Читать книгу Игры Камня - - Страница 1

Меня привлекла музыка флейты, доносящаяся с холма. Кто-то стоял под одиноким деревом и играл печальную мелодию, и ветер разносил её по округе. Я свернул с дороги и последовал за музыкой.

Высокая трава колыхалась на ветру, день клонился к вечеру, солнце опускалось всё ниже. В воздухе плыл аромат луговых цветов.

Чем выше я поднимался на холм, тем отчётливей становился образ музыканта. Это была девушка. Я добрёл до неё как раз, когда она кончила играть и с интересом уставилась на меня.

У неё были восхитительные рыжие волосы, они трепетали на ветру и клубились, будто пламя факела. Девушка была симпатичной и стройной, у неё были притягательные голубые глаза и милое личико. Она смотрела на меня внимательно и серьёзно.

– Прекрасная музыка, – сказал я. – Что это за мелодия?

– Моя собственная. Я сама её сочинила.

– И часто ты сочиняешь музыку?

– Часто. Когда мне хочется побыть в одиночестве, я поднимаюсь на этот холм и играю на флейте. Я импровизирую, и иногда из импровизации рождается мелодия.

– Ты из той деревни? – я махнул себе за спину. – Мимо которой я недавно прошёл. Как там она называется…

– Луговица. Да, это моя деревня.

– Понятно, – я кивнул. – Как тебя зовут?

– Инсаэлия Гринвайн, – с гордостью ответила девушка, вздёрнула вверх симпатичный носик и провела рукой по волосам, убирая локон за ухо.

– Ого! Какое красивое имя! Гринвайн – «зелёное вино»?

– Да. Мои предки делали зелёное вино, отсюда и пошло наше родовое имя. А как тебя зовут?

– Содэрик Рэйсворт.

– Рэй… сворт… Что это значит? Необычная фамилия.

– Она не настоящая. Это прозвище. «Вихремеч». Я получил его в юности, когда присоединился к военным наёмникам и овладел мастерством фехтования. Я могу орудовать мечом так быстро, что со стороны кажется, будто вокруг меня кружит стальной вихрь.

– Здорово! – в глазах девушки вспыхнули огоньки любопытства. – Можешь показать?

Я пожал плечами и сказал скучающим тоном:

– Может быть… Не знаю… Может быть, как-нибудь в другой раз…

– В другой раз?!

– Да. Я думаю, мы ещё увидимся, Инсаэлия Гринвайн. Я собираюсь позже наведаться в эту вашу… Луговицу. У вас там найдётся где остановиться на ночь-другую?

– Найдётся. Ты воин? – она окинула меня оценивающим взглядом с ног до головы.

На мне была обычная одежда путника, к поясу крепился меч.

– А где твои доспехи? И где конь? Если ты воин, то почему идёшь пешком?

– Я не совсем воин, – ответил я. – Я наёмник. А сейчас я и вовсе, можно сказать, на отдыхе. Я странствую по личным делам. Мне пришлось оставить коня, и теперь я бреду пешком.

– Ясно.

– Сыграй что-нибудь ещё.

– А ты расскажешь, с какой целью ты здесь бродишь?

– Если сыграешь… возможно, расскажу.

Она хмыкнула.

Я сел на траву, и девушка начала играть.

Полилась плавная мелодия, задумчивая и грустная. Я слушал её и любовался видами вокруг. Солнце опускалось за полоску леса вдали, свет его становился рыжим. Казалось, не было разницы между закатным светом и рыжими волосами девушки.

Грустная мелодия плыла над лугами. Исчезала в траве. Улетала, подхваченная порывами ветра. Сливалась со стрекотом насекомых.

Девушка кончила играть, и повисла задумчивая тишина. Музыкальное послевкусие.

Не хотелось нарушать эту тишину. Казалось, нарушить её – всё равно, что нарушить волшебство, заклинание, что живёт лишь до тех пор, пока не произнесут первое слово.

