Читать книгу Сны о свободе - - Страница 4

1.

В эту ночь Княжеский Дворец не спал.

В его окнах горел огонь, на балконах и в висячих садах толпились придворные, а башни переливались колокольным звоном и рокотали барабанами. И эти странные, необычные для дремлющей долины звуки разносились на много миль вокруг. Они пробуждали ото сна жителей предместий, заставляли их раскрывать ставни и вглядываться в ночную темноту. Не в состоянии уснуть от грохота, горожане высыпали на улицу и устремляли любопытные взгляды на замок.

К полуночи звон колоколов окончательно смолк, зато грохот барабанов только усилился. Из темноты послышался звук строевого марша: к предместьям приближались сотни, даже тысячи солдат.

Многие горожане поспешили разбежаться по домам, а особо пугливые еще и укрепили двери, подперев их мебелью. Но солдаты обошли предместья стороной. Некоторые ловкие горожане – в основном мальчишки да бездельники-музыканты – забрались на крыши и наблюдали, как через столичную долину тянется длинная, по-настоящему бесконечная процессия: пехота, княжеская гвардия, конница и сотня быков, тянущая за собой конструкции грандиозных размеров – метательные машины. Знаменосцы торжественно несли штандарты – алые полотна с изображением льва. Герольды громко выкрикивали девиз, который с восторгом подхватывали гвардия и конница: «Одно небо! Один господин! Один народ!». Барабанщики продолжали громогласный бой, и, казалось, сама земля сотрясалась, предвещая великую битву.

Мальчишки смотрели на эту картину глазами, полными восхищения. Они ликовали и салютовали войску Мэруина: им уже не терпелось подрасти, чтобы лично занять место в этой гордой процессии. А тем временем в темных спальнях их матери молились о том, чтобы князь помиловал их детей и не отправил на север вслед за мужьями.

Но князь Мэруин больше не ведал милосердия. Многие годы смягчить его жестокое сердце могла лишь Андромеда – прекрасная, но несчастная принцесса герцогства Ла-Шерле. Коварный народ украл ее – и тем самым вынес себе приговор.

2.

Чем дальше путники продвигались на север, тем сильнее менялась погода. В южных графствах осень только вступала в свои права, и солнце продолжало заботливо согревать землю теплыми, но уже нежаркими лучами. Однако север княжества уже успел попрощаться с летом. Небо здесь покрывали черные облака, которые то и дело проливали на путников ледяной дождь. Теперь контрабандисты ужинали не у костра, а в фургонах, укрывшись в них от ливня и пронизывающего ветра. Часто случалось так, что из-за дождя путникам и вовсе не удавалось разжечь костер, и тогда они ложились спать голодными.

Самое неприятное, что из-за капризов погоды дорога превратилась в сплошное болото, в котором застревали колеса. Контрабандистам приходилось останавливаться и под дождем вызволять фургоны из грязи. Путники промокали, их одежда не успевала высыхать, и вскоре двое простудились.

Видя, как трудно приходится ее спутникам, Андромеда старалась помочь – стирала одежду, кипятила воду, чистила овощи. Многое Андромеда делала впервые, поэтому поначалу она справлялась довольно неуклюже. Часто княгиня слышала у себя за спиной насмешки и недовольное ворчание. В такие моменты ей хотелось бросить работу и спрятаться от стыда.

Спала Андромеда в своем, отдельном фургоне, но остальное время предпочитала проводить с контрабандистами. В фургоне мужчин было теплее, а их компания оказалась на удивление приятной. Андромеда не знала, что толкнуло ее спутников на стезю преступления, но во время путешествия они показали себя как порядочные люди. Они заботились друг о друге, честно делили между собой провизию, а к своей спутнице относились внимательно и учтиво. А ночами, уже после ужина, рассказывали захватывающие истории и пели песни.

В такие моменты княгиня любила сидеть у выхода из фургона и наблюдать за ночным пейзажем. Мимо нее проплывали древние деревья – немые свидетели событий старинных преданий, хранящие воспоминания о героях легенд и их подвигах. Было в этом что-то уютное – ехать в компании чужих, но надежных людей через ночной лес и слушать рассказы о жутких существах, которые в нем обитают: оборотнях, упырях, болотниках. Временами Андромеда и в самом деле замечала, как между деревьев, а то и через тропинку прошмыгнет какая-то крупная тень. Княгиня знала, что наутро она упрекнет себя за наивность, но в ночное время ее охватывал трепет. Не страх, а именно приятный, пробуждающий воображение трепет. Андромеда опасливо отсаживалась от края фургона и внимательнее всматривалась в ночной лес.

– Наша королева неблагосклонна к нам, – сказал в одну из таких ночей Красноглазый.

В фургоне было темно, и Андромеда узнала Красноглазого лишь по голосу. Она отвернулась от дороги и перевела взгляд внутрь фургона. В темноте она разглядела расплывчатые силуэты пятерых мужчин, один из которых держал гитару. Шестой, их командир, оставался снаружи и направлял лошадей. Андромеда не видела, но догадывалась, что все контрабандисты сейчас смотрят на нее.

– Что заставляет вас так думать, мой вассал?

Обращение Красноглазого застало Андромеду врасплох: она думала, что контрабандисты увлеклись песнями и забыли про нее.

– Ваши подданные уже много ночей развлекают ваше величество историями и песнями, – донесся из темноты фургона ответ Красноглазого, – а королева не желает отблагодарить их и порадовать своим голосом.

