Читать книгу Дитя гнева: Путь Стража - - Страница 7

Самюэля окружала кромешная тьма. Это не был сон или даже кошмар, а просто пустота, где порой слышались глухие, неразборчивые звуки и шорохи. Обступивший Самюэля со всех сторон мрак всё вглядывался в него, завораживая и словно зазывая куда-то за собой. Но мальчик не чувствовал страха перед ним. У него не было сил ни чтобы бояться, ни чтобы следовать за эти мраком. И потому единственное, что ему оставалось, так это созерцать окружавшую его пустоту.

Через какое-то время, во тьме, будто издалека, послышались голоса. Изначально различить их и понять, что они говорят, Самюэль не мог. Однако вскоре голоса стали чётче, и один из них даже показался ему знакомым. Похоже, он принадлежал Элин. Второй голос, владельцем которого был явно уже зрелый мужчина, был Самюэлю чужим, но ему всё же казалось, что он его где-то слышал. Самюэль начинал понемногу приходить в себя и попытался открыть глаза. Веки еле поднимались, а перед глазами всё плыло. Со временем к Самюэлю начали возвращаться все его чувства. Сперва он ощутил, что лежал на чём-то очень мягком. Это не было ни сеном, ни мешками с зерном, ни кучей старой одежды, которые Самюэль обычно использовал в качестве места для сна. Такой мягкости он не ощущал ни разу в жизни. Самюэль был укрыт одеялом, приятно согревавшим его тело.

Самюэль, наконец, сумел полностью открыть глаза, и уже мог различить слова собеседников.

– А вот этих существ зовут хегами, – рассказывал мужской голос, – Их в этот мир завезли эгны. Видишь, они похожи на ваших лошадей, но покрыты такими гладкими кожаными пластинами, и волос у них совсем нет. Красивые, правда?

– Очень! – восхищалась Элин, – А у вас они есть?

– Конечно. Нам без них никуда. Они быстрые, выносливые. Их использует и знать, и воины, и путешественники. Если хочешь, я могу прокатить тебя на своей девочке. Что скажешь, кроха? Согласна?

– Разумеется! Кто ж от такого откажется?

Самюэль в попытке подозвать к себе кого-нибудь слабо прохрипел. Оба голоса стихли.

– Месье Лем, похоже, он пробудился, – тихо сказала Элин собеседнику.

– Хм, похоже на то. Пойду, гляну, как там твой друг.

Чёткими и размеренными шагами он приблизился к Самюэлю. Мальчик, ещё раз прохрипев, повернул голову. Рядом с собой он увидел Изабель. Опустив свою голову на кровать около руки Самюэля, она мирно спала. «Жива…» – пронеслось у него в голове. Дрожащие губы его сложились во что-то, похожее на улыбку. Самюэль почувствовал, что кто-то стоит около его постели. Повернув голову в её прежнее положение и увидев немного расплывчатую фигуру, он сперва подумал, что всё это ему чудится.

– Нет, тебе не чудится, – ответила фигура, будто бы прочитав мысли Самюэля. – Я самый что ни на есть настоящий и стою перед тобой.

Эти слова заставили Самюэля мгновенно взбодриться. Он быстро поморгал глазами, его зрение полностью восстановилось, и он смог рассмотреть фигуру во всей её красе.

Лицо незнакомца Самюэль узнал сразу. Это был его спаситель, разделавшийся с монстром в лесу. Хотя, и сам он был мало похож на человека. Две ноги, две руки, одна голова – вот и всё его сходство с представителем рода человеческого. В остальном же это был совершенно иной вид. Голова его была вытянутой и немного заостренна на затылке. Волос на ней не было вообще. На затылке Самюэль смог заметить ребристый гребень. Ноздри напоминали лошадиные. Шея и тело незнакомца были до одури вытянуты и худощавы. Из одежды на нём была белая, испачканная, штопаная рубаха, а также черный кожаный жилет, сидевший поверх неё, со множеством металлических шариков, заклёпок и металлическим значком, на котором была отпечатана ладонь с маленьким огоньком. Из какого материала были сделаны чёрные, облегающие ноги незнакомца штаны Самюэль понять не мог.

Самюэль почувствовал, что пятки потяжелели от страха, внушённого видом этого существа. Хоть он и был слаб и с трудом двигался, быстро забившееся сердце придало Самюэлю немного сил. Их хватило на то, чтобы отползти резво к спинке кровати и опереться на неё всею спиной. Из-за резких движений проснулась Изабель. Испуганная и не отошедшая ото сна она переводила свой взгляд то на Самюэля, то на существо, стараясь вникнуть во всё происходящее. Самюэль же попытался скрыть свой испуг, скорчив угрожающую гримасу.

– Не подходи ко мне! Не подходи ко мне монстр! – сквозь зубы предупредил он. – Я с одним из вас уже сражался! Так что не побоюсь и против тебя пойти!

– Тише, тише, храбрец, – посмеиваясь, ответил незнакомец. – Я тебе зла не желаю. Больше скажу, ты жив благодаря мне.

– Он не лжёт, – послышалось со стороны Изабель. – Самюэль, это он убил того монстра, а потом залатал твои раны и забрал нас всех к себе домой. Если бы не Лем, нас бы разорвали в клочья.

Слова подруги немного успокоили Самюэля. Он убрал с лица свою гримасу и сглотнул слюну, после чего медленно осмотрел комнату. Она была достаточно широкой с высоким потолком, но почти пустой. Кроме кроватей, деревянных тумб и стульев, стоявших около каждой из кроватей, да подсвечников без свечей, прикреплённых к стенам около каждой койки, в ней не было ничего. Стены были все серо-коричневые, шершавые. Пол выложен тёмно-красным мрамором. Самюэль лежал на крайней от двери койке. Слева от него было большое окно, напоминавшее по своей форме пламя свечи, через которое пробивался яркий, мягкий солнечный свет. На койке, стоявшей напротив Самюэля, сидела Элин, держа в руках какую-то большую книгу в тёмно-зелёном переплёте. Изабель сидела по левую сторону койки, протирая глаза и потягиваясь. Обе сестры были куда чище и ухоженней, чем обычно. Незнакомец стоял прямо перед ним и слегка улыбался. Кроме них в комнате никого не было.

На мгновенье взгляд Самюэля опустился на его тело, выползшее из-под одеяла. Оно было практически полностью перевязано бинтами, источающими сладковатый и успокаивающий запах.

– Кто ты? Что ты за зверь? Или может, ты какой-то дух? – задавал Самюэль один вопрос за другим, не отрывая взгляда от лица своего спасителя.

– Мимо, друг мой, – усмехнулся он. – Не мучай себя, я всё расскажу. Но предупреждаю, у тебя появится слишком много вопросов. Поэтому будь добр, задавай их по очереди, хорошо? Для начала, позволь мне представиться, – он выпрямился и сжал за спиной руки в замок, – Меня зовут Лем Сан’Ар. Я являюсь представителем расы дейтера. Мужчин моей расы называют дейтерианцами, а женщин – дейтерианками. По должности своей я являюсь королевским разведчиком и охотником на нечисть города Закар.

– Впервые слышу о нём. Прохожие говорили о разных городах и крепостях, но про Закар я не слышал ни разу.

– Правильно. Потому что Закар находится не в вашем мире.

– Как это?

Дверь в комнату отворилась. В ней показалась высокая женщина, вся облачённая в белое. На вид её было чуть больше двадцати. Её светлые волосы были собраны под белоснежным чепчиком и почти не выглядывали из-под него. На лице не было эмоций. Взгляд был пустым, вся кожа бледной, словно снег. На секунду Самюэль принял её за человека, однако, увидев её длинные треугольные уши, усомнился в своём предположении. Женщина устремила свой взгляд на Лема и сказала ему что-то на непонятном языке уставшим голосом. Лем кивнул ей, после чего обратился к девочкам:

– Изабель, Элин, идите к ней. Вам сделают пару прививок.

Сестры переглянулись, после чего встали и направились к женщине.

– Стойте! Куда они идут? Что за прививки? – забеспокоился Самюэль.

– Не бойся, друг мой. Ничего плохого с ними не будет. За это я тебе ручаюсь.

Девочки, тем временем, уже покидали комнату. Перед тем как выйти, Изабель развернулась в сторону Самюэля.

– Поправляйся скорее, – улыбнулась она и вышла вслед за сестрой.

Лем и Самюэль остались одни.

– Видел ту даму? – поинтересовался Лем.

Самюэль кивнул.

– А уши её?

Самюэль кивнул ещё раз.

