Читать книгу Авиатор: назад в СССР 3 - - Страница 5

Рабочий кабинет майора Полякова находился на первом этаже учебного корпуса, не располагая к тому, чтобы контролировать руководство училища. Однако за стенкой была комната дежурного. Оттуда товарищ особист мог черпать нужную ему информацию, быть в курсе всех дел и ставить себе пометки в блокнотике.

– Разрешите войти, Михаил Вячеславович? – спросил я, открывая тяжёлую железную дверь.

Поляков беседовал с кем-то по телефону, поэтому просто кивнул мне и указал на стул перед столом, разрешая тем самым войти.

Я постарался как можно тише закрыть дверь, но ввиду сквозняка этого сделать не удалось. Грохот был солидный. Повернувшись снова лицом к Полякову, он посмотрел на меня, показывая жестом на дверной замок. Мол, чтоб его закрыл. Что-то интересное намечается в нашем разговоре, раз он решил закрыться. На этом меры предосторожности не закончились.

– Минуту, – сказал в трубку особист, подошёл к окну и закрыл его.

Можно было бы подумать, что он собрался меня здесь запарить, устраивая такую баню в самый разгар лета. Однако в кабинете майора оказался самый нужный предмет в это время года, и это не бутылочка холодной минералки.

Поляков включил в розетку огромный пластиковый ящик, который сразу же грозно зарычал. Именно такими были наши советские кондиционеры – надёжные и шумные. Надпись на этой модели гласила БК-1500.

– Продолжайте, – сказал в трубку Поляков, ещё раз указав мне на стул.

Для себя я сделал вывод, что особист любит спорт. В кабинете несколько вымпелов спортивных обществ, а также две интересные газеты, помещены в рамки.

Это было воскресное приложение к еженедельнику «Советский спорт» за 1975 год. На одном большая фотография игроков киевского футбольного «Динамо» и заголовок «Путь пройден до конца». В том году впервые в советской истории второй по значимости европейский клубный трофей – Кубок обладателей Кубков – уехал в Советский Союз. Рядом эта газета того же года, только уже октябрьская. Здесь киевляне забирают себе ещё и Суперкубок Европы, обыгрывая знаменитую «Баварию».

И ведь через несколько лет киевляне снова возьмут Кубок Кубков. Полякову надо сказать, чтоб готовил ещё одну рамочку. А точнее, две. Чуть раньше, в 1981 году, динамовцы из Тбилиси возьмут тот же трофей.

Помимо увлечений футболом, особист явно любил заниматься и силовой подготовкой. В углу стояли две гири по двадцать четыре килограмма и две маленькие гантельки. Турника ему не хватает ещё.

– Понял. И? – спросил Поляков у своего собеседника по телефону. – И? И что?

Немногословен Михаил Вячеславович в разговорах. Такая уж работа. К каждому должен быть свой подход. Этот разговор был закончен им без слов прощания. Просто положил трубку и пристально посмотрел на меня.

– Сергей Сергеевич, как ваши успехи? Давно о вас ничего не было слышно, – сказал Поляков, отклоняясь назад.

– Летаем, учимся. Думаю, вы лучше меня знаете, чем я занимаюсь.

– Такая уж у меня работа. Необходимо всё контролировать. Вы спрашивали, для чего я вызвал вас?

– Я не спрашивал этого.

Какая-то странная беседа получается. Сразу начал мне приписывать слова, которые я не говорил. Пускай и безобидные. Но эти ребята могут и более веские найти фразы.

– Ну, будет вам. А вы неплохо следите за своей речью.

– Слежу.

– Держитесь уверенно.

– Держусь.

– Интересуетесь о многом.

– Интересуюсь.

И ждёт же, когда я устану и начну нервничать. Подцепить пытается, чтоб на эмоции вывести.

– Так вы и не послушали меня. Продолжаете интересоваться делами давно минувших дней? – спросил Поляков, наклонившись ко мне ближе.

– Продолжаю, – ответил я, на что майор снова улыбнулся.

Он полез в стол, и достал ту самую папку с номером 880. В ней когда-то были документы об инциденте с Баля. Сейчас бумаг в ней прибавилось.

– Не пересекались с товарищем Баля?

– Не пересекался.

