Читать книгу Лирика гранатового мачо - - Страница 3

Утром страх от преследования прошел. Тая позвонила по сотовому телефону Эмме, та взяла сотовый телефон со столика, посмотрела на имя «Тая», вращающиеся на экране.

– Эмма, со мной все нормально. А вы как? Все здоровы?

– Тая, у нас все хорошо, есть предложение: поживи в квартире своей матери или в моей квартире.

– Я могу вернуться в свою квартиру, но тогда мне будет далеко ездить на учебу.

– Тебя переведут.

Тая вытерла набежавшую слезу. Это заметил Кирилл.

– Тая, что случилось?

– Эмма предлагает вернуться туда, откуда я пришла, – и она залилась слезами. И, всхлипывая, добавила, – но я привыкла жить с ней и братом! А дома я буду одна!

– А я? Ты меня в расчет не берешь? – спросил Кирилл.

– Кирилл, ты сам живешь в семье, вас и без меня много!

– А мы будем жить у тебя.

Тая вытерла слезы, глаза заблестели, появилась улыбка. Она прильнула к Кириллу, и они вновь повалились на диван, довольные жизнью. За окном таял снег, вода текла из-под снега на асфальт и утекала по наклонной плоскости. Тая шла по строящейся улице, с одной стороны дома стояли лет 9, а с другой на месте снесенных деревянных домов возводили новые дома, с более дорогим фасадом. И это правильно, она, как будущий строитель всматривалась в технологию строительного процесса. Ей было все интересно, и как получаются панели, прямо на стройке, и как облицуют дом кирпичами. Она шла медленно и разглядывала кирпичи, а на нее сверху смотрели строители.

Один молодой строитель стал перед ней на пятом этаже фортели выкидывать, она испугалась за него и пошла быстрее. Под ногами у нее хлюпала вода, тихо лежал снег, покрытый свежее выпавшей крупой. Низкое небо с проблесками голубизны внушало ощущение весны. Чувства уныния у нее не было, свежий почти весенний воздух радовал. Закрытые в честь воскресения магазины не удручали. Поток машин и автобусов не раздражал, он был значительно меньше, чем в рабочий день. Плакаты приглашали на выборы.

Рядом с Таей шел Кирилл и не замечал ее наблюдений за окружающим миром. Он просто перепрыгивал через лужи в снегу или обходил их по тающим сугробам. Его сиреневый плащ вместо рюкзака висел за спиной.

Один из рабочих, тот, что загляделся на Таю, оступился и полетел вниз, мимо металлических стоек, окружавших место работы строителей.

Ощущение лыжного полета, уверяю, нечем заменить. Лес чарует лыжного атлета, когда надо скорость покорить. Отдыхают все стриптизы мира: лыжники на лыжах лучше всех. Их фигуры в Олимпийских играх – сказочный, волшебный чудный миг!

Кирилл шестым чувством почувствовал неприятность, нажал на сиреневую кнопку, падение строителя замедлилось, а за спиной у Кирилла развернулись сиреневые крылья, и он в долю секунды подхватил на уровне второго этажа, падающего человека. Строители со всех домов смотрели на сиреневую птицу, которая подхватила парня строителя и поставила его на землю, и тут же исчезла.

Тая с восторгом наблюдала за подвигом любимого человека, который уже стоял рядом с ней, а сиреневый плащ исчезал за его спиной медленно, но верно. Она трогательно поцеловала спасателя, и они через два шага сели в проходящий автобус.

Они приехали в квартиру Кирилла, так как он решил, что некоторое время они поживут с его родственниками. Галина Андреевна искренне обрадовалась возвращению сына и его подруги, она была рада их союзу. А Таю мучило новое желание, она захотела плащ сиреневый в личное пользование. Ей не хотелось ни с кем общаться. Она мысленно повторила ситуацию, когда Кирилл был Сиреневой птицей. Она поняла, что у него остался Сиреневый плащ, действующий по воскресеньям.