– Вот, – протянул Лем, – Её зовут Зит. Она наша медсестра, ну, или лекарь, если угодно. Зит – эльфийка. От вас, человечества, эльфы отличаются бледной кожей, острыми ушками, обладают только светлыми волосами, стареют куда медленнее, чем вы, и ещё живут дольше вас на несколько десятков лет, а если они проводят свою жизнь в лесах – то могут прожить несколько веков. Зит, к примеру, уже скоро пятый десяток пойдёт, хотя по виду и не скажешь. На тон не обращай внимания. Она за эту ночь вся вымоталась. Тебе раны залатала, не без моей помощи, девочек умыла и привела в порядок. Ты ей, кстати, понравился. Она хорошенькая, просто очень умело скрывает это, – охотник усмехнулся. – А что же до её внешности, ты привыкай. У нас в Закаре людей очень мало, как, в принципе и во всём нашем мире.

– Но ты ведь так и не рассказал, что значит этот «ваш мир».

– Ну-с, что же… – Лем резко развернулся и направился к койке, где лежала Элин. Взяв книгу, он вернулся к Самюэлю и уселся на стул, стоявший около его постели. – Давай я лучше объясню тебе при помощи этой книги. Тут есть рисунки. Так тебе понять будет легче.

Лем раскрыл книгу и развернул её к Самюэлю. На первой странице было изображено нечто вроде карты, переставлявшей из себя множество сфер, соединённых жирными линиями. Сверху и снизу было нарисовано по полусфере. На верхней располагался рисунок полумесяца, по которым располагались два незнакомых Самюэлю скрещенных цветка. На нижней же полусфере был расположен шар, объятый пламенем. Около каждой сферы и полусферы было написано что-то на незнакомом Самюэлю языке.

Охотник начал свой рассказ.

– Наш мир куда больше чем ты думаешь. Взгляни сюда. Всё это – различные миры, существующие вместе в одно и то же время. Все они расположены в месте под названием Бездна. Видишь, как они нарисованы? Именно так все миры и располагаются в Бездне. Наша история началась с вот этого мира, который посередине. Закар находится именно в нём. Он называется Мидракс. Здесь жили те, кто создал всех нас. Дейтерианцев, эльфов, человечество и все другие расы. Эти существа называются раут. Они создали нас и даровали нам дом. Однако их постигла беда. На них напали порождения безумного бога Саманта – брата-близнеца богини Лунарии. Их назвали нечистью.

– Лунарии?! Она правда существует?

– Да, существует. Странно, мне казалось, ты знал. Твоя подруга так рьяно рассказывала о Лунарии этой ночью. Как по мне, Изабель любого способна заставить уверовать в Лунарию.

– Я знаю о ней, но мне было сложно поверить в эту богиню. Понимаешь, в том месте, где я рос, царило зло и ненависть. Живя в таком мире мне было сложно поверить в то, что такая богиня, как Лунария, способна допустить такое.

– Ну, друг мой, Лунария не способна влиять на наш мир напрямую. Однако она может направлять, наставлять на верный путь. Разумеется, не все согласны встать на этот путь, по разным причинам, но поверь мне, Лунария делает всё, чтобы искоренить зло в этом мире.

– Но почему о Лунарии знает только Изабель?

– Ошибаешься. В вашем мире у Лунарии очень много последователей, однако, по определённым причинам, всеми расами было принято решение не рассказывать о ней всему человечеству. Видишь ли, твоя раса считается ненадёжной и самой воинственной, из-за этого вас признали расой, которой нельзя доверять. Именно поэтому вы доселе не слышали о других мирах, расах и Лунарии. Ещё в давние времена лидерами всех рас было принято решение ограничить человечеству проход в другие миры, а также держать все знания об этом мире в тайне. Обо всём этом знают лишь ваши лидеры: короли, герцоги, епископы, рыцарские ордены. Мы посчитали, что так будет лучше для всех.

Самюэль отвёл взгляд в сторону.

– Правильное решение. Мы бы перебили вас всех. Люди не терпят чужаков. Как только узнают, что ты не такой, как они, то унизят, убьют, и даже глазом не моргнут. Хотя, нашим правителям тоже надо запретить посещать ваши миры. Они ничем не лучше. В некоторых вещах даже хуже. Столько людей еле сводят концы с концами, а они думают о том, как бы приструнить соседей да украсить свою жизнь. Такие, как я, для них лишь инструмент. Вещь. Испортится один – можно достать другой. Им нет дела до простых людей. Если бы они и правда переживали за нас, то не допустили бы мучений людей от голода, холода и нищеты. Они погубят не только свой мир, но все остальные, – после небольшой паузы Самюэль снова повернулся к Лему. – Пожалуйста, продолжай. Ты говорил что-то про нечисть.

– Да-да. Так вот, порождения Саманта, именуемые нечистью или демонами, пришли из этого мира, – Лем указал на сферу, расположенную в самом низу, – Его название – Ортонос. Именно оттуда родом Бука, тот самый монстр, что напал на вас в лесу. Нечисть попала в Мидракс через твой родной мир – Ортракс. Эта падаль практически полностью истребила раут. Наши создатели были на грани вымирания, и решили попросить помощь у своих творений. Это случилось тысяча пятьсот четырнадцать лет назад, в день, называемый в Ортраксе Рождеством Христовым.

– Тысяча пятьсот четырнадцать лет… – проговорил Самюэль по слогам. – Это много?

– Очень, друг мой. В тот день в Мидракс пришли шесть рас: эльфы – из Тендракса, дейтера – из Тендкрона, эгны – из Ортилэкса, шивы – из Ортариона, феи – Тендариона и человечество – из Ортракса. Все эти расы согласились помочь раут, и вместе они смогли отбиться от нечисти. Однако ужиться вместе им не удалось. Желая власти, лидеры всех рас пошли против своих же создателей и истребили их окончательно, а сами заняли Мидракс, – Лем помрачнел, – Вот так, Самюэль, мы отплатили тем, кому обязаны жизнью.

– Просто из-за того, что хотели власти? Жестоко…

– Не ты один так считаешь. Когда расы объединились и создали Верховный Совет Мидракса, появились те, кто был против истребителей раут. Их лидером стал Табрий Ке’Хай. Он, как и я, тоже был дейтерианцем. Под его руководством восставшие бросили вызов Совету, образовав новое государство – «Новые раут». Закар является столицей «Новых раут» на этом континенте. И с тех самых пор мы ведём священную войну против Верховного Совета, мстя за беспричинное истребление наших создателей и ища способ возродить их.

Весь этот рассказ Самюэль слушал, затаив дыхание. Его представление об окружавшем его мире было разрушено в пух и прах. Он и представить себе не мог, насколько велик этот мир. До этого дня его мир ограничивался лишь его родным городом, лесом и полянами, окружавшими его. Также Самюэль слышал об Испанском королевстве, Англии, Османской империи, Генуе и прочих государствах из уст прохожих, но для него они казались очень мелкими и неотличимыми от его родного города. Но миры, про которые рассказывал Лем, по какой-то причине, представились Самюэлю идеальными. Обширные, прекрасные миры, где нет зла, где все расы, несмотря на истребление раут, живут в мире и согласии. И сейчас он находится в одном из таких миров.

– К слову, я же совсем забыл! – Лем отложил книгу в сторону. – Вас с девочками сегодня посетят особенные гости. Видишь ли, пока Зит ухаживала за тобой с девчонками, я доложил обо всём произошедшем моему владыке, и знаешь, услышав о твоей храбрости, об изобретательности Элин и о том, что Изабель посещала сама Лунария, он заинтересовался вами и захотел пообщаться лично. Ему интересно узнать, что сделало вас такими. Однако тебе его язык не известен, как и твой ему. Дай-ка свою руку.

Лем взял Самюэля за левую руку и вытянул её вперёд, после чего достал из сумки на своём ремне длинную палочку и склянку с розоватой, вязкой жидкостью, после чего начертил на руке мальчика незнакомый ему символ, который через пару мгновений засветился белым, а затем почернел.

– Что ты сделал?

– Нанёс тебе специальную печать. Благодаря ней ты сможешь понимать абсолютно любой язык, который услышишь. Она будет действовать где-то шесть-семь дней. Как только её действие прекратится, скажешь мне. Я нанесу новую. Так будет продолжаться, пока не выучишь наш язык. Понял?

Самюэль кивнул в знак согласия.

– Лем, ты говорил, что когда раут открыли портал в их мир помимо людей вошли ещё расы. Расскажи про них.

– С удовольствием. Про дейтеру ты уже знаешь. А кроме нас и людей в тот день в Мидракс вошли ещё четыре расы. С кого бы начать? М-м-м… пожалуй с эльфов.

Лем перелистнул пару страниц и остановился на той, где были нарисованы мужчина и женщина, похожие на людей, однако более щуплых и с длинными треугольными ушами – эльфами. На соседней странице был текст, написанный на языке Мидракса. Впрочем, читать Самюэль не умел, а потому отличить этот язык от своего родного он не мог.

