Читать книгу Тайна Волчьего озера - - Страница 2

Пролог

Оглавление

Паньшин громко зевнул и достал пачку сигарет. Курить хотелось страшно, в «дежурке» сейчас сидел только он: Чернышев пошёл в кабинет дознавателя взять какую-то бумажку, которую утром должен был забрать пристав. Им не разрешали дымить здесь, но нельзя отходить от телефона, который в любой момент может затрещать на весь отдел. Паньшин решил так: по голове его, конечно, не погладят, но и к стенке ставить никто не будет. Тем более, дежурные часто грешили тем, что могли сделать пару затяжек. Ночь длинная, спать хочется, надо иногда как-то подстегнуть синапсы в мозгу, чтобы глаза не слипались.

О синапсах, да и вообще о том, как работает человеческий мозг, старший лейтенант Олег Паньшин знал не очень много. Ему было достаточно понимать, что после нескольких затяжек его разум проясняется и уже не так сильно искушение откинуться на спинку кресла и прикрыть глаза. За сон во время дежурства риск получить по шее куда выше, чем от курения.

Он чиркнул спичкой и когда махал правой рукой, чтобы затушить пламя, нечаянно задел лежащий на самом краю стола дырокол, который тут же спикировал ему на ногу. Во время дежурств Олег снимал туфли, радуясь тому, что ноги «дышат», но сейчас очень сильно пожалел о своей привычке – удар пришёлся чётко на мизинец правой стопы. А боль, как известно, за этим следует такая, что лучше схлопотать пулю.

– Твою мать! – выругался старший лейтенант. Сигарета вывалилась изо рта и упала прямо на пачку документов. Недолго думая, Паньшин шарахнул по ней ладонью и обжёгся.

– Сука, да чтоб тебя…

И тут Олег Паньшин осознал всю беспомощность своего положения: он сидит в Стародвинском районном отделе внутренних дел, до нормального города (в его случае, Волгограда) – триста с лишним километров. Впереди совершенно никаких перспектив, только сплошные бумажки, дежурства, затем снова бумажки – и так без конца. После армии и учебы на юридическом его жизнь будто остановилась.

А ведь он когда-то хотел стать… певцом. Но несколько ударов отцовского ремня отбили всякое желание связать свою жизнь со сценой. «Батя», как всегда называл его Олег, считал, что настоящий мужик должен сразу после окончания школы идти в армию и потом найти нормальную работу, а на сцене только «педики жопами виляют». Олег никогда не считал себя педиком, он любил приударить за девчатами, но стыдиться своих увлечений вокальным искусством его научили уже с юных лет. В армию он, конечно, пошёл, но только после техникума.

– Чёрный ворон, что ж ты вьёшься… – тихо пробубнил себе под нос Паньшин. Он усмехнулся, вспоминая первые попытки выступать в поселковом клубе. Давно это было, ещё в начальной школе… Обладавшая с детства абсолютным слухом заведующая местной культурой Марьяна Евгеньевна сразу сообразила, что этого мальчика ждёт большое будущее, если он будет усердно заниматься.

Однако после двух занятий отец Олега в весьма грубой форме, используя все известные ему матерные обороты, затрагивающие всех родственников заведующей, объяснил, что его сын – «нормальный» и больше в клубе Олег не появлялся. Уже позднее, в старших классах, когда уроки Марьяны Евгеньевны забылись, а большие синие отметины от отцовского ремня на заднице рассосались, несостоявшийся певец, как это часто бывает, присоединился к компании местных гопников и активно раздавал в коридорах школы пинки всем детям, принимавшим активное участие во внеклассной и концертной деятельности. Когда Олег служил в армии, отец после очередной пьянки захлебнулся рвотными массами, но его завет глубоко врезался в сознание сына и, похоже, остался там навсегда.

Так что в итоге все артисты мужского пола для Паньшина официально стали «педиками, которые жопами виляют».

Смена не отличалась ничем от сотни тех, которые ему приходилось коротать в этом стеклянном ящике. Разве что июнь выдался весьма жарким, и Паньшин уже порядочно взмок. Руководство обещало поставить кондиционер в «дежурку» уже не один год, а старенький вентилятор перегорел неделю назад. Два часа ночи, а духота была такая, как будто сейчас полдень.

Олег вспомнил, как он по молодости в такую погоду мог гулять и куролесить с друзьями до самого рассвета, но сегодня Стародвинский район Волгоградской области, казалось, жил тихой и мирной жизнью. И всё же, Паньшин знал, что на деле всё не так просто.

