениво. Казалось, будто отряд уже месяц находится в этом захудалом городке, но прошло всего несколько дней.

Каждое утро начиналось уличным шумом, проникавшим в неплотно прикрытые окна, достигавшим ушей спящих постояльцев и поднимавшим их к завтраку. Время до полудня все коротали в большом зале, беседуя между собой или с местными жителями. Иногда в трактире появлялись купцы или дворяне, правда, ниже титулом, чем большинство спутников мага. Они приносили новости из остальных частей Кайги или соседних стран. Принц и маг придирчиво прислушивались к каждому их рассказу, но ничего необычного никому не встречалось. Также спокойно проходил обед и послеполуденное время. Ближе к вечеру, когда спадала дневная жара, но улицы ещё были хорошо освещены, кто-то из отряда покидал трактир, бродя по городу, посещая редкие здесь лавки или небольшие базары. Наличие в Кайге крупных рынков отбивало у купцов и торговцев желание оставаться в мелких городах и деревнях. Все их товары стекались в Фикс, Фарг или Фитху, туда же приходилось путешествовать за покупками кроме свечей, одежды или пищи и местным жителям.

На ужин весь отряд снова собирался в трактире, делясь впечатлениями. Большой зал заполнялся народом, и в шумном многоголосье каждый говорил, о чём хотел. Посиделки продолжались до глубокой ночи, и только когда звёзды становились яркими, как горящие угли, спутники мага неспешно расходились по комнатам.

Через три-четыре дня, проведённых в расслабленной праздности, половина отряда, а в особенности, Эндиус, начала скучать. Если Стам и Дарин вполне могли коротать дни в затяжных воинских тренировках – взбивая ногами пыльную землю двора, перетекая из одной позиции в другую, проникая даже в полутёмные залы яркими бликами стали; и проводить вечера в приятной компании своих друзей за стаканом вина, то для более порывистых Акана и его троюродного брата этого было недостаточно. Обоим хотелось продолжить путешествие, ввязаться в стычку с кем-нибудь опаснее подвыпивших крестьян, а то и, как знать, снова встретиться лицом к лицу с демонами. Уже на следующий день после приезда нагулявшиеся по всему городу братья лезли на стенку от скуки и подкалывали мага, стоило ему появиться в трактирном зале.

Рума трижды проклял своё любопытство, зачем-то заставившее его поинтересоваться у трактирщика, почему цветы из его комнаты убрали уже через несколько часов. Тот развёл бурную полемику, заявив, что отродясь цветами комнаты не украшал, мол, они то вянут, то пахнут, то для придирчивого глаза господ дворян слишком неказистые, и обвинил во всём девушек-служанок, тут же вызвав двоих из них, которые присматривали за комнатами.

Девушки бледнели, краснели, отнекивались, боялись поднять глаза и зачем-то принимались улыбаться, когда трактирщик не смотрел. С трудом замяв эту историю, успокоив обеих, несмотря на угрозы трактирщика, отчитывающего их за самодеятельность, Рума весь вечер терпел двусмысленные замечания Акана, что им тут ещё долго квартировать и с такими хорошенькими хозяйками надо дружить, и взгляды служанок, которые сновали вокруг стола, бросаясь за вином по первому слову и ловко ставя кувшины прямо перед магом.

Когда прошла неделя, уже весь отряд с нетерпением ожидал появления Дюмана. Усидеть в кажущихся душными залах трактира долго не мог никто, кроме Румы. Все бродили из комнаты в комнату, ежеминутно дёргали трактирщика, требуя то вина, то пива, то фруктов, каждые полчаса выходили всей компанией во двор, а Шиммел и Эндиус, не утерпев, даже предприняли небольшую конную прогулку. Вернулись они через несколько часов, покрытые пылью и основательно взмокшие – ставшая слишком невыносимой жара не дала им раньше других поприветствовать друга.

– Не будешь сообщать остальным? – нашёл Акан момент для разговора с магом, когда все снова потянулись во двор.