– Итак, эльфы были первыми существами, которых создали раут. Именно они стали основой для всех прочих рас. Нам, дейтере, от них достался высокий рост и худощавость. Вы же, человечество, и вовсе являетесь их улучшенной копей, из-за чего многие эльфы вас недолюбливают. Зит тоже из их числа, поэтому мой тебе совет, делай вид, что эльфы куда лучше человечества.

– Это будет несложно, – хмыкнул Самюэль.

Охотник наклонил голову набок. Почёсывая подбородок, он принялся разглядывать Самюэля. Заметив это, мальчик немного отодвинулся в сторону. Подобное поведение Лема его напугало. Внезапно Лем восторженно вскинул голову, щёлкнув пальцами так громко, что Самюэль вздрогнул.

– Теперь до меня дошло, почему ты понравился Зит! – воскликнул Лем. – Посмотри на себя! Ты же вылитый эльф! Тебе только ушек не хватает. А так – прям не отличишь! Худоба, весь бледный, волосы светленькие…

Самюэль засунул руку в свои волосы и как-то погрустнел.

– Что-то не так, друг мой? Я тебя чем-то обидел? – спросил Лем.

– Мои волосы – это моё проклятье. В моём родном городе все говорили, что я проклятый как раз из-за волос. Мне начинает казаться, что это правда. Из-за них я стал изгоем. Из-за них меня боялись все вокруг. Из-за них я был на грани смерти.

– Так ты из-за этого приуныл? – с облегчение вздохнул Лем. – Это просто особенность твоего тела и всё. Таких, как ты, в мире полным-полно. А эта чушь насчёт волос – лишь суеверия. Уж поверь мне. Я в проклятиях разбираюсь.

Разговор был прерван Зит, спешно вошедшей в комнату с сёстрами, которых держала за руки и буквально тащила за собой. Взволнованная и перепуганная до смерти, она усадила девочек на кровать и приказала им вести себя учтиво и уважительно.

– Лем, они идут! Приготовь мальчика, девочки на мне! – взволнованно сказала Зит Лему.

Эльфийка принялась носиться от Изабель к Элин, стараясь придать им как можно более приличный и аккуратный вид. Делала она это очень увлечённо, уделяя внимание каждой, даже самой ерундовой мелочи. Зит поправляла то волосы сестёр, которые, по её мнению, никак не могли уложиться нормально, то платья девочек, то их постели, то наводила порядок на тумбах около коек, каждый раз по-разному переставляя различные склянки с лекарствами.

Лем же, в отличие от медсестры, был абсолютно спокоен. Для него, казалось, не происходило ничего необычного. Он лишь немного расчесал косматые волосы Самюэля, после чего взял его за плечи и пристально посмотрел ему в лицо.

– Послушай, сейчас к вам зайдёт наш владыка вместе с высшей жрицей Лунарии и её Стражем. Они вами очень заинтересовались. Ты не бойся. Веди себя как обычно. Владыка таких любит.

– Нет уж! – перебила Зит Лема. – Пусть ведёт себя как подобает! Я не хочу выглядеть дурой в глазах владыки из-за каких-то человеческих детишек!

– Успокойся, Зит. Просто расслабься и будь собой. Нечего так бояться владыки.

– Тебе легко говорить. Ты с ним чуть ли не каждый день видишься, а я его только издалека видела. Знаешь, каково это: впервые встречать владыку?

– Кончено. Я же с ним знаком, – усмехнулся Лем.

– Очень смешно! – буркнула эльфийка. – Может, тебе и всё равно, что о тебе думает владыка, а я вот не переживу, если оконфужусь пред ним.

– Ну, да, – несколько разочарованно проговорил охотник. – У эльфов же на первом месте всегда их честь. Чуть-чуть подпортите её – и жизнь кончена.

– Я не поняла! Тебя эльфы чем-то не устраивают?!

– Всем они меня устраивают. Я лишь хочу сказать, что не надо так переживать. Да и что плохого может произойти, в конце-то концов?

Злость Зит постепенно отступила. Она заправила свои волосы под чепчик, поправила его и отряхнула платье.

– Как я выгляжу? Всё хорошо? – спросила Зит у охотника, подняв на него голову.

– Да-да, всё прекрасно. Только… воротник поправить и… вот теперь идеально. Не переживай, всё будет хорошо. Ты ему понравишься, уверяю.

– Ой, как надеюсь на это, – шёпотом произнесла Зит, после чего обратилась к детям. – Так, слушайте внимательно! К владыке обращаться либо «Владыка», либо «Ваше Величество», либо «Мой Повелитель», к верховной жрице – «Ваше Святейшество», к её стражу – «рат Рэн’Сиз». И ни слова, повторяю, ни слова про рост владыки! Хоть один смешок в сторону его роста – и вы покойники! Я об этом позабочусь. Всё ясно?

Тут дверь распахнулась и в палату вошли двое дейтерианцев и дейтерианка: владыка со своей свитой. Зит вздрогнула. Сердце её ушло в пятки. Сама она встала как вкопанная. Дети взволновались не меньше её. Рассказы Зит о владыке немало напугали их. Им казалось, что одно неверное движение обеспечит им место на эшафоте. Кроме того, никто из них в жизни не то что не общался, даже не видел представителя высшего сословия, что только усиливало их волнение. Из всех находившихся в комнате спокоен был лишь Лем.

Дейтерианец, шедший впереди, обладал ростом ниже своих спутников практически в два раза. Он был в возрасте, что было ясно даже несмотря на то, что он мало чем напоминал человека. Ходил владыка несколько сгорбившись. Строгий и суровый взгляд его несколько напугал Изабель и Элин. Для Самюэля же подобные взгляды уже давно стали чем-то обыденным. В одежде владыки преобладал пурпур и серебро. Само же облачение состояло из кафтана с высоким воротником, вышитым круговыми узорами, напоминавшими лабиринты, и мантии с серебряной цепочкой, надетой поверх всего этого. На поясе был широкий ремень с округлой серебряной пряжкой. На шее владыки висел медальон, тоже из серебра, с таким же символом, как и у Лема.

Дейтерианка стояла справа от владыки. Её тёмно-голубое платье со вставкой в форме песочных часов по центру, сверкающей серебром, и двойными рукавами, отделанными на плечах валиками, обшитое белой тесьмой, а также изящная диадема с белыми камнями, что украшала её голову, напомнили Изабель одеяние Лунарии, запомнившееся ей на всю жизнь. Было ясно – дейтерианка тоже служит Лунарии, из-за чего уже завоевала симпатию Изабель. Практически сразу же дейтерианка обратила внимание на девочек. Ей было невтерпёж поскорее поговорить с сёстрами, однако что-то её сдерживало, и ей оставалось лишь изучать их взглядом.

Последний из гостей сильно выделялся на фоне своих спутников своим каменным лицом и суровым взглядом. Он стоял по стойке смирно, весь в тёмно-бардовых доспехах с золотистыми краями, сиявших будто бы сами по себе, и висящей на поясе саблей. Одним только своим видом вселял и страх, и уважение каждому, кто находился в комнате, за исключением, пожалуй, Лема.

– Во славу раут! – в один голос выкрикнули Лем и Зит, низко поклонившись вошедшим.

Внутри Зит всё тряслось от вида владыки. Боясь разозлить его хоть чем-нибудь, она не осмеливалась даже шевельнуться.

Владыка медленно осмотрел комнату и остановил свой взгляд на медсестре. Её передёрнуло.

– Как ваше имя? – спросил владыка своим сиплым, суровым голосом.

– Зит, Мой Повелитель.

– Я желаю услышать полное имя.

– Зит Садари Ят Вайри.

– Ог Садари, не стоит страшиться меня так, будто я демон. Мне известно, что обо мне ходит много слухов и что многие из них не самые приятные. Однако я никого не наказываю за всякую ерунду. Ведите себя свободно, как обычно. Если я вас и накажу, то только за бестактность и неисполнительность. Вам ясно?

– Да, Мой Повелитель, – Зит снова поклонилась владыке. Она сделал вид, что немного успокоилась, однако волнение её никуда уходить не собиралось.

– Каково состояние детей? Они готовы к общению?

– Да, Мой Повелитель. Девочки в полном порядке. Травмы отсутствуют. Жалоб никаких нет. Обе были привиты буквально за несколько минут до вашего визита. Ночью мы с Лемом помыли их и привели в порядок. Ночь прошла спокойно. А вот с мальчишкой пришлось повозиться. Он получил серьёзные раны в сражении Букой, из-за чего пролежал всю ночь без сознания.

– Да-да, Лем уже поведал мне об этом. Сколько ему лет?