Девушка кашлянула. А потом высморкалась в платок.

– Извини, – сказала она.

Я произнёс:

– Музыка была просто прекрасна!

– Спасибо.

– У тебя талант, Инсаэлия Гринвайн. Я давно не слышал чего-то столь замечательного.

Девушка усмехнулась.

– Спасибо, но не заговаривай мне зубы. Ты обещал рассказать, что ищешь в наших краях. Так что давай, выкладывай.

Я вздохнул.

– Я слышал, в этих местах есть развалины древнего замка. Его я и ищу.

– Да, здесь есть развалины. Я могу проводить тебя, если хочешь.

– Почему бы и нет, – сказал я, вставая. – Буду только рад. Но при условии, – я погрозил пальцем, – что ты и потом мне сыграешь. Твоя музыка как раз отлично подошла бы к обстановке развалин – такая же печальная и задумчивая.

– Я всегда ношу с собой флейту.

– Тем лучше.

И мы двинулись вниз с холма.

– Я и сама – грустная и задумчивая.

– Да, я вижу.

– У меня тонкая, чувствительная натура и глубокая душа.

– Верю.

– И бездонная скорбь и печаль.

– Ну, это вряд ли, – сказал я. – Ты ещё юна и не видела жизни, чтобы о чём-то всерьёз скорбеть. Ты даже войны не видела.

– Я скорблю о своём прозябании в этой глуши. Я как это растение, – она ткнула пальцем в сторону стебля чертополоха, мимо которого проходила. – Произрастаю тут в глуши, на обочине. Никому не нужная, никому не интересная, вдали от остального мира.

– Ну, мне ты интересна, – сказал я. – Меня ты заинтриговала, даже очень.

Она слегка улыбнулась.

– Приятно слышать. Но ты – лишь путник, проходящий мимо. Ты продолжишь свой путь, а я так и останусь тут.

Мы вышли на тропинку, и девушка уверенным шагом пошла вперёд, я последовал за ней. Я взглянул на её лицо, на её волосы, летящие на ветру, колышущиеся, окинул взглядом её фигуру и сказал:

– Если хочешь повидать мир – то можешь отправиться со мной.

– Куда же?

– В далёкие прекрасные места. Туда, где гигантские замки стоят выше облаков. Где в небе летают драконы, а в водах плавают огромные рыбы. И залы дворцов полны сокровищ и невиданных волшебных предметов.

Девушка фыркнула и с усмешкой покосилась на меня.

Ах, если бы она знала о том, о чём знаю я! Если бы она знала о предмете, что висел у меня на шее, спрятанный под рубашкой! Если бы она знала о местах, которые я собираюсь посетить! Если бы она знала, что всё, что я рассказал ей – чистая правда!

Я повнимательней присмотрелся к ней. Может ли она быть подходящим спутником для меня? Не будет ли она обузой, не будет ли раздражать и капризничать в путешествиях? Ведь главное качество спутника – чтобы с ним было комфортно.

В тот момент я не решил, посвятить ли девушку в мою тайну или нет, и предпочёл отложить этот вопрос на потом.

Мы прошли некоторое расстояние по лугу, обогнули рощу, и моим глазам предстали величественные развалины древнего замка.

– Вот мы и пришли, – весело сказала девушка.

Я двинулся прямиком к развалинам, и она последовала за мной.

***

Развалины представляли собой печальное зрелище. Сохранилась лишь одна башня – не слишком высокая, но довольно широкая – и здание, к которому она примыкала: у него было три этажа. Потолки – очень высокие. В стенах зияли огромные дыры, а кое-где целые куски стен вовсе отсутствовали. Развалины поросли плющом, мхом, травой, а в некоторых местах прямо внутри замка стояли деревья. Кусты и стволы деревьев можно было увидеть даже на втором и третьем этаже. На крыше птицы устроили гнёзда.

– Вот они, – объявила Инсаэлия Гринвайн, – развалины, что ты искал.

– Ты бывала внутри? – спросил я.