Рума, в отличие от спутников, не горел желанием снова отправляться в путь. Вернуть силы после заклинания удалось быстро. Магия снова восстанавливалась, и состояние беспомощности после колдовства уже не так донимало, как раньше. Только по-настоящему тяжелые, требующие огромных затрат магии заклятья, будут отныне причинять ему урон. Но оставаться в этом трактире, оказавшимся, как и говорил трактирщик приличным и спокойным, было бы магу на руку. Особенно когда вокруг всё время был кто-то из его спутников, и не приходилось иметь дело с кем-то посторонним. Почти половину дня Рума посвящал Рубину и старался проникнуть вглубь, под тёмную гладкую поверхность и глухое молчание камня.

– О чём? – Рума иногда начинал подозревать: принцу просто снова хочется захватывающих дух приключений, когда не знаешь, что окажется за поворотом, кто притаился в соседних кустах и после какой по счёту срубленной головы затупится меч.

– Об осьминоге! – воскликнул Акан. – Мне не хочется скрывать от них такое.

– Даже если ты расскажешь, они всё равно ничего не поймут.

– Почему? – замер на полушаге Акан, снова принявшийся расхаживать из одного угла комнаты в другой.

– Ты сам-то понял что-нибудь? Куда идти? Где его искать? Откуда он взялся? Не говоря уже о том, как его уничтожить, – маг покачал головой. – Слишком много вопросов. Это просто пустые разговоры.

– Если рассказать, они все тоже будут настороже. Если бы я не услышал моряка, мы бы вообще не узнали о его существовании. Но, сейчас, когда знаем только мы вдвоём, мы можем что-то упустить.

– Вот-вот. Мы вдвоём слушаем, но не принимаем всё на веру, да пока и нечего, если честно. Но они будут без толку кидаться в разные стороны, реагируя на каждый нелепый слух. Они слишком вспыльчивы и не понимают всей опасности. В итоге только запутаются сами и запутают нас.

Акан стоически выслушал длинные пояснения мага. Он мог бы возразить, всё-таки его друзья не были изнеженными придворными идиотами, которые только и знают, что восторженно слушать о дальних странствиях или военных походах, всплескивая руками и бледнея от рассказов о смерти и жестокости.

Они были воинами. Вместе пережили не один кровавый поход и не одну жестокую битву. Что там стычки с бунтующими крестьянами или со стаей оборотней, когда они стояли под градом кушанских стрел и видели, как в чернеющем от грозы небе поднимается зарево пожара собственного лагеря. Все они сражались плечом к плечу, прикрывая отход армии и попирая ногами вымазанные кровью тела вчерашних товарищей. Вместе хоронили братьев и отцов, зашивали друг на друге раны и слышали крики, долго потом нестерпимо звеневшие в ушах. Вместе они росли, превращались из мелких дворянских мальчишек в мужчин. Акан помнил множество случаев, когда у кого-то из них просыпалось желание поиграть в героев, и как потом они учились принимать верные решения, глядя на пополнявших ряды калек и занимавших всё новые и новые места в телегах с трупами своих охранников, приставленных королём. Он сам впервые получил отрезвляющий болью удар, чуть не сломавший челюсть, не от отца или деда, а от Стама, когда тот нашёл его, медленно бредущего по полю, израненного, обессилевшего и потерявшего где-то свой первый золотой королевский клинок.

Никогда бы Акан не стал слушать от кого-то другого, кроме брата и деда, такие слова о своих товарищах. Но теперь, оглядываясь назад, мог с уверенностью сказать: его королевская свита, как в шутку называл их компанию дед, собралась в полном составе не тогда, когда Эндиуса отпустили вместе с ними, наказав приглядывать, а тот и рад был, наконец, вырваться из-под родительской опеки, стараясь подражать и во всём слушаясь старших товарищей, а в тот момент, когда после всех мытарств и разгульной весёлой волшбы маг отправился вместе с ними.

Совсем неважно, оказывается, вырастает над тобой смертоносная дуга из тысячи стрел или всего одна оскаленная демонская морда. Рума так же, как и остальные, заслужил право сражаться в одном ряду, прятаться за спиной и говорить в лицо всё, что взбредёт в его шальную, заполненную непонятной магической чепухой голову.

– Хорошо, – помолчав, ответил принц. – Ты прав. Расскажем, если ещё что-нибудь случится.

