Читать книгу Лирика гранатового мачо - - Страница 6

Новости на следующий день у Эммы были скромнее. Третий раз она покупала краску с блондинками на упаковке, а блондинкой не становилась. Взяла она в руки очередную покупку и стала ее распаковывать. Все как надо и краска дорогая. Надела она перчатки, взяла расческу для окрашВладимирия и пошла в ванну, на плечи накинула полотенце для таких экспериментов.

Только нанесла краску на голову, звонок… Бежит она к телефону, на ходу сбросила перчатки…

Лариса спрашивает:

– Эмма, я тебя от еды оторвала?

– Нет!

– А ты чего жуешь?

– Жевательную резинку.

– У тебя есть время поговорить?

– Есть, я только что волосы покрасила.

– Так ты уже краску смыла?

– Нет, я ее только нанесла на волосы.

– Как ты на новогодние каникулы съездила?

– Нормально. Вчера я из страны Сфинкса приехала и ты знаешь, что я скажу? Я влюбилась в инструктора по серфингу! Понимаешь, я влюбилась!

– Инструктор – это всегда опасно!

– И я об этом говорю! Я своему парню сказала, что его больше не люблю и осталась у родителей дома. Я же с ним встречалась пару лет! А сегодня он мне звонит на сотовый телефон и говорит, чтобы я к нему вернулась.

– Эмма, а вы выплатили деньги за свою новую квартиру?

– Выплатили! У нас квартира на двоих, 50 на 50. Если мы поссоримся, то продадим квартиру и деньги поделим! Я считаю, что он перестал меня уважать, привык и меня не ценит. А мне он все наоборот говорит! Я не могла инструктора использовать как пробные духи? Может, он мне еще и не подойдет? Эмма, ты не понимаешь! Не в меня влюбился парень! Я влюбилась!

Чувствует Эмма, что волосы на голове высохли с краской вместе.

– Эмма, мало ли что ты влюбилась! Я тебе сочувствую, может быть, еще обойдется!?

– Я тоже надеюсь.

– Ну, все, пока!

– Пока…

Бежит Эмма в ванну смотреть в зеркало результат. Волосы засохли рыжей коркой. Цвет корки на волосах рыжеватый. Смочила корку краски водой, размазала по голове, надела пакет и пошла телевизор, смотреть… Через двадцать минут смыла краску: в зеркале блондинку не обнаружила. Пшеничные волосы украшали ее голову.

Мораль любого увлечения и не нова, и не стара, гарантом чувства привлечения весны мгновенная пора. В такие редкие минуты, когда от разума труха, когда влюбленность – это путы, и в прозаичные меха.

Забыв в мгновенье благонравие, стремилась сердцем я к нему, но… лед под снежным разнотравьем: удар, ушиб, рука в плену.

Рука в плену, но не ладоней, а гипса, шины иль бинта. А он поднимет, слыша стоны, стряхнет весь снег, а я не та. А у меня лишь боли, боли от перелома, трещин, травм, затмят любовные юдоли. И провидение – это Мавр.

Весна вторгалась в окна. Жизнь новой шубки зависла в шкафу. Эмма не дразнила Ларису очередной новой шубкой. В прихожей весело кожаное пальто, которое дикой зависти не вызывало. Два шага от цивилизации всегда ведут в буреломы. Дело в том, что новый мужчина Ларисы, Богдан, до чертиков боится своей мамы. Он ее так боится, что вряд ли она дождется от него внуков. Они оба приверженцы ленивой чистоты, у них дома все на своих местах с момента переезда.

Спрашивается: "Зачем тогда он ей нужен"? Этого Лариса не знает, но другого не дано. Она попыталась найти ему замену через сеть, зашла на страницу знакомств, оставила свои координаты и фото. Мужчины ее изумили предложениями нормальных постельных отношений. Они в буреломы отношений идти не собирались. Площадь простыни их более чем устраивала, но не ради получения потомства.

