Читать книгу Истоки - - Страница 2

Что я знаю о моих далеких предках по отцовской линии? Что мой прапрадед, которого звали Ценко, был македонцем. Он пришёл в Северную Болгарию в конце 90-х годов XIX столетия. В то время болгарская Македония всё ещё оставалась под турецким игом. И в этот же период, а может быть, немного раньше, в наше село Курново начали прибывать переселенцы из тех болгарских земель, что оставались под властью османов. Прапрадедушка Ценко появился в наших краях, то есть в Северной Болгарии, во Врачанской околии (области), вместе с двоими сыновьями. Старшего звали Благой, младшего – Вуто. Здешняя горная местность была труднопроходимой и удаленной от центральных дорог. И людям, которые бежали от турецкого рабства, эти густые дубравы и буковые чащи, эти высокие горы казались естественной преградой и защитой, надежным местом для укрытия. Прапрадед мой, по рассказам прадеда и деда, был человеком мудрым и мастеровым. У этих гордых македонцев, отца с сыновьями, были просто золотые руки, они умели смастерить буквально все – любую домашнюю утварь, ткацкие станки, воловьи и конные телеги. А еще они были и строителями: возводили дома, церкви, мосты, монастыри, водяные мельницы. Неизвестно, почему прапрадед пришел без жены, только с двоими юными сыновьями. Но можно предположить, что с супругой случилась какая-то беда, ведь после жестокого подавления турками восстания, которое вспыхнуло тогда в болгарской Македонии, многие были убиты или угнаны в Турцию…

Итак, мой прапрадед Ценко с сыновьями пришел в наше село Курново. Как настоящие мастера, они построили сначала дом себе, а затем стали возводить жилища и для других. Все переселенцы хотели обустроить свою жизнь на новом месте как можно лучше, то есть создать все необходимое – церкви, мельницы, школы и другое. И мастерство моих предков пришлось очень кстати. Они трудились на славу и остались в памяти рода и села именно как мастера!

По воспоминаниям родных, первым Благоевым в этих краях не чужды были и некоторые человеческие слабости. После тяжелого рабочего дня они любили всей артелью зайти в корчму, расслабиться и от души повеселиться. И однажды из-за этого за ними чуть было не закрепилась ложная слава пьяниц. Надо отдать им должное: выпить они любили и могли, но пропойцами все же не были.

Расскажу случай, который прольет свет на это дело. Был конец недели, пятница, когда мой прапрадед Ценко, его сыновья и другие помощники крыли крышу церкви нашего села. Церковь была большая, каменная, находилась в центре села на высоком холме, с которого как на ладони было видно все вокруг. Мастера усердно работали, каждый был занят своим делом, и потому никто и не заметил, как после обеда по северо-западной дороге в село въехала кавалькада весёлых, подвыпивших людей, с музыкой, песнями и криками. Только старший мастер, то есть мой прапрадед Ценко, обратил внимание на эту шумную компанию. И в это же время услышал, как во дворе соседнего с церковью дома одна женщина спрашивала другую:

– Слышишь, Кристина, что это там за пьяное пение средь бела дня?

А та ей ответила:

– Да это, наверное, Благоевы напились и веселятся!

Очень обиделся на такие слова мастер Ценко и тут же скомандовал своим ребятам:

– Ну, все, на сегодня хватит! Бросайте свои тесла и топоры, спускаемся вниз и идем в корчму!

Удивились работники: как так, стройка же в самом разгаре? Но приказ старшего мастера не обсуждают. В корчму так в корчму! Корчмарь их всегда ждал с распростёртыми объятиями. И сейчас встретил любезно, удивился только раннему визиту, но без вопросов стал обслуживать. Эти посетители, даже когда изрядно выпивали, вели себя прилично, только шутили да песни пели. Но на сей раз за их столом было очень тихо. В какой-то момент компания заметила, что старшего с ними за столом нет. И тут на улице раздался его громкий голос:

– Э-ге-гей!!! Слушайте все!!! Это мы, Благоевы, сидим вот сейчас в корчме, пьем и веселимся! Слышите, как мы пьем и горлопаним? Нет? Пусть тогда эти злые женские языки не несут чуши! А расскажут правду, что Благоевы умеют и работать, и веселиться. И что та пьяная компания, что час назад вошла в село с кларнетом и криками, это – цыгане из Новачене. Нечего сравнивать нас, мастеров, с пьяными цыганами!