Рума смерил его подозрительным взглядом, но, поняв, что он действительно собирается сделать то, что сказал, успокоился. Теперь пришло время ждать. И кого-то они, кажется, дождались.

Громкие приветственные крики, среди которых слышались довольные звонкие голоса Эндиуса и Дюмана, донеслись с улицы. Выглянув из окна, Рума и Акан заметили своих спутников, столпившихся вокруг всадника посреди двора.

Это действительно был Дюман. Он немного скованно отзывался на приветственные слова и не успевал отвечать на множество вопросов, посыпавшихся на него, но было заметно, что и он ждал встречи с друзьями.

Когда все немного успокоились, вновь прибывший наконец-то спешился, а взмыленного и уставшего коня доверили слугам, радостная толпа с гомоном и смехом вошла под изрядно поднадоевшую крышу трактира.

– Ну как, встретился? – улыбаясь, спросил Шиммел.

– О свадьбе договорились? – Стам тоже не желал оставаться безучастным.

– Разве можно без родителей с обеих сторон? – заинтересовался Дарин.

– Если они не собираются чинить препятствий, и их согласие есть на словах, хотя лучше всё-таки письменное, то почему нет? – Акан с Румой успели присоединиться ко всем и теперь наблюдали, как, собравшись за общим столом и заказав трактирщику обед, люди снова заинтересованно выспрашивали Дюмана о встрече.

Дюман тем временем начинал отвечать одному, но закончить ответ ему не давали другие, задавая всё новые и новые вопросы, пока ему это не надоело.

– Да подождите вы! – воскликнул он. – Дайте поесть с дороги. Я, между прочим, с раннего утра на коне. Потом всё расскажу.

– Всё? – прищурился Эндиус.

– Всё! – клятвенно пообещал Дюман, прижав руку к груди и оглянувшись на товарищей, удостоверившись, что никто не возражает, принялся за еду.

Его примеру последовали и остальные. Ели молча, не желая нарушать тишину ожидания, после которой выдастся возможность утолить своё любопытство. Даже Рума, который встретил весть о влюбленности друга гораздо спокойнее остальных, заинтересованно ждал его рассказа. Что уж говорить об Эндиусе, который с юношеской непосредственностью выведывал у друга всё о прошлой встрече, а теперь и вовсе весь извёлся от ожидания новостей.

Тем не менее, несмотря на витавшее в воздухе предвкушение и нетерпение, стол, за которым устроился отряд, долгое время находился в тишине. Слышались только постукивания ложек по звонкому фарфору тарелок и журчание вина, наполнявшего бокалы. Некоторые постояльцы трактира даже с удивлением посматривали на странную компанию, поднявшую такую суматоху на улице, а теперь сидевшую очень тихо, будто воды в рот набрав. Казалось, будто все внезапно оголодали, так набросились на еду уставшие от долгого ожидания дворяне.

Когда через некоторое время все блюда были очищены от еды, вино выпито, а люди вокруг явно успели решить, что они какие-то заговорщики, все поднялись из-за стола и отправились в комнату к принцу. Оставаться у всех на виду, беседуя о столь деликатных делах, никто не хотел.

Войдя и расположившись кто где, все воззрились на Дюмана, который вновь смешался и замолк.

– Начни с начала, – щедро предложил Эндиус, махнув рукой.

– Хорошо, – буркнул Дюман, поняв, что рассказом вкратце не отделается.

– Поместье я нашёл быстро. Оно очень красивое, повсюду холмы и много деревьев. Меня встретили слуги, а потом вышел её отец – Эмбан. Он меня помнил и принял очень хорошо. Всё выспрашивал о здоровье моей семьи и какие дела привели в Кайгу, уж не отец ли меня послал. Хотя, мне кажется, он сразу понял, зачем я приехал. Мы прошли в дом, и он позвал своих. Просидели полдня, говоря обо всём. А потом, за ужином, мне дозволили сесть рядом с Эминой.

– Так вот как её зовут! – воскликнул Шиммел.

– Я разве не говорил?

– Я тоже не припомню, – переглянулся с остальными Эндиус.

Дюман махнул рукой. Не желая сначала ни о чём рассказывать, теперь он с удовольствием вспоминал подробности прошедших дней.