Даже в посёлке Стародвинск, что являлся районным центром, жило чуть больше трёх тысяч человек, но практически все знали друг друга в лицо и звонить в дежурную часть среди них считалось предательством. Лишь в особых случаях участковый или опергруппа могли выехать на место происшествия: то пьяные подростки, насмотревшись всяких фильмов про гонщиков решили на разбитых «тазах» устроить ралли прямо посреди посёлка или хутора, то какой-нибудь алкаш затеет поножовщину или приезжие, оценив качество местной самогонки, решались показать зубы. Стычки с местными, как правило, заканчивались для таких смельчаков весьма плачевно, и участковым приходилось несколько часов, позёвывая, выслушивать бредни от еле ворочающих лыко городских пижонов про разбойное нападение, покушение на убийство и так далее. В техникуме, а уже потом в армии, Олег вдоволь насмотрелся на этих товарищей и ему так и не удалось найти с ними общий язык.

Это радовало и в то же время бесило: Паньшин всё детство мечтал уехать из Стародвинска и жить в городе. Но чуда не случилось и он, как многие его ровесники, вернулся сюда и ныне вынужден был выносить все тяготы службы в органах внутренних дел. Зарплата его, конечно, радовала, он почти ни в чём себе не отказывал, но всё чаще в последнее время в голове возникал вопрос: «Наелся… И что дальше?».

Курить больше не хотелось, мизинец на ноге болел, ладонь жгло, чувства обиды и безысходности мучали разум, образы пустого и ничем не примечательного прошлого и бессмысленного будущего снова пробегали перед глазами. Паньшин уже начал думать, что какой-нибудь дурацкий звонок с сообщением о пьяной драке помог бы ему отвлечься. Всё-таки работа, какой бы унылой она не была, помогает не думать о плохом.

И тут, как по волшебству, дежурный телефон громко затрещал. Паньшин радостно схватил трубку обожжённой рукой, от боли выронил её, но тут же ловко перехватил другой и прислонил к уху.

– Стародвинский районный отдел внутренних дел, оперативный дежурный старший лейтенант Паньшин слушает! – чётко проговорил Олег.

– Алло… Ээээ… Здрассьте… Это вас Екатерина Головина беспокоит… Из села Строкалино. – раздалось на другом конце провода.

Судя по голосу, женщине, а точнее, бабушке, было уже далеко за шестьдесят. Связь с отдаленными хуторами была не очень хорошей, так что скрипучий тенорок («Опять певческие заморочки!» – подумал про себя Олег), искаженный помехами на линии, вызывал неприятные ощущения, схожие с теми, которые появляются, когда кто-то скребет пенопластом по стеклу. По мокрой от пота спине Паньшина пробежали мурашки.

– Представьтесь, пожалуйста, полностью. Фамилия, имя, отчество и год рождения. – вежливо попросил Олег, открывая журнал приёма и регистрации сообщений.

Собеседница откашлялась. «Болеет что ли?» – подумал Паньшин, снимая колпачок с шариковой ручки, но тут же вспомнил, что разговаривает с бабушкой. Само собой, она чем-то болеет. Наверняка, сразу… всем.

– Ээээ… Екатерина Дмитриевна Головина… Двадцать четвёртое августа тысяча девятьсот сорок второго года.

«Едрить твою, дитя войны» – чуть было вслух не произнёс Паньшин, но одёрнул себя.

– Слушаю вас внимательно, Екатерина Дмитриевна.

– Тут понимаете, какое дело… Моя дочка, Варвара… То есть, Варвара Олеговна Головина, девятого декабря тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года рождения! – чётко отрапортовала бабка. – Она… Ну, в общем, напилась опять, зараза такая… Сильно, аж чертей начала гонять. Убежала, она в общем, к Волчьему озеру. Знаете, где это?

– Да, конечно… – автоматически ответил Паньшин, записывая услышанное в журнал, хотя на берегу Волчьего озера он бывал всего один раз на ночной рыбалке. Дорогу он не запомнил, знал только то, что озеро находится за маленьким селом Строкалино. – Продолжайте, пожалуйста…

– Да, ну да… – бабка снова откашлялась и продолжила «скрипеть». – Я к Палычу сразу пошла… Ой, извините… К Дмитрию Павловичу Сторчаку, участковому нашему. Ну он за Варькой-то и пошёл.

Паньшин прикрыл глаза, борясь с желанием послать бабку куда подальше и бросить трубку. Опять пьянь, семейные разборки и прочие будничные заботы жителей Стародвинского района. Нет, такая работа, увы, не отгоняет, а только усиливает тоску.