– Конечно. Много раз. В детстве мы постоянно здесь играли – в прятки, в догонялки, разыгрывали сценки из легенд, представляя себя лордами и леди, рыцарями и злодеями. Мы облазили эти развалины вдоль и поперёк. Что ты надеешься здесь найти?

Я пожал плечами.

– Пока не знаю.

Искать вход не было нужды – в стене была огромная дыра, так что я просто прошёл через неё. Инсаэлия Гринвайн не отставала.

Внутри – сплошная разруха и запустение. А через дыры в потолке и стенах врывались последние лучи закатного солнца.

Пройти почти невозможно – весь пол усеян обломками кирпичей, кусками отвалившейся лепнины, орнамента. Никакой мебели нет – вероятно, давно сгнила. Колонны расколоты и валяются на полу, поросли мхом и травой.

– Интересно, кому принадлежал этот замок? – спросила Инсаэлия.

– Ты не знаешь?

– Нет. Никто не знает. Говорят, эта архитектура совершенно не похожа ни на что, известное в наших краях. Это были какие-то чужаки, другой народ. Некоторые говорят, что эти чужаки и вовсе – из другой эпохи…

– Что?

– Я имею в виду, что те, кто построил этот замок – жили давным-давно. Очень давно. Этого народа уже нет на земле. То, что мы видим – простояло тысячелетия. Это создала какая-то древняя цивилизация. Не существует никаких преданий о том, кто построил замок, потому что никто не застал те времена – он уже пришёл в запустение и развалился к тому времени, когда наши предки прибыли на эти земли. Наши предки, вероятно, никогда не видели представителей той древней цивилизации, так как те уже давно вымерли.

– Любопытно. А ты знаешь, что таких строений, с загадочным происхождением, которое приписывают неизвестной древней цивилизации, в мире очень много?

– Нет. Но догадывалась. Ты их видел? Ты видел другие развалины?

Я невольно потянулся к каменному амулету, свисающему на нитке с моей шеи и спрятанному под рубашкой, и потрогал его.

– Да, кое-что видел…

Мы прошлись по первому этажу, а солнце всё больше закатывалось за горизонт. Я вытащил камень-амулет, снял его с шеи, и побрёл вперёд, вытянув перед собой руку с камнем.

– Что ты делаешь? – спросила девушка.

Я не ответил.

Обследовав первый этаж, мы дошли до полуразрушенной лестницы, ведущей на второй. Я неуверенно двинулся вверх, опасаясь, что в любой момент обломанные, будто надкусанное печенье, каменные ступени подо мной обвалятся. Но Инсаэлия Гринвайн весело сказала:

– Не бойся, эти ступени прочные. Они тут стояли ещё когда я была ребёнком, и мы с друзьями носились по ним вверх-вниз, исследуя эти развалины.

Поднявшись, я прошёлся по всему второму этажу, вытянув перед собой руку с камнем. Я подходил к кучам каменного крошева, обломкам колонн, грудам кирпичей, и направлял на них камень, но ничего не происходило.

– Что ты вообще ищешь? – спросила Инсаэлия Гринвайн. – Что ты делаешь? Ты объяснишь мне?

– Возможно, объясню. Позже.

Мы поднялись на третий этаж, и там было всё так же – я прошёлся по всему этажу с камнем, и ничего не произошло.

Мы спустились на первый, и я попросил девушку сыграть на флейте. Я уселся на груду кирпичей, достал бурдюк с вином и принялся пить, пока Инсаэлия играла на флейте. Закатный свет пробивался через дыры в стенах и потолке, и древнее сооружение утопало в густом рыжем свету, а ветер одиноко и печально завывал в щелях, вторя флейте и составляя с ней дуэт.