– Она тоже говорила со мной, – продолжил он. – Конечно, не весь вечер, это было бы неприлично, но я так понял, что она всё-таки ждала меня. Мы общались до поздней ночи, а потом Эмбан с женой пошли показывать мне комнату, отослав детей. Когда мы остались одни, они спросили, какие намерения у меня относительно их дочери. Когда я сказал, что подумываю о женитьбе, они спросили, почему я приехал не с родителями.

– То есть, они уже согласны на свадьбу? – спросил Стам.

Дюман только радостно кивнул.

– И что ты на это сказал?

– Сказал: решил лучше узнать Эмину и дать ей шанс узнать меня. Мне показалось, такой ответ им даже понравился. Её мать стала ещё теплее общаться со мной. Думаю, большую роль сыграло знакомство Эмбана с моим отцом. Они сражались в одном отряде в войне с Себом, и, думаю, уже тогда договорились встретиться, когда его дочери подрастут.

На следующий день Эмбан устроил охоту для меня и ещё нескольких дворян-соседей. Здесь есть интересные обычаи. Мясо оленя не приносят в дом, а жарят прямо там, где он был убит. Поэтому женщины присоединяются к охоте. Хотя его жена отказалась.

Вечерами он пару раз устраивал нечто, вроде бала. Только народу было намного меньше. Всего несколько семей.

В последний день нужно было соблюсти ещё один обычай. Жених обязательно должен украсить дом рогами матёрого лося из здешнего леса. Они очень быстрые и умные, а их рога достигают очень большого размаха. Если жених поймает слишком слабого лося, то ему могут даже отказать в сватовстве. К счастью, мне повезло, собаки сразу взяли след очень крупного самца. Вести пришлось долго, но ему некуда было деться.

Примерно так и прошло время. Когда я уезжал, Эмбан сказал, что пошлёт весть о согласии на свадьбу моему отцу.

– После твоего рассказа кажется, что женишься ты на Эмбане, – заметил Акан, глядя в потолок.

Со всех сторон послышалось фырканье. Рассказ об охоте явно не впечатлил сытых такими событиями дворян. Дюману оставалось только понуриться и покраснеть.

– Ты оставался с ней наедине или хотя бы без родителей? – протянул Эндиус.

– Конечно! – возмутился Дюман. – Я говорил с ней! И не раз. Но настырно добиваться её внимания на виду у всей родни – неправильно.

– Тут он прав, – заметил Стам, как самый благоразумный.

Эндиус только фыркнул.

– Ты вообще молчи, когда взрослые разговаривают, – бросил ему Дюман, вызвав смех у остальной компании. И неизвестно, над кем смеялись больше: над Эндиусом, который не понимал всей серьёзности таких ситуаций, или над самим Дюманом, который внезапно стал слишком скромным с девушкой.

Весёлое и легкомысленное настроение завладело всеми. Стало понятно, что рассказывать Дюману либо больше нечего, либо оставалось только личное. Все медленно осмысливали ситуацию, размышляя, как относиться к ставшей такой неожиданной, хоть и ожидаемой, быстрой женитьбе друга.

–Когда тебе нужно возвращаться? – глухо раздался в притихшей комнате голос принца.

– Возвращаться? – растерянно повторил Дюман. – Акан, ты чего? Я не собираюсь ехать домой прямо сейчас. Пока гонец доберётся, пока выкуп наберут, пока она приданое соберёт, времени ещё полгода надо. И потом, это моё последнее путешествие как неженатого, и я не собираюсь его так быстро заканчивать.

Эти слова всех успокоили. Акан расслабленно вытянулся на кровати, а Эндиус даже подскочил к Дюману, обнимая.

– Как будто тебя кто-то отпустит, – ухмыльнулся Шиммел.

2 года и 8 месяцев назад

Надоедливая мошка летала везде: маячила мелкими чёрными точками перед глазами, лезла в уши, забивалась в нос, и приходилось мотать головой из стороны в сторону, только чтобы она хоть ненадолго отстала. Дело ухудшалось нестерпимой духотой, хотя было не так уж и жарко, но спёртый воздух был слишком тяжёлым, и ветер, слабо овевающий лицо, не давал никакой прохлады. Солёные капли стекали по лицу, рубашка на спине давно полностью намокла, а мошки, садясь на руки и шею, словно прилипали, и приходилось убирать их мерзкую щекотку руками, размазывая пот.