– Точно неизвестно. Я спрашивала у девочек, однако они даже своего возраста не знают. Но можно предположить, что младшей – лет десять, а старшей, как и мальчишке, – около тринадцати.

– Хотите сказать, что уже в таком возрасте они могли сражаться с таким монстром, как Бука, на равных? – владыка спросил это так, будто бы насмехаясь, что напугало Зит.

– По… по словам рата Лема всё так и было, Мой Повелитель, – дрожащим голосом ответила медсестра.

Владыка перевёл взгляд на Самюэля, о котором Лем рассказывал ночью, нахваливая мальчика за его бесстрашие. Немного почесав свой подбородок, владыка улыбнулся.

– Любопытно… – протянул он. – Ог Садари, вы уже общались с мальчиком?

– Нет, ещё не успела. Он пришёл в сознание совсем недавно.

– Не беспокойтесь, я успел, – подхватил Лем. – Он в полном порядке и готов общаться, так ведь, друг мой?

Самюэль кивнул в знак согласия, не отрывая при этом взгляд от владыки, которого он всё это время продолжал рассматривать.

– Что же, я узнал от вас всё что хотел. Благодарю вас, ог Садари. Денерс, можете пообщаться с девочками.

– Благодарю вас, Мой Повелитель, – ответила ему жрица и направилась в сторону Изабель. – Оррин, за мной.

Солдат зашагал вслед за жрицей.

Сам же владыка медленным шагом приблизился к Самюэлю. Лицо его стало куда более доброжелательным, чем когда он только вошёл в палату. Он сел на стул, предоставленный Лемом, и начал:

– Приветствую тебя, юный герой. Моё имя Гаичан Три’Хайт. Я – владыка города Закар, властелин Закарских земель и один из членов совета «Новых раут». Будь добр, расскажи мне о себе.

Самюэль помотал головой в стороны.

– Почему нет?

– Я нахожу странным то, что такому важному и занятому человеку, как вы, интересно поговорить с таким нищим, как я. У вас, должно быть, дел по горло, а вы сидите здесь и просите меня поведать о себе. Быть может, прожил я ещё мало, но усвоил одно – люди постоянно ищут для себя выгоды. Если вас почитают как владыку, то вы явно умны и расчётливы. А потому, раз уж вы решили прийти сюда и пообщаться со мной, значит, я для вас выгоден. И пускай с одной стороны мне и лестно это, с другой – мне не нравится, что вы хотите использовать для своих личных целей.

– И каких же?

– Не знаю. Да и не хочу знать. Но общаться с вами у меня желания нет.

– Дерзок, прямолинеен, смел, широко мыслит… Ты уже мне нравишься, – Гаичан довольно почесал свой подбородок и немного улыбнулся. – Для своих лет ты и впрямь довольно умён. Даже среди отпрысков знатных особ мало таких смышлёных, как ты. Ты прав: бросать управление государством ради беседы с каким-то мальчишкой – поступок явно не свойственный мудрому правителю. Поэтому, раз ты был удостоен встречи со мной, значит, в тебе есть нечто особенное, и я правда хочу помочь тебе. Таких, как ты, надо ценить, а не пользоваться ими, будто инструментом. Кто захочет сражаться за того, кто обращается с тобой как с вещью? Верно, никто. Именно поэтому я искренне стараюсь помочь таким, как ты, и забочусь о них. Если не веришь мне, спроси об этом у своего спасителя.

Самюэль перебросил свой взгляд на Лема. Тот кивнул в знак согласия с владыкой и пояснил:

– Видишь ли, друг мой, я, как ты, был рождён в семье не самой богатой. И именно благодаря владыке я тот, кто я есть. Если бы не он, то вас некому было бы спасать той ночью.

Пусть Самюэль и не доверял охотнику до конца, слова его заставили мальчика немного смягчить свои взгляды касательно образа Гаичана. Лем не был похож на фанатика, слепо следовавшего за своим предводителем, и был довольно рассудительным, а такие относятся с уважением лишь к тем, кто его действительно достоин.

– Ну, так что, – прервал Гаичан размышления Самюэля, – поведаешь мне о себе?

– Хорошо, – кивнул Самюэль и, склонив голову, начал рассказывать. – Не знаю, чем я вас так заинтересовал. Единственное, то отличает меня от других – это мои волосы. Собственно, из-за них моя жизнь так сложна. Ведомые страхом, люди считали меня порождением тёмных сил. Из-за этого мучилась ещё и моя мама. Пускай в то время я был ещё слишком мал, я прекрасно помню, как нас гнали отовсюду, как избивали прохожие, стражники, другие нищие, как моя мама проклинала судьбу и как рыдала ночи напролёт. Всё из-за моих волос. Из-за них же я всю свою жизнь жил в нищете и был обречён жить в ней до конца своих дней. Мама умерла очень рано. Большую часть жизни я скитался в одиночестве, еле сводя концы с концами. Хотелось просто умереть, ибо жить мне не было смысла. Лишь когда я встретил Изабель, в моей жизни появилось хоть что-то хорошее. И, знаете, столкнись я с тем монстром, не будучи знакомым с ней и Элин, то даже не пробовал бы сопротивляться. Пусть бы разодрал меня. Мне же легче. Однако мне было что терять, – Самюэль поднял голову на сестёр, увлечённо общавшихся со жрицей под пристальным надзором её спутника. – Они – единственное, что держит меня в этом мире.

– Вот оно как… Что же, я сожалею о твоей судьбе, – Гаичан сжал руки в замок, закрыл глаза и склонил голову. – И да упокоит Лунария душу твоей матери.

Слова его звучали очень искренне. Молитва за человека, о существовании которого Гаичан даже не знал, ещё больше расположила Самюэля к владыке.

– Этот мир жесток, ты это по себе знаешь. Хоть мы и разумные существа, но живём по законам природы. Кем бы мы ни являлись, мы всё равно будем следовать его главному правилу: «Выживает сильнейший». Умный, расчётливый и могущественный человек использует слабого, чтобы обрести желаемое. И, к великому сожалению, обычно те, кто рождаются в низах, так и остаются ничем, а рождённые в богатстве и роскоши прожигают всю свою жизнь, развлекаясь, пьянствуя, придаваясь блуду с кем им угодно и насмехаясь над всеми, кто ниже их по статусу. Но, знаешь, – Гаичан улыбнулся, – бывают и такие, что могут изменить свою роль в этом мире, и, благодаря своему гению и силе, встать на вершине этого мира. Ну, либо же угробить свою жизнь из-за непомерной тупости. И ты, мальчик мой, относишься к первому типу. Ты понимаешь, что действительно нужно людям, ибо жил среди тех, кому для хорошей жизни нужно нечто большее, чем просто деньги, знаешь подноготную этого мира, не боишься ни монстров, ни самого владыку, которого впервые видишь. Таких, как ты, очень мало, и именно такие и правят этим миром. Благодаря своему характеру, ты сможешь помочь не только себе, но и своим подругам. В этом я нисколько не сомневаюсь.

Чем больше Гаичан говорил, тем больше его образ расходился с тем образом, что был у Самюэля в голове. Из высокомерного, самовлюблённого владыки, заботящимся лишь о своём окружении, каким Самюэль представлял себе абсолютно любого правителя, он превращался в человека действительно понимающего, что нужно людям, чего они хотят и зачем поступают так, как поступают. Самюэль уже начинал стыдиться слов, сказанных им ранее по отношению к Гаичану. Ему казалось, что из-за своего выпада в сторону правителя он потерял шанс счастливую и беззаботную жизнь вместе с сёстрами.

Тут Гаичан снова почесал подбородок, будто бы пытался вспомнить что-то важное.

– Ах да, я же хотел спросить тебя ещё кое о чём. Скажи мне, что делали трое детей из бедной семьи поздней ночью в лесу одни? И почему твоя рубаха была в чужой крови?

Повисло молчание. Этот вопрос привлёк внимание абсолютно всех, кто был в комнате. Сёстры и Денерс притихли. Каждый смотрел на Самюэля и ждал его ответа. Душа Самюэля ушла в пятки. На лбу проступил холодный пот. Мальчика обуял страх. Мыли о том, что с ним сделают и как это перенесут Изабель и Элин, приводили его в отчаяние.

И тут же он ощутил себя гадко. Самюэль чувствовал, что начинает всё больше походить на тех, кто был готов убить его из-за страха пред неизвестным. Как тех людей направлял лишь страх, так и сейчас он управлял им. Именно он сдерживал признание Самюэля. Мальчик понимал это, однако всё ещё не мог пересилить себя. Чем же он отличался от так ненавидимых им горожан, подчиняющихся лишь страху? Самюэлю было стыдно перед всеми, кто сейчас находился в комате. От страха и ненависти к себе его начинало потряхивать.