Андромеда наигранно усмехнулась и махнула рукой:

– Ваша королева поет еще хуже, чем готовит.

Контрабандисты добродушно засмеялись, и Андромеда невольно улыбнулась. Впервые она оказалась в обществе простых людей, которые не пытались польстить.

И все же она солгала. Конечно, Андромеда умела петь и делала это прекрасно. Иначе и не могло быть, ведь ее учили самые талантливые музыканты герцогства Ла-Шерле. Но о чем она могла спеть сейчас, когда ее душу терзали сомнения и неизвестность?

– Вы редко разговариваете с нами, дорогая гостья, – к разговору присоединился другой контрабандист. – Но когда вы говорите, вокруг смолкают птицы. Ведь у вас чудесный голос.

Андромеда снова улыбнулась. Она никак не ожидала услышать такой комплимент от контрабандиста.

– Я спою для вас, – согласилась княгиня.

Гитарист начал перебирать простую мелодию, и сердце Андромеды слегка затрепетало. Темный лес, уханье совы, запах хвойных деревьев и тихий перебор гитары… Это была необычная, незнакомая Андромеде атмосфера.

Слова сложились сами собой. Княгиня просто пропела то, что ее тревожило, о чем она так долго думала. Андромеда была удивлена: несмотря на годы, проведенные без музыки, ее голос звучал по-прежнему звонко. Она была рада дать волю эмоциям и вновь ощутить приятное напряжение голосовых связок. Андромеда закрыла глаза и запела смелее.

Недавние события вновь представали перед глазами Андромеды и находили выход в незатейливых строках. Княгиня верила, что природа чувствует ее переживания, и ей казалось, что сейчас сам лес внемлет ее песне.

Гитарист перешел с мелодичного перебора на энергичный бой, и нехитрая песня захлестнула Андромеду с головой. Она запела еще громче, еще смелее протягивая гласные. Песня бодрила ее, заставляла очнуться от долгих размышлений и зарождала в сердце надежду.

Вдруг сквозь закрытые веки пробился яркий свет. Удивленная княгиня открыла глаза и обнаружила, что лес отступил и фургон теперь едет вдоль рва некой крепости. Слепящие огни сторожевых башен осветили фургон, и Андромеда невольно взглянула в сторону контрабандистов. Мужчины сосредоточились на песне, и, казалось, приближение крепости их не взволновало. Песня Андромеды пробудила в их памяти то время, когда они сами сошли с пути честных людей.

Андромеда подмигнула контрабандистам, и они подхватили припев. Ночную тишину разорвал нестройный хор грубых голосов. За много лет Андромеда впервые почувствовала, что она счастлива. Казалось, весь мир уменьшился и сосредоточился на семерых путниках с добрыми сердцами, но нечистыми деяниями.

Когда Андромеда закончила, фургон находился уже совсем близко к мосту через ров. Контрабандисты поблагодарили ее за песню и тут же начали подготовку к высадке. Они принялись собирать вещи, что-то перекладывать и пересчитывать. В этой суете не принимал участие лишь Красноглазый. Он подошел к выходу из фургона и присел рядом с Андромедой.

– Эту песню сочинила ты, я угадал? – спросил он.

Андромеда смущенно отвернулась и устремила взгляд в сторону крепости. Только сейчас она поняла, как сильно ее компрометирует это глупое сочинение.

– Верно, – неохотно призналась княгиня.

Красноглазый помолчал.

– Я не знаю твоей жизни, подруга, – произнес он, подумав, – но теперь понимаю, что ты, как и мы, натворила дел.

Андромеда ничего не ответила.

– Но, дорогая, такова природа человека. В этом подлом мире очень мало достойных людей, по-настоящему честных. Каждый из нас в свое время оступается, сходит с дороги. Воины дезертируют, сановники берут взятки, купцы наживаются на контрабанде… а жены убегают от мужей. Важно лишь не забыть вернуться на эту дорогу. Ведь, однажды сойдя с нее, можно ее потерять. А можно, наоборот, раскаяться и постараться все исправить.

– В моем случае возвращение ничего не изменит, – сухо ответила Андромеда, думая о несчастных жителях Мэрлоуза.

– Но можно постараться сделать много других добрых дел, которые исправят то, что ты совершила.

Андромеда обхватила колени и опустила на них подбородок.

– Я бы никогда не подумала, что ты умеешь говорить так красиво, – призналась она.

– Принимали меня за дурака, ваше величество? – усмехнулся Красноглазый. – Так я и есть дурак, иначе бы давно занялся честным ремеслом. Но когда моей госпоже нужна помощь, я становлюсь ее мудрым советником.

Княгиня улыбнулась:

– Спасибо тебе, – искренне сказала она. – Без твоей помощи я бы пропала.

На этот раз Красноглазый ничего не ответил. Княгиня и контрабандист с минуту молчали, наблюдая за тем, как лес отступает и скрывается в ночной темноте.

– Где мы? – спросила Андромеда. – Мы приехали закупить провизию?

– Боюсь, что нет, подруга. Это место – цель нашего путешествия.

Андромеда почувствовала, как ее грудь наполняется тяжестью. Княгиня будто бы забыла, что путешествие рано или поздно должно закончиться. И что теперь? Куда она пойдет дальше?

– И что же это за место?

– Крепость Клайнбург. Здесь мы получаем товар и доставляем его в предместья столицы.

Княгиня подняла бровь:

– Крепость Клайнбург? Разве это торговый город?