– А вы всегда так односложно отвечаете? На ученом совете вы произносили более пламенные речи. Я бы хотел послушать более развёрнутые ответы на свои вопросы, – сказал Поляков, перекладывая бумаги в папке и, не сводя с меня глаз.

– Всегда так отвечаю. Такой ответ устроит вас?

– Вполне. Тогда, вынужден вас огорчить, товарищ Баля избежал тюремного срока за свои деяния. Условно получил год. Его подельники не найдены. Вас устраивает подобный вердикт?

– Так точно. Может, к делу перейдём? – спросил я. Скучно уже как-то с Поляковым стало сидеть.

– О каком деле хотите поговорить?

– Вызвать к себе курсанта, закрыться на все замки, ещё и включить шумное устройство – вы со мной штурм резиденции президента США хотите обсудить?

– Это мероприятие мной не планируется. А вот пресечение раскрытия секретной информации, которой с вами делятся некоторые офицеры Белогорского полка, я бы хотел произвести. Когда успокоитесь, Сергей? Отца и матери уже нет. Стройте свою жизнь без оглядки на прошлое.

Как заговорил товарищ майор! Прям добра мне желает. Хотя, он мне действительно ничего плохого не сделал. Наоборот, его вмешательство расставило все точки в моём конфликте с Баля.

– Тот, кто не знает прошлого, не имеет будущего, Михаил Вячеславович. Если бы мне кто-то рассказал о гибели отца и матери, я бы сразу всё закончил.

– Вы же понимаете, что просите невозможного. Я вам тут не помощник, – сказал Поляков и снова откинулся назад. – Но не советую, пользоваться моим хорошим расположением к вам. Прекратите попытки докопаться до правды. Этим вы сможете обезопасить себя от нежелательных последствий, и другим жизнь не портить.

Громкое предупреждение от майора. Стоит ли его бояться? Сейчас сказать трудно. Остерегаться точно стоит.

– Я могу идти?

– Да, пожалуйста. Рад был пообщаться, – весело сказал Поляков, протягивая мне руку, которую я пожал. – Вам очередной привет от Краснова. Кстати, он отдыхает в Белогорске со своей семьёй. Даже внука взяли с собой.

– Всего доброго, – сказал я и вышел из кабинета.

Не зря вызывал меня особист. Сначала предупредил, чтоб не ввязывался в раскрытие государственных секретов, а теперь, будто из хороших побуждений, сообщил о пребывании товарища Краснова в нашем городе. Ещё и про Аню напомнил.

При одной только мысли об этой девушке начинают бурлить воспоминания моего реципиента. Чего ж так не получается выкинуть её из головы?

Встретиться с Красновым надо, только где его искать. Есть идея, что раз он здесь, то, может, захочет пообщаться со своими коллегами по Вьетнаму – Добровым и Борисовым. Стоит их поспрашивать.

Экзаменационный полёт был мной выполнен с оценкой «отлично», хотя и не без замечаний. Полковник Михайлов был сдержан на похвалы в мой адрес, но когда чувствуешь, что у тебя самого получилось хорошо отлетать, лишние овации, ни к чему.

– Курсант Родин, ваша оценка «отлично». Поздравляю с окончанием обучения на Л-29. Возможно, пересечёмся уже на следующем вашем этапе. Удачи, сынок, – сказал Владимир Сергеевич, расписался в моей лётной книжке и пожал мне руку.

– Товарищ генерал… виноват, товарищ полковник…

– Не торопись! Я, конечно, не против быть генералом, но пока рано, – улыбнулся Михайлов. – Чего хотел?

– Как думаете, вы сможете отстоять училище, если его… вдруг решат закрыть? – спросил я.

– Родин, ты чего? Зачем училище закрывать? У нас старейшее после Качи учебное лётное заведение. О таком даже не думай, – похлопал он меня по плечу. – Из-за инцидентов и аварий никого закрывать не будут. Ты поэтому спросил?

– Да, – соврал я, зная будущую судьбу нашего училища. – Просто так большие начальники не приезжали бы.

– Да забудь ты про них. Не приедут уже, – отмахнулся Владимир Сергеевич, снимая фуражку. – Это моё родное училище. За него я всегда буду стоять горой. Но там наверху и без меня найдутся люди, способные его отстоять.

