Читать книгу Антил - - Страница 3

Работа шла в непривычном для Ильи темпе, однако он сумел подстроиться и у него успешно всё получалось. Сразу ему понравилась работа в столь интересной индустрии. Быстро наводя причёски, он толком не успевал рассматривать, то, что твориться в округе, однако все звуки схватывал на лету, равно как и разговоры.

После сосредоточенной работы он наблюдал за показом, это было крайне интересно, для него это было целыми представлениями. И вот он вновь начал ходить по закулисьям как вдруг столкнулся с тем, кого не ждал, но мечтал увидеть.

– Тонико?

– Ильяшь?

– Ого-ого, давно не виделись.

– Ага-ага, – рассмеялась Тоня. – Что ты здесь делаешь? Это неожиданно встретить тебя в этом месте.

– Как неожиданно? Знаешь, работаю, – наиграно гордо сказал Илья, Тоня же ему ответила одобрительным кивком, при этом кончики её губ опустились в низ, что означало у разговаривавших друг с другом друзей, на языке мемов: No bad. – У меня тот же взаимный вопрос к тебе. Почему я не наблюдал тебя за кулисами и не наблюдал твоих работ.

– Ой, я пока налаживаю контакты, – отмахнулась начинающий дизайнер. – Знаешь, пришла поддержать свою подругу Ольгу Кауч.

– Ах да, она конкурентка моей нанимательницы, – он наклонился к ней поближе и шепнул. – Знаешь они довольно давно уже соперницы, как на фронте работ, так и за сердце одного обаяшки.

– А обаяшку случайно не Виктор зовут? Я была на их свадьбе. Ольга и Витя такие милые.

– Ясненько, – улыбнулся вежливо Илья.

Наступила неловкая пауза. Говорить хотелось много, а сказать было не чего. Неловкость ситуации усугубляло и то, что Илья в данный момент находился на рабочем месте, хотя и не был сильно занят. По правде ему очень хотелось о многом рассказать, но неожиданность и любовь сыграли с ним злую ироническую шутку. Ему очень хотелось о многом поведать, но он, ни как не мог. Он жутко стеснялся, и в этот момент думал, что переборол этот недуг давным-давно, робость была настолько сильна, что он не мог выдавить из себя ни слова.

Антонина, в свою очередь, волнительно улыбалась и позже начала смотреть по сторонам и собиралась уже обняться с другом для прощания, как вдруг всё изменилось. Разряд тока прошёлся по всему телу. Она опустила глаза и увидела на своём предплечье руку Ильи. Она сама не могла понять, почему это её обрадовало, любому другому бы она уже высказала в лицо всё что думает или применяя физическую силу, попыталась бы высвободиться. Вдобавок он это сделал резко, что может затронуть женскую независимость. Внутренний голос убеждал её, что это всё нормально, так и должно быть, лишь маленькая небрежность добродушного Илюши. Антонина с годами забыла прикосновения старого друга, цепкие и нежные. Не смотря на резкость и спонтанность, Илья не мог причинить боль тому, кого так страстно возжелал.

Что-то резко всплыло в памяти, какие-то моменты из прошлого, находившиеся в густом тумане. Чувство дежавю вклинилось в голову девушки. Маленькая попытка вспомнить не увенчалась успехом, так как она услышала из знакомых уст прекрасно знакомый голос, что порой, когда то ей хотелось слышать в самую плохую минуту. Она смотрела на тонкие изящные губы, за которыми находились хорошие белые зубы. В этом было, что-то новое и не знакомое ей. Он стал следить за собой, и это факт, видимо профессия парикмахера давало своё, так думала и Антонина. До неё стало доходить, что именно говорит Илья. Это её имя, он приводил Антонину в чувство, выводил из задумчивости, пару раз произнеся её имя.

– Может, сходим, посидим, где-нибудь после. Знаю хорошее местечко. Мне если честно неловко говорить здесь.

Сердце забилось у Антонины в два раза быстрее. Что это оно так, понять не могла. Его она не боится. Он давно уже показал свою преданность и доброту по отношению к ней с Михаилом. Но это было давно и задолго до того как они вновь встретились и познакомились сызнова. Тоня уже предположила, что сердце сильно колотится из-за того что она не видела его долгое время. И в правду, она больше его не знает, он совершенно другой, по крайней мере, не такой как раньше. Помимо внешности, телосложения и речи, в нём изменился взгляд и поведение. Раньше он не был настолько сдержан, раньше он был как оголённый провод, можно было понять его робость или жгучее волнение, сейчас это преобразовалось в умение делать длительные паузы. Когда ему было весело, он смеялся, когда ему, было, грустно… Трудно было кому то припомнить Илью грустным. Однако если кому из его знакомых это удалось бы, увидели бы только спокойное лицо и приятную улыбку. Всё сейчас скрывалось за его доброй улыбкой. Выдавали только глаза. Для неё это был новый человек и скорее всего, это вызывало некое волнение, которое, в свою очередь вызывало усиленное сердцебиение.

Сомнения прокрались ещё ближе. Всё это может быть и правдой, но правдой частичной. Какая-то недоговорённость была в его словах, это и подпитывало его лицо, сделавшееся серьёзным, но не менее загадочным.