Этот случай разнесся по всему селу, о нем долго рассказывали. Вот с этим случаем в памяти нашего села и нашего рода остался мой прапрадедушка Ценко. И как знаменитый и уважаемый мастер, и как человек с чувством собственного достоинства. А еще и с чувством юмора! Это для нашего края оказалось очень важным, очень помогало выживать в непростых условиях. Хочу подчеркнуть, что эти два качества – мастеровитость и чувство юмора – передавались от поколения к поколению в нашем роду.

Попробуем мысленно перенестись в те места, куда пришел мой прапрадед…

Горы, непроходимые леса и дубравы. И быстрые горные реки. Наша сельская безымянная речка, длина которой где-то около 15 км, берет свое начало в селе Липница, недалеко от горы Ржана, самой высокой в этой части хребта Стара планина (Старые горы). Вот на этой речке Ценко с сыновьями построили три водяные мельницы, на которых мололи в основном овёс, кукурузу и пшено. Мука эта была грубого помола. А мельницы представляли собой невысокие каменные сооружения с одним помещением. Сперва строили запруды, а потом, чуть ниже по течению, строили уже и саму мельницу, с таким расчетом, чтобы вода, сбегая вниз по желобу, имела силу крутить каменные жернова. Простая конструкция – камень о камень, один внизу, другой сверху, а между ними подавалось из ковша струйкой зерно. Обслуживали и ремонтировали эти мельницы тоже мои прапрадед с сыновьями.

Нрав у нашей курновской речки крутой! И в сезон дождей она неслась с гор со страшной силой, сметая на своем пути как запруды, так и сами мельницы. А если лето выпадало знойным и засушливым, то она почти вся пересыхала, только в запрудах оставалось немного воды. У стен монастыря Св. Ильи она впадает в реку Большой Искыр.

А само наше село Курново, расположенное в очень живописном месте, словно приютилось в объятиях гор и холмов. Вокруг него много древних курганов, немых свидетелей того, что в далекие времена здесь были поселения фракийцев. Мои предки выбрали для жизни прекрасные места, с красивой природой, защищенные и полные исторических тайн! Здесь они щедрой рукой Господа Бога были огорожены с запада и с востока длинными цепями гор, а в середине – цепочкой более низких холмов (высотой 300-600 метров). Помню названия этих холмов… Иванова могила ^*, Язова могила, Малый Браил, Большой Браил, Корнидел… От красоты этой у меня всегда захватывало дух и хотелось восхищаться ею словами болгарского поэта Любена Каравелова: «Хубава си моя горо, меришеш на младост!» ^**

*– могила-курган

**– Прекрасен ты, лес мой, благоухаешь молодостью…

Однако заселявшимся сюда людям было не до любования красотами. Они, чтобы выжить и устроить быт, выкорчевывали леса, распахивали поляны, создавали земельные участки, сеяли пшеницу, кукурузу, сажали виноград, разбивали сады и огороды. Борясь за жизнь, трудясь в тяжелых условиях, люди моего села закалялись физически и облагораживались душой. Им приходилось в этой суровой реальности работать всем вместе, сообща, потому они становились и сплоченнее, и отзывчивее. С детства я слышал от старших разные истории о них, своих прадедах. И понял, что сильными духом этих людей сделало и непростое время, и сами горы, и тяжкий труд.

Если подняться на самую высокую вершину нашей округи, которая носит название Студена поляна (Холодная поляна), то можно увидеть и все дальние хребты гор! Можно долго смотреть на эту бесконечную красоту и удивляться: «Чудны дела твои, Господи!»

Вот в этом благодатном краю появился на свет и я.

Здесь впервые ступил на родную землю, где-то в год с небольшим, сперва неуверенно, а потом все смелее. У каждого человека есть изначальная точка отсчёта того времени, с которого он впервые осознал свое существование на земле, то есть тот момент, с которого он помнит себя маленьким. Никто ведь не помнит себя только что родившимся или грудным младенцем. Я запомнил себя двухлетним малышом, и… в такой несколько неловкий момент. Одиноко стоящим недалеко от хутора моего прадедушки Благоя, на тропе, по которой взрослые спускались с гор в село за покупками. Как я очутился там один и почему – не помню… Но врезались в память слова проходивших мимо женщин. Одна говорила другой:

– Ой, Вуна, смотри, чей это ребенок? Это случайно не Станин малыш?