Хас покачивался в седле, понукая лошадь. Кляча передвигалась медленно, часто совсем останавливаясь и выворачивая шею, оглядываясь на всадника. Денег на более выносливого коня не хватило, и оставалось только надеяться, что она не падёт прямо здесь, посреди полузаброшенной дороги. Бока лошади ходили ходуном, подковы давно требовалось заменить, и сама она на вид была хуже любой другой – слишком старая и истощённая. Но сейчас привередничать не приходилось, либо ехать на ней, либо продолжать путь пешком. А на это уже не хватало сил.

Долгое путешествие по самым труднопроходимым местам давало о себе знать. Хаса с детства приучали к походной жизни, к преодолению огромных расстояний, но к такому продолжительному преследованию уходящего вдаль и вдаль следа, он оказался не готов.

Слишком нечётким он был, слишком далеко оторвался маг и слишком поздно начал свой путь Хас. Если бы, о, если бы узнать об этом маге немного раньше и следовать за ним немного быстрее! Тогда, возможно, он сейчас не был бы столь сломлен дорогой и предательством, не знал бы разочарования и, кто знает, возможно, никогда бы и не узнал.

Как прежде продолжал бы путь своего клана – гильдии бардов, сочинял бы песни и хвалебные сказания о героях, знал бы свою точную цель и то, что нужно делать в любой ситуации.

А сейчас он лишь заблудившийся нищий. Но даже нищие имеют больше, чем он. Не осталось больше ничего. Всё было ложью, и те, кто верил в неё и приучал его к ней, сами не знали, насколько они теперь ошибаются. Возможно, когда-то давно, во времена Джо, это была самая что ни на есть правда. Но не сейчас. Не сейчас, когда каждый – простой человек или сильнейший маг из Совета, служит только себе и ищет только собственного покоя и выгоды.

Одного только он не понимал, почему остальные из семьи этого не видят. Почему он снова и снова ошибался, доверяясь новым и новым магам, а остальные оставались слепы.

Хас нахмурился, когда лошадь, видимо, переведя дух, неспешно побрела дальше. И тут же остановил её.

Кашель подкрался неожиданно, скрутив тело и мешая сделать вдох. Путешествие по Снежному Королевству не осталось без последствий. Ему очень повезло, когда скрюченного и почти околевшего посреди бескрайнего снежного покрова, полузасыпанного белым крошевом, его нашёл пограничный отряд рыцарей и доставил в первую попавшуюся на его пути деревушку. Болезнь проходила тяжело, первое время все думали, что он не выберется, сочувствующе разглядывая измождённого, чаще находящегося в бреду человека. Но через несколько дней, он смог открыть глаза, ответить на вопросы, а ещё через неделю и встать с постели.

Срок его жизни ещё не вышел, но напоминанием о негостеприимной земле остался кашель, временами накатывающий после холодных ночей, и осипший голос, от которого часто начинали морщиться люди в трактирах, слушая его песни.

А вот след мага ушёл далеко вперёд. Некоторое время Хас действительно обдумывал, не бросить ли ему эту напрасную, как он решил, слежку. Но долг, который с рождения лежал на его плечах, не становился меньше от того, можно выполнить задуманное или нет. Снова стиснув зубы и нагнув голову, пришлось продолжить путь.

Неизвестный маг всё также продолжал метаться, его магия теперь вовсе не оставляла следов, только пару раз за долгие четыре месяца показались отголоски его заклинаний.

Это тоже казалось Хасу странным: судя по силе заклятий, на которую указывал поисковой амулет, маг был не из последних. Даже, возможно, мог претендовать на место в Совете какой-нибудь из стран. Он словно хоронился от чего-то, прятался или боялся. Иногда у Хаса возникали мысли, что преследование замечено, и маг скрывается именно от него. Но амулет подтверждал теорию о том, что маг проходил в местах, где сейчас находится его преследователь, очень давно. Прошли явно не дни, и даже не недели с тех пор, как маг оставил свои следы. Значит, сокрытие сил не имеет никакого отношения к нему, Хасу. Но и в тех странах, где он уже побывал, не было никаких розысков магов или объявлений о награде за их голову. Этот маг не был в розыске и уж точно, насколько знал Хас, не совершал преступлений, по крайней мере, таких, о которых можно было рассказать общественности. Оставалось только принять эту странность и не надеяться на чью-то помощь.

