Читать книгу История Польши. Том I. От зарождения государства до разделов Речи Посполитой. X–XVIII вв. - - Страница 5

История Польши – это не только исторические факты, но и образ жизни нашего народа во всем его проявлении на протяжении всего существования. Однако в стремлении сделать изображение этого образа выразительным и понятным история не должна довольствоваться лишь изложением особенных фактов. Она должна связать их в единое целое, показать взаимодействие между ними, их причины и следствия – одним словом, представить факты в той взаимосвязи, которая была когда-то между ними в действительности.

Одним из важнейших результатов исторического суждения и необходимым условием понимания деяний народа является разделение их на периоды. И для такого деления у нас есть весомые причины. Мы ведь видим, что под влиянием известных исторических течений и событий каждый народ и государство отходит время от времени от господствовавших ранее принципов, а также направлений своих устремлений и развития. Вместо них создаются новые или заимствуются уже готовые, после чего развитие продолжается уже на этих новых началах.

Каждый такой временной промежуток, во время которого народ трудится, организуется и развивается на одних и тех же началах, и называется отдельным периодом его истории или эпохой в его жизни. Каждое же изменение этих принципов мы отмечаем как переход к другому периоду. Кроме того, необходимыми признаками каждого хорошо понятого и правильно определенного исторического периода являются:

1) некоторая намеченная и считающаяся с изменившимися условиями неизвестная до того времени цель народной деятельности;

2) соответствующая этой цели новая организация в самом широком смысле этого слова;

3) изменение вследствие этого морального, интеллектуального и бытового характера народа.

Помимо этого следует заметить, что, не желая разрывать естественную связь между отдельными событиями и отношениями, но стремясь представить их на общем, реальном фоне и справедливо оценить, мы должны изобразить каждый исторический период особым образом.

Итак, историк не выдумывает периоды и не вносит их в историю искусственным образом. Его задача состоит только в том, чтобы уловить ход истории, найти и констатировать те периоды, на которые она сама разделяется. Историк, если он решит такую задачу, извлекает из этого большую выгоду, поскольку он может дать целому периоду такое освещение, какое ему более всего свойственно, то есть изобразить общую картину его внутренних отношений и внешних условий и на этом обосновать повествование о событиях и их оценку. В противном случае если он не отметит никаких периодов или измыслит периоды, не согласующиеся с действительностью, то его изложение истории и ее оценка либо вообще не будут иметь никакого основания, либо станут обладать шаткой и ложной основой.

Первое можно сказать о школе Нарушевича, а второе – о школе Лелевеля. Однако и современная историческая школа не успела еще прийти ни к какому соглашению по вопросу разделения истории на периоды.

Ведь часто за основу такого деления брали признак второстепенного значения, чаще всего форму правления, и вследствие этого различали периоды: монархический, магнатский и демократический. Либо такой основой выступал факт перемены династий, что считалось достаточным обоснованием для деления на эпохи: Пястов, Ягеллонов и выборов короля.

Я изложил и обосновал другое деление на периоды, а именно: первый – первобытный до середины XIII века, второй – средневековый до конца XV века и третий – современный от конца XV века до третьего раздела Польши. Такое деление вызвало полемику, в которой приняли участие Шуйский, Войцеховский⁵¹ и Смолка⁵².

Шуйский и Войцеховский не признавали, что внутренние и внешние польские дела тесно связаны друг с другом, что труд и жизнь народа, направленные как вовнутрь, так и за пределы территории его проживания, представляют собой одно неразрывное целое и что каждое изменение в одном направлении усиливается во втором. Поэтому вместо того, чтобы попытаться нащупать эту связь, они искали, скорее всего, различия и были готовы принять два разнящихся деления на периоды: одно для внутренней истории, то есть для истории устроения Польши, а другое для внешней истории.