Мою маму звали Стана. А вторая ей ответила:

– Да, похоже, это младшенький Станы… Ай-ай-ай, посмотри, как он обкакался, прямо по самые уши!

– Надо скорее Стане сказать…

Не знаю, как такой малыш мог оказаться сам вне дома,.. не знаю, кто были эти женщины и как меня потом нашла и забрала мама. Но вот такое первое воспоминание – я, двухлетний, обкаканный, стою один на горной тропинке возле хутора прадедушки.

Второй момент из моей жизни, в котором я запомнил себя маленьким, был уже связан и с моим старшим братом Цено. Мне года 3, ему около пяти, мы сидим на низких трехножных стульчиках возле прабабушки Яны. Теребим ее за юбку и просим: «Расскажи, расскажи еще!» И она нам рассказывала, но не сказки, а случаи из жизни, своей и ее мужа, нашего прадеда Стояна, которого уже в тот момент не было в живых. Прабабушка Яна прожила 102 года, а её муж, прадед Стоян, чуть ли не 120 лет. Она была его второй женой, он женился на ней уже в почтенном возрасте, после того как овдовел. Яна тоже была вдовой, но молодой и с двумя маленькими детьми. Жили они в горах на хуторе и были вполне зажиточными, держали много скота – овец, коз, свиней, лошадей, ослов, буйволов. По осени прадед Стоян отделял часть скота и гнал его через горы и ущелья на базар в город Ботевград. Там продавал скот и возвращался домой с золотыми монетами. Несмотря на большую разницу в возрасте, они были под стать друг другу. Бабушка – стройная красавица, с черными кудрявыми волосами и синими глазами. Дед – высокий, с ладной фигурой, мужественный и физически сильный. Люди называли его Орел. Такое прозвище дед получил, очевидно, из-за внешнего вида: у него были чёрные густые волосы и черные горящие глаза. Так и звали его в селе – Стоян Орел. А впоследствии и всех его сыновей и внуков тоже стали называть Орловски.

И вот, значит, мы с братом Цено дергаем бабушку за юбку и просим: «Расскажи да расскажи». Она тут же начинала свой рассказ: «Мне было 14 лет. Как-то раз, рано утром, к нам на хутор заявились турки, охотники. Отца дома не было, и главный позвал хозяйку, велел приготовить для них плов, пока они будут охотиться. Мама поймала индюшку, зарезала, ощипала и стала делать плов. Когда плов был готов, турки вернулись с охоты и прилегли отдохнуть перед сытным обедом. Мама разложила еду по тарелкам, чтобы та остыла (упаси Бог подать османам слишком горячее), и поставила их на кухне. Но на беду в это время в приоткрытую дверь забежали гончие турок и стали есть плов прямо из тарелок. Увидев это, я прогнала собак и побежала рассказать об этом маме. Та до смерти перепугалась, ведь если бы турки узнали, что псы ели их плов, не сносить бы нам головы… Мама заперла меня в чулане и велела сидеть тихо, пока турки не уйдут. Сама же разровняла ложкой плов в тарелках и, как ни в чем не бывало, накрыла на стол и позвала османов обедать. Блюдо было вкусным, и непрошеные гости остались довольны. Но по окончании трапезы затребовали оплату, по серебреннику за то, что во время еды они затупили свои зубы. Вот так тогда было… Турки нас за людей не считали…»

После этого рассказа, в котором все, слава Богу, для наших родных закончилось хорошо, мы с братцем не отставали от прабабушки и требовали новых историй из жизни в то далекое время. И она начинала другой рассказ.