– Екатерина Дмитриевна, так в чём, собственно, проблема?

– Так это… – бабка замолчала на пару секунду, Олег терпеливо ждал, постукивая ручкой по столешнице. – То два часа назад было. А ещё там, ну, в стороне озера, минут пять назад вроде как взорвалось что-то…

Паньшин уже был уверен в том, что мать бегающей ночью по полям и лесам Варвары, тоже опрокинула с дочкой пару стаканчиков.

– Вы не могли бы точнее описать? Что значит «взорвалось»? Вы видели или слышали взрыв?

Головина снова откашлялась, на этот раз так сильно, что звук раздававшийся из маленького динамика трубки, захрипел. Паньшин чуть отслонился, дожидаясь, пока собеседница перестанет выплёвывать свои связки и продолжит говорить нормально.

– Ну я это… На крылечко, в общем вышла, поглядеть… Мало ли, мож Палыч Варьку мою ведёт. И тут слышу – как бахнет! Как будто из ружья пальнули, только знаете… Посильнее! И ещё, вроде бы, вспыхнуло там что-то, за Острогой… Синее такое…

– Где, простите? – уточнил Паньшин. Бабка говорила вполне адекватно, так что старший лейтенант про себя отметил, что она, скорее всего, не врёт. Может просто нагнетает.

– Ну, за лесом. Волчье озеро за ним как раз будет. До него по дорожке надо идти, вдоль опушки.

– Ясно… – Паньшин торопливо записал всё сказанное, но в более корректной форме. – Екатерина Дмитриевна, кто-нибудь ещё пошёл туда? Родственники, соседи?

– Да какой там! – ответила Головина. – Я, как только услыхала, сразу в дом забежала и Палычу… Извините… Дмитрию Павлов…

– Не извиняйтесь, продолжайте! – прервал её Паньшин.

– Да, да… В общем, я сначала участковому попробовала на сотовый позвонить, но он недоступен. У нас тут связь плохая, но два часа уже как прошло… Страшное дело! Тут до озера-то идти минут десять-пятнадцать, ну и назад может с полчаса, если Варьку-то мою пьяную тащить.

– Понял вас. – Олег чиркнул ручкой в журнале. – Екатерина Дмитриевна, мы сейчас попробуем связаться с участковым и, если есть необходимость, вышлем на место следственно-оперативную группу. Назовите ваш адрес, пожалуйста.

– Улица Лесная, дом четыре. Да у нас тут она одна, эта улица. По левую сторону увидите дом красный, с крыльцом крытым. Вот это мой как раз.

– Понял. – повторил Паньшин. – Продиктуйте, пожалуйста, ваш номер телефона.

Услышал всё необходимое и сделав записи, Паньшин повесил трубку. Сообщение бабушки было минимум необычным. Хотя, есть вероятность, что строкалинский участковый Сторчак просто решил расслабиться в компании сельской пьянчужки. Но откуда тогда взрыв? Молодежь петардами балуется или Головиной просто почудилось со страху?

Пока Олег размышлял, почесывая ручкой за ухом, в «дежурку» вошёл Чернышёв.

– Случилось чё, Сергеич? – спросил он. – Кто звонил?

– Сколько до Строкалино ехать? – перечитывая написанное в журнале спросил Паньшин.

– Это в закаширинской зоне? – уточнил помощник, глядя на висящую на стене карту, на которой были обозначены границы поселений. Каширинкой называли реку, которая текла с востока на запад и разделяла Стародвинский район на две условные зоны.

– Да, вроде там.

– Вижу. Тройнянское сельское поселение. Да по такой погоде на «Ниве» минут тридцать-сорок, наверное.

– Набери Сторчака, спроси, чего там с алкашнёй местной не так. – сказал Паньшин.

Чернышёв достал телефон, нашёл номер строкалинского участкового и нажал на вызов. Где-то минуту слушал гудки, пока оператор автоматически не сбросил вызов, сообщив, что абонент не отвечает.

– Не берёт. Чё случилось-то?

– Давай заряжай следственно-оперативную группу, скажи, что через десять минут машина будет их ждать. Да баба какая-то пьяная по лесу шляется, Сторчак её искать пошёл и два часа уже как пропал. А ещё бабка местная, которая звонила, – Паньшин постучал ручкой по журналу регистрации – Говорит, вроде как там взорвалось что-то, но похоже херня. Пусть, в общем, разберутся, и сразу доложат.