Грустная мелодия лилась и лилась, как ручей. И не было ей конца. И печаль затапливала весь мир…

И в воображении моём я вновь увидел женщину… Ту женщину в чёрном…

Худая, с измождённым лицом, с длинными чёрными волосами. Она удивлённо смотрела на меня из-под вуали. А потом перевела взгляд на меч, что торчал из её живота. И на мою руку, сжимающую рукоять этого меча. Когда она это заметила, то прекратила гладить мою щёку и испуганно произнесла… Да… что же она произнесла…

– Содэрик… как же… это?!

Да, вот что она сказала…

Женщина в чёрном… Кто она? Откуда она меня знала? Почему назвала меня по имени?! И почему воспоминания о ней всё не оставляют меня и вызывают непонятное чувство печали и утраты?! Утраты чего-то важного, чего-то дорогого, ценного…

***

Наконец, девушка кончила играть, и наваждение рассеялось.

– Прекрасно, – сказал я, заметил, что слеза скатилась по моей щеке, и быстро смахнул её. – Прекрасно.

Я предложил ей вина. Она с сомнением посмотрела на бурдюк, потом всё же решилась взять его.

– Ой, отвратительно, – сказала она, оторвавшись от выпивки.

– Ты такая привереда?

– Ты забыл, что я из семьи виноделов?

– Ах да, точно.

Она окинула меня оценивающим взглядом.

– Ты довольно молод с виду. Сколько тебе?

– Ну уж постарше тебя, – с улыбкой ответил я. – Думаю, лет на шесть-семь.

– Мне восемнадцать, – сказала с гордостью она.

– А мне двадцать пять.

– И ты в таком возрасте ещё не обзавёлся женой?

– Жизнь военного наёмника… – ответил я. – Постоянно в походах, в сражениях. А что ты – тебе уже восемнадцать, а ты всё ещё не замужем? В деревнях, я знаю, обычно с этим делом долго не тянут.

Она фыркнула.

– Было бы за кого здесь идти…

После этого затянулась долгая молчаливая пауза, пока я пил и бессмысленно таращился на развалины, а девушка стояла рядом и смотрела на меня, время от времени поправляя свои волосы, которыми игрался ветер.

– Ты осмотрел развалины, – нарушила она молчание. – Что собираешься делать теперь?

Я посмотрел на башню, стоявшую рядом, и девушка проследила за моим взглядом.

Мы вошли внутрь и двинулись вверх по винтовой лестнице. Башня сохранилась лучше, чем остальное здание – в ней не было дыр, внутри не было разрухи. Винтовая лестница вела всё выше, мы миновали несколько этажей, и, наконец, добрались до самого верха.

Здесь была лишь круглая площадка да несколько огромных оконных проёмов, и больше ничего. С этой высоты мы могли видеть местность вокруг. Солнце уже спряталось за полоску леса вдали, внизу простирались луга, рощи, поля. Я видел холм с одиноким деревом, на котором встретил Инсаэлию. За другими холмами скрывался пруд. А вдали можно было заметить деревушку, примостившуюся возле реки.

– Смотри, это моя деревня! – сказала девушка с улыбкой. – Луговица.

Мы провели некоторое время наверху, любуясь окрестностями, а потом спустились.

Я сказал:

– Послушай, когда вы были детьми и игрались в этих развалинах – не натыкались ли вы на всякие… странные предметы? Не находили чего-то необычного? Какие-то артефакты древних времён, вещи, непонятного назначения?

Она задумалась, пожала плечами и сказала:

– Ну да, какие-то странные предметы тут были, но их все уже растащили.

– Растащили? Кто?

– Да местные, деревенские. Взяли себе что-то на память. Кажется, и мои друзья тоже утащили всякую всячину из этих развалин. Думали, это представляет какую-то ценность.

– Слушай, мне нужно посмотреть на эти вещи! – я, похоже, выпалил это слишком громко, и даже неосознанно схватил Инсаэлию Гринвайн за плечи и встряхнул, и она испуганно вздрогнула.

– Хорошо-хорошо, только успокойся. Завтра я что-нибудь придумаю. Поговорю с друзьями, и они покажут тебе эти вещи.