Тая поднялась по лестнице в комнату Кирилла, где уже лежал сиреневый плащ. Она пыталась взять его в руки, но плащ, словно мяч, подпрыгнул, и лег на шкаф. Это ее заинтересовало, но не отпугнуло. Она села на постель и стала смотреть на плащ. А плащ от ее внимания стал излучать семь цветов радуги по очереди. Над шкафом засеяла радуга.

Красный луч попал в глаз Таи, и она медленно, но верно превратилась в диву в сиреневой мантии. Она сидела по центу постели, скрестив ноги и выставив руки по типу тюльпана. Радуга над шкафом исчезла, в комнате царил сиреневый цвет.

В комнату зашла Галина Андреевна, она посмотрела на Таю и не очень удивилась:

– Тая, ты Сиреневая Птица Вечерней Зари?

– Я – Сиреневая Богиня Солнца!

– Завернула, важно выйти из этой ситуации без потерь. У нас есть морская соль, можно полежать в ванне и немного прийти в себя.

– Служите мне, и я тебя отблагодарю! – величественно произнесла Тая.

– Да уж ладно, налью я для тебя воду в ванну и насыплю морскую соль.

Тая вошла в ванную комнату, повесила мантию, разделась и легла в ванну с морской пеной. Она лежала за сиреневой занавеской и крутила ногой с маникюром, соль действительно ее немного успокоила, и утвердила ее веру в то, что она Сиреневая Богиня. Мыслей в голове практически не было, она расслабилась. Странное облачко закрутилось перед ее лицом, она встала и почувствовала необыкновенную легкость, вода с ее тела испарилась, она надела на голое тело сиреневую мантию вместо халата и вышла из ванной комнаты.

Она несла в себе божественную красоту. Отец и мать Кирилла, сидевшие в общей комнате у телевизора, удивленно посмотрели на Таю и почтительно наклонили голову, когда она мимо них прошла к лестнице на второй этаж. Отец Кирилла и слова не мог вымолвить, он только схватил руку Галины Андреевны и сжал ее.

Кирилл лежал на своей постели в полудреме. От теплого свечения, исходящего от Таи, он приоткрыл глаза. Перед ним стояла божественная девушка, в сиреневом халате, облегающем ее фигуру, без признаков выступов от нижнего белья.

Он откинул одеяло, приглашая Таю к себе. Она не двинулась с места. Глаза ее блуждали по телу Кирилла в полоске одежды:

– Нет, мне нужно сиреневое, атласное постельное белье.

Кирилл помнил, что родителям подарили комплект именно такого постельного белья, и оно лежит у них в шкафу. Он встал и пошел за бельем.

Вся жизнь – борьба существования, и недалекие мечты, и чувства бывшего предания, и виртуальные листы. А за окном мороз иль ветер, или туман и пустота, а до тебя два километра, а я печальная одна. Я не зову и не страдаю, и отчужденность на века, любви страницы не листаю, не жду забытого звонка.

Тая села в сиреневое кресло, которое до ее похода в ванную комнату, отсутствовало, эта родители Кирилла предусмотрительно принесли его из своей комнаты, а теперь они стояли на пороге, они видели, что Кирилл из комнаты вышел.

– Галина Андреевна, Кирилл сегодня спас строителя.

– Он это может. А с тобой, что произошло?

– Мне в глаз попал луч со шкафа, где лежит сиреневая мантия.

– Это опасно, ты можешь зазнаться, и ничего хорошего из этого не будет.

– Я была немного готова к этому. Что мне делать? Мне очень хочется повелевать вами, я еле сдерживаюсь.

– Кирилла ты уже послала за сиреневым постельным бельем. Он принесет белье, ты его заставишь надеть сиреневую пижаму.

– Откуда вы все знаете? Бред какой-то.

– Я живу в этой квартире.

– Чем все кончится?

– Этого никто не знает, но быть твоей слугой мне не хочется, можешь пойти другим путем и делать добро людям сама. У тебя есть сиреневая мантия, она обладает одной возможностью: по понедельникам ты можешь совершать одно доброе дело, пожалуй и все. Но можешь войти в раж. Кстати, привези нам нашу внучку от своих родителей.