Такие отношения ее не устраивали. Она обратилась за советом к старой женщине. Ларисе всегда казалось, что раньше люди были мудрее! Старая женщина в детстве войну видела, вторая мировая война прошла через ее дом. А дальше, как у многих: двое детей от двух отцов и тьма любовников, самое главное не ради денег. Посмотришь на нее – кремень, а мужики к ней липли. Она и сейчас работает, как санитарка на передовой, где каждый день умирают люди. Работает в больнице в самом трудном отделении. Великая в чем-то женщина, но эта судьба не для Ларисы. Она не кремень.

Когда мужчина, как закат, оделся в красное, так легче. Беру я чувства напрокат, и он партнершей обеспечен. Закат на краешке земли подернут облаком вечерним. Вот тучки солнышко смели, из карт остались только черви.

Немые зрители небес, стоят деревья над рекою. Мужчина в красном, он воскрес, и я машу ему рукою. Застыла речка в неглиже, рука в бинтах, как ветка в снеге. В бассейне жизнь на вираже, он где-то рядом, полный неги.

И вот плыву, бинтов уж нет, и боль в руке, и в ритме сбои. Ковбойку сбросил. Волны – след. Морскому волку нет прибоя.

Села Лариса в такси, едет. Таксист остановил машину и предложил заняться нормальными любовными отношениями на природе, сказав, что у него жена беременная, ее трогать нельзя. А Ларису, значит, можно? А вокруг лесной бурелом. Мог бы до города довести. Лариса на юг ездила, прилетела домой и налетела на чужого сердобольного мужа.

А на юге? Вышла она на пляж. Солнце. Море. Она и поплыла, забыв о береге. Силы кончилась, повернула к берегу. А берег далеко, кругом волны.

Лариса взмолилась:

– Боже, если ты есть, помоги!

Хотите – верьте, хотите – нет, но ее нечто подбросило над волной. Она передохнула и поплыла дальше. Пока плыла, ее некая сила подбрасывала вверх. Доплыла до первых камней, а на них сидит аквалангист и улыбается. Это он ей помог доплыть до берега. А оплата? Догадайтесь.

Обошлись деньгами.

Почем все стоят увлечения? Где перелом, где аэропорт, а где простых людей суждение, где по врачам хождение – спорт. Бывает так, сдают все нервы, пока душевно отойдешь, бывает боль в цветенье вербы, и всех несчастий не сочтешь. Иль ночь без сна в дыму угарном под чей-то нудный разговор.

А если парень сердцу гарный, на годы думам приговор. Так сколько раз она влюблялась? Не счесть. Не высказать. Одна. Одна, однако, вновь осталась, мужчины поняты до дна. Мужчин немного, в общем, было, одни стихи, скорей, мечты. Их руки с кожи смыло мыло. А что в стихах? А ты прочти.

Вас когда-нибудь обкладывали виртуозным матом на протяжении получаса? О, это для неподготовленного уха весьма обидная процедура. За что матом обложили? За то, что у компьютера сидела и правила текст романа, который давно напрашивался на правку, да времени не было. А надо было изображать домашнюю уборщицу повседневного значения. Нет, я еще не на пенсии и зарплату домашней работницы не получаю, но получила оплату – матом. Чистоганом.

Шептал июль шальные мысли, гонял по небу облака, а облака летели в выси, июль хватал их за бока. Дожди июль спокойно сдвинул, тепло с ветрами подогнал, и сено кинул он на вилы, устроив солнечный аврал.

Тепло гуляло по задворкам, котов гоняло и собак, и открывало окон створки, комар врывался для атак. Взрыхляли пруд велосипеды, вращал их лопасти июль. Летели лодки как торпеды, и брызгали водички пуль.

Блажен июль, тепло приятно, одежды меньше на телах. Хорош июль, в листве нарядный, прекрасна жизнь в своих делах.

Женщина амфора, с тонкой талией, крупным тазом, с огромной гривой искусственных волос знает магию в совершенстве. Ее волосы – это нечто, приплетенное с помощью косичек к натуральным волосам, в результате получается на голове волнистое море светлых волос. Труд адский, требующий огромного времени окупается видом огромной прически, согревающей голову и плечи, лучше любого меха.

