Читать книгу Цыганская невеста - - Страница 10

Мигель Вистас учил Карлоса, молодого, чуть за двадцать, заключенного, которого все знали как Каракаса, развешивать негативы для просушки.

– Осторожнее, Каракас, это фотография, а не подружкины трусы. Расправь ее немножко, но любовно.

Остальные заключенные были заняты своими делами: один спал, другой слушал в наушниках музыку, третий просто сидел, погрузившись в свои мысли. Прозвенел звонок.

– На сегодня все, в среду продолжим.

Только Каракас остался, чтобы помочь Мигелю все собрать, остальные вышли из мастерской. По крайней мере, сегодня они хоть не шумели, были какими-то сонными. Всего их было пятеро – записавшихся на курс фотографии в седьмом мадридском пенитенциарном центре Эстремера, но на занятиях всегда присутствовало не больше трех. Сама фотография никого не интересовала, посещение курса свидетельствовало о благонадежности и позволяло сократить время пребывания в тюрьме на некоторое количество дней, в зависимости от преступления и срока наказания. Равнодушнее всех был руководитель курса, Мигель Вистас, заключенный, как и все остальные. Он знал, как и все, что пленки, негативы, проявка и фотобумага остались в прошлом, в скором времени будет невозможно достать необходимые приборы и реактивы; его занятия – предсмертный хрип классического фотоискусства, убитого компьютером и цифровой фотографией. Он предупредил об этом в начале курса и сказал, что мобильным телефоном они смогут делать роскошные фотографии. Но пока ему разрешали преподавать, он вел уроки, чтобы заработать немного денег на покупки в тюремном магазине.

– Есть новости по апелляции, Каракас?

Карлос не совершал преступлений, ему в чемодан подложили наркотики в аэропорту Каракаса, отсюда и прозвище. Бедный мальчишка, он не должен был сидеть в тюрьме: тюрьма для плохих парней, а не для дураков.

– Пока нет, не знаю, когда ответят.

– Чертовы адвокаты, – сказал Мигель. Он знал, что именно эти слова хочет услышать каждый заключенный. В тюрьме ведь нет виноватых, а за решетку человек попал только потому, что суд несправедлив.

– Чертовы адвокаты, да. И мой хуже всех.

Никто не говорит об адвокатах больше, чем заключенные. Адвокаты, апелляции, судьи, смягчение приговора – обитатели тюрьмы понимали в законах больше, чем любой гражданин за ее стенами.

Но Мигель Вистас не походил на товарищей по несчастью. В тюрьме каждый старался проводить свободное время в тренажерном зале, качая мышцы, или делал татуировки и особенные стрижки, чтобы подчеркнуть свою крутизну. Но не Мигель. Он жил по-другому – полный, под сорок, на прогулках по тюремному двору он обычно прохаживался один и больше напоминал отца семейства, который живет в каком-нибудь спальном районе Мадрида и в выходные облачается в купленный со скидкой спортивный костюм.

Как следовало из его дела, Мигель убил девушку чуть старше двадцати, наполовину цыганку, которая собиралась замуж. Преступление было совершено с особой жестокостью: он проделал три отверстия в черепе и засунул туда червей – червей, которые съели ее мозг. Девушка умирала почти неделю, находясь в сознании и мучаясь от страшной боли. Мигель Вистас уверял, что невиновен, что не заслужил тюрьмы, что его привела туда месть цыган. И предпочитал ничего не рассказывать, чтобы новые заключенные не узнали о его приговоре, чтобы об этом забыли. Хотя, когда его спрашивали об этом преступлении, он порой напускал на себя таинственный вид: пусть подумают, вдруг он и правда убийца. В тюрьме такая репутация иногда играет на руку.

– Мне предложил встретиться новый адвокат, – рассказывал он Каракасу. – Не знаю, что ему нужно, я больше никому не доверяю. Я его жду, потому что хочу, чтобы он добился для меня разрешения провести выходные на воле. Знаешь, сколько лет я не выходил отсюда? Семь! Когда выйду, наверное, ничего вокруг не узнаю.

– Да там все так же, как и раньше. Ну я пошел, пока, мне еще надо Грозе Старух бельишко постирать.

– Смотри, чтобы он не услышал, как ты его называешь.

Каракас, как, бывало, и сам Мигель, прислуживал криминальным авторитетам. Грозой Старух за глаза прозвали заключенного, который убил трех пожилых женщин, позарившись на их сбережения. Сокамерник избил его, следуя странным положениям неписаного тюремного кодекса, требующим насилия за насилие. Но Гроза Старух не позволил обращаться с собой как с Каракасом: он убил мстителя заточкой, сделанной из ложки.

– Не переживай, в глаза я зову его «сеньор». Мне не нужны проблемы.

– Если не будешь меня слушать, у тебя точно будут проблемы. Ты же знаешь, я плохого не посоветую. Хотя здесь рано или поздно все равно облажаешься. – Мигель Вистас знал, о чем говорит.