Но просьбу Галины Андреевны Тая уже не слышала, она уснула.

Мать Кирилла и Константина звали Галина Андреевна. Это была невысокая женщина с умными глазами, но с редкими волосами. Женщина она была хозяйственная, всегда делала зимние заготовки, которые хранила на антресоли. Кухню она украшала поделками собственного воображения.

Очень давно у Галины была однокурсница Ираида. Данная история началась во времена существования очень Большого союза стран. Союз стран располагался на двух материках, соединенных горным хребтом, в южной части которого и родилась героиня романа Ираида.  Что можно о ней сказать? В южных горах она жила до своего отрочества, юность ее протекала на севере Степной страны, примыкающей к южным горам.

Над рекою широкой и вольной город солнечных бликов стоит, как оазис, в степи привольной, Павлодар над землею парит. В солнечных лучах, чуть припыленных, улицы раскинулись в степи, в красочных домах озелененных, лоджии пристроились в тени. А дома украшены мозаикой, ласковым теплом они полны, плещут воды хитрые, как заинька в набережную сказочной волны.

Город, ты теплом своим и светом в душу навсегда ко мне вошел, добрым и приветливым рассветом, к счастью всю дорогу мне нашел.

Во времена Большого союза, народ особо не делил его на сами страны и легко переезжал из одной страны в другую, а деньги везде были одинаковые. Вот Ираида и оказалась в дружественной стране по воле своего отца. Она поступила в технический  институт, где у нее появилась подруга Галина. Они были две противоположности:  Ираида крупная девушка с серыми глазами и пшеничными волосами, а Галина невысокая хрупкая девушка с темными волосами. Заработав на практике деньги, они поехали к Галине в Теплую страну сквозь три страны, и ехали трое суток.

В результате поездки через год они стали родственницами. Ираида вышла замуж за старшего брата Галины, а Галина стала любовницей младшего брата Ираиды. В результате всеобщей дружбы у Ираиды родилось двое детей, а у Галины родился сын Константин, но с некоторой оговоркой. Галина познакомилась на пляже с молодым человеком, будучи легко беременной от брата Ираиды, женатого на красивой девушке. Многогранник отношений Галины закончился тем, что она скрыла свою беременность от Ираиды и ее брата.

В то время о ДНК речи не шло. Поэтому старший сын Галины всеми безоговорочно был признан сыном ее пляжного знакомства, ставшего законным мужем. Но на этом месте прекратилось общение Ираиды и Галины. Ираида не знала об этом, но чувствовала некую недоговоренность.

У Ираиды брак продлился почти 25 лет,  до серебряной свадьбы не хватило двух недель. Спустя лет двадцать Ираида приехала в квартиру Галины, но ее сыновей  дома не оказалось, ее мужа она тоже не застала. На стенах висели поделки из вязаных веревочек. Кухня была выполнена в деревенском стиле. Ложки и  чашки, расписанные под  хохлому, довершали убранство. На лоджии скопилось много домашних заготовок. В комнате у сыновей стояла двух ярусная кровать, когда-то в общежитии у Галины тоже одна кровать стояла на другой. Так получилось, что когда умерла мама Ираиды, то ее похоронили в платье, которое сшила Галина. За восемь лет до смерти матери, умер младший брат Ираиды. Ситуация была еще та. Он был дома один, пришла Галина и сказала, что у него есть двадцатилетний сын. Брату Ираиды было в то время 39 лет, на этом его возраст оборвался, он не смог пережить обуреваемой его радости, что у него есть сын Константин, то есть племянник Ираиды. Но новость оборвалась вместе с ним, Галина об этом так и не сообщила больше никому. Сказала она эту новость длинной в двадцать лет только потому, что ее муж, вместе с сыновьями, переехал в другой город. В это время прекратил существовать Большой союз стран, и народ поехал за его пределы.