– Нет, дорогуша, это оборонительный рубеж князя Тэруина, и живут здесь только солдаты.

– Но как связаны война и торговля?

– Наша торговля, – подмигнул Красноглазый, – это оружие Тэруина. Нет, даже не спрашивай. Мы не знаем, что задумал князь. Мы контрабандисты и, в отличие от честных купцов, мало что смыслим в торговле. Но за эту работу мы получаем приличное вознаграждение.

Короткий остаток пути Андромеда и Красноглазый не разговаривали. Вереница фургонов проехала по опущенному мосту, миновала толстые крепостные стены и оказалась во внутреннем дворе укрепления.

Этот двор сильно отличался от тех, к которым привыкла Андромеда. Все свободное пространство занимали стойла, сено для лошадей и установки для тренировок – столбы с мишенью для ударов копьем и мечом.

Навстречу фургонам из крепости высыпали мужчины в небесно-лазурных туниках, надетых поверх кольчуги. Солдаты Тэруина принялись разгружать фургоны и распрягать лошадей.

Все контрабандисты, кроме Красноглазого, вышли из фургона и присоединились к работе. Красноглазый же остался в фургоне с Андромедой:

– Скажу честно, подруга, женщины в этой крепости бывают редко. Поэтому нужно постараться правильно представить тебя Антонию фон Фишеру.

– Представить кому?..

Не успела Андромеда задать вопрос, как вся суета вокруг фургонов внезапно прекратилась. Солдаты, словно по команде, расступились, чтобы освободить дорогу к внутренним воротам крепости.

Из ворот вышел высокий мужчина крепкого телосложения. В отличие от солдат, на нем не было даже кольчуги, не говоря уже о доспехах. Несмотря на прохладную погоду, оделся он очень легко: на нем были только кожаные брюки и рубаха, распахнутая на середине груди. Этот мужчина явно был родом издалека: его глаза отличались узким разрезом и воинственностью, а лицо – выразительностью и необычной красотой. Прическа этого человека тоже показалась Андромеде странной – его густые черные волосы были собраны в хвост, как у кочевников на западе.

– Как раз вот этому типу, – пояснил Красноглазый. – Антоний фон Фишер. Первый министр князя Тэруина и генерал-капитан его войска.

«Первый министр? – удивилась Андромеда. – Когда же он успел заслужить такой чин? Ведь он так молод! Ему нет и тридцати лет!..».

Антоний фон Фишер неспешно прошествовал от ворот к фургонам. Навстречу ему, запыхавшись, выбежал глава контрабандистов – полноватый мужчина с пышными усами.

– Позвольте засвидетельствовать вам мое почтение, ваше превосходительство!

Мужчина низко поклонился, но Антоний фон Фишер промолчал, рассматривая контрабандиста.

– Ваше превосходительство, я принес плохие вести.

Фишер вопросительно поднял бровь.

– Мы продавали товар по указанной вами цене, но понесли одни лишь убытки. К тому же должен с прискорбием сообщить, что по дороге в предместье Мэрлоуз половину отряда скосила неизвестная болезнь. Мои люди умирали так быстро, что нам ничего не оставалось, кроме как хоронить их возле тракта.

– Не волнуйтесь на этот счет, мой друг, – ленивым вкрадчивым голосом ответил Антоний фон Фишер. – Гонцы из предместий узурпатора отрапортовали, что вы сделали все правильно. Утром зайдите ко мне и заберите вознаграждение.

– Ваше превосходительство!.. – задыхаясь от благодарности, командир снова низко поклонился.

– Его Величество князь Тэруин не оставляет верных слуг без награды, – слегка торжественно заявил Антоний фон Фишер, после чего развернулся, чтобы покинуть двор.

На мгновение командир растерялся, но затем все же нашел смелость окликнуть министра:

– Ваше превосходительство!

Антоний фон Фишер обернулся.

– Позвольте доложить… – замялся контрабандист. – По пути в Клайнбург к нам присоединилась девушка… беженка. У нее нет дома и ей некуда идти. Прошу вас позволить ей остаться с нами в крепости…

Реакция молодого министра застала Андромеду врасплох. Он недовольно нахмурился и театрально развел руками:

– Господа, – приторным голосом обратился он к контрабандистам, – похоже, вы не совсем правильно поняли условия договора. Торговля в Мэрлоузе – это не увеселительная прогулка с дамами. А крепость Клайнбург – не приют для бродяг. Это пограничное укрепление!

Ласковые ноты исчезли из голоса Фишера.

– У вас нет права приводить в крепость посторонних людей. Тем более женщин! Каждый из вас, – министр с недовольством указал на контрабандистов, – понесет серьезное наказание. Но я не жесток, – добавил он мягче и криво улыбнулся. – Я не стану наказывать вашу беженку за то, что она связалась с олухами. Она останется здесь служанкой… и насладится компанией моих солдат. Все-таки война с узурпатором – дело долгое и непростое. Мои люди заслужили развлечения.

По спине Андромеды побежали мурашки.

«Святые небеса, я вам не попрошайка! Я дворянка!.. Вы не имеете права даже прикасаться ко мне!»

Как же легко она угодила в эту ловушку! Какая же она глупая! Нужно было уйти от контрабандистов сразу же, как только фургоны выехали из Мэрлоуза! А теперь она оказалась одна во власти целого гарнизона вражеской армии.

«Так или иначе, я им не дамся, – хладнокровно решила Андромеда и сжала кулаки. – Наследница герцогства Ла-Шерле сумеет отстоять свою честь».