Минут через пятнадцать после того, как следственно-оперативная группа на служебной «Ниве» выехала в сторону посёлка Строкалино, старший лейтенант Олег Паньшин устало потянулся в кресле. Суставы захрустели, по телу побежало приятное тепло. Он уже предвкушал, как Чернышёв сменит его на телефоне и можно будет вздремнуть пару часов. Тогда Олег ещё не подозревал, что ровно через полтора часа, после того, как он погрузится в страну сновидений, весь отдел встанет на уши, в коридорах начнётся беготня, а от матюгов начальника проснутся даже сотрудники, просиживающие жопы возле изолятора временного содержания. Телефоны будут разрываться от звонков из области, новая, вооруженная до зубов опергруппа будет в срочном порядке направлена в Строкалино, а сам Паньшин ещё через сутки, вытирая со лба холодный пот, будет подавать рапорт об увольнении по собственному желанию. Одна мысль о том, что он снова может оказаться в окрестностях Волчьего озера, приводила в ужас. И плевать он хотел на выслугу лет.

За месяц, пока согласно рапорту об увольнении подготавливались все необходимые документы, Паньшин так и не оказался в селе Строкалино. Не направили туда больше никого из местных сотрудников. Оставшихся в живых и в здравом уме из следственно-оперативной группы быстро перевели работать в другие районы, дело неожиданно спустили на тормозах и передали в область, а оттуда, по слухам, вся информация о событиях той страшной ночи докатилась до Москвы. Отдел дальше жил своей жизнью, но старший лейтенант не отказался от затеи навсегда оставить службу в органах. До пенсии Олег Паньшин поменяет ещё, наверное, с десяток рабочих мест, периодически борясь с желанием напиться вдрызг. Он так и не женится, а старость встретит где-то на просторах Самарской области, выходя вечерами на лавочку к другим дедам и судача с ними о жизни. Но никогда, никогда во время таких разговоров он не упоминал истории, связанные с посёлком Строкалино и Волчьим озером, потому что слухи, которые доходили до него уже после увольнения из полиции, ледяными пальцами сплетались на горле и душили бедного Олега. Рассудок отчаянно боролся с безумием, но эта борьба пробуждала старые воспоминания, которые превращались в ночные кошмары…

И он постоянно слышал зов. Странный, чарующий и ужасающий зов, прямо из глубин Волчьего озера.

* * *

– Товарищ капитан… А голова-то… где? – испуганно спросил Фаткин.

Ивашкевич ничего не ответил, только покачал головой. В райотделе по форме обращаться друг к другу было принято лишь во время разводов и в присутствии «больших начальников». Ещё десять минут назад он был для старшего лейтенанта просто «Фёдоровичем», но сейчас Фаткин обратился к нему по званию, и Ивашкевич его понимал: старлей был напуган до смерти. Будучи оперативным участковым, самое страшное, что ему довелось увидеть – это обделавшийся алкаш, который сладко спал в луже собственного говна. А вот капитан повидал на своём веку немало, две горячие точки за плечами оставил, много верных друзей похоронил в девяностые, но даже его слегка передёрнуло от вида того, что сейчас лежало в сухой траве, на опушке ольхового леса.

А лежало там тело участкового уполномоченного Сторчака. Одно тело. Без головы. Вокруг стояла тишина, как на кладбище, лишь только ветер изредка гулял в кронах деревьев, а те отзывались шорохом, похожим на шёпот. Со стороны озера веяло прохладой.

На самом деле, следственно-оперативная группа районного отдела полиции, состоявшая из следователя капитана Кирилла Ивашкевича, старшего лейтенанта Антона Фаткина, эксперта-криминалиста майора Пронина и водителя, младшего сержанта Дьяченко, не рассчитывала на какой-то серьезный выезд. На сутки заступали совершенно спокойно, последним серьезным происшествием в Стародвинском районе была пьяная драка на одном из хуторских выпускных вечеров, но и там обошлись силами местного участкового.

В этот раз, когда переехали через мост и повернули в сторону села Строкалино, оставив позади асфальтовую дорогу, полицейские даже и не задумывались о том, что найдут возле Волчьего озера. Фаткин даже рассказал анекдот, просмеяться после которого не могли до тех пор, пока на горизонте не показались редкие огоньки ночного села Строкалино.

– Федорович, слыхал анекдот про драку с ментами?

– Неа… – лениво ответил Ивашкевич. «Нива» лихо подскакивала на ухабах, которыми вся дорога была утыкана так, словно вчера тут пролетали немецкие бомбардировщики времен Великой Отечественной.

– Короче, звонок. «Алло, это пожарные? Да, слушаем! Да тут просто врач с ментом дерутся, я чёт хер его знает куда позвонить!».