Так же, как и вчера, он удалялся от меня. В его слова хотелось верить и верилось. Но будущее я уже знаю.

Михайлов до конца будет отстаивать Белогорское училище, даже будучи военным пенсионером. Честь ему и хвала за это. Однако этого будет недостаточно, чтобы сохранить учебное заведение.

В сентябре 2011 года на том самом плацу, где когда-то и Владимир Сергеевич сам стоял в строю курсантов, произойдёт прощание с боевым знаменем. Все будут ждать его выступления, но он так и не появится перед строем. Ему будет тяжело видеть эти «похороны» училища, которое он пытался сохранить до последнего дня.

И вот, когда уже все мероприятия, предусмотренные этим ритуалом, закончатся, а начальник училища будет готов дать команду на прохождение торжественным маршем, генерал армии в отставке, Герой России Михайлов появится перед строем курсантов и скажет своё слово. Кто знает, насколько тяжело ему было в тот момент.

А вот кому совсем не тяжело, так это нашему Валентиновичу, который… пропал. Не попадался нам на глаза и Костян. Полёты уже закончились, а его всё не видно. Естественно, событие с отсутствием Бардина заняло большую часть вечернего выступления комэски Реброва.

– Кто видел товарища Бардина? Признавайтесь и тогда я вас угандошу несильно. Остальные пойдут у меня копать, пока этот весельчак не появится в моём кабинете.

– Товарищ командир, а что копать? – спросил из строя Швабрин.

– Что копать, Иван Фёдорович? Есть тут одна работёнка, которая перепала нашему полку, – сказал Ребров, разворачивая какую-то бумагу.

– Разрешите встать в строй? – появился наконец-то Костя с какой-то небольшой коробкой в руках.

По его счастливому виду было ясно, что всё у него получилось. Молодец, товарищ подполковник Граблин!

– Живее, Бардин. На чём я остановился?

– Всё у нас плохо, товарищ командир, – выкрикнул кто-то из строя.

– Ага. У нас полная задница! И есть у неё название – телефонный кабель. Его будут тянуть от нашего города до Сметановки. И нас в вежливом приказном порядке пригласили принять в строительстве этой магистрали непосредственное участие.

Слова в строю «твою мать!», «кабздец» и их более жёсткие производные, моментально разнеслись по всему плацу.

– Рты закатали, пока я вам не вкатил! Нашей эскадрилье достался самый лучший участок – между Орловкой и Сметановкой. Не возбухать, а завтра быть готовыми к убытию в направлении фронта работ.

Вот так! Думал, что пару дней можно расслабиться после лётной практики, и на тебе.

Работы было не просто много. Такого слова нет для описания этого объёма. Для того чтобы прокопать этот «Кабелепровод», потребуется не один день, и не один десяток сломанных лопат.

– Вы сверху видели, какое там расстояние? Это же миниатюрный «Беломорканал»! – восклицал Артём после построения. – Лучше бы не торопился сдавать экзамен.

– Это тебя не спасло бы, – сказал я. – Костян, как слетал?

– Сдал я. Сам слетал, как никогда раньше, – ответил он, раскрывая коробку. – А вот, что мне перепало.

Костя достал ту самую модель МиГ-21, которую мне показывал Граблин. Такую вещь, как подарок супруги, он решил отдать простому курсанту.

– Сказал, что это был его крайний полёт. Может, зря мы на Граблина плохое думали? – спросил Костя.

– И правда, нормальным мужиком оказался. Только не пойму, зачем из-за дочери уезжать в Москву? Здесь школ, что ли нету нормальных? – задавался вопросом Тёма.

– Ты вот лучше думай, как нам завтра не сдохнуть от жары. Граблин уже уезжает, а нас пока никто не отпускает, – сказал Макс.

С самого утра начались работы нашего строительного отряда. Два взвода курсантов – наш и первого курса, отправили в район предполагаемого расположения кабеля.

Местность, как и полагается в подобных случаях, была полностью открытой, без единого деревца или домика, где можно бы было спрятаться от жары. Контролировал проведение наших работ целый заместитель командира полка по тылу.

Как и большинство представителей его специальности, подполковник Буряк отличался красивой формой одежды и большим её размером. Даже при огромном желании, обнять тыловика у нас бы не получилось и вдвоём. Размер его живота этого не позволял.