– Ну и где же ваша женщина? – послышался снаружи фургона голос молодого министра. – Покажите ее мне!

«Мне нечего терять, – подумала Андромеда и удивилась своей внезапной решительности. – Жизнь и так отняла у меня слишком много. У меня осталось только дворянское достоинство. И уж его-то я сумею сохранить!»

Времени на размышления не оставалось. Андромеда внезапно вскочила на ноги и что есть силы оттолкнула от себя Красноглазого.

– Ты что, спятила? – возмутился контрабандист, ошарашенно округлив глаза.

Красноглазый растерялся всего на пару мгновений, но этого времени хватило Андромеде, чтобы выхватить из его ножен кинжал. Заполучив оружие, княгиня без объяснений вылетела из фургона и спрыгнула на землю…

…чтобы столкнуться лицом к лицу с молодым министром.

Во дворе крепости воцарилась полная тишина. Антоний фон Фишер, склонив голову набок, изучал Андромеду своим пристальным взглядом. Командир контрабандистов замер неподалеку и тяжело дышал.

– Никто из вас меня не тронет, – заявила Андромеда и продемонстрировала собравшимся кинжал.

Несколько мгновений солдаты еще продолжали сохранять тишину. Затем, словно по команде, гарнизон разразился издевательским хохотом. Лицо Андромеды тут же залилось краской. Смех солдат остудил ее решительность.

Антоний фон Фишер тоже улыбнулся и, когда смех солдат утих, мягко спросил:

– Ты собираешься драться, девочка?

Княгиня сжала губы и направила острие прямо в лицо министру. Антоний фон Фишер блеснул глазами.

– Ты собираешься драться со мной? – уточнил Антоний.

Во рту Андромеды пересохло. Решительность, заставившая схватиться за кинжал, вдруг отступила, и на смену ей пришел страх. Но княгиня умела сохранять самообладание. Она гордо подняла голову и, стараясь унять предательскую дрожь в голосе, заявила:

– Даже если бы я родилась мужчиной, я бы не стала унижать себя сражением с таким бесчестным человеком, как вы.

По двору прошел шепот, а командир контрабандистов испуганно икнул. Самодовольство Антония фон Фишера как рукой сняло, и его лицо перекосило такое выражение, будто он только что получил оплеуху.

– Я не глупа, чтобы сражаться с вами и вашими людьми, – продолжала княгиня, снова набираясь смелости. – Но, если кто-то из вас посмеет сделать хоть шаг ко мне, я, клянусь небесами, убью себя этим кинжалом.

Антоний фон Фишер натянуто улыбнулся. Похоже, что смелое поведение Андромеды стало для него полной неожиданностью. И прежде чем министр успел сказать в ответ хоть слово, Андромеда ощутила на своем плече тяжесть чьей-то руки и услышала дерзкий голос:

– Но сначала этому храбрецу придется убить меня!

Андромеда почувствовала невыразимую благодарность Красноглазому. Пусть она не строила наивных надежд, что им вдвоем удастся выстоять против гарнизона, но княгиня была растрогана готовностью Красноглазого пожертвовать собой ради нее.

– И сразиться со мной! – заявил еще один контрабандист, и Андромеда услышала лязг металла – второй ее защитник достал кинжал.

Лицо главаря контрабандистов побледнело, а его усы, казалось, слегка поникли.

– И со мной! – в унисон выкрикнули еще три контрабандиста и шагнули вперед, заслонив Андромеду.

Антоний фон Фишер разочарованно покачал головой. Андромеда, глядя на лицо первого министра, поняла, что тот не оставит без наказания дерзость шайки незаконных торговцев и девушки-беглянки. С минуты на минуту он отдаст приказ убить всех шестерых. Но княгиня уже не боялась этого. Было бы страшно умереть в одиночестве на глазах сотни солдат. Но в душе нет места страху, когда рядом плечом к плечу стоят пять смельчаков, готовых разделить роковую участь.

– Не поймите нас неправильно, ваше превосходительство, – наконец заключил главарь контрабандистов, – но эта девушка перенесла с нами все тяготы долгого путешествия. Она стала частью нашей команды. А друг за друга мы деремся до последней капли крови.

Казалось, что воздух во дворе накалился до предела. Андромеда крепко сжала кинжал и следила за Антонием фон Фишером из-за спин контрабандистов.

Наконец молодой министр криво усмехнулся и произнес обычным ленивым тоном:

– Если мне понадобится ваша кровь, господин командир, я дам вам знать. А сейчас попрошу вас немедленно покинуть крепость Клайнбург и впредь никогда здесь не появляться.

Затем он перевел взгляд на Андромеду. Стоявшие впереди нее контрабандисты почувствовали угрозу и сдвинулись плотнее.

– Ваша отвага, очаровательная госпожа, делает вам честь, – изрек министр ласковым тоном, в котором угрозы было больше, чем в его гневной речи. – Не каждая дама способна бросить вызов целому гарнизону. А смелость, как многие знают, я ценю превыше всего. Поэтому позвольте пригласить вас остаться в крепости в качестве моего почетного гостя.

Слова молодого министра вызвали у Андромеды недоумение, но княгиня быстро нашла, что ответить:

– Я глубоко польщена приглашением, ваше превосходительство, – сказала Андромеда, подыгрывая светской манере Антония фон Фишера, – но я вынуждена его отвергнуть. Мои друзья, – Андромеда указала на контрабандистов, – будут скучать по мне. Я не смею их оставить.