Лем заметил тревогу Самюэля, однако не знал её причины. Посчитав, что причина в Гаичане, сверлившего мальчика своим взглядом всё это время, он попытался избавить Самюэля от ответа:

– Мой Повелитель, девочки мне обо всём рассказали. Позвольте мне об этом поведать.

– Нет, Лем. Я желаю услышать это из его уст.

– Но, Мой Повелитель, вы же видите, что ему тяжело сказать причину. Кто знает, что произошло с ними и что привело их в лес. Быть может, это сломило его или же…

– Я убил человека. Размозжил одному мальчишке голову камнем, – пересилив себя вымолвил Самюэль, перебив тем самым Лема.

Денерс медленно встала и с изумлённым лицом приблизилась к койке Самюэля. Зит же наоборот отошла к стене, прижавшись к ней от страха.

– За что же ты его убил? – спросил Гаичан не то суровым, не то спокойным и сдержанным тоном.

– Он хотел забить меня до смерти, и в пылу гнева ударил девочек. Но он и без этого был отвратителен. Унижал таких как я, насмехался, издевался над ними, он никого ни во что не ставил. Лишь бы казаться лучше других, относился ко всем как грязи.

Чем больше Самюэль говорил, тем злее становилось его лицо.

– Это куда хуже убийства. Многие из них мгновенны, боль от них длится недолго. То, что совершал он, сравнимо с пытками, длившимися годами. Он был воплощением зла! А любое зло должно быть истреблено!

Последние слова и тон, с которым они были сказаны, повергли в шок всех. Даже на лице безэмоционального доселе солдата проявился испуг.

– Ты не раскаиваешься в совершённом, дитя? – спросила жрица тихим голосом.

– Денерс, вы уже закончили с девочками?

– Почти, Мой Повелитель. Это подождёт. Тут случай посерьёзней.

– Нисколько, Ваше Святейшество. Вы ведь из церкви, так? Как священнослужителю скажу откровенно: я не раскаиваюсь в содеянном. Мне приятно от того, что я очистил этот мир от чистейшего воплощения зла. Я понимаю, что и сам совершил зло, заставив его родителей горевать по убитому ребенку. Однако невозможно избавиться от зла, не совершив при этом другого зла. Я в это просто не верю.

– Бедное дитя! – прошептала Денерс, – Насколько же сильно тебя извратил Ортракс!

Гаичан подошёл к Самюэлю вплотную и сдернул с него одеяло. Всё внимание его было устремлено на перевязанное тело мальчика. Владыка взял руку Самюэля и внимательно, прощупывая сперва ладонь, а затем и предплечье с плечом, осмотрел её. Затем он переместился на грудь Самюэля, а после – на живот. Гаичан лёгонько надавливал на одно из обработанных мест на его теле, каждый раз спрашивая: «Больно?». И, каждый раз получая от Самюэля отрицательное мотание головой в ответ, продолжал дальше ощупывать мальчика. Закончив свой осмотр, он потёр свои пальцы, прохрипел и развернулся к Зит.

– Ог Садари, кто занимался его перевязкой?

– Я, Мой Повелитель.

– Сами? Или вам всё же кто-то помогал? – уточнил владыка, будто бы чуял ложь от Зит.

– Нет, Мой Повелитель. Когда Лем принёс детей к нам, я произвела осмотр, и пришла к выводу, что мне вполне по силам позаботиться о них самой. Я договорилась обо всём со старшей сестрой Чатри, поэтому можете спросить у неё. Она подтвердит, что я не лгу, Мой Повелитель.

Гаичан улыбнулся Зит и кивнул головой.

– Изумительная работа. Просто великолепная! Давно я не встречал такой мастерской перевязки. Могу я посмотреть ваши записи об уходе за этим мальчишкой?

– Да, Мой Повелитель. Я отнесла их сестре Чатри этим утром. А зачем вам это?

– Сестре Чатри, говорите? Хм-м… Пожалуй, я зайду пообщаться с вашей старшей сестрой и просмотрю записи о других ваших пациентах. Если меня всё устроит, то я, пожалуй, решу вопрос о вашем переводе во дворец и повышении вас до младшей владычной сестры. Такие, как вы, нам очень нужны.

От этой встречи Зит ожидала чего угодно, но только не этого. Сперва она даже подумала, что владыка шутит над ней. Однако с таким обычно не шутят. Почему именно она? Чем она это заслужила? По ее мнению она не сделала ничего особенного. «А может, это Лем подговорил его?» – подумала она. Но, взглянув на не менее изумлённое лицо охотника, Зит сделала вывод, что он здесь не при чём. Её и вправду могли перевести во дворец. От растерянности и радости Зит не могла вымолить ни слова и вся остолбенела. Ни разу в жизни она не думала, что будет достойна такого. И вот, несколько бумаг с записями о состоянии больных и отзывы от её начальницы Чадри, которая не раз называл Зит лучшей медсестрой, которую она видела в жизни, могли сделать её медсестрой при владычном дворе.

Глаза Зит наполнились слёзами радости. Она поклонилась владыке со словами: «Благодарю за вашу доброту. Для меня это большая честь».

Гаичан посмотрел на Лема и кивнул головой в сторону двери. Лем также кивнул, но уже в знак согласия, и оба направились к выходу из комнаты.

Выйдя в коридор, владыка остановился и, задумчиво мыча, снова начал чесать подбородок. Лем стал рядом с ним в ожидании услышать мысли своего повелителя о Самюэле. Какое-то время Гаичан просто молчал, из-за чего Лему начинало становиться не по себе. Но в конечном итоге, владыка, тяжело вздохнув, прервал тишину, стоявшую в коридоре больницы.

– Да уж, Лем. Всё чересчур серьёзно. Кого же ты сюда притащил?

– О чём это вы?

– А ты сам не видишь? Этот мальчишка. Он очень опасен.

Лем заметил, как Гаичан начал быстро постукивать ногой по полу. Об этой привычке Лем знал очень хорошо. Она проявлялась, когда Гачиан был чем-то сильно обеспокоен. А если беспокоится он, то беспокоиться стоит и всем остальным. У Лема похолодело внутри.

– Понимаешь, Лем, самое сильное, что есть у нас – это наши чувства. Они руководят нами, а вовсе не разум. Не важно, насколько ты умён. Весь твой интеллект не имеет никакого значения, если ты не умеешь контролировать себя. Более того, такие люди опасны. С ними невозможно договориться, их не переубедишь, и они ни за что не остановятся. Когда кто-то действует, полагаясь лишь на свои ощущения, это всегда влечёт за собой страшные последствия. Конечно, может повезти, и эти чувства будут хорошими. Но что, если человек насквозь пропитан злобой и ненавистью, да ещё и не умеет себя сдерживать? Представь, что произойдет, если он поддастся им.

– Вы считаете, что мальчишка может натворить что-то ужасное под влиянием своего гнева?

– Если бы всё было так. Зверя, знаешь ли, можно изловить. Глупого зверя. А в нашем случае – это зверь, обладающий невероятным умом, настолько большим, что даже никакие чувства не властны над ним. Вспомни, даже когда его пожирала ненависть ко мне, он мыслил трезво. Человек, которым движут чувства и разум которого нельзя затуманить – самый редкий и опасный вид среди всех живых существ.

– Хотите сказать, что Самюэль – именно такой? – Лем уже начинал думать, что привёл человека, который положит им конец.

– Нет. Пока нет. Он ещё ребёнок, а потому мы ещё можем несколько изменить его. Помнишь, что он говорил: «Любое зло должно быть истреблено». Он считал, что тот мальчишка, издевающийся над ним, был чистейшим воплощением зла. Поэтому и убил его. Значит, нам надо внушить ему, что истинное зло – это наши враги.

Упомянув так называемых «врагов», Гаичан вспомнил о Верховном Совете Мидракса, который ненавидел всем сердцем. Владыка нахмурился и оскалил зубы.

– Его сила. Стойкость. Смелость. Ярость. Ненависть ко злу. Всё это превратит его в великолепного солдата, готового сражаться до смерти и которого не остановит ничто. Да! Если всё получится, Верховный Совет падёт пред нами на колени! Они все поплатятся за то, что так обошлись со своими создателями!

Подобное поведение Гаичана напугало Лема не на шутку. Ему казалось, что ненависть к Верховному Совету начинает сводить владыку с ума и что ради его уничтожения готов на всё.

– Вы же не хотите превратить его в вашу куклу, слепо выполняющую любые приказы?

– Нет! Конечно нет! Мы лишь посеем ему в голову семя идеи. Идеи того, что Верховный совет и слуги Саманта – есть единое и чистейшее зло. Тогда он будет истреблять их по своей же воле.