В кабине «Нивы» раздался дружный хохот. Конечно, любому сотруднику претило нарицательное слово «мент», которым благодарное гражданское население много лет назад окрестило сотрудников органов внутренних дел, но ради шутки сами сотрудники могли себе позволить употреблять его сколько угодно раз.

Думая об этом и вытирая выступившие от смеха слезы, Фаткин спросил:

– Как думаешь, Сторчак решил с этой дамой беленькую на берегу распить? Романтика, йоптыть…

– Понятия не имею, – не отрывая взгляд от дороги ответил Ивашкевич. – Насколько знаю, он вообще-то не любитель.

– Ну мне перед отъездом мужики сказали, что баба там как раз… на любителя! – Фаткин снова заржал.

Ивашкевич криво улыбнулся, остальные лишь тихо хихикнули. Анекдот про драку был смешной, но пошлый юмор капитан не очень ценил. Можно было всё списать на юный возраст старлея. Гормоны играют, ясное дело. Кирилл вспомнил, как в середине девяностых сам сидел в окопах с такими же, как и он, зелеными пацанами. Над головой свистят пули, где-то взрывается дом, иногда гудит вертушка, а мысли и разговоры только об одном – о бабах. Так что пусть себе шутит, лишь бы войны не было, как говорится.

Но шутки кончились, как только они приехали в Строкалино. «Нива» заглохла примерно за сто метров до дома звонившей в отдел бабушки. Пронин и Дьяченко остались у насмерть перепуганной Головиной, а вот Ивашкевичу и Фаткину было поручено дойти до Волчьего озера и разобраться, что там к чему. Тишина ночного леса и без того не вызывала особого восторга, но самое жуткое было ещё впереди. Капитан и старший лейтенант начали звонить Сторчаку и, услышав где-то вдалеке тупую попсовую мелодию, они пошли на звук мобильника, вернулись чуть назад по дороге и на опушке леса нашли местного участкового.

Точнее, его «основную» часть.

Следов борьбы вокруг они не нашли, но это казалось мелочью, по сравнению с тем, что вокруг совершенно не было крови. Даже под телом, в том месте, где заканчивалась шея Сторчака. Кровь осталась только на теле, трава и земля выглядели идеально чистыми. Казалось, будто его убили где-то в другом месте, и когда вся кровь вытекла, то просто перенесли сюда и бросили в траву.

Где-то в глубине урочища, на другом берегу Волчьего озера, ухнула сова. Фаткин вздрогнул, Ивашкевич не моргая смотрел на мёртвого участкового. Собравшись с мыслями, капитан присел на корточки рядом с трупом. Инструкции запрещали что-то трогать вокруг, дабы не усложнять работу экспертам, так что Ивашкевич решил ограничиться визуальным осмотром. Сомнений почти не осталось: голову отгрыз крупный зверь. Рваная рана выглядела так, словно кто-то («Или что-то?» – промелькнуло в голове капитана) сначала вгрызся клыками в кадык, а затем резко оторвал голову.

Однако, всё это никак не вязалось с отсутствием крови, да и в целом Ивашкевич очень сильно сомневался, что в этих краях водятся звери, способные сотворить такое. Но как ещё иначе объяснить произошедшее? В тот же миг, словно в подтверждении его мыслей, Фаткин испуганно сказал:

– Медведь, походу…

– Сам ты медведь, Антоша. – сказал Ивашкевич. – Какие медведи в Волгоградской области?

Фаткин ничего не ответил. Он не мог оторвать взгляд от трупа. Ивашкевич посветил фонариком прямо в лицо старшего лейтенанта и про себя чертыхнулся: Антон побледнел, как мел.

– Пойди лучше эту вон подними! – приказным тоном сказал Кирилл и кивнул в сторону трухлявого пня, возле которого, раскачиваясь из стороны в сторону, словно в гипнотическом бреду, сидела Варвара Головина. Она была одета в старую, затасканную ночнушку. Варвара словно лезла через дебри, прокладывая себе путь головой, из-за чего короткие черные волосы покрылись сухими листьями и кусками веточек. Антон подошел к ней поближе, весьма осторожно, как будто боялся спугнуть.

Они заметили её не сразу. Местная забулдыга как будто не видела ничего вокруг и пребывала в какой-то прострации. Обхватив голени руками, она смотрела в одну точку, не моргала, и просто покачивалась из стороны в сторону, как неваляшка. Под попой женщины уже была солидная вмятина, потому как вес сей любительницы горячительных напитков, судя по всему, приближался к доброму центнеру.