В целом, человеком этот Буряк был тихим и спокойным. Кнутом нас не бил, а даже, наоборот, обещал одарить пряником. Через час после начала работ отправил один из ЗИЛов, которые нас привезли на работы, в столовую за водой и вкусняшками.

– Я у него уточнил, – сказал Макс, возвратившийся от Буряка. – Сейчас нам пряников привезут. Сегодня, говорит, весь день работаем, а завтра до обеда.

– Есть хочу. Может, сбегаем до магазина? За лесопосадкой здесь есть, – предложил Артём.

– Потерпи, «желудок», – сказал я. – Сейчас подвезут.

– Да ладно, – отмахнулся Рыжов. – Тут, кстати, настойку классную делают. От неё даже запаха нет. Может, отметим окончание практики, раз нам не дали этого сделать в увольнении?

– Ты прошлый год помнишь? Фомич начало практики отмечал, а потом еле-еле восстановился в училище.

– Подтверждаю, – сказал Макс, возвратившись от зама по тылу. – В магазин сгоняйте. Можете даже вдвоём. Буряк сейчас отъедет. Сказал, часа через три появится.

Экспедиция в составе Артёма, Кости и первокурсника по имени Олег выдвинулась в сторону магазина. Что там произошло, можно только догадываться. В обратном направлении через два часа двигались уже два человека и одно создание.

– Макс, ну вообще не при делах. Ты же видишь, что мы трезвые, – сказал Артём, который сбросил с себя небольшое тельце первокурсника Олега.

– Вы придурки или притворяетесь? – спросил Макс. – Вам человека доверили, а вы его споили.

– Максим, вот хоть зуб выбивай, зашли в магазин. Начали покупать. Зашёл следом за нами дедок. Тот, кто настойкой торгует. Попросил антенну ему на крышу поставить, – начал рассказывать Костя.

– Старик предложил с грядки огурцов и помидоров в качестве благодарности. Мы пока ставили эту железяку на крышу, молодого отправили за овощами. Оттуда он уже и приполз, – продолжил Тёмыч, отталкивая от себя протягивающего к нему руки Олега.

Ох, его счастье, что нет тут тыловика сейчас. Только теперь как это тело спрятать от подполковника?

Решение было принято следующее – сильно «уставшего» Олега погрузили в один из ЗИЛов, который остался с нами. К нему был приставлен специально обученный молчать, ничего и никому не объясняющий курсант с первого курса.

– Да на кой мне эти проблемы? – вопил младший сержант, будучи заместителем командира взвода у первокурсников. Уговорами с ним договориться не получится, поэтому командирское решение было принято мной и Максом соответствующее.

– Я тебе сейчас локаторы в трубочку сверну. Слишком они у тебя большие, – говорил Макс, схватив одновременно со мной этого лупоглазого паникёра за его уши.

– А я ноздри на задницу натяну. Будет интересное такое животное – попанос, – сказал я, прихватывая вдобавок его ещё и за маленький шнобель. – Хочешь поучаствовать в выводе новой породы?

– Нет, нет. Я понял! – воскликнул младший сержант.

– Это другой разговор, – хлопнул нас по плечам Костян.

– Слушай нас, младший, – начал говорить я. – Он получил просто гигантский, в несколько мегатонн, солнечный удар. Как башку не разбил, непонятно. Запаха от него нет, поэтому никто особо не догадается. Мы едем в машине с вами, а ты молчишь и киваешь, когда тебя спросят. Hast du verstanden?

– Чего? – не понял моего немецкого замком взвода.

– Ты понял? Немецкий вообще не учишь?

– Да просто так поставили. Два за знание, три за звание. Как будто у вас не так?

– Учи языки. Не факт, что всегда будешь в военной авиации летать.

Мои товарищи вопросительно посмотрели на меня, но в такие моменты они уже привыкли, что я говорю странные вещи.

Иностранный язык и, правда, пригодится всем военлётам. После развала Советского Союза многим придётся искать места на гражданке. Там язык очень пригодится.

Когда объём работ был выполнен, подполковник Буряк, вернувшийся со своего затянувшегося обеда, объявил команду на погрузку.