Антоний фон Фишер слегка повысил тон:

– Сожалею, прекрасная госпожа, но я вижу только два решения нашего разногласия. Ваши друзья немедленно уезжают из крепости, а вы остаетесь моей гостьей. Или же мои солдаты украшают частокол вашими головами.

Ультиматум молодого министра хитрым образом вернул Андромеду к началу разговора.

– Я вам не верю, – заявил Красноглазый. – Где доказательства, что вы не тронете нашу подругу?

– Я даю слово дворянина, что мои солдаты не прикоснутся к этой отважной госпоже, – министр приподнял ладонь, призывая к спокойствию. – А любой, кто обидит ее, ответит головой. Все эти люди, – Антоний фон Фишер показал на солдат, – свидетели моего обязательства.

Что ж, убедительно. Первый министр не стал бы пятнать честь нарушением обещания. Княгиня подозревала, что в предложении Антония фон Фишера кроется подвох, но не могла его разгадать. Так или иначе, ее и контрабандистов оставят в живых.

– Я полагаюсь на вашу честность, ваше превосходительство, – решила Андромеда. – Я принимаю ваше приглашение.

– Вы оказываете мне большую услугу, милая госпожа, – наигранно ответил молодой министр.

Красноглазый резко схватил Андромеду за плечи и бесцеремонно развернул к себе:

– Ты что, с ума сошла? – набросился он на нее. – Ты разве не понимаешь, что ему нельзя доверять?

– Он дал слово дворянина, и весь гарнизон этому свидетель, – холодно заметила Андромеда. – У меня нет причин не доверять ему.

– Мы даже не знаем, что он от тебя хочет!

– Что ж, по крайней мере я точно это узнаю.

– Ты глупа!

– Но я спасаю всех нас, – отрезала Андромеда и, стараясь придать голосу невозмутимость, заявила: – Я просила вас только вывезти меня из Мэрлоуза. Вы выполнили свое обещание. Больше я в вас не нуждаюсь.

Произнося эти слова, княгиня чувствовала ком в горле. Она не хотела обижать Красноглазого. Ведь это был человек, который заботился о ней на протяжении всего путешествия, а сейчас был готов ради нее даже пожертвовать жизнью. И все же она не видела другого способа заставить его уйти.

Контрабандист уставился на нее своим отталкивающим взглядом:

– Не пытайся сделать вид, что тебе наплевать на нас.

В горле княгини снова что-то дрогнуло, и она сдалась:

– Даже если бы хотела, то не смогла бы.

Андромеда, сама не понимая, что делает, вдруг обняла Красноглазого. Придворные дамы, вероятно, пришли бы в ужас, если бы узнали, что их государыня прикоснулась к простолюдину. Но… какая разница? Красноглазый относился к ней лучше, чем Мэруин и его сотни сановников, придворных дам и гвардейцев.

Несмотря на напряженную обстановку, Андромеда не выдержала и усмехнулась. Она поняла, что объятия с Красноглазым – первые ее объятия за семь лет.

– Вы стали моими настоящими друзьями, – сказала она на ухо контрабандисту. – Единственными моими друзьями за долгие годы. Не забывайте меня, прошу вас.

– Таких женщин, как ты, сложно забыть, – так же тихо признался контрабандист. – По крайней мере, еще ни одна женщина на моей памяти не осмелилась поссориться с целым гарнизоном.

Андромеда снова улыбнулась, а Красноглазый вдруг нежно, но настойчиво оттолкнул ее от себя и взял за руки.

– Ты умна и хитра, – прошептал он, незаметно кладя ей в ладони что-то металлическое, – но у тебя нет оружия против Фишера. Возьми и найди способ снова им воспользоваться.

Андромеда раскрыла ладони и обнаружила в них свое серебряное колье.

– Спасибо!.. – приятно удивленная, Андромеда быстрым движением накинула колье на шею.

Княгиня попрощалась с остальными контрабандистами и направилась к Антонию фон Фишеру. Короткая история свободной жизни подошла к концу – она снова стала узницей. Но что же заставило молодого министра сохранить ей жизнь и отпустить ее друзей безнаказанными?.. А что если…

Святые небеса! Что, если он понял, кто она на самом деле? Что, если она теперь заложница князя Тэруина?

3.

Антоний фон Фишер повел Андромеду по мрачным коридорам. В крепости Клайнбург было пустынно, сумрачно и сыро – местами протекала крыша. Из узких бойниц дул ночной ветер, и Андромеда ежилась от холода.

Наконец Антоний фон Фишер привел Андромеду в небольшую комнату на вершине башни. Здесь, напротив, оказалось тепло и сухо: помещение согревал камин, в котором весело потрескивали дрова. Взглянув на просторную кровать с пологом, Андромеда невольно позавидовала – как-никак она уже полмесяца не спала в постели. А рядом с кроватью княгиня разглядела стол, нагроможденный свитками и картами. Вероятно, Антоний фон Фишер привел Андромеду в личные покои. Но… зачем?

– Это самая высокая башня крепости Клайнбург, – произнес за спиной молодой министр. – Прекрасной госпоже здесь нечего бояться.

Андромеда почувствовала на затылке горячее дыхание молодого министра, и у нее поползли мурашки от неожиданности. Теперь в этой уютной комнате голос Антония фон Фишера почему-то перестал звучать для нее отталкивающе. Он показался ей проникновенным.