А теперь помедленнее…

Теплое вечернее солнце бежало за окнами пассажирского поезда. На столике в купе стоял букет тигровых лилий, который привезли с дачи Ираиды, перед поездкой, в город, расположенный на железной руде. За столиком сидели две девушки: Ираида и Галина. Девушки после окончания первого курса технического института, и практики на заводе, где они заработали деньги на поездку, приближались к цели своей поездки. Ехали они трое суток в поезде.

 Первые сутки поезд шел по степи, у которой нет конца и края. В вагоне было жарко. На девушках были легкие халатики без рукавов и очень короткие по длине, согласно моде конца шестидесятых годов двадцатого столетия. Прохладнее стало в вагоне, когда проезжали древние горы. Встречались скальные пароды, сосны и не очень высокие березы. Теплее стало в вагоне, когда стали приближаться к городу на руде.

 Девушки выпорхнули из вагона, а из тамбура им подали походные сумки. Приехали! А куда? Коленки Галины и Ираиды слегка согнулись под тяжестью вещей, их не встретил, никто не знал, что они приехали в город на Руде, который был покрыт красноватой, железной пылью… Автобус долго вез по длинному и узкому городу. Каштаны, акация, ивы у маленьких прудов и здания двух-пяти этажей мелькали в окнах. Говор пассажиров в автобусе был мягкий и распевный.

 Трех этажный дом оказался целью поездки. Не весь дом, а квартира из трех комнат с высокими потолками, и не сама квартира, а ее жильцы – семья Галины, девушки в коричневатом платье. Дверь открыл мужчина в черной сатиновой одежке, расположенной ниже пояса, и длиной, как подол платьев, прибывших особ…

Описывать темы глобальные… Зачем, отчего, почему… А в жизни все темы случайные, глобальных тем – нет потому, что кот бедокурит, нечаянно. Хозяин готов его съесть, и я среди криков не чаяла, чего б для спокойствия съесть.

 Мужчину с седоватыми висками, с высокими тонкими ногами, с выступающими коленками, и широкими плечами, звали его Сократ, это был брат Галины. Ираида и Галина ехали трое суток, а Галина о своем брате молчала, как рыба.

 Ираида решила, что ей брат Галины не подходит, она спокойно прошла за подругой в квартиру времен середины столетия двадцатого века. На круглом столе с квадратными ножками стояла полная ваза слив: огромных, темно-синих. Косточки свободно вынимались из слив, и девушки ели сливы с большим удовольствием. Руки вымыли они предварительно в ванной комнате. Ираида заметила, что она просторная, но с весьма ограниченным течением воды.

На летнюю практику Ираида и ее сокурсница Галина попали на один завод, в один цех, в одну смену. Кто бы знал, сколько шума было в прессовом цехе! В первый день они прошли цех и вылетели из него всей группой, оглушенные ударами прессов, вращением барабанов с песком, в которых снимались с отлитых деталей для тракторов металлические заусенцы.

Вот эти-то заусенцы, не снятые в барабанах, и снимали на практике они в третью смену. Однажды Ираида сняла вращающимся наждаком часть пальца на руке, а когда работа была сделана, то под утро умудрялась заснуть в этом цехе, в этом шуме, с хорошей вентиляцией. К чему люди не привыкают? Но и польза от работы в цехе оказалась ощутимой. Ираида и Галина получили деньги. Они получили деньги за практику на заводе.

Глобальные проблемы хороши, но нас волнует чаще мизер, и если в кошельке моем гроши, мне не нужна в Европу виза.

Девушки купили билеты на поезд, надели легкие халатики, которые были на ладонь выше колен, и поехали. Так Ираида совсем не случайно попала в гости к однокурснице Галине. Дверь им открыл брат Галины, Сократ. Девушка мысленно решила, что он ей не подходит в качестве молодого человека, и спокойно прошла за подругой в квартиру времен середины двадцатого века. На круглом столе с квадратными ножками стояла полная ваза слив: огромных, темно-синих.

Косточки свободно вынимались из слив, они ели мякоть сливы с большим удовольствием. Руки вымыли в ванной комнате, Ираида заметила, что она просторная, но с ограниченным течением воды.