Одна из замучивших своей настырностью мошек залезла в нос, и Хас оглушительно чихнул. Утеревшись рукавом, прогоняя неприятные ощущения, и отмахнувшись от ещё пары десятков маленьких звенящих и жужжащих крапинок, безостановочно мелькавших перед глазами, Хас расхохотался. Смех разнёсся над дорогой, разгоняя наполненную однообразными звуками духоту. Снова закашлявшись и покачав головой, всадник продолжил путь, улыбаясь всплывшему внезапно воспоминанию…

Случай шестой.

Мошки тогда летали везде. Было очень душно, и мы оба очень устали от такой погоды. Шиен впереди громко чихнул. Долго ругал мух, грозил испепелить их всех, смотрел на меня и злился, что мне всё нипочём. Только к вечеру, когда подул западный ветер, и стало немного свежее, он поутих. Мы развели костёр прямо у тропы и устроились на ночлег.

Ближе к ночи звон мошек вокруг сменился на писк комаров, которых здесь оказалось ещё больше, чем мошкары. Шиен только понурился. Наблюдать за ним было забавно.

Насекомых было так много, потому что недалеко пролегало большое болото. До нас дошли слухи, что местные перестали ходить на него месяцев пять назад, когда появилось какое-то чудовище, как они говорили, и убивало людей. Шиена это заинтересовало. Он подумал, что чудовищем крестьяне вполне могут назвать демона, и поэтому мы направились туда.

Через некоторое время, когда комары собрались, казалось, со всего болота, Шиен не вытерпел и применил заклинание. Сразу стало очень тихо, донеслось даже негромкое журчание воды от какого-то близкого ручейка. Он удовлетворённо оглянулся и улёгся, закрыв глаза. Я остался наблюдать за болотом. Мы заранее решили, что стоит быть осторожнее.

Я просидел около двух часов, ничего не происходило.

Но потом снова появился тихий писк. Я не придал этому значения, подумав, что Шиену стало тяжело так долго отгонять комаров. И только ещё через некоторое время, когда писк стал сильнее и как будто ближе, я понял: ни один кровосос мне не мешает. Я стал оглядываться по сторонам, пытаясь понять, откуда исходит звук.

Вдалеке, где тропа погружалась в болото, я увидел большую чёрную тень очень странной формы.

Я решил разбудить Шиена. Поняв, в чём дело, он сказал, что лучше к болотам пока не идти и использовал заклинание. Потом он внезапно вскочил и швырнул часть костра в сторону тени. Он сделал это просто голыми руками, и я подумал, что он поранился. Внезапно раздался громкий крик. Но кричал не Шиен.

Кричала тень. Видимо, Шиен что-то сделал с огнём, раз горящие ветки долетели так далеко.

Кусты загорелись, и из-за них показалось страшное тёмное, но освещённое тело демона. Увидев его, я понял: это он и был. Никогда я не слышал о мухе размером с лошадь.

Она поднялась над кустами примерно на рост человека и принялась кружить из стороны в сторону. Хотя и очень медленно. Её тонкие серые крылья горели, и их остатки не могли поднять такое большое тело. Тогда, видимо, поняв, что не сможет уйти, она бросилась к нам.

Шиен выскочил вперёд, загородив меня, и приказал взять в руки другие ветки. Я сделал это, а он произнёс нечто непонятное. Муха загорелась сильнее. Вся её голова была в огне. Но после попыток сбросить его лапами она с размаху ударилась о землю, запутавшись в высокой траве. Огонь погас.

Фасетчатые глаза показались очень близко. Шиен снова выступил вперёд, отгоняя муху. И когда она подползла ещё ближе, что-то сдавило её, и жёлтая слизь брызнула во все стороны.

Потом Шиен сжёг её останки, а пепел кинул в болото. Больше искать мы не стали.

Тогда он сказал, что этот демон очень странный и не владеет никакой магией. "Это просто отожравшаяся муха, или откормленная кем-то".