– У очаровательной госпожи уставший вид… – продолжал министр. – Долгий путь из далекого предместья Мэрлоуз утомил ее. Верный друг может предложить ей вина. Напиток согреет госпожу и поможет забыть о тяготах путешествия.

Пальцы Антония фон Фишера внезапно оказались на талии княгини. Это прикосновение пробудило Андромеду от минутного наваждения. До конца не осознавая, что она делает, княгиня инстинктивно убрала руку министра, развернулась и что есть силы ударила его по лицу.

И прежде чем Фишер успел понять, что произошло, Андромеда отпрянула от него на безопасное расстояние. Кожа на талии начала зудеть, словно к ней прикоснулось что-то жалящее.

– Вы обещали! – в отчаянии выкрикнула Андромеда и взмахнула руками.

Она не думала о последствиях. Впервые в жизни княгиня не просчитала, к чему могут привести ее слова. Она дала волю чувствам и выплеснула злобу на молодого министра.

– Вы обещали перед своими солдатами, что не тронете меня! Вы дали слово дворянина! Вы лжец! У вас нет чести!

Андромеда ждала, как изменится лицо Фишера, когда он поймет, что не все его желания сбываются, что мир не построен по его правилам.

Но лицо молодого министра оставалось в тени, и Андромеда не могла разглядеть его выражение. Она видела только его тело – подтянутое, тренированное годами военной службы. Андромеда могла представить, каким успехом у женщин этот министр пользуется в столице. Однако при завидной внешности у Фишера не было ни капли благородства и жалости.

– Я лишь обещал, что никто из моих людей вас не тронет, – послышался из тени самодовольный голос. – Но я ничего не сказал насчет себя.

Андромеда захлебнулась от возмущения:

– Как же вы сами себя не презираете!

– Вы сами согласились стать моей гостьей, госпожа.

Антоний фон Фишер вышел из тени и легкой бесшумной поступью направился к Андромеде.

Впервые Андромеда ощутила себя загнанной в угол. Раньше – во дворце Мэруина, в лабиринте, в предместье Мэрлоуз – она знала, что у нее есть выбор. Выбор между свободой и Княжеским Дворцом, жизнью и смертью. Сейчас же она полностью оказалась во власти другого человека. У нее не было под рукой оружия, которым она могла бы задержать министра или убить себя, защитив от бесчестья. И не было рядом друзей, которые могли бы помочь.

– Если вы подойдете ближе, то пожалеете, – процедила Андромеда сквозь зубы. – Возможно, не сейчас и не завтра. Но в будущем вы, вся ваша семья и весь ваш род будут прокляты.

Говоря это, Андромеда в отчаянии представила, что при первой же возможности вернется к Мэруину. Вернется и сотрет Антония фон Фишера в порошок. Натравит на него тайную канцелярию, наемных убийц, всю армию князя. Но она найдет его и уничтожит.

В глазах молодого министра мелькнуло сомнение, и на секунду он задумчиво опустил взгляд. У Андромеды зародилась надежда, что он готов отпустить ее… Но, поколебавшись, министр вновь поднял на нее глаза.

4.

Антоний умел говорить красиво. Ведь не случайно, что простой рыбак, которым он был десять лет назад, стал ближайшим сподвижником князя Тэруина и занял место у штурвала власти в его молодом государстве.

Антоний знал, что он красив. Незамужние женщины мечтали провести с ним ночь и были готовы заплатить за это любую цену – даже честью и достоинством.

Антоний обладал властью и влиянием. Бывало, мужья сами отправляли к первому министру красивых жен в надежде получить его благосклонность. И он, великодушный Антоний фон Фишер, дарил ее.

Но эта беженка, что сейчас замерла перед Антонием, стала одной из его досадных неудач. Она вела себя глупо и недальновидно. Знала ли эта красивая, но пустоголовая нищенка, что он способен для нее сделать, если она ему понравится? В ее же интересах начать вести себя разумно.

– Нам всем приходится делать то, что не нравится, – говорил Антоний, медленно приближаясь к беженке. – Я, например, вынужден проводить скучные ночи в этой приграничной крепости и постоянно рисковать жизнью на войне.

По лицу беженки промелькнула тень растерянности, когда она наткнулась спиной на стену и поняла, что отступать больше некуда. Ее взгляд в панике заметался по комнате. Глупая, но смелая девушка не оставляла надежду отыскать оружие.

Антоний нахмурился. Ему не хотелось пугать эту беженку и причинять ей боль, но ее упрямое сопротивление начинало злить. Неужели она не понимает, как ей повезло? Эта девушка даже не осознает, как сильно может поменяться ее жизнь!

– Ты не понимаешь, как близко оказалась к той цели, к которой стремятся тысячи женщин, – прошептал он. – Если ты понравишься мне, я передам тебя капитанам. Я передам тебя самому князю Тэруину. И если придешься по вкусу Его Величеству, то сможешь стать княгиней.

Антония и беженку разделяло расстояние вытянутой руки. Он смотрел прямо в ее красивые испуганные глаза. Видел, как под дорожным плащом тяжело вздымается и опускается ее грудь. И даже мог расслышать отчаянное биение ее сердца.

– Это вы не понимаете, что вас ждет! – оскалилась беженка и с вызовом подняла взгляд.

Антоний снова замешкался. Эта девушка угрожала ему со странной, ни на чем не основанной уверенностью. Но что она может ему сделать? Ведь она совсем одна! Может быть… она колдунья?

При этой мысли Антоний слегка похолодел.

Вздор! Колдуньи, ведьмы – все это лишь детские сказки и глупые поверья.