На следующий день Сократ предложил девушкам проехать за город по местным дорогам на спортивных велосипедах. И что же происходит? Галина отказалась ехать, а Ираида согласилась поехать на спортивном велосипеде вместе с Сократом. Велосипеды стояли в прихожей. Сократ переоделся в велосипедные трусы. Ираида надела спортивные брюки – и вперед…

Коленки быстро замелькали у рам велосипедов. Они, проехав город поперек, выехали на просторы удивительной теплой страны. Деревьев здесь было немного. Встречались сады и поля. Хорошо поработав, они въехали в гигантский стог соломы. Что было?

Сократ, энергичный мужчина с высокими ногами, оказался еще и с длинными и очень шустрыми руками. Ираида, девушка с полными коленками, стала от него отбиваться, превращая все в шутку. Шутка затягивалась, бои в соломе продолжались минут десять.

Боролась Ираида, как тигрица. Сократ, почувствовав ее сопротивление, еще сильнее стал ее обнимать. Она удачно вывернулась из его рук и выскочила из стога на дорогу. Осталось отряхнуть. Из стога выполз Сократ и стал вытаскивать солому из своих темных волос с оттенком спелой вишни, как он сам их назвал. Они вновь сели на велосипеды и поехали дальше. Минут через десять блеснула вода в камышах. Они остановились на привал. Вода в водоеме была теплая. Полные коленки вылезли из брюк, и Ираида осталась в купальнике. Свалились с Сократа спортивные трусы, под ними оказалась полоска плавок.

Привлекает красота, но пленит тепло эмоций, Ваших линий чистота не дается мне без лоций. В каждом взоре и кивке, в каждой фразе слов и жестов, все купаешься в вине, ощущая холод жести.

Вода охватила парочку своей прохладной негой. Разгоряченные тела плескались в воде. Сократ поднял Ираиду на руки. Полные коленки засверкали над водой. Страсть мужчину охватила неземная, но девушка его остановила. Она отбивалась руками и ногами, и так получилась, что с размаха врезала ему в глаз. Синяк под глазом стал расцветать спелой сливой. Полные колени покрылись мелкими синяками от мужских пальцев, как черешни…

Они сели на берегу маленькой речки и стали просто разговаривать. Выяснилось, что Сократ уже проехал тысячу километров на спортивном велосипеде. Ноги у него были необыкновенно стройные, с красивой мускулатурой. Вся его фигура была похожа на фигуру вождя индейцев из нового фильма об индейцах. Ираида очень любила книги и фильмы об индейцах, а теперь рядом с ней сидел такой мужчина!

Великолепный мужчина, с развернутыми плечами, с тонкой талией, с темными волосами, лежащими в чисто мужской прическе. Мечта любой женщины. Как-то вечером они пошли гулять к местному кладбищу, заброшенному и поросшему травой. За кладбищем тянулся яблоневый сад. Несколько страшновато было ходить среди покосившихся каменных плит и развалившихся от времени столбиков из кирпичей, указывающих на границу кладбища. С кладбища Сократ привел Ираиду на территорию детского сада.

Вечером дети детский сад не посещали, но скамейки оставались, и достаточно большие по своему размеру. Естественно, что они устало сели на одну из них. Руки Сократа неизменно потянулись к полным коленям, но до драки дело не доходило. Детский сад просматривался со всех сторон, и Сократ держал себя в руках. Скромные его поцелуи Ираида останавливала рукой. Посидели. Поговорили.

И пошли в дом, в котором оба временно жили. С синяком под глазом у Сократа и с синяками на коленях, не прикрытых коротким платьем, у Ираиды они поехали по местам бывшей его жизни в этом Теплом городе, чтобы навестить его друзей и подруг. Но его любимый друг детства уехал после института далеко, в небольшой город с большим заводом.

Мама друга, посмотрев на синяк под глазом Сократа, спросила:

– Сократ, ты женишься?

Сократ удивленно спросил:

– Почему вы так решили?

