Читать книгу Театральные байки из первых рук - - Страница 5

Даём Шиллера “Коварство и любовь. Финальная сцена. Главный злодей осознаёт свои прегрешения и отдаёт себя в руки пришедшим его арестовать солдатам. Злодея играет ведущий артист театра. Я, только поступивший в театр, начинающий артист, одного из солдат.

 Премьер читает пафосный покаянный и невероятно длинный монолог на публику, а в конце монолога обращается к стоящим позади него солдатам. Протягивая к ним руки прямо-таки умоляет себя арестовать. Это присказка. Сказка впереди.

Как многие большие мастера, Премьер любил подтрунивать над молодёжью. А уж этот мог буквально терроризировать своими приколами. И вот добрался он до меня. Оказавшись тылом к залу, лицом к солдатам, он между фразами начинал корчить рожи, показывать нам фиги. Мои партнёры как-то держались, стоя с каменными лицами. Меня же разбирал смех. А сцена-то драматическая. Финал трагедии. Конец спектакля! Заплаканная публика должна испытать потрясение и просветлиться, говоря проще, получить катарсис.

А у меня одна забота -не помешать народу эмоционально взбодриться. Главное, думаю, не смотреть на эти рожи премьера, как-нибудь отвлечься. Кручу башкой по сторонам, разглядываю закулисье. Кое-как додержался до закрытия занавеса.

 После спектакля подходит ко мне режиссёр с укоризной, что мол вертишься, снимаешь сцену. Извиняюсь, обещаю исправиться.

 На следующем спектакле история повторяется. Теперь этот тип, учуяв мою слабость, переключился целиком на меня. Опять рожи, ужимки. Я стал отводить взгляд, так он рукой поворачивает мою голову, да ещё городит всякую хрень. Держусь из последних сил, чтобы не расколоться. А этот садист стал меня щипать. Всё! Я прыснул от смеха и ретировался в ближайшую кулису. Я смеялся и плакал от обиды на свою слабость.

 С полным негодования лицом подошел режиссёр и категорически потребовал прекратить хулиганство на сцене. Предупредил о суровом наказании.

 Я решил поговорить с моим обидчиком. Просил пощадить мою нервную систему, на что получил совет систему тренировать, так-как на ней, да ещё на системе Станиславского зиждется всё искусство театра.

 Настал день очередного спектакля. Разгулялись нервы. Дрожали ноги, отчего-то задёргалась одна щека. Было сухо во рту. Иду в театр. В коридоре сталкиваюсь с моим мучителем.

– Как нервишки? – сочувственно так интересуется. И еще улыбается, паразит!

Спектакль начался при аншлаге. Сижу в гримёрке, слушаю трансляцию. Слышу, как вдохновенно играет премьер. Зал то погружается в тишину, внемля его страстным монологам, то взрывается аплодисментами после их завершения. Всё-таки он большой Мастер! Скоро своё мастерство он будет оттачивать на мне. Прохожу за кулисы, стою, жду. Близится наша сцена. Сердце начинает учащенно биться.

–Сегодня смотрит всё руководство, предупреждает артистов ведущий спектакль помощник режиссёра.

Наш выход. У меня дрожит всё внутри. Начинается легкий нервный смешок. Пытаюсь сдерживаться. Вот злодей направляется ко мне. Его лицо, до этого искажённое страданием, мгновенно расплывается в ехидно-слащавой улыбочке. Публика продолжает слышать трагический монолог, а перед нами предстаёт физиономия комика. Она закатывает глаза, показывает язык, надувает щеки. Чтобы не рассмеяться стискиваю зубы. От напряжения у меня текут слёзы. А когда этот изверг протягивает руки ко мне словами “Берите меня, вяжите меня” и не заметно для публики начинает меня щекотать, из недр моего измученного организма непроизвольно вылетает стон:

–Иди, ты на…! Кому ты нужен! Достал!!!

Премьер на секунду замер, а в следующую “поплыл”. Стал икать, странно подёргиваться, плечи у него затряслись, и он завалился в сторону от смеха. Попытался вернуться в исходную позицию, но его снова повело в бок. Я тоже отвёл душу. Смеялся уже не сдерживаясь. Нас поддержали другие свидетели этой сцены, артисты и публика.

Спектакль завершился на весёлой ноте. Редкий случай, когда трагедия заканчивается всеобщим весельем.