В голове под модной прической находятся мозги, нашпигованные знаниями высшей магии, колдовства, гадания и психологии человека. Женщину амфору зовут Лариса, и очень правильно зовут, от слова «дом». Домашняя женщина Лариса не любит, ходить, не так много лежит, но она любит сидеть на одном месте. Раньше она сидела и курила, или изучала по книгам нетривиальные качества человека.

Сейчас она занимается облагораживанием чужих людей. С ними она вежлива и улыбчива, терпелива и обходительна, с ними она накапливает отрицательную, можно сказать матовую энергию и выплескивает ее на домашних, родных людей. Ее терпение имеет границы и порой лопается, извергаясь первоклассным матом. Она не любит убирать квартиру сама и предпочитает нанимать чужих людей или использовать своих родственников в мирных целях.

А там, где есть мирные цели, не всегда все мирно обходится.

Одеваться Лариса любит по моде, у нее такое же платье, как у примадонны. То есть само платье короткое, на протяжении десяти сантиметров обтягивающее ноги в верхней их части, переходящее вверху в некий сложный балахон. На ногах сапоги с отворотами выше колен. Верхняя одежда из натуральных кож и мехов. Да, такая она Лариса.

Как госпожа Лариса относится к любви? Вопрос, не имеющий ответа. Если верить ее словам, то любовь – это работа, а всякая работа должна оплачиваться. Любовь она возвела в такой ранг, что просто нет на свете мужчины, который бы мог оплатить ее труд в области любви. Любить со святой наивностью она не может, меркантильность не позволяет. Вот и возникает ответ, что оплатить любовь Ларисы может тот, кто оплатил господу Богу хорошую зиму.

Получается, что полюбить Лариса может только олигарха. А, где его взять?

А ведь был олигарх в судьбе Ларисы. Она его любила лет пять, была ему верна, да и сейчас она еще не изменила ему, просто потому, что богаче его мужчин не встречала. Лариса свято верит в то, что она может и должна вернуть любовь любимого олигарха, поэтому она делает нетривиальную прическу, покупает уникальную одежду и обувь, содержит в форме свою фигуру – амфору, и курит, и пьет черный кофе, тем самым, выражая муки любви.

Крупный мужчина, с прекрасным баритоном, лет десять любил дороги. Да, дороги, по которым он колесил на первоклассных машинах своего времени. Внутри машины, на заднем сиденье всегда у него лежала огромная собака и далеко не овчарка. Лариса иногда ездила дорогами мужчины, она научилась водить машину, и он ей купил машину. Но Лариса за месяц ее дважды разбила вдребезги, причем если первый раз машину смогли восстановить, то второй раз и пытаться не стали. На этом любовь к дорогам у Ларисы прошла.

Отдать бы должное мужчине, что с внучкой весело играл. Он находил для игр причины, когда ее за ручку брал. Ведь ни отца, ни деда рядом, девчушка грустная растет. Пусть растрепались в играх пряди, но как веселость им идет!

И смех его звучит счастливо. Играет, бегает, шалит и танцевать идет ретиво, и их дуэт азартом слит.

Немного грустно и приятно смотреть на милую возню. Все, что творят они, – занятно. Их шалость в память я возьму. А он дельфином с ней резвился, акулу мог изображать. А может, то амур так вился? Ему бы руку мне пожать!

А раз Лариса разлюбила дороги, то встречи с мужчиной пришли к своему минимуму. Они перешли на телефонную любовь и тратили на переговоры безумное количество денег с двух сторон, за что платил итого – мужчина. Убытки телефонной любви надоели им обоим. Они замолчали, остались Ларисе сигареты и кофе. И вся любовь.

Март такой месяц, когда все ждут тепла и солнца, а оно задерживается. Если солнце светит, то не всегда греет. Аксиома или ситуация похожа на ту, когда читатели ищут новое произведение любимого автора, и они справедливо недоумевают, когда в новом тексте появляются знакомые ситуации. Но надо знать, что тексты сразу после написания уходят в сеть, текст у автора еще в работе, но уже пошел гулять по библиотекам. Листики обложки еще не появились, а текст уже зачитан, поэтому автор за него гроша ломаного так и не получит. Март, холодно и сыро.