В частности, Шуйский, согласившись с определенными поправками моей периодизации, но только для внутренней истории, предложил деление внешней истории на три других периода, разграничивающихся призванием на трон Ягайло (в 1386 г.) и Люблинской унией⁵³ (1569 г.). Причем такой периодизации он придавал большее значение, предполагая, что суть истории Польши заключается не во внутреннем ее развитии, а в продвижении цивилизации дальше на Восток.

Нечто подобное представил и Войцеховский. Не отрицая определенного значения моей периодизации, он представил совершенно иное деление на эпохи, выделяя две:

1) до 1386 года, когда Польша, стремясь на Запад, опиралась на Одру (Одер) и Вислу и имела достаточно однородное польское население с примесью немцев и евреев;

2) после 1386 года, когда устремления Польши возвращались на Восток за Днепр и Двину, а история ее являлась делом рук польского, русского, литовского и немецкого населения, проживавшего на территории Речи Посполитой.

Причем у каждой из этих эпох имелся свой поворотный момент. Для первой эпохи, по мнению Войцеховского, таким моментом являлся 1241 год (нападение татар), а для второй – 1648 год (турецкие войны). При этом такая разбивка приводила к созданию самих переходных периодов. Таким образом, в 1241–1386 годах Войцеховский обращает внимание только на все больше и больше исчезающие остатки польской первобытности, а после 1386 года – на медленно формирующиеся элементы современной Польши.

Так и было на самом деле, но только в 1241–1500 годах. И это не считая того, что нам неизвестно, и того, что стало появляться с самого начала, когда господствовала цельная система цивилизационных и политических отношений, не относящихся ни к первобытной, ни к современной Польше, однако являвшихся характерными для средневековой Польши. В то же время для представления всех этих отношений, для характеристики того, что составляло суть нашей истории с середины XIII до конца XV века, в этой периодизации места нет.

То же самое сделал и Шуйский, с той лишь разницей, что вместо 1241 года переходный период у него начинается уже с 1139 года. Смолка тоже отнес начало такого переходного периода к 1139 году (завещание Болеслава III Кривоустого), который, по его мнению, заканчивается в 1320 году (коронация Владислава I Локетека). Однако он не остался верным такой теории, и поступил правильно. Для описания событий, начиная со времен Мешко III Старого, то есть со второй половины XII века, Смолка изобразил картину первобытной Польши со времен Мешко I до середины XIII века, оставляя в стороне привилегии и автономию государств со второй половины этого столетия.

К вопросу о периодизации польской истории вновь опрометчиво вернулся Кутшеба⁵⁴, который в своем «Очерке истории устроения Польши» (первое издание в 1905 году) разделил польскую историю на шесть периодов:

1) предварительный период до середины X века, то есть до возникновения польского государства, период родовой организации;

2) первый период, период княжеского права до выдачи первых общественных привилегий в конце XII века;

3) второй период, период организации общества до смерти Казимира III Великого в 1370 году и Кошицкого привилея⁵⁵ в 1374 году;

4) третий период, сословный, до Люблинской унии в 1569 году и первого междуцарствия (1572);

5) четвертый период, период преимущества шляхты до реформ, начатых во время последнего междуцарствия (1764);

6) пятый период, неоконченный период реформ, прерванный развалом государства в 1795 году.

Отрицательные стороны такой периодизации и ее неблагоприятное влияние на трактовку истории и представление ее органического процесса раскрыл Бальцер в своем основательном исследовании «По поводу нового очерка истории государственного устройства Польши», опубликованном в «Квартальнике хисторичном» в 1906 году (см. также: Он же. История государственного устройства Польши. Обзор университетских лекций. Краков, 1905). Однако, не ограничиваясь критикой периодизации Кутшебы, он разделил историю Польши на три периода:

1) период княжеского права до начала XIII века, характеризовавшийся преобладанием государственного элемента над общественным;

2) период самоуправления государственных общин, начиная с привилегий неприкосновенности в пользу церкви с 1211–1215 годов. Период равновесия в организации общественного элемента и его равновесия с государственным элементом;

3) период шляхетской Речи Посполитой (Речь Посполитая как государство, а не сегодняшняя республика), отчасти подготовивший изменения, начиная со второй половины XV века, охватывавший временной отрезок с 1505 года до четырехлетнего Сейма. Период превалирования общественного элемента, то есть шляхты, над государственным элементом.