– Нет, – слетело с её губ, однако добавила, давая надежду, что ничего не знает, сможет она или же не сможет. От поспешного ответа и из-за того, что у Ильи оставалось по-прежнему невозмутимое выражение лица, несмотря на то, что она попыталась дать ему надежду, Тоня всё равно покраснела.

– Я понимаю, – с доброй улыбкой, понимающе опустил голову Илья. В этом кивке отображалось всё благородство. – Если всё же сможешь, то я встречу тебя после всего.

– Нет, – дёрнулась Тоня и положила руку на его грудь.

– “Снова нет?”, – подумал Илья

– Я сама тебя найду, вот увидишь. Я не собираюсь здесь долго засиживаться. Понимаешь, утомилась и устала.

– А стоит ли тебе тогда, вообще, куда-то идти со мной? – заботливо проговорил Илья. – Быть может, ты хочешь побыть в домашнем уюте, в кроватки под звёздным небом ночи.

– Может быть. Как поэтично, – и опять неловкое касание. Кокетливая улыбка и лисьи глаза создавали некую загадку, которую должен был раскусить молодой парикмахер.

За кокетством скрывался тот факт, что она была ошарашена. Девушка уже начала забывать странности старого друга, так умилявшие, а порой смешившие её. Какой дурак бы отказался от вечера, проведённого с красивой блондинкой, слегка чудаковатой и малость стервозной, но при этом умеющую создать ангельский образ. В душе она смеялась над собой за свою нескромность. Илью же она дураком не считала. Её трогала заботливая интонация друга, она почувствовала заботу которую не испытывала долгое время. Антонина не понимала ни чего, да и сконцентрировать не давала боль в животе, усиливающаяся при общении с Ильёй. Он не был причиной этого, и Тоня это понимала, всё же причиной было волнение, связанное с неожиданностью встречи старого друга. Второй причиной этого она считала надуманность выводов сделанных не на ровной почве и бездоказательно. Что такого в том, что друг приглашает подругу на дружескую встречу, они не виделись давно, каждому есть что сказать в неформальной обстановке когда они останутся один на один. Один на один. Она повторяла несколько раз эту фразу у себя в голове, и каждый раз сердце играло набатом. И вот опять надуманность, которую она произнесла в нутрии себя. Третья же причина, заключалась в том факте, что из-за общего волнения преследовавшего её с самого утра она не могла кушать и её постоянно тошнило. Нет, беременной она точно не была, дело заключалось в том, что бедная девушка, порой, сильно перенервничав и переволновавшись, истощала организм так сильно, что у неё разбаливался живот из-за гастрита.

Сердце же всё меньше и меньше переставало колотиться. Головная боль слегка усиливалась, что в свою очередь усиливало дискомфорт. Но нужно отдать должное мужественности девушке, ведь, ни смотря, ни на что она продолжала улыбаться как очарованная девочка. Глаза её сверкали, что было признаком головной боли. Желание улыбаться одерживало вверх над желанием пустить слёзы, поэтому периодически она смущённо улыбалась. И почему она вообще должна смущаться того, что она по-настоящему рада видеть близкого человека среди этой разукрашенной во все цвета радуги безликой толпы.

Вообще суматоха сегодняшнего дня измотала её. Антонина, как ни крути, любила покой и наслаждалась им, а долгое пребывание в праздности раздражало её. Нельзя было сказать по внешним признакам, что она устала и ужасно утомлена. Все видели в ней улыбчивою, приятную, красивую молодую девушку, полную жизни и энергии. Однако было в этом красочном социуме серая, правда, можно сказать образ, пришедший откуда-то далеко, не принадлежавший к разноцветной толпе. Образ способный выделятся среди серой рутины своим светлым, или же тёмным оттенком. Образ, заключённый в одном единственном человеке, ни чем не примечательном, ни чем не заурядном, проникал в глубину неё и выводил правду на свет. Толпа же настолько была ослеплена яркими и светлыми сияниями друг друга, что не замечала всей печальной картины.

Антонине казалось, что в этом манимирке не настоящих вещей, выдуманных для приобретения прибыли, таких же искусственных людей её понимает лишь один Илья. Это было заметно по его нежной и доброй улыбке, но вот глаза он постоянно опускал, что вызвало затруднение понять его.

– “Кто ты и что можешь сделать? Зачем прислали тебя в этот миг, и почему кидает то в жар, то в холод? Можешь ли ты быть для меня спасением из этого намалёванного стада призиравших, друг друга, за глаза и за спинами. Мир розовых грёз уносится последним поездом, как вдруг появляешься ты, загадочный малый. Всё в тебе таит некую загадку, вопросы исходят из тебя, передаваясь лично мне. Называю своим другом, а по сути, не знаю тебя. А вообще может ли существовать дружба? Существует ли она между нами как между индивидами, или же может ли она существовать между нами как между мужчиной и женщиной? Ха-ха. Да почему же мне хочется думать рядом с тобой? А мы всё молчим и молчим, прошло уже минуты две как были сказаны последние слова, а мы не можем, ни навидится друг на друга. Ах, а эти наши глупые улыбки, может, мы вместе ощущаем одно. От всех этих мыслей у меня разболелась сильнее голова. Подруга, почему же ты не сбегаешь сейчас, когда дают этот шанс? Забудься хотя бы раз, и выкинь обязанности из головы. Пойди против всего, что сдерживает в клетке. Правда, же, что ты это не сделаешь…”

Антонина и не догадывалась, что у