– Мы ведь говорим о ребёнке, – Лем помрачнел. – Он и так пропитан злобой. И вместо того, чтобы даровать ему мирную жизнь и помочь ему обрести счастье, вы хотите, чтобы мысли о зле и убожестве этого мира полностью поглотили его. Простите мне мою дерзость, но это бесчеловечно. Я не могу согласиться с вами.

– Лем, Лем, Лем… – похлопал Гаичан по руке охотника, – Несмотря на свою зрелость, ты всё ещё не понял эту простую истину. Жестокость – вот что правит этим миром. Тот, кто отбросит гуманность, станет грозой всего живого. Мальчишка погибнет, если станет мягкотелым. В нём дух воина, а он не должен пропадать понапрасну. Это невероятная сила, что может привести нас к победе в конфликте, что длится уже около десяти веков!

Тут Гаичан впервые за долгое время заметил отвращение и злобу в лице Лема. Похоже, владыку он вообще не поддерживал. Гаичан наклонил голову, но взгляда от охотника не отрывал.

– Ты хочешь рассказать обо всём мальчишке, так? – сурово спросил владыка. По нахмурившемуся лицу Лема он понял, что да. – Что же, пожалуйста. Можешь действовать. Тебя я не накажу. Все мы вольны говорить то, что думаем. Только вот на твоём месте я бы беспокоился за эту медсестру.

От шока глаза Лема превратились в два больших огранённых оникса.

– Что?! – проговорил Лем так тихо, что его было еле слышно.

– Она дорога тебе, так? Иначе, зачем ты её так нахваливал ночью и просил об переводе? Ты ведь не хочешь, чтобы с ней случилось что-то плохое из-за этой ситуации?

Лем опустил голову. Ему был поставлен ультиматум: либо Гаичан превращает Самюэля в живое оружие, либо пострадает его хоть и тайная, но жена. Он выбрал Зит. Всё же, она была ему куда дороже, чем дети, с которым он познакомился лишь прошлой ночью. По выражению лица Лема владыка понял, что именно он выбрал.

– Значит, мы всё решили? Замечательно, – довольно произнёс Гаичан, – а теперь пойдём. Сообщим мальчишке приятную новость.

– А что девочки? – спросил Лем, не поднимая голову. – Какая участь ждёт их? Вы и их души хотите опорочить?

– Это уже как Денерс решит. Бесспорно, обе останутся здесь и будут жить во дворце. Они – единственные, благодаря кому Самюэль не растерял рассудок, и они могут нам очень помочь с ним. А вот их роль в нашем Закаре – зависит только от Денерс. Пойдём. И, будь добр, сделай довольное лицо, а то мальчишка может догадаться.

Отвращение к себе жгло Лема изнутри. Он понимал, что любой его выбор испортил бы чью-то жизнь. Эмоции, как и говорил Гаичан, взяли верх на Лемом и заставили сделать выбор в свою пользу. Решись он рассказать о плане владыки Самюэлю, и пострадали бы лишь двое – Зит и он сам. Но Лем не мог допустить страданий своей возлюбленной. Лишь от одного представления вопящей от боли Зит всё сжималось у него внутри, а по телу пробегали мурашки. Нет! Что угодно, любая жертва, но только не она! Лем решил для себя, что не проживёт и дня с мыслью о том, что та самая молодая, строгая, но от того не мене добрая эльфийка, выходившая его давным-давно и буквально вернувшая с того света, которая всегда с упоением слушала его истории других мирах, ухаживала за ним и корила его за каждую рану, пострадала из-за него.

Однако альтернатива была ничуть не лучше. Из-за выбора Лема мальчишка, всю жизнь знавший лишь зло и ненависть, лишался малейшей возможности почувствовать себя по-настоящему счастливым. Человек без счастья всё равно, что ходячий труп. Не имея счастья ты не чувствуешь, что живёшь. Ты лишь существуешь. Так Лем думал практически всю свою жизнь. И вот, из-за него Самюэль не только превратится в ходячий труп, но и станет разносчиком смерти. Такова была цена спокойной жизни Зит. Оттого Лему и было отвратительно. Одна жизнь не может стоить сотен других. И всё же, он заплатил это цену. Лема разрывало изнутри. Погибнут многие, в страшных муках, страдая и моля о пощаде. Одна жизнь, всего одна, и все они будут спасены. Но она была слишком дорога. Распрощаться с ней Лем не смог бы ни за что.

В такие моменты ты понимаешь, насколько сильна, страшна, и опасна любовь. Ради одного человека она может заставить тебя пожертвовать всем, что только есть в этом мире. Любовь заставляет уверовать тебя в то, что жизнь одного человека стоит дороже жизни любого другого. А так ли это на самом деле? Любовь затуманивает разум, заставляя действовать лишь во благо того, кого любишь, наплевав на всех остальных. И страшнее всего то, что любовь подавляет любые попытки сопротивляться ей. Пусть ты и понимаешь, что из-за твоей любви пострадают многие, ты попросту не можешь её отвергнуть. Бесспорно, сделав выбор в пользу в любимого человека, ты подаришь счастье и ему, и себе. Но обретут ли его другие, те, кто пострадал от твоего выбора? Так чьим же творением является любовь: добра или зла? Или же она и вовсе создана чем-то средним, тем, что объединяет добро со злом? А сели это так, то что же это такое? Однозначного ответа на это вопрос, увы, получить не удастся.

В последнее мгновение, перед тем как владыка распахнул дверь, Лем через силу сделал довольное, преисполненное торжеством лицо. У охотника был самый настоящий талант скрывать свои истинные эмоции, из-за чего даже его близкие не могли сказать наверняка, что именно испытывает Лем. Сейчас его изнутри терзала совесть. Оставить всё вот так он не мог и судорожно размышлял о том, как спасти детей от влияния владыки и его свиты. Однако для чёткого плана действий ему требовалось решение Денерс. Перечить верховной жрице Лунарии он не имел права, а проблемы ему были ни к чему.

Когда Гаичан и Лем вошли в палату, они оба сразу же обратили внимание на Самюэля, наблюдавшего за разговором жрицы и девочек. На возвращение владыки он почти никак не отреагировал. Только бросил на него быстрый взгляд и погрузился куда-то в свои мысли.

Владыка приблизился к койке, где сидели Денерс и сёстры.

– Ну, что скажешь, Денерс? Они устраивают тебя?

– О, Мой Повелитель, устраивают, да ещё как! Я выслушала обеих, и смело могу сказать, что ещё не встречала столь одарённых девочек. Пожалуй, начну со старшей. Посещала ли её Лунария? Да, бесспорно. Её рассказ полностью совпадает с теми, кого уже посещала наша покровительница. О культах фанатиков она не слышала ни слова. И, по правде говоря, я нисколько не удивленна, что богиня посетила именно её. Столь невинна, столь жертвенна её душа, любящая всех, желающая счастья каждому. Словом, она ходячее сострадание.

Лем тем временем подошёл к сиявшей от счастья Зит и вальяжно опёрся на стену.

– Значит, ты желаешь воспитать её как жрицу Лунарии?

– Именно, мой повелитель. Она буквально рождена для этого. Это девочка идеально подходит на роль Сестры Сострадания.

«Замечательно! И ей конец, – с досадой подумал Лем. – Если уж она станет жрицей, то превратится в ещё одну куклу». Лем не любил многих жриц Лунарии за слепое подчинение абсолютно любым приказам руководства. Денерс же он недолюбливал вдвойне. Мало того, что та всегда слепо следовала любым указаниям Гаичана, так ещё и по её воле почти все жрицы, бывшие у неё на службе, становились такими же. Хоть Лем и понимал, что служение Лунарии необходимо и важно, то, в каком виде оно было в Закаре, вызывало у него лишь неприязнь к политике Денерс. Зная, насколько убедительна она была в речах о Лунарии, важности служения и полного повиновения ей, Денерс могла превратить в послушную куклу любого. Такой участи Лем не желал никому, а уж тем более такому ребёнку, как Изабель. Однако она уже понравилась Денерс. Она всегда выбирала новых жриц с выгодой для Гаичана, а потому выбор Денерс он поддерживал всегда. В глазах охотника Изабель уже была обречена, однако Лем не оставлял надежд спасти хотя бы Элин.

– А она-то сама согласна? – хмыкнул владыка. – Скажи мне, Изабель, согласна ли ты стать жрицей великой покровительницы нашей Лунарии?

– Согласна! Согласна, конечно! – ответила Изабель, прижимая руки к груди. – Служить той, благодаря которой я обрела веру в лучшее и которая подарила мне надежду – о большем я и мечтать не могла.

– Ну, раз уж ты согласна, то пусть будет так. Она твоя, Денерс. А младшенькая?