Закинув ногу на ногу, положив сверху мини ноутбук, Ираида Владимировна писала то, что успевала увидеть или придумать. За окном виднелось небо, словно продолжение снега, между ними стояли сосны. Март бродил малой плюсовой температурой по земле, обнажая на пригорке землю. Жизнь на земле продолжалась, несмотря на цунами, землетрясения и смену людского поколения.

Помещение, в котором она сидела, было выкрашено в светло-бежевый цвет. Потолок, выложенный пористыми квадратами, местами прерывался лампами дневного света. Приятная атмосфера спортивного комплекса становилась для нее местом, где можно писать, ожидая того, кого растягивали на тренажерах. Ираида Владимировна пробовала здесь читать, но здесь лучше пишется, чем читается. Иногда ей составляли компанию люди, ожидающие своих маленьких спортсменов.

Ираида Владимировна слушала их очень внимательно, поддерживая беседу, но нескольких бесед оказалось достаточно, чтобы исчерпать общие темы. Например, она узнала, как сжигают мусор на заводе. Где-то на природе валяются тонны мусора, который никто не сжигает, а на завод привозили сжигать конфеты, шоколад и упаковки шоколадных батончиков, срок реализации которых находился в критической стадии. Естественно, одни фиксировали утилизацию просроченных продуктов, другие пытались ее использовать, точнее не дать сжечь и съесть самим.

Спасибо всем российским офицерам, что уважают женщин в нужный миг. Когда они меняют круто цели, собой лишь украшая дамский мир. Спасибо за простое вдохновенье, когда мужчины поздравляют нас. Они тогда в виньетках сновиденья. Они прекрасны в мартовский наш час.

Земля богата на чудеса. А за окном везде тающий март. Сугробы чернели своими боками и уменьшались незримо в своих размерах. Приличной темой в продвинутой литературе считается тема о молодых людях, дорога для них в большую печать иногда открывается.

Так и… встреча с бывшим мужем, всегда полная неожиданность. Любовь иногда исчезает от простой лени и нереализованности. А если пойти навстречу друг другу и не полениться, то что-нибудь хорошее получится. Сколько чудес проходит мимо. Время в сказках мгновенно. В тренажерном зале под громкие звуки музыки безудержно скучал незнакомый мужчина, накачивая свои и без того прекрасные мышцы. Ему было скучно и грустно. Он встал перед зеркальной стеной с огромными гантелями, похожими на две связанные малахиты, осмотрел себя со всех сторон, сделал самодовольное лицо, положил гантели на место и пошел качать ноги на перевернутом тренажере. Он лежал на спине, а ногами поднимал металлическую платформу, к которой были прицеплены внушительные металлические блины.

Центральный дом литературы, а просто ЦДЛ, он ловчий слов и пик культуры, в нем много лик и дел. Издательство – предвестник славы,

точильный инструмент, его забрасывают лавой синопсисов, анонсов лент.

Есть Самиздат – парник поэтов, ростков миниатюр. И конкурсы – богов приветы, как мода от Кутюр. А вот сам Автор многогранный, раздвоен он в делах. Он – словом лечит сердца раны, с фантастикой в мечтах. Куда потом ему податься с огромной кипой слов? Да в Самиздат, Мошкову, сдаться, тут каждый двух голов… Но захожу, волнуясь, в тот самый ЦДЛ. Я фотами любуюсь. Здесь мир поэтов цел.

 Прошедшая зима оказалась качественной. За путевкой в санаторий Ираида Владимировна пошла тогда, когда последние сугробы еще таяли. Желающих ехать в санаторий не было. Приятельница посоветовала ей пойти и встать в очередь в санаторий по той болезни, с которой Ираида Владимировна некогда лежала в больнице. На работе ее уволили по возрасту, препятствий для получения социальной путевки в санаторий у нее не было. Ей предложили три путевки на выбор в три разные области большой страны. Она выбрала свою область. Осталось пройти врачей, получить санаторную карту.