Подходя ближе, Фаткин порадовался, что длина ночнушки заканчивалась аж в районе щиколоток потерпевшей, так как ему сейчас не очень хотелось изучать рыхлые бедра полоумной деревенской бабёнки.

В глаза светить Варваре он побоялся, так что луч света выхватил из темноты сплетенные на ногах руки.

– Эй, гражданочка… Что зде…

Фаткин не договорил, слова как будто навсегда вылетели из памяти. А всё из-за рук Головиной, которые от кончиков пальцев до самых локтей покрылись странной чёрной смолой.

– Фёдорович, что за херня? Глянь сюда…

– Ну ты что там, с бабой справиться не можешь? Тут жмур без башки, а он… Твою м-мать…

Ивашкевич не испугался, последние слова он произнёс, скорее, даже с неким любопытством. Не думая о любезностях, он посветил Варваре прямо в лицо – та даже не моргнула, просто продолжала раскачиваться из стороны в сторону.

– Слушай, походу тут докторов вызывать надо. Приехала баба… – сказал Антон.

Капитан подошёл ближе. Головина никак не отреагировала.

– Варвара Олеговна… – осторожно произнёс он.

Никакой реакции.

– Варвара Олеговна, вы меня слышите?

Ивашкевич пощёлкал пальцами прямо возле её носа. То же монотонное раскачивание.

– Федорович, ну её, пусть сидит… Давай доложим сначала…

Не оборачиваясь, капитан махнул в его сторону рукой. «Стой там», мол. Фаткин потянулся к висящей на поясе рации, Головина еле заметно вздрогнула.

– Варвара Олеговна, нам нужно поня…

Медленно повернула голову в сторону капитана…

– ЭЙ, НЕ ВЗДУМАЙ!!! – крикнул Фаткин, видя, что задумал Ивашкевич.

Поздно. Ивашкевич взял Головину за правое запястье, чтобы попробовать помочь ей подняться.

Синий свет. Крик. Глаза. Синие глаза. Волчий вой. Пустота…

«Не тот… Не нужен… Не тот…»

– Кто… Что? Фаткин?! ФАТКИН?!

«Убери… Не тот…»

Полёт, рывок. Пустота. Холод. Холод, ползущий через глотку в самое нутро. Ледяная змея, гнездящаяся в желудке. Ужас. Страх.

«Не бойся… Не бойся, она не здесь, она не реальна»

– Какого х…? АНТОН?! ФАТКИН?! ГДЕ Я?!

Вода. Чёрная вода. Звезда… Отражение? Яркий звёздный свет. Меркнет, затем совсем исчезает, поглощённый ледяной глубиной. Волчий вой, всплеск. В горло льётся вода. Кирилл пытается кричать, но слышит свой голос где-то очень далеко, как будто из погреба. Изо рта что-то рвётся. Пузыри? Он что, под водой?!

Пьяница что-то сделала с ним, может, наркота… Он добежал до озера и упал в воду. Всё, конец. Но почему Фаткин его не остановил? Где Антон?

– Ант… – лишь тихое бульканье вместо крика. Перед глазами всё меркнет. Нет… Нет! Бороться! Грести, грести что есть сил! Работать руками, как тогда, в окопе! Шевели жопой, или сдохнешь!!!

Ивашкевич энергично заработал руками. Он задрал голову, чтобы увидеть поверхность озера, но вокруг была лишь непроглядная тьма. Яма… Точно, яма… Засосало…

«Не тот… Сдохни… Опять не тот…»

Галлюцинации. Всё, конец.

Что? Девочка?..

«Не бойся… Она хочет тебя напугать. Но ты не нужен, она просто злится и пугает. Ты понимаешь?»

Девочка… Маленькая девочка? Детский голос… Ледяная вода… Капитан Кирилл Ивашкевич, прошедший две горячие точки и отдавший почти два десятка лет службе в органах внутренних дел, вдруг понял, что в этот раз столкнулся с чем-то таким, что совершенно не поддаётся пониманию. Он не чувствовал ничего, кроме жуткого холода и ужаса, которые невидимой петлей стягивался на его горле. И всё же, он нашёл в себе силы отрицательно покачать головой, потому что кричать и говорить не мог.

Он уже захлёбывался.

«Не сопротивляйся. Она не тронет тебя»

Теперь Ивашкевичу кажется, что вода везде, что по его венам вместо крови течёт ледяная жидкость. Он бы и рад сопротивляться, но в груди горит, конечности онемели, и он уже не может бороться.

Он понял, что умирает. Тонет.