– А кто, кроме будущей жены, может такой синяк под глазом поставить?

 Я не верю в ударенья на конце и в центре слов, что такое наши пренья, если нет любви основ? Безысходность – вот критерий взглядов, встреч, сердечных мук. Обойдусь я без истерик – впереди – полно разлук.

Следующим мероприятием был поход в кино в соседний квартал. Теплым вечером из кино они возвращались пешком. Сократ все пытался поднять Ираиду на руки и нести, сколько хватало сил. И сил хватало, чтобы держать на руках девушку и не выпускать ее из рук. Если он ставил ее на ноги, то объяснялся в любви на трех языках. Так они и вернулись из кинотеатра домой.

Сократ оказался большим выдумщиком на развлечения, и придумал поездку. Поехали на водохранилище втроем: Сократ, Галина и Ираида. Они взяли рюкзаки, одну палатку, немного еды. Сели на пригородный автобус и приехали на побережье огромного водохранилища. По водохранилищу плавали трупы огромных сомов, которые, как бревна, качались на мелких волнах.

Молодые люди остановились на высоком берегу водохранилища. Ветер прибил грязь и тину именно к этому берегу, поэтому купаться было практически негде. Сократ поставил палатку рядом с пустым шалашом, который уже стоял на берегу. За шалашом росли кусты томатов. Спелые помидоры украшали усыхающие кусты. В десяти метрах от шалаша находилось поле с подсолнечником. Огромные шапки с семечками слегка поникли, в них были почти спелые семечки. Звучала далекая музыка из соседнего лагеря.

Для костра Сократ срубил засохшее дерево. Когда он рубил сучья, то загляделся на Ираиду. Топор с размаха мужчина воткнул в свою собственную ногу. Пришлось ногу лечить. Следующие развлечения из-за больной ноги Сократа происходили на этой же поляне. Сократ заставил Ираиду надеть на себя простыню, плотно обернуть тело и лечь на землю. Сам он забрался на единственное дерево и с него снимал ее во всех ракурсах, в том числе и с топором в руках.

В палатке спали втроем. Галина засыпала, отвернувшись к стенке палатки. Сократ заснуть не мог, ему сильно мешала Ираида, его руки рыскали по ее телу в поисках заветных мест и находили то, что искали, или вторгались в запретную зону тела. Однажды он не выдержал и воскликнул:

– Ираида, из тебя можно сделать отличную женщину!

А Ираида подумала, что связь у них становится медной, ток между нами хорошо пошел! Да и Галина на Ираиду не косилась, а вела себя вполне дружелюбно. Возвращались они домой через поле подсолнечника, вновь сели на автобус и приехали в общую квартиру.

Сомы, как бревна, плывут, качаясь. Их туши всюду видны в воде, над ними в небе белеют чайки, и сушит солнце траву везде. Подсолнух черный, совсем поспел он, его собратьев стоят поля. И помидоров подолы полны, они красивы как никогда. Стоит палатка, стоит шалашик, костер пылает на берегу. Один купальник, какой там плащик. А я себя лишь и берегу. Мужчина мощный, весьма спортивный, колдует снова над тем костром, и мысли вовсе не позитивны, и он как пьяный, в нем будто ром. Он как в тумане с такой девчонкой, что не дается никак ему, и я уж въелась ему в печенки, но не подвластна. Быть по сему. И он сдается, живет соседом.

А я – в палатке, он – в шалаше. И мы колдуем лишь над обедом. Такой наземный у нас фуршет.

На кухонном столе стоял четырехлитровый бидон с молоком. Лежали огромные баранки с маком – лучшая еда после путешествия. Мама семейства только так могла накормить свою "гвардию". Еще она отменно жарила рыбу в большом количестве репчатого лука, с золотистой, хрустящей корочкой. Рыба была речная и очень вкусная.

Еще Ираиду удивили синенькие, которые были просто фирменным блюдом матери Сократа, до этой поездки она никогда и не пробовала баклажаны. Десять дней пролетели как удивительный сон, и настало время прощания.