Женщина несколько дней собирала вещи, все пыталась взять юбку, но так и не взяла. Во времена женщин в брюках, юбка иногда кажется чем-то древним и даже убогим атрибутом. Еще она взяла свои бусы – четки из гранатов. Жизнь у нее была не то что полосатая, а шла пластами как в гранате. Вот уж древний камень всех времен и народов, к драгоценностям его не относят, но он вполне может считаться полудрагоценным.

С гранатом она познакомилась необычно. После того, как она чудом не попала на полостную операцию в больнице, возвращаться на плановую операцию она не захотела, поэтому пошла в медицинский центр, где обещали чудо без операции. Именно там врач использовала гранаты, то ли для массажа, то ли для глубокого лечения. Однако операцию удалось избежать.

Поэтому Ираида Владимировна и купила себе бусы, иногда она их просто перебирала, иногда прокатывала ими по больному месту, лишь бы помогало.

До санатория на автомобиле Ираиду Владимировну отвезла Лариса. Сумку с вещами Ираида положила в багажник, а Ираида Владимировна села на заднее сиденье и примолкла. Лариса вела машину в полной тишине, дорога ей была незнакома. Поэтому они поехали на окружную дорогу, но, как всегда, проехали нужный съезд на шоссе. Сделать круг по кругу не так просто. Что интересно, по другой стороне съезд на нужную дорогу был указан лучше. Но они умудрились не попасть на шоссе и заехать в небольшой город. Зато новый город посмотрели и, сделав полукруг, выехали на Минское шоссе.

Удивительно, но дорога была просто шикарной до того момента, пока с нее не свернули в сторону санатория по указателю. Санаторий оказался с двумя проходными. За обыкновенным въездом в санаторий скрывалась заповедная территория. С первого взгляда все деревья были обыкновенными, но они были в три раза толще и выше обычных деревьев. Сосны росли группами, в которых каждая сосна была необыкновенно прямой, высокой и большой в обхвате. Одна сосна стояла в стороне, ее ствол был в два обхвата на высоте в три метра, а далее сосна раздваивалась и уходила кроной ввысь. Газоны пестрели травами с мелкими белыми, желтыми и синими цветочками. Пение птиц звучало со всех сторон, иногда в общий хор добавлялся голос кукушки.

Качается мост через речку, страннее моста в мире нет. Кронштейны забыли и только, теперь потешается свет. Хоть дамбу по центру поставить и мост закрепить на земле. Иль чудо без толку добавить восьмое, летает оно на метле.

Главное здание важно встречало новичков. Оно раскинулось своими крыльями в две стороны, но в нем место для меня не нашлось. В регистратуре центрального корпуса Ираида Владимировна сдала путевку, получила санаторную книжку с номером корпуса, в котором ей предстояло жить, и уверенно пошла в неправильном направлении. Ба! Но своего корпуса она не увидела. Спросила у первого встречного, который четко показал рукой нужное направление. Прошла метров сто мимо роскошной зелени и недоуменно остановилась перед подвесным мостом, висевшим над огромным оврагом, который в древности был руслом речки. Справа от нее резвились белки на елях, обвешанных кормушками. Она обернулась, но белые здания были не видны, она стояла среди величественных деревьев и пышных кустарников.

Ираиду Владимировну послали в корпус, который находился за подвесным мостом. Она спокойно дошла до подвесного моста, который раскинулся над старым руслом реки, и остановилась. Легкий ужас прошел по телу, она понимала, что ее где-то за мостом ждет Лариса с чемоданом на колесах, пока она оформляла бумаги на поселение в корпус, и это ее останавливало.

Впереди висел подвесной мост. Очень страшно сделать по подвесному мосту первый шаг.

Ираида Владимировна сделала первый неуверенный шаг, схватившись за перила, и пошла по мосту, глядя только вперед, чувствуя пустоту под узким живым мостиком. Она шла медленно, крепко держась за поручни. Страшно – жуть. В центре моста ее охватила легкая паника. Вокруг нее были деревья, они росли где-то далеко внизу и окружали мостик со всех сторон. Она заставила смотреть себя только вперед и идти по центру мостика вперед.