– Тут уже посложнее, Мой Повелитель. Безусловно, она так же чудесна, как и её сестра. Зла в этом мире она, похоже, не замечает вовсе. Да и улыбка с её лица не сходит, если верить Изабель. Однако Лунария её не посещала. Кроме того, её энергичность и невозможность усидеть на месте совсем не походят на облик жрицы. Она, собственно и сама к этому не стремится.

В глазах у Лема сверкнул лучик надежды. Немного прищурив глаза, он медленно зашагал в сторону сестёр.

– Ответь мне, дитя, чего же ты хочешь достичь в этой жизни? – обратился Гаичан к Элин.

– Ваше Величество, по правде говоря, я и сама не знала этого, – девочка почесала голову. – Я просто наслаждалась жизнью и не задумывалась о будущем. Но… так было до вчерашнего дня. Вчера, когда я увидела, как озверевший мальчишка был готов забить нас всех до смерти, и того монстра, что чуть не разодрал нас в лесу, – на лице Элин появился страх, что стало большим удивлением для Самюэля, считавшего, что для неё страха не существует вовсе, – меня впервые посетила мысль о том, что я могу потерять самых близких мне людей. И… сначала я была напугана и не знала, что мне делать. Но, когда мы повстречали Лема, я вдруг поняла, что чего хочу достичь в жизни. Он сильный, смелый, готовый защитить любого. И я хочу стать такой же защитницей, как и Лем. Я хочу стать щитом, который не сломит ничто! Таким, что укроет от зла всех моих близких, и за которым они будут чувствовать себя в целости и сохранности!

– Это можно запросто устроить, – произнёс Лем, стоявший за спиной владыки. Радость и торжество на его лице теперь были сами что ни на есть искренними, – Мой Повелитель, я желаю обучить Элин охоте на нечисть.

– Что?! Нет! Даже не думайте! Я вам её не отдам! – воскликнула Изабель сразу же, как услышала слова Лема, и прижала Элин к себе, закрывая её ото всех.

От заявления Лема все в комнате, за исключением Оррина, пришли в некое потрясение. Причиной тому были две вещи. Во-первых, до этого Лем отказывался от любых предложений взять кого-нибудь в ученики, так как считал, что ещё не созрел для передачи опыта молодому поколению охотников. А во-вторых, в ученики он решил взять девочку, с которой познакомился буквально полдня назад, и которой не было и десяти лет. Гаичан знал Лема как свои пять пальцев, и это нетипичное его поведение вызвало подозрения.

– С чего это ты решил взять себе ученицу? Столько лет отказывался, и вдруг ты хочешь обучать девочку, у которой нет никакой подготовки и которая про нечисть ни слова не слышала. В чём подвох, Сан’Ар?

– Никакого подвоха нет, Мой Повелитель. Просто Её Святейшество права. Эти две девочки действительно одарённые, каждая по-своему. Элин невероятно умна и наблюдательна для своего возраста. Она разгадала слабость Буки чуть ли не за минуту, да ещё и в мгновение ока смогла придумать план победы над ним, который хоть и частично, но сработал. Кроме того, я наблюдал за её поведением всё то время, что они сражались с монстром. И за весь бой она ни разу не поддалась панике. Поразительная стойкость духа! Такое не должно пропадать задаром.

– Так ты мог помочь нам всё то время? – вымолвил Самюэль, прервав свои раздумья. – Пока Изабель сходила с ума от страха, а меня кромсал тот монстр, ты просто смотрел на всё это?! – в его голосе читалась злость и неприязнь.

– Ну, не совсем так. Когда добрался до вас, Бука уже начал драться с тобой. Я хотел сразу же помочь вам, однако вам удалось отпугнуть его. Обычные дети смогли напугать и покалечить монстра, с которым не каждый взрослый справится. И тут мне стало любопытно. Я решил понаблюдать за вами и узнать, на что вы способны. Я всё время был наготове, и если бы вы оказались в безвыходной ситуации, я сразу же помог бы вам. Собственно, именно благодаря этому вы и сможете жить во дворце. Не заметь я, насколько вы уникальны по своей природе, и после лечения вас всех отправили бы в приют, а это, скажем так, не самая лучшая судьба.

– Это не оправдание!

Лем глубоко вздохнул.

– Согласен. Оправдания моему поступку нет. Искренне прошу простить меня за это. Однако из-за того, что я решил понаблюдать за вами, вам больше не придётся сводить концы с концами.

– Что? Почему это? – поднял голову Самюэль.

– Мы всё объясним чуть-чуть позже. Сперва разберёмся с Элин, – оборвал его владыка.

– Я согласна стать охотницей.

– Даже и думать не смей! – Изабель повернула голову сестры и посмотрела ей в глаза, – Слышишь? Или совсем ума лишилась? Ты понимаешь, что это не игры? Тебя убить могут! Это опасно!

– В этом-то и дело. Да, не спорю, это опасно, но опасности подстерегают нас на каждом шагу. Не все люди способны защититься от них, поэтому им и нужны защитники. Изабель, я не смогу жить в радости, если с тобой что-то случится. И ты не переживёшь, если пострадаю я. Но ведь мы не одни такие. Вспомни, сколько семей разрушил этот Бука. Вспомни, как матери оплакивали своих пропавших детей, как отцы хотели отомстить за сынов и дочерей, как другие дети тряслись в страхе и молились, чтобы с ними этого не случилось. Вспомни, как они все жили в страхе, – Элин улыбнулась, – Затем я хочу стать охотником. Чтобы подарить людям надежду, что их жизни ничего не угрожает, чтобы они чувствовали себя в безопасности, чтобы уничтожить страх в их сердцах. В конце концов, просто для того, чтобы они жили. И чтобы ты, Самюэль, Лем, чтобы все вокруг были счастливы.

– Элин… я… я не могу принять это… Не хочу… не хочу чтобы ты умерла, – проговаривала Изабель, еле сдерживая слёзы. Она вся дрожала.

– Изабель, ты столько лет заботилась обо мне и оберегала от зла. Позволь теперь мне отплатить тебе тем же, – Элин взяла трясущуюся от страха руку Изабель, чтобы поддержать и успокоить её, – Клянусь: ради тебя и всех нуждающихся в защите, я не проиграю никому и никогда, ни за что не полягу в битве!

Изабель не выдержала. Она заключила свою сестру в крепчайшие объятия, и заплакала. Элин с улыбкой на лице обняла её в ответ, поглаживая спину Изабель, плакавшуюся ей в плечо.

– Ты слишком рано повзрослела, – сквозь слёзы проговорила Изабель.

– Лем, ты всё ещё хочешь обучать её? Не боишься разрушить эту прекрасную семью? – вопросил Гаичан.

– Боюсь теперь, даже если я передумаю, она с меня живого не слезет.

– Это правда. Элин очень настойчива, – Самюэль отвёл взгляд в сторону. – Не то, что я.

– Ещё чего! Друг мой, ты был на грани смерти и всё равно стоял на ногах, будучи готовым сражаться с монстром до конца. Шансов на победу у тебя не было и в помине, однако ты настойчиво продолжал сопротивляться судьбе и был готов выступить против неё в открытую, как бы крича во весь голос: «Ты мне не указ и не сможешь сломить меня!». Ты воистину сильный и стойкий человек, у которого большое будущее…

– И именно поэтому я решил взять тебя с твоими подругами жить к нам во дворец, – оборвал речь охотника Гаичан.

В который раз всех в палате настигло потрясение. Самюэль немного наклонился к Лему и еле слышно спросил?

– Он что, шутит?

«Хотелось бы…» – подумал Лем. Взглянув в лицо мальчика, на котором впервые появилась надежда, он понимал, что теперь точно не сможет сказать Самюэлю правду. Никто не знал, как повлияет на него владыка. Лем снова взвесил все за и против. Исход, где он говорит Самюэлю правду хоть и был правильным в его глазах, но сулил много боли и Лему, и Самюэлю, и Зит. А потому охотник рискнул, сделав ставку на счастливый исход:

– Нет, друг мой, нисколько. Ты ему очень понравился. В тебе есть всё, что бы он хотел видеть в защитнике нашего народа. Сила, настойчивость, ум, честность, твоя нетерпимость ко злу…

– Подожди! Но я же убийца! А если я смогу так же убить любого, кто будет рядом со мной?

– Хм… Даже подруг своих?

– Нет…

– Каждый рад тому, что очистил мир хотя бы от малейшего зла и сделал его чуточку лучше. Пускай говорят что угодно, но мимолётная радость у них в голове всё равно проносится. Так что не переживай. Человек ты хороший, да и способный. Вот увидишь, когда-нибудь ты станешь величайшим воином Закара.