В следующий раз Ираида и Сократ увиделись на зимних каникулах в родном городе Ираиды. Сократ в шапке-ушанке носил фотоаппарат, а его голова с роскошной прической из темных волос с проседью на висках была оставлена морозу. В городе из родственников жила тетя Наталия, сестра отца, у нее они и остановились. Они получили по отдельному спальному месту, а тетя Наталия ушла спать в кладовку, где у нее стояла кровать. Тетя Наталия была рада приезду молодой пары, уж очень Ираида напоминала ей дни ее молодости.

Адреналин болельщиков огромен, когда бегут со старта сотни лыж, и каждый в этой массе внешне скромен, но километры – это, брат, шалишь. И круг за кругом, силу проявляя, уходят смело лыжники вперед. Природа им комфорта добавляет, и тихо дома буйствует народ. Еще не время, десять километров, еще немного и четвертый круг, еще чуть-чуть и тридцать километров. И здесь почти не важен враг и друг. Бегут вперед, всех мощью завлекая, в свой славный бег, забыв о ней совсем. Они проходят, как орлиной стаей, болельщикам они прекрасны всем. А вот и финиш. Силы на пределе. Но тут взорвался гулом стадион. И лыжники летят, они при деле. И тройка пьедестала – медальон.

А они, молодые и неженатые, привезли с собой лыжи. При морозе в двадцать-тридцать градусов они уезжали на электричке кататься на озеро, расположенное в окрестностях родного города. Так проходили зимние каникулы. Одного города им показалось мало, и они поехали к другу детства Сократа, на север Медных гор, в город, где рыси бродят рядом с городом и есть какие-то необыкновенные огромные заводы странных и дорогих металлов. Там на лыжах и коньках провели они несколько дней.

Друг Сократа был женат и уже имел двое детей. Здесь Ираиду назвали невестой. Все бы ничего, но попытки мужчины сделать из нее женщину стали с каждым днем усиливаться. Сократ готов был любить Ираиду, как подобает мужчине. Она не давалась. Она отбивалась от него без звука, а в соседней комнате спали его друзья. Она защищалась всеми фибрами своей души.

Ледяной, морозный воздух очищает пыль времен, покрывает ветви воском. Снег хрустит, как слог имен. Мы пройдем с тобой по кругу в облаке своей судьбы. Я скажу тебе, как другу: «Я люблю, и ты люби эти тихие мгновенья, замороженных озер и огней проникновение. Что молчишь? Ну, ты позер. Или те заметил ели под сугробами мечты? Мы бредем ведь еле-еле. Я люблю тебя! А ты?» Ты невольно встрепенулся, посмотрел вокруг себя и невольно улыбнулся. «Холодно», – сказал сопя.

От друзей они приехали к ней домой. Дома Ираиду совсем потеряли. Сократ так понравился ее родителям, что они все ей простили. Кстати, простили только поездку. Сократ фотографировал Ираиду, она – его, потом он уехал в свой институт в столицу. Перед отъездом Сократ предложил Ираиде пожениться.

Отец Ираиды выпил по этому поводу рюмочку водочки. Ой, как не хотелось ему отдавать Ираиду замуж за Сократа!

Причина простая:

– Дочь, он тебя увезет от нас!

Отец оказался полностью прав.

Сократ прислал свою фотографию, на которой Ираида его сфотографировала. На фотографии застыл его взгляд, которым он смотрел на нее. Этот взгляд стал проникать в ее холодное сердце. Потом были письма, письма и письма.

Встретились они на первомайские праздники в Степном городе. Она встретила его в пальто из джерси, а в руках у Ираиды была плетеная сумка из прутьев типа соломы и лент, похожих на провода в оплетке, с кожаными ручками и кожаной крышкой. Красивая сумка, ее подарила ей тетя Аня из Северной столицы. Из этой сумки у Ираиды вынули две стипендии, приподняв крышку сумки в автобусе.

Галина стала приходить в дом, мама Ираиды к ней привыкла. Галина и мама подружились и были похожи друг на друга, больше чем Ираида на маму.