В русле бывшей реки росли деревья, которые были достаточно высокими, чтобы возвышаться с двух сторон моста. Она не смотрела вниз, но шла отважно. Навстречу ей шли люди, которые вели себя более спокойно, мало того, они останавливались, смотрели вниз, рассматривая птичек в гнезде.

От моста дорога пошла вверх и привела прямо к нужному корпусу, оказавшемуся кирпичным пятиэтажным зданием. Ираида Владимировна зашла через стеклянные двери и оказалась в холле, где стояли диваны с высокими спинками. Она пошла в кабинет медсестры и получила ключи от комнаты, расположенной на втором этаже. Номер, предназначенный для двух человек, оказался на редкость правильным, в нем было все, что нужно, а шкафы оказались столь вместительными, что все вещи исчезли в них без лишних проблем. Соседки по номеру не было на месте.

Все, Лариса проводила Ираиду Владимировну до номера, зашла в него, посмотрела, что у нее есть соседка по комнате, и уехала. Ираида Владимировна осталась. Она обошла небольшой номер, состоящий из санузла с душем и комнаты на две кровати. Между кроватями лежали два коврика. Шкаф был весьма вместительным, но в нем было мало вещей соседки, да и ее самой в номере не было, но по тому, что одна кровать была застелена, а на второй лежало постельное белье, можно было понять, где ее кровать. Она разложила свои вещи, поставила обувь, заправила постель и пошла в столовую. Ее покормили и показали, где ее место в столовой, которая была достаточно большой и уютной.

На руках у нее осталось направление к врачу на следующий день. Следовательно, она была относительно свободна. Столовая располагалась в отдельном корпусе. Она назвала предполагаемый номер диеты и села за столом у окна. Судя по всему, здание столовой было отремонтировано совсем недавно. Ей понравилось все, и еда в том числе. После обеда она села на скамейку, расположенную в тенистой аллее. Комаров не было. Рядом с ней села симпатичная женщина с короткой привлекательной стрижкой. Они поговорили ни о чем.

В первый день сил у Ираиды Владимировны хватило на то, чтобы дойти дважды до столовой и посидеть на скамейках. Вечером она уснула до прихода своей соседки по номеру.

Утро выдалось теплым и солнечным. Ираида Владимировна наконец-то увидела свою соседку по номеру, которая необыкновенно напоминала мать ее первого мужа в былые времена. Они разговорились, благо у них было на это время. Соседка оказала не просто похожей на свекровь, но они и родились в одной сибирской области. Женщина оказалась ровесницей. Женщины легко нашли общий язык и общие темы для коротких разговоров.

Ираида Владимировна надела светлую одежду, легкую обувь и вышла из корпуса, повернув в сторону столовой. Перед столовой находилась открытая площадка с клумбами, на которых цвели пионы. В центре площадки стояла чаша пустого фонтана. Безоблачное небо испускало солнечные лучи. Она села на скамейку, вытянула ноги и блаженно подставила лицо солнцу. После весенней зимы неожиданное тепло радовало без всякой меры. Она сходила на завтрак в столовую и опять села на скамейку, потом посмотрела на часы. До врача у нее еще было время, и она с упоением и блаженством впитывала в себя энергию солнца на заповедной территории санатория.

Очередь к врачу ждала в соседнем корпусе. В холле стояли почтительные диваны, обтянутые светлым кожзаменителем, а может, и кожей. Ближе к кабинету врача на двух диванах сидели четыре женщины. Очередь ее оказалась пятой. Этот корпус был еще лучше, здесь все говорило о совсем новом ремонте. Врачом оказалась пожилая женщина с седой гривой кудрявых волос. Она практически не смотрела на Ираиду Владимировну, а быстро говорила по телефону о женщине, которая была здесь до нее.

Врач почти не говорила. Ираида Владимировна довольствовалась видом седых кудрей, под которыми что-то писали руки врача. Вскоре она получила свою санаторную книжку с назначенными процедурами. От одной процедуры она благоразумно отказалась. Дальше время закрутилось быстрей. Ираида Владимировна решительно перешла подвесной мост и пошла к лечебному корпусу, прошла мимо питьевого корпуса, где можно было пить минеральную воду, которую ей пить не разрешили.