И почему-то сразу захотелось обнять бывшую жену, поцеловать сына, который растёт в Москве и видит отца только два раза в год. Жаль, что ничего этого больше не произойдёт. Он опустится на дно этой ледяной бездны и его никто не найдёт.

«Не сопротивляйся…»

– Не буду… – проговорил Кирилл, но изо рта вырвалось лишь невнятное бормотание.

Свет. Женский крик. Вот он – конец… А что дальше – всё равно…

* * *

– Товарищ капитан!!! Товарищ капитан! Бляха, Фёдорович, очнись, твою мать!!!

Кто-то с силой ударил его по щеке. Сквозь мутную пелену, Ивашкевич разглядел очертания лица Антона. Происходящее напоминало сон, вот только капитан, похоже не спал.

Резкий спазм заставил его перевернуться на живот. Все тело пронзила нестерпимая боль, как будто в кости вонзили раскаленные ножи. Ивашкевич закричал и, кашляя, выплюнул на землю воду. В нос ударил резкий запах тины, гнили и сырости. Новый спазм – новый поток ледяной воды.

Откуда у него в желудке столько жидкости?

– Ну ни хера ж себе… – дрожащим голосом выдал Фаткин. – Фёдорович… Ты… Ты как?

– Н-на-рррмальн-на… – его всего трясло, как будто он несколько часов проторчал на морозе. Вот только на улице не зима, а душная летняя ночь.

Мысли в голове путались.

– Девочка… Где девочка? – спросил он пытаясь подняться, но снова вскрикнул. Кости ломило, в голове гудело, как в пустой бочке.

– Да вон она, возле пенька этого… Походу окочурилась…

Кирилл повернул голову, движение отозвалось дикой болью во всём теле. Он поморщился, но заставил себя посмотреть туда, куда указал Фаткин. Луч выпавшего из руки капитана фонарика высветил странную картину: на спине, широко раскинув руки, лежала Варвара Головина. Ни малейшего движения, даже намёка на дыхание.

Умерла?

– Да не о-н-на… Девочка… Маленькая дев-в-очка… – запинаясь, промычал Ивашкевич. Еле-еле, но ему удалось подняться. Он тут же пошатнулся, но устоял благодаря Фаткину. Тот подхватил капитана и закинул его руку себе на плечо. Мир вокруг был всё ещё не в фокусе, но уже можно было различить отдельные очертания. Стало явно светлее. Скоро рассвет.

– Какая девочка, Фёдорович? Ты о чём вообще?

Неужели он ничего не слышал? Такого не может быть. Озеро, девочка. И тот голос… Кажется, женский. Очень хриплый. И очень враждебный…

«Не тот… Не нужен… Не тот…»

Эти слова прозвучали в сознании, будто наяву. Ивашкевича затрясло. Он упал на колени, Фаткин присел рядом.

– Э, ну ты это… Так, не отрубайся, понял? – Антон достал телефон. – Блин… И сотовый накрылся… Рации хана, хер его знает, чё такое… Надо до села и майору доложить… Да что за…

– Стой… Погоди… – Кирилл схватил его за руку.

Антон молча ждал. Состояние капитана ему очень не нравилось, но выбора не было. Похоже, Ивашкевич пытался объяснить что-то важное, но из-за сильного шока не мог подобрать слова.

– Когда я… Подошёл к ней… Дальше что?

Фаткин нахмурился.

– Вы оба отрубились, правда она сначала орала дурниной, но потом замолкла и так и осталась лежать. А ты просто упал. Ну я тебя сразу и начал… Лупить…

«Молодец парень, не струхнул» – подумал капитан.

– Сколько это длилось? – спросил он вслух.

– А? – не понял вопроса старлей.

– Сколько я был без созн…

Ивашкевича снова вырвало. Обычная вода, брызги попали на штанину старшего сержанта. Снова запахло озёрной сыростью.

– Да йоб, сколько же там у тебя?! – выругался Фаткин. – Да секунд десять-пятнадцать, не больше. Потом ты сразу очнулся и тебя полоскать начало!

Невозможно. Ивашкевич был твёрдо уверен: всё, что он видел и слышал, продолжалось не меньше двух минут. Но спорить с лейтенантом не стал. Врать парню нет смысла, не самый подходящий случай для шуток. В траве, судя по всему, теперь два трупа, причём один без головы, а сам капитан едва не захлебнулся… чем? Озёрной водой или просто своими рвотными массами?

Бессмыслица какая-то… Какое озеро, какая девочка? Может, Варвара ему что-то вколола?