– Ой, не могууу… – выкрикнул Олег, перекидываясь через борт, чтобы освободить свой кишечник.

Содержимое желудка совсем немного не попало на отполированные до блеска туфли Буряка, который в последний момент отпрыгнул назад, чуть не свалившись в вырытую нами траншею.

– Малец, ты чего такой?! – воскликнул он.

– Укачало, товарищ зам по тылу, – поспешил объясниться его замком взвода.

– Какой укачало? Мы ещё не поехали даже? – спрашивал Буряк.

– Солнечный удар. Он час назад как рухнул на землю. Мы его водичкой, а он только лежит и стонет, – вступил я в разговор. – Мы хотели в больницу, да вас же не было. Могут вопросов много задать. Кто старший был? Почему не контролировал? Почему так долго на жаре работали?

– Всё-всё. Ему точно не надо в больницу? – изменился в лице зам по тылу.

За курсанта ему сильно влетит. Не следил за состоянием в такую жаркую погоду. Если ещё узнают, что его тут не было, мало не покажется.

– Нет. Мы его в казарме приведём в чувство, – сказал Макс.

– Да. После приезда объяснительные напишем. На наших глазах всё было. Комэска нужно в известность поставить…

– Так, ну… ни к чему это. Я ему скажу, что завтра… завтра других возьму. А то вы все попадаете с ног, – сказал Буряк и отправился в кабину.

По приезде Олежка самостоятельно встать уже не смог.

– Уснул бедолага, – довольно констатировал Макс, тормоша лежащего первокурсника, – сморило.

Тело Олега в ответ лишь что-то пьяно бормотало, не желая покидать належанное место.

– Давай за холодной водой, – отправил я одного из наших в казарму.

Импровизированный душ из ведра и несколько лещей, произвели должный эффект. Олежка уже мог самостоятельно стоять на ногах. Правда, недолго. Пришлось кантовать его вручную.

Как и обещал нам Буряк, следующий день был сделан для нас выходным. Комэска даже разрешил увольнения, но долгого и объемного инструктажа избежать не удалось.

– На целый день даю вам увольнительную. На улице жара, денежное довольствие вам дали, ходить рядом с пивной запрещаю категорически! Кто ещё этого не понял, выйти из строя и марш в казарму!

– Говорят, вчера Валентиныч объявился. Живой и здоровый, – сказал шёпотом Макс, пока Ребров продолжал рассказывать о вреде чрезмерного употребления алкоголя.

– И где был? Не у Галины, случайно? – предположил я.

– Похоже, что к ней он больше не пойдёт, – усмехнулся Макс.

– Курков, головка от патефона, слушать и запоминать. А лучше записывать! У нас даже старые и прожжённые технари спирт пивом не запивают, потому что голова с утра будет болеть. И на кой тогда пить, козявки вы мои?

– Он в соседнем городе лечение, оказывается, проходил, а супруга не в курсе была. Вот она и тревогу забила, – шепнул Макс.

Наш уважаемый и неувядаемый Роман Валентинович подхватил всем известную болезнь, но в нашем госпитале ему было категорически невыгодно лечиться. Сей недуг называется «гусарский насморк».

– Так что Валентиныч теперь в принудительном отпуске, – сказал Макс, пожимая всем руки после выхода за КПП.

Наконец-то я смогу увидеть свою Женечку. А вот и она. Светло-голубая футболка и юбка в чёрный горошек, волосы развеваются на лёгком ветру, а каблучки стучат по асфальту, когда она бежит ко мне.

– Так долго не выпускали тебя? Я соскучиться успела уже сильно, – сказала Женя, чмокнув меня в губы.

– Я-то, как соскучился. У нас целый день сегодня свободен до вечера. Есть мысли?

– Ну, родители предлагали на дачу к ним в Сметановку съездить, но я думаю другими делами заняться, – загадочно улыбнулась Женечка, теребя меня за нос.

Сильно упрашивать меня не надо для таких случаев. В себе я чувствовал полную уверенность, и готов был хоть сейчас отправиться к своей девушке домой. Выйдя на тротуар, я понял, что сейчас будет неловкая ситуация.

– Привет, Серёжа! – воскликнула Аня Краснова, махая мне рукой и приветливо улыбаясь.