Беженка отвела руку назад, чтобы замахнуться для удара. Антоний, опытный боец, на этот раз опередил ее и крепко сжал ее запястье. Девушка принялась вырываться, но, что удивительно, даже не пыталась звать на помощь.

Отчаянное сопротивление беженки испортило Антонию настроение. Он был воином, и драка с женщиной стала бы для него бесчестьем. Но все же проучить эту дерзкую беженку было уже просто необходимо.

Неугомонная девушка вцепилась пальцами ему в грудь, и Антоний почувствовал на коже жжение – беженка умудрилась в кровь его исцарапать.

– Остановитесь! – вдруг приказала беженка твердым, уверенным голосом.

Антоний удовлетворенно усмехнулся:

– Поняла, что лучше сдаться?

Но беженка пропустила его вопрос мимо ушей. Она с чувством собственного достоинства подняла голову и заявила:

– Перед вами стоит Андромеда, княгиня Востока и наследница герцогства Ла-Шерле!

От неожиданности этого заявления Антоний опустил руки и в растерянности отступил на шаг. Сама девушка все еще тяжело дышала, но с вызовом смотрела ему в глаза.

– Это, конечно, умно, – выдавил Антоний и покачал головой. – Надо же! Еще одна Андромеда!

Беженка, казалось, удивилась его ответу:

– Еще одна? – спросила она уже спокойно. – Как… еще одна?

Антоний фыркнул:

– Думаешь, ты одна решила выдать себя за потерянную жену узурпатора? За последнюю неделю славные дома севера просто заполнились «прекрасными княгинями». И те женщины хотя бы немного похожи на подлинную княгиню Андромеду. У жены узурпатора светлые волосы, если ты не знала.

Разговор с беженкой не входил в планы Антония. Так или иначе, эта хитрая девушка все-таки обвела его вокруг пальца. Она остановила его не силой, а словами. Ее спокойный тон подействовал на Антония и остудил его пыл.

– Я изменила внешность, чтобы скрыться от князя Мэруина, – тихо сказала беженка.

Девушка прислонилась к стене и опустила взгляд в пол. От ее уверенности и смелости не осталось и следа. Эта ложь про Андромеду почему-то лишила ее последних сил.

Глядя на изможденную девушку, Антоний ощутил укол совести. Эта беженка лишь спасалась от узурпатора. Она искала приют на севере, как и многие другие беженцы. Она не виновата в том, что судьба завела ее в приграничную крепость. Эта беженка… она и вправду чиста, и вправду благородна. В отличие от многих других девушек, к которым привык Антоний.

Ему вдруг захотелось утешить ее, искупить вину.

– Присядьте, – Антоний с удивлением заметил в своем голосе просьбу. – Я обещаю, что не причиню вам зла.

Антоний отошел от беженки, но та не сдвинулась с места и даже не подняла на него взгляд.

Долгое время они молчали. Тишину нарушали лишь треск поленьев и завывания ветра, который проникал сквозь оконные щели и легким холодком пробегал по спине Антония. Постепенно пламя в камине угасало. Тени в комнате становились все громаднее и зловещее, а звезды за окном – все ярче. Антоний, не дождавшись ответа девушки, отвернулся от нее и принялся рассматривать загадочный рисунок звезд.

Какая странная, глупая ночь! Он не смотрел на ночное небо вот уже десять лет, с тех пор как мальчишкой покинул рыбацкую деревню. А эта как снег на голову свалившаяся девушка заставила его вновь обратить взор к звездам. Вернуться и вспомнить, как он с друзьями мог ночи напролет проводить на причале, на крыше дома или посреди озера, если удавалось незаметно взять чью-нибудь лодку. Они могли часами мечтать о далеких путешествиях или рассказывать друг другу неправдоподобные, но захватывающие сказки о скупых богачах и глупой знати. Тогда… в детстве… он смеялся над теми, кто одержим богатством и женщинами. Он мечтал о настоящей любви и скромной судьбе матроса, блуждающего по неизведанным морям и океанам.

Как сильно все изменилось! Прошли годы, и он почему-то преуспел в том, что раньше высмеивал. В отличие от этой девушки, которая, похоже, сумела сохранить в душе чистоту.

Антоний снова взглянул на беженку и обнаружил, что она тоже смотрит на ночное небо. В ее глазах читалась грусть, а лицо выражало мечтательность. Неужели… неужели он нарушил ее планы, убил ее мечту?

– Мое имя действительно Андромеда, – печально повторила беженка. – И некоторое время назад я и в самом деле была супругой князя Мэруина. Узурпатора, как вы осмелились выразиться.

Антоний молчал. Он не собирался спорить с этой девушкой. Пусть она лжет, а пусть и в самом деле возомнила, что она супруга узурпатора. Антоний лишь хотел, чтобы она успокоилась и пришла в себя.

– Я родилась и выросла в герцогстве Ла-Шерле. Вот это колье, – беженка показала на серебряное ожерелье, на котором сверкала подвеска в форме спиральной морской раковины, – родовая реликвия моей семьи. Я единственная наследница ныне правящего герцога, и поэтому оно перешло ко мне.

Антоний присмотрелся. Серебряная подвеска и правда выглядела как очень дорогое украшение, которое не положено носить даже зажиточным горожанам.

– Я знаю, вы мне не верите, – говорила девушка. – Думаете, что я украла его.

Антоний не ответил. Он не хотел снова обижать беженку недоверием.