– Ну, ну, Лем, не завышай его ожидания, – посмеиваясь, прервал его Гаичан. – Не спорю, задатки у него есть, однако ему бы для начал Стражем стать, а потом уже метить в «величайшие». Заодно с подругой будет вместе.

Изабель явно повеселела от этих слов.

– Что за Стражи? – спросил Самюэль

– Воины, сопровождающие высших жриц Лунарии и защищающие их, друг мой. В Закаре людей почти нет, а по заветам нашей великой богини и жрица, и её страж должны быть одной расы. Изабель точно станет высшей жрицей, уж поверь мне, а значит у тебя большой шанс стать её Стражем. Страж сестры Денерс, например, это рат Оррин Рэн’Сиз, – Лем указал на того самого солдата, что всё время ошивался около жрицы.

– К слову, Оррин, будь добр, осмотри мальчика. Скажешь, подходит ли он вам.

– Есть, Мой Повелитель!

Пока Оррин осматривал Самюэля, под наблюдением девочек, уже заранее поздравлявших друга, и Зит, следившей за тем, чтобы Страж не навредил пациенту, Денерс и Гаичан отошли в другой конец комнаты.

– Мой Повелитель, вы уверенны в этом? – интересовалась Денерс, которую заявление владыки взволновало не на шутку. – Это очень ответственный шаг, да и сам мальчишка опасен.

– И без тебя знаю. Поэтому я и хочу воспитать его так, как надо мне. Он – очень сильное оружие и его нельзя отдавать в руки другим. Тут либо мы их, либо они нас.

– И всё равно мне это не нравится.

– А вот это уже твоя проблема. Ты помни, что у самой работа важная. Может Лем и внесёт свою лепту в воспитание младшей, старшая полностью на тебе. Мне от неё нужно лишь полное повиновение, а вот методы его достижения меня не интересуют. Убеди её, что Лунария полностью на нашей стороне, и она сделает ради нас что угодно. Всё ясно?

– Да, Мой Повелитель.

– Замечательно. Пойдём.

Денерс помогла подняться Гаичану и оба направились к Самюэлю. Она, хоть и понимала план владыки и всю его важность, но не могла его принять. Нет, на Самюэля ей было плевать. В конце концов, кто он вообще такой? Из девочек она и вовсе хотела сделать лишь верных ей послушниц, чтобы они несли её слово во все уголки мира. Денерс боялась лишь за свою жизнь. Пассажи Самюэля о том, что он хочет истребить всё зло, пугали её. Вдруг он решит, что зло – это сама Денерс? Владыка, конечно, умел хорошо убеждать. Но что если Самюэль раскусит его обман? Все чувства жрицы буквально вопили об опасности, но права перечить владыке она не имела. А потому оставалось лишь надеяться на лучшее.

Тем временем, Оррин закончил осмотр.

– Ну, что скажешь, Оррин? Быть ему великим воином или как?

– Что же могу сказать? Хлипок, слаб, бледен. На воина не тянет вовсе. Сгодится только как пушечное мясо. Пока. Натренировать его, накормить, напоить, вылечить от всех недугов, если таковые имеются, и может что-то получится. Что касается его характера, как Страж – сгодится.

– Спасибо, Оррин. Ну, значит, всё решили. Старшая будет обучаться у Денерс и станет жрицей Лунарии, Элин – у Лема охоте на нечисть. Самюэль же обучится у Стражей военному делу. Все вы будете жить во владычном дворце. Девочки, я пришлю за вами своих слуг сегодня вечером. Вас заберут во дворец.

– Постойте, Ваше Величество. Разрешите нам с сестрой остаться здесь до полного выздоровления Самюэля, – перебила Изабель. – Мы не хотим, чтобы он поправлялся в одиночестве.

– Хм… что же… как изволите, – Гаичан немного промолчал, – Ну, нам пора. Не забывайте, Денерс, у вас скоро служба.

– Разумеется, Мой Повелитель.

Владыка и жрица попрощались с детьми. Денерс обнял Изабель и Элин напоследок, пожелала им всего наилучшего и пообещала как можно скорее показать им храмы Лунарии. Гаичан же не сказал ничего. Пройдя мимо Зит, всё ещё не верившей в своё счастье, остановился перед самым выходом. Дождавшись Денерс и Оррина, он обернулся и произнёс:

– Я проведаю вас завтра. До скорой встречи.

С этими словами владыка и его свита покинули палату.

Всему, что произошло за этот день, Самюэль и верил, и нет. Только во сне было возможно такое везение. В голову Самюэля сразу же закралась мысль, что что-то тут нечисто. Уж слишком сильно ему повезло. Но чувство радости от того, что жизнь у него и сестер, наконец, наладится, полностью затуманило разум Самюэля и сводили все подозрения на нет. В сказку, как не крути, верится легче, а уж тем более, когда она хорошая. Так уж устроен человек. Он склонен больше подчиняться эмоциям, нежели разуму. Пускай последний и пытается спасти тебя, истошно орёт, хочет помочь, крик его настолько сиплый, что манящий зов твоих чувств перекрывает его, и разуму остаётся лишь смириться с поражением.

Самюэль уже вовсю радовался своей «удаче», поддерживаемый сёстрами, Голову ему заполонили фантазии о том, как все они познают покой и счастье в этом новом мире. Он представлял себе пускай не идеальную, но спокойную жизнь. Самюэль надеялся, что тяжкие испытания судьбы для него и девочек закончились и что все они вырастут в тихой и мирной обстановке. Радость сестёр и их подбадривания лишь поддерживали его убеждения в этом.

Счастливая Зит уже радостно болтала с Лемом, предвкушая свой перевод во дворец. В себе она была уверенна на все сто и нисколько не сомневалась в переводе.

– Я же говорил, всё пройдёт хорошо. Ну, ну, успокойся. Все ведь хорошо, – поглаживая затылок Зит, приговаривал Лем.

После ухода владыки Лем стало трудно сдерживать эмоции. Во взгляде его появлялось сожаление. Пускай Лем и пытался не выдавать себя, получалось это уже плохо. Чувство вины перед детьми все ещё давило на него. На мгновение охотник посмотрел в сторону детей и встретился взглядом с Элин. Она сразу же увидела печаль в глазах Лема, от чего сделала вопросительное выражение лица. Но в тот же момент взгляд его начал источать совершенно другое. Лем будто бы извинялся перед ней за что-то, и просил не выдавать его остальным. Элин улыбнулась в ответ и подмигнула, говоря тем самым, что всё поняла и подыграет ему. «Мы уже понимаем друг друга без слов, – думал Лем. – Хорошо, Элин. Хорошо. Обещаю, что сделаю всё, чтобы твоя мечта исполнилась. Даю слово, ты увидишь, как прекрасен этот мир».

– Говорила же, что всё будет хорошо, если не отчаиваться, – подбодрила Элин Изабель и Самюэля. – Видите? Надо лишь бороться до конца и не бояться бросить вызов судьбе.

– Да уж. Слава Лунарии, весь этот кошмар закончился! Неужто удача действительно улыбнулась нам? Даже не верится!

Вся троица была по-настоящему счастлива в тот миг. Никто из них, казалось, уже и думать забыл обо всех несчастьях, что с ними произошли. Однако Самюэлю вспомнился Гастон, который уже, наверное, сидел в темнице и ждал приговора. Он не хотел портить настроение девочкам, а потому промолчал. Самюэль лишь мысленно попросил у него прощения за всё плохое, что совершил. Он чувствовал себя виноватым и перед Гастоном, и перед девочками. Портной, по сути, заплатил за их счастье своим благополучием. «Спасибо тебе. Спасибо за всё, – мысленно благодарил его Самюэль. – Твоя жертва не будет напрасной. Обещаю, я позабочусь о девочках и искуплю свою вину».

Самюэль переглянулся с Изабель и Элин.

– Жаль, что Гастона нет с нами, – вздохнула Изабель.

Малость поразмыслив, Самюэль обратился к охотнику:

– Лем, могу ли я попросить тебя об одной услуге?

– Разумеется. Проси на здоровье. Чего ты хочешь?

– Быть может, я прошу слишком много, но… не мог бы ты разузнать, всё ли хорошо с человеком по имени Гастон? Он портной. Живёт на окраине города. И если с ним всё в порядке, не мог бы ты передать ему, что с нами всё хорошо?

– Да, да, Гастон. Изабель рассказывала о нём. Он так важен для тебя?

– Он важен для всех нас. Он единственный во всём городе был добр к нам и судил нас по поступкам, а не по волосам.

– Что же… – Лем почесал щёку. – Мы планировали отправить к вашему городу отряд, проверить, нет ли там ещё нечисти. Могу договориться с ними, чтобы проведали вашего портного. Правда, ждать придётся долго.