– Спасибо, спасибо. Ты мне очень поможешь, Инсаэлия Гринвайн, – сказал я и отпустил девушку.

Уже опускались сумерки. Застрекотали сверчки. На небе проступали первые звёзды.

– Что теперь? – спросила она.

– Я бы хотел остановиться на ночлег в вашей деревне.

– Я могу помочь подобрать тебе дом на ночь.

– Надеюсь на это, – сказал я и поклонился ей.

Мы покинули развалины и отправились в Луговицу.

***

Когда мы пришли в деревню, уже стемнело. Некая женщина бросилась к Инсаэлии и принялась её бранить за то, что та допоздна где-то пропадает. Заметив меня, женщина притихла.

– Мама, это странствующий воин, – с гордостью представила меня Инсаэлия.

– Просто «странствующий», – поправил её я. – Странник. Путешествую по этим землям.

Я поклонился и представился.

– Он спрашивал, нет ли в деревне места, где бы ему переночевать.

Женщина задумалась.

– Ну… возможно… у деда Идэнко можно остаться на ночь.

Они направились к небольшому домику, и я последовал за ними. На улице можно было встретить деревенских, которые ещё не разошлись по домам и не легли спать. Деревушка была небольшая, и жизнь здесь казалась довольно мирной и тихой.

На ходу Инсаэлия приветствовала деревенских и представляла им меня, сохраняя при этом, почему-то, торжественный вид.

Мы добрались до домика деда Идэнко, и дочь с матерью вошли внутрь, а я остался ждать снаружи.

Погода была прекрасной. Моё настроение было превосходным. Я наконец-то нашёл развалины, которые так долго искал! Одно лишь слегка расстраивало – в развалинах не оказалось того, что мне было нужно.

Зато я встретил прекрасную девушку. Нет, в самом деле, эта Инсаэлия Гринвайн – весьма интересная особа. Как же она очаровательна, как красива, и как приятно с ней проводить время! Эх, вот бы взять её с собой в путешествие… Да, пожалуй, такой спутник мне бы не помешал. И чёрт с тем, если она окажется болтлива, шумна или раздражительна – ради её красоты можно закрыть глаза на многое.

Дверь скрипнула, и из избы вышли трое – мать с дочерью и дед.

– Содэрик, – сказала девица. – Это дедушка Идэнко. Он согласился приютить тебя на ночь. Дедушка Идэнко, это путешественник Содэрик, он интересуется древними развалинами, что за лесом.

Старик был сед и бородат, согбен годами и выглядел печальным.

– Ждраштвуйте, молодой чшеловек, ждрашвуйте, – произнёс дед почти беззубым ртом. – Милошти прошу в мою хату. Жаконы гоштеприимштва обяжуют путников-де вшегда привечшать.

Я поклонился деду и вслед за ним направился в избу. Прежде чем я успел перешагнуть через порог, кто-то тронул меня за руку, и я обернулся.

Инсаэлия Гринвайн загадочно смотрела мне в глаза, и на губах её была лукавая ухмылка.

– Спокойной ночи, странник, – сказала она.

Я кивнул.

– Спокойной.

– Ты рано засыпаешь? – вдруг спросила она.

Я заподозрил, что в этих словах, должно быть, скрывается какой-то тайный смысл.

– Сегодня – скорей всего, я не смогу рано заснуть, – сказал я. – Столько всего навалилось за день. Столько нового я увидел. Столько… новых встреч… новых знакомств. Голова моя ещё много часов будет занята воспоминаниями… о людях, с которыми я сегодня познакомился. Ещё не скоро я усну…

Инсаэлия Гринвайн растянула губы в улыбке и, казалось, готова была засмеяться.

– Идём, – сказала позади неё мать, не слышавшая наш разговор.

– Возможно, во снах тебе сегодня явится фея, – сказала девушка.

– Рыжая… фея?

– Может, и рыжая, – ответила Инсаэлия Гринвайн, показала язык, развернулась и убежала.