Такая периодизация польской истории сочеталась с моим ее делением на три периода, правда, с тремя оговорками, а именно:

1) начало второго периода приходится на 1210 год, то есть начинается с первой привилегии польской церкви;

2) начало третьего периода датируется не с конца XV века, а от принятия закона nihil novi⁵⁶ в 1505 году. Как видно, разница небольшая;

3) наступление нового периода приходится на начало работы четырехлетнего Сейма, на что есть, возможно, только одно возражение – его реформы были прерваны слишком скоро.

Однако Кутшеба не сдавался, пытаясь доказать, что перелом в общественном устройстве произошел только с принятия Кошицкого привилея и продолжился в законах первого междуцарствия. Такое его утверждение нашло, в частности, свое выражение в статье «Несколько вопросов по истории устроения Польши» в «Квартальнике хисторичном» в 1906 году. Тем не менее в последующих изданиях своей книги он, оставив предварительный период, ограничил количество исторических периодов до трех: первый до 1370 года, второй до 1572 года и третий до 1795 года, что, однако, отрицательных сторон его представления не убрало.

Причиной разногласий историков в периодизации польской истории, наряду с различным пониманием важности некоторых фактов, является то обстоятельство, что в развитии государства и общества периоды не отделены друг от друга одним мгновением или одним событием. Переход от одного периода к другому совершается медленно и растягивается обычно на одно или даже несколько столетий. К тому же жизнь народа постоянно продвигается вперед по проторенной колее, а под ней подспудно накапливаются явления, являющиеся предвестником и подготовкой нового направления.

Сначала они проявляются как редкие исключения, но потом происходят все чаще и вызывают все большие изменения, пока, наконец, не совершается решительный перелом. И перелом этот не отрицает сразу всего прошлого. При этом, когда жизнь народа идет уже по новой колее, от прежнего порядка вещей многое еще остается в виде следов, которые слабеют лишь постепенно и совсем исчезают только некоторое время спустя. Таким образом, трудность для историка заключается в том, чтобы запечатлеть момент, который, конечно, длится не день, не год и даже не десятилетие, в каком жизнь народа вышла на новые рельсы и движется уже по ним.

Полемика между Бальцером и Кутшебой, какой бы поучительной она ни была, являлась замкнутой на представлении государственного строя и общества. Она не затрагивала вопрос, согласны ли другие стороны жизни народа с разделением на периоды, продиктованные развитием его устроения.

Тем не менее историк, пишущий об общей истории народа, должен задать себе этот вопрос. И пусть его не смущает тот факт, что, будь то история литературы, либо история нравов, либо история искусства, или история экономики, перелом между Средневековьем и Новым временем произошел таким способом, что это невозможно отрицать. Более слабый такой перелом просматривается между историей древних времен и подлинного Средневековья, что является следствием наличия слишком малого числа источников древности.

Нам приходилось догонять Запад аж до начала XVI века, но с конца Средневековья мы уже следовали за его тогдашним развитием, и для нас не является оскорблением, что наша история в познании современной эпохи согласуется с всеобщей историей.

Это признала последняя «Политическая история», изданная в Польской энциклопедии в 1920 году. Однако, будучи коллективным трудом десяти ученых, она не уделила достаточного внимания периодизации истории, так как каждый из авторов ограничивался лишь своей главой. Тем не менее свое произведение они издали в двух частях, обозначив первую из них как «Средние века». Вторая же часть охватила время «С 1506 года до 1775 года». При этом в первой части автор первой главы назвал ее «Периодом до конца XII века».

Само же понятие исторического периода рассматривается в диссертации Владислава Семеньского «Деление истории устроения Польши на периоды», напечатанной во Львове в памятной книге в честь Освальда Бальцера в 1925 году.