Читать книгу МКД - - Страница 15

Лизу называли в доме все по-разному. Некоторые называли ее Лизой Борисовной, некоторые- просто Лизой. Чтобы не заниматься подсчетами и не выяснять, кого было больше,– первых или вторых,– назову ее просто Лизой,– независимо от того, понравится ли это самой Лизе, или не понравится.

Лиза была, надо сказать, не совсем «нашей», но поскольку таких больших неприятностей, как «ненаши» и «враги», она людям все-таки не доставляла, и поскольку промежуточной категории между «нашими» и «ненашими» в МКД не было, то я отнесла ее к категорию «наших».

Лиза жила в МКД с момента его заселения- то есть, около сорока лет. Почти сразу же после заселения ее выбрали «старшей по подъезду», и она оставалась «старшей» вплоть до выборов СД1.

Жители других подъездов Лизу часто хвалили и утверждали, что она навела в пятом подъезде хороший порядок, в то время как жители самого пятого подъезда относились и к таким утверждениям, и к лизиному «порядку» весьма и весьма сдержанно. Они считали, что, вообще-то, с уверенностью, чего от лизиного «порядка» было больше: пользы или вреда,– сказать нельзя.

Правда, Лиза действительно часто мыла пол на первом этаже (там, где она жила), потому что уборщицы делали это редко и плохо. Но жители пятого подъезда считали странным, что порой она заставляла мыть пол на первом этаже и других соседей. Они могли бы еще понять, если бы она заставляла делать это всех соседей. Но ведь она же заставляла делать это не всех, а только самых безответных соседей,– таких, которые не могли ее «послать»! Уверенных же в себе соседей она никогда этого делать не заставляла!

К тому же за другими этажами Лиза вообще не следила. Как другие этажи убирались, и мыл ли их кто или не мыл- ей было полностью безразлично.

Некоторые соседи считали Лизу непорядочным человеком, и Герда и ее мама были в их числе.

Как только Герда с мамой заехали в этот подъезд, так Лиза тут же заставила маму вымыть в подъезде пол. Конечно, когда они вносили вещи, то натаскали много грязи. Но другие соседи ведь тоже в подъезд постоянно что-нибудь заносили, но их Лиза мыть пол не заставляла! Не заставляла она мыть пол и Семена с его соседом, которые постоянно забрасывали второй этаж своими окурками. Не заставляла она мыть пол и их жен, и семенову мать («заслуженного врача»). А ведь Семен со своим соседом развели с*** прямо на соседнем с Лизой этаже!

Затем лизин муж начал выкладывать вдоль лестницы первого этажа кладку в полкирпича. Объяснял он соседям эту свою кладку тем, что ему необходимо «утеплить квартиру». То, что его кладка уменьшила общественное пространство, и то, что заносить мебель после этого в подъезд стало намного труднее, Лизу и ее мужа не взволновало. Однако же, перечить Лизе никто не осмелился, и кладка эта была выложена, и общественно пространство уменьшилось..

Работала Лиза операционной сестрой в краевой больнице. Соответственно своей работе она занимала в категорийности МКД высшее место. Ее командирские замашки, проявлявшиеся на работе, соответственно проявлялись и в доме. От ее «тяжелой» ( и честно говоря зачастую несправедливой) руки пострадал не один житель подъезда. Однако же, сама себя Лиза считала чрезвычайно чутким, справедливым и заботливым человеком. Это ее мнение о себе она подпитывала за счет жителей других подъездов.

Что лизина «заботливость» представляла собой на практике, Герда узнала в то время, когда ее соседка сломала руку. Герда пошла к соседке варить суп, а в квартиру соседки зашла еще и Лиза. Лиза принесла ей две зефирки и апельсин, и пожелала ей «скорейшего выздоровления».

После ухода Лизы соседка протянула Герде ее приношения и попросила: «возьми себе, я такое не ем».

– Я тоже не ем, -ответила Герда, и подумала, что Лиза, при всем-при-том, осталась в полном убеждении, что она «помогла больной женщине в тяжелой ситуации».

С Гердой Лиза часто пыталась наладить отношения, но Герда ее сторонилась. И только после смерти гердиной мамы они вдруг начали общаться. Начали они общаться по поводу комунальных дел, но затем стали общаться и просто так.

Лиза все коммунальные проблемы в подъезде хорошо знала, но в УК и в КК никогда не ходила, и коммунальщиков ничего делать не заставляла (ну разве что только в редких случаях). А Герда в КК ходила постоянно. Когда они с Лизой стали общаться, то Герда начала докладывать ей результаты своих походов, считая, что она, как «старшая», должна быть в курсе.

С Семеном у Лизы всегда были очень хорошие отношения. Она знала еще «с горшка», и давно с ним дружила. Замечаний по поводу окурков она ему никогда не делала. – Видимо, считала, что добрососедские отношения важнее «мелких нарушений».

Когда как-то вечером к ней в картиру позвонила Герда и со слезами начала рассказывать ей что-то про Семена,– будто бы он грозился ее убить, и будто бы он подкарауливал ее во дворе и хотел с ней что-то сделать,– Лиза испытала досаду. Она никак не ожидала, что у Герды вдруг начнется помутнение рассудка, и не захотела ее «бред» слушать. Чтобы дать ей понять, что ее «занесло», Лиза начала непрерывно оглядываться на свою дверь. Но Герда никак не уходила, и Лиза сказала, что ей некогда, и что у нее на плите перекипает суп.

Герда все-таки сразу не ушла, а начала узнавать, когда она может поговорить с ней поподробнее . Тогда Лиза назначила ей на завтра после 18-ти часов (как раз в это время ее не должно было быть дома).

В последующие дни Лиза сделала так, что по вечерам ее опять не было дома. Но в подъезде Лиза продолжала Герду встречать, и при встрече коротко с ней здоровалась и с озабоченным видом начинала рыться у себя в карманах. Найдя какую-нибудь бумажку, она, хмуря брови, на нее смотрела, а затем, как будто бы найдя в бумажке что-то срочное, рысью неслась в свою квартиру.

Ее стратегия, как она заметила, принесла успех. Через некоторое время психоз у Герды видимо прошел, и из возбужденного состояния она перешла в нормальное. Тогда Лиза начала при встречах с ней в подъезде шаг замедлять. Кстати, ей как раз потребовалось обсудить с Гердой кое-какие коммунальные дела. Но Герда начала свой шаг, напротив, почему-то ускорять.

Лиза продолжала показывать Герде свое намерение возобновить общение, но Герда всякий раз здоровалсь с ней сквозь зубы и быстро уходила.

Однажды Лиза мыла пол на первом этаже накануне религиозного праздника, и увидев спускающуюся с лестницы Герду, опустила тряпку, поздоровалась, и доброжелательно- выжидательно на нее посмотрела (ведь в такой «религиозный день» Герда, по ее мнению, не могла не проявить добрые чувства).

Но Герда, ни с того-ни с сего, вдруг сказала:

– Я тебе здоровья не желаю, а желаю, чтобы все мои болезни перешли на тебя!

Лиза строго ответила:

– Так говорить нельзя!

Но Герда отчужденно отвернулась и прошла мимо. После этого она перестала здороваться с Лизой вообще,– несмотря на то, что Лиза иногда здоровалась с ней первой.

– Ну не зря же Семен говорит, что она упертая, да еще и с «приветом»!– подумала Лиза.