«Однажды осенью ваш прадедушка Стоян, как всегда, взял несколько коз и буйволов и погнал их через горы продавать на базар. Продав их по хорошей цене, он возвращался назад, уже с немалыми деньгами. И вот вошел он в буковую рощу, а ему навстречу – турок, разбойник, вооруженный буквально до зубов: в каждой руке он держал по револьверу, а в зубах – кинжал. И зарычал он деду: «Руки вверх!!» Ну, тому ничего не оставалось, как поднять руки. Тогда разбойник подошел ближе и засунул один из револьверов за пояс, чтобы освободившейся рукой достать у деда из-за пояса кошелек с золотыми. Пока он тянул руку к кошельку, у деда молнией в голове пронеслось: «Осман, конечно, силен, но я должен его одолеть во что бы то ни стало, иначе мне конец…» Стоян одним махом выбил у турка второй револьвер. Разбойник сразу вырвал из зубов кинжал и замахнулся им на деда. Но тот успел молниеносно перехватить руку с кинжалом, и завязалась борьба не на жизнь, а на смерть… И всё-таки ваш прадедушка оказался сильнее, он сумел вывернуть руку турка вместе с кинжалом и вонзил его прямо ему в сердце. Наверняка ваш дед Стоян рассуждал так: если победит турок, то отнимет у меня не только жизнь, но и все мои деньги, а вот если я прихлопну разбойника, то не только сам уцелею, не только свои деньги сберегу, а еще и получу то, что осман награбил раньше. Так и вышло, у разбойника оказалось с собой много чего. Так ваш дедушка Стоян стал богаче, а еще и прославился как Стоян Хайдутин.^*

*– Хайдутин – гайдук, участник вооруженного народного сопротивления османской власти

Когда началась русско-турецкая война, прабабушке было уже 16 лет. Не раз мы слышали от нее волнующий рассказ об этих событиях: «Русские войска, после победы под Плевной, гнали турок дальше. Но в наше село турки решили вернуться, так как какой-то крестьянин им не повиновался и они хотели его наказать. И вот, вернулись они делать свое черное дело, а в это время нагрянул конный разъезд передовых частей русской армии и погнался за ними. Как бежали турки! А русские братушки… Если бы вы видели, дети, что это были за воины! Настоящие богатыри! Как явились они на огромных конях, сами тоже огромные, могучие, с длинными бородами, пиками и саблями!.. Как заполнили они наше село! Чудо невиданное, глаза у них горят, бороды до пояса, нам, детям, они казались сказочными великанами! А как все вокруг радовались, ликовали, подбрасывали вверх фески^* и кричали:

– Братушки! Ура-а-а-а!!! Братушки пришли!

А русские нам в ответ кричали:

– Снимайте ваши фески, бросайте их, вы свободны, нет больше турок!»

*– феска – мужская шапочка из фетра в форме усеченного конуса, с кисточкой, официальный головной убор Османской империи. Болгар насильно заставляли носить фески, они стали символом порабощения)

Благодаря этим воспоминаниям нашей прабабушки мы с братом уже с детства знали, кто такие братушки. И были благодарны братскому русскому народу за освобождение нашей страны от 500-летнего ига. Много веков боролась Болгария за свою свободу, много жертв принесла на ее алтарь! И мы не должны никогда забывать, что без помощи русского, украинского, белорусского и других народов Российской империи мы были бы и дальше обречены на страдания и разрушения.

История человечества не знает более жестокого, более бесчеловечного рабства, чем то, которое пережил мой народ. Меня воспитали патриотом и гражданином, спасибо за это моей семье, потому я всегда буду помнить, какой ценой добыта наша свобода. И очень хочу, чтобы мои внуки и правнуки тоже знали и помнили об этом. После освобождения большей части Болгарии от 500-летнего османского ига под властью турок еще оставались Македония и Одринская Тракия… Там непрерывно шла борьба, постоянно вспыхивали восстания. И только через почти 30 лет, в 1912 году, началась настоящая война, Первая Балканская, за окончательное освобождение всей страны от османского владычества. Участником этой войны был и мой дед Цено. Он прошел ее всю, с самого начала и до конца. И после Первой Балканской войны, освободительной, попал и на Вторую Балканскую, междоусобную… А там началась и Первая мировая… Все три он и прошел. А вот как дед рассказывал о начале Первой Балканской войны:

– В тот день на рассвете в нашем селе зазвенели церковные колокола. И этот набат был таким сильным, что его слышали во всех окрестных селах. В них тоже били в колокола. И так по всей Болгарии, 3 часа, не смолкая, гремел колокольный звон, возвещая начало священной войны за освобождение второй половины нашей страны.

Болгары рвались в атаку, души их кипели от обиды и возмущения за те злодеяния и бесчинства, которые турки вершили на нашей земле полтысячелетия. Болгарская армия в буквальном смысле слова гнала по пятам османов, дошла почти до Босфора… Но, увы, вмешались другие силы. Из освободительной Балканская война переросла в междоусобную. На почве территориальных претензий и политических амбиций, при интригах западных держав, балканские страны начали драку между собой…