– Ну-ка на руки мне посвети, быстро… – откашливаясь, сказал Ивашкевич Фаткину. Тот поднял с земли упавший фонарик и выполнил поручение. Ивашкевич видел уже всё чётко, поэтому сразу стал внимательно изучать свои руки.

Но нет, ничего похожего на укол или и порез. Никаких ран, всё чисто.

– Фёдорович… – осторожно поинтересовался Фаткин. – Тебе явно херово. Давай валить отсюда, будем «скорую» и следственный комитет вызывать. Тут какая-то жопа. Мать его, я такого ни разу в жизни не видел…

Ивашкевич снова откашлялся. Вставать не хотелось. Он устроился поудобней и положил руки на колени.

– Так, давай иди к ней и пульс проверь. Потом до села двинем. Я сейчас, две минуты буквально посижу, ведёт меня…

– Так точно… – нехотя ответил старший лейтенант и направился в сторону тела Варвары Головиной.

Она лежала всё там же, раскинув чёрные руки, точно толстая морская звезда. Фаткину не очень хотелось приближаться к ней, но приказ есть приказ. Баба напомнила ему о самой крупной однокласснице, Таньке-Помпушке, которая перебрала на выпускном и стала лезть к Антону. Зажала в коридоре и, дыша перегаром прямо в лицо, клялась в вечной любви.

«Ну Антош, ну милый, ну чё ты…»

Фаткин дёрнул головой, прогоняя воспоминание. Он подошёл совсем близко, мог носком туфли коснуться руки, с которой свисал дряблый жир. Ну точь-в-точь Танька…

«Так, собрался!» – мысленно успокоил себя Антон. Дело-то несложное. Надо всего-то наклониться и нащупать пульс, но почему-то чудная деревенская баба пугала его сильнее обезглавленного Сторчака, который кстати…

– ФЁДОРОВИЧ!!!

Не успел старший лейтенант Антон Фаткин доложить капитану о том, что обезглавленное тело местного участкового бесследно исчезло, как Варвара Головина схватила его за запястье своей чёрной рукой и хриплым, жутким голосом прокричала:

– НЕ НУЖЕН! НЕ МОЙ!!! ВСЁ РАВНО НАЙДУ!!! НАЙДУ!!!

Ивашкевичу казалось, что он смотрит фильм в замедленной съёмке. На его глазах Антона буквально разорвало на куски: конечности полетели в разные стороны, кровавый фонтан брызнул на стоящую на коленях Головину. Та, разинув пасть, хохотала, как сумасшедшая.

Но страшнее всего был неизвестно откуда взявшийся свет. Синий свет… Он будто рос, расширялся, поглощая всё пространство вокруг, а эпицентром этого пугающего и в то же время прекрасного сияния была Варвара.

Ивашкевич понял, что это действительно конец. Он хотел зажмуриться, но не мог. Тело его не слушалось, веки как будто окаменели, а он просто смотрел на приближающуюся стену синего света и слушал демонический крик этой женщины. Крик превратился в дикий рёв стал похож на звуки помех из плохо настроенного приёмника.

– НАЙДУ!!! НАЙДУ!!! НАЙДУ!!!

Мир вокруг исказился, что-то громко хлопнуло. Ногу жгло, в кармане плавился телефон… Аккумулятор, видимо, взорвался…

– НАЙДУ!!! НАЙДУ!!! НАЙДУ!!!

«Хватит…»

Голос… Девочка… Маленькая девочка… Свет ослабел, начал мерцать, словно прожектор, в котором вот-вот перегорит лампа.

Голоса… Крики… Сорвавшаяся в бездну утренняя звезда. Она снова здесь… Озеро… Она вернулась. И он-она-они-оно её ищут… Почти нашли…

Мужчина и женщина. Озеро… Девочка…

«Егор, она здесь! Она здесь… Это она! Это Ни…»

«Лиза, стой! Нет, Лиза!»

«Егор, что ты делаешь? НЕТ, НЕ НАДО!!! ОТОЙДИ ОТ МЕНЯ!!! НЕТ!!!»

«Нашли… Мы нашли… Отдай… Умри…»

«ЕГОР, НЕТ!!!»

Женский крик. Смерть. Вода. Звезда, исчезающая в чёрной глубине. Волчий вой. Холод.

Ивашкевич не знал, кому принадлежали голоса. Не знал, кто показывает эти картинки. Он не знал, откуда всё это в его в голове. Да и зачем?

Больше ничего знать не хотелось, ибо рассудок окончательно покинул его…

Тайна Волчьего озера

Подняться наверх