– Но все же я постараюсь убедить вас. Как супруге князя Мэруина мне приходилось вникать в государственные дела. Я присутствовала на сотне военных собраний и выслушивала бесчисленное множество докладов тайной канцелярии. Я, как и князь Мэруин, знаю все о населении и ресурсах вашего княжества.

Девушка говорила так уверенно, что Антоний заинтересовался ее красивой ложью:

– Например? Что вам известно?

– Крепость Клайнбург, – девушка пожала плечами. – Сейчас здесь проживают пять тысяч солдат и сорок два повара. Близлежащие деревни содержат для крепости одиннадцать тысяч и двести голов домашней птицы и пять сотен пятьдесят голов свиней.

– Звучит убедительно…

Конечно, численность гарнизона мог сообщить этой девушке любой солдат, но как она могла узнать о поварах и крестьянских животных? Этими сведениями располагают только писцы и счетоводы!

– Провалиться мне на этом месте!.. – понизил голос Антоний. – Но это… это же тайные сведения переписи!..

– Они не такие уж и тайные для канцелярии князя Мэруина, – с удовлетворением заметила девушка.

– Подождите минуту! Минуту!

Антоний фон Фишер не верил своим ушам.

Он вылетел из комнаты и приказал страже немедленно бежать в архив. Антоний располагал сведениями обо всех приближенных князя Мэруина – его главных сподвижниках, министрах, военачальниках и, разумеется, о его супруге.

Не прошло и четверти часа, как солдаты доставили в башню свиток с жизнеописанием княгини Андромеды.

«Благословением небес, Андромеда Первая Монтеро, Защитница Веры, Княгиня Зэрлакса, Государыня Востока и Юга, Принцесса герцогства Ла-Шерле и иных земель наследная Обладательница…» – прочитал Антоний.

Под титулами художник изобразил портрет княгини и герб ее рода. На портрете Андромеда была облачена в черное платье – символ траура. За ее спиной расплывчато виднелся чудесный пейзаж: хвойные леса, горы и морской залив со смешными пенистыми волнами. Пейзаж напоминал скорее княжество Тэруина или герцогство Ла-Шерле, чем владения князя Мэруина. А на груди княгини сверкала серебряная раковина – наутилус…

Наутилус был изображен художником дважды: расплывчато на портрете Андромеды и подробно внизу пергамента. Антоний вгляделся в миниатюру, и ему показалось, что орнамент на раковине наутилуса будто бы что-то напоминает.

Буквы.

Множество маленьких витиеватых знаков искусно переплетались в единый узор, и только по-настоящему внимательный человек смог бы распознать в этом рисунке послание.

«Да будет защищать сие морское создание потомков моих, детей Цефея I, властителей океана и ветра», – гласила надпись на раковине наутилуса.

– Не могли бы вы мне показать… ваше колье? – попросил Антоний.

Девушка кивнула и сняла украшение.

Антоний взял наутилус в руки, при этом не смея поднять взгляд на таинственную незнакомку.

Невероятно!.. На колье беженки он прочитал ту же самую надпись. Многие слова стерлись от времени, но не оставалось сомнения в том, что слова на рисунке и на колье совпадают.

«Да будет… потомков моих… Цефея I… ветра».

Затем Антоний внимательно сравнил лицо незнакомки с изображением Андромеды…

– Святые небеса!..

Антоний выронил свиток, упал на колени и закрыл лицо руками. Впервые в жизни ему хотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю от стыда. Его щеки пылали, а на висках выступили капли пота.

– Моя госпожа!.. Прошу, смилуйтесь! Простите меня!..

– Простить? – послышался сверху удивленный голос Андромеды. – Вы просите у меня… прощения?

Антоний поднял голову. Дрова в камине почти догорели, и в тусклом свете пламени бледное лицо княгини приобрело царственный и даже зловещий оттенок. Она возвышалась над министром как суровый, но справедливый судья.

«Князь придет в ярость, когда узнает, как я обошелся с монархиней, – судорожно рассуждал Антоний. – Он лично отсечет мне голову».

– Я думала, вы арестуете меня… и возьмете в заложницы.

Антоний покачал головой:

– Я, быть может, хитрый человек, но не подлец, прекрасная княгиня. Вы бежали от узурпатора к нам, и мы не откажем вам в защите.

– И вы… – губы княгини дрогнули в грустной улыбке, – вы не продадите меня ему?..

– Я клянусь, что никто не узнает, где скрывается княгиня Андромеда, – торжественно заявил Антоний, чувствуя облегчение. Похоже, Андромеда не держала на него зла. – Та самая княгиня, чья красота свела меня этой ночью с ума.

Андромеда улыбнулась еще шире и протянула вперед руку. Антоний коснулся губами запястья княгини, а затем вернул ей серебряный наутилус.

– Тогда поднимитесь с колен, мой друг, – сказала она вслух. – Вам не за что извиняться.

– Моя госпожа… – с почтением обратился Антоний, вставая с колен. – При всем моем уважении… вам опасно оставаться в приграничной крепости. Поэтому позвольте пригласить вас в город Левитас, где сейчас гостит князь Тэруин. Для меня было бы великой честью представить вас нашему государю!

Лицо Андромеды приобрело красивое, редкое выражение надежды и вдохновения. Антоний понял, что перед ее мысленным взором уже проносятся картины нового путешествия.

– Я вижу, что у нас одна цель и один враг, – сказала Андромеда деловым тоном. – А значит, нам по пути. Я готова отправиться с вами, ваше превосходительство.