Читать книгу Маша, очнись! - - Страница 5

1 класс, 2 сентября, вечер

Попасть в Лес я могла пока только из дома, пока мама готовила: для этого надо было лечь, закрыть глаза, посчитать вдохи и выдохи примерно минуту, и Лес приходил.

Обычно он щекотал щеки, смеясь, тыкал ветками в живот, но сегодня все понял и показал мою любимую поляну с озером. Признаться, эту поляну я взяла из Владыкинского ботанического сада, но переделала ее под себя: убрала людей, зажгла вечно теплое майское солнце, прогрела землю и соткала из мха одеяло, хотя в реальности шить не умела.

Я легла на землю, как всегда, понюхала почву. Укрылась мховым одеялом, закрыла глаза во второй раз – уже в другой реальности – и молча лежала так с час. Солнце прыгало с одного века на другой: это значило, что наверху летали птички. Я слышала их песни – через клювики играл Моцарт. Я стала подпевать в ответ. Лес старался развеселить меня, и у него это получалось.

Отдохнув, я встала. Рядом ждало мое любимое дерево. Оно явно было больным, с наростами, и я даже не знала его названия, но каждый раз воровато оглядывалась, хоть людей и не было, подбегала и целовала его щеками, лбом, веками и животом, распластав руки. Дерево пульсировало в ответ, но я не брала слишком много: не хотела высосать из него все силы, а ведь дерево ответить не могло, потому нужно вовремя останавливаться и уходить.

Вдали уже ждала знакомая фигура – конечно, папа. Он светился и вместе с солнцем грел меня, сидел на корточках спиной ко мне, пальцами растирал лопух и носом слушал его. Я рванула к нему, запрыгнула на спину и засмеялась. Папа поднялся, я обняла его шею руками, и мы пошли к выходу из Леса.

Я редко видела его лицо – даже когда мы прощались. Он бережно отпускал руки, я спрыгивала и сразу старалась разглядеть его глаза, но у меня не получалось: он сразу обнимал меня, и я пыталась слушать, что у него играло в груди, но никогда не могла расслышать.

Потом папа распадался на золотые кусочки, они улетали наверх, и я открывала глаза. С полки на меня смотрела Богородица с младенцем.

«А я сегодня тоже была как младенец – на ручках», – хвасталась, улыбаясь, я. Богородица улыбалась в ответ и показывала глазами на коридор. Пора было к пианино.

Наш «Красный октябрь» мы забрали из большой, с остатками былой роскоши квартиры и перевезли в нашу бибиревскую двушку. Но «Красный октябрь» был неприхотлив и сразу впустил меня к себе.

Он пах старым деревом, давал заглянуть внутрь себя, раскрыв ладони: я весь перед тобой. Играй на мне, ты славная.

Не знаю, как мне это давалось, может, и он мне подсобил, но импровизировать я умела с детства. Просто начинала с правой руки, потом подключала левую.

Эту музыку я посвящала Лесу. Тут чирикали птички, тут колыхался иван-да-марья.

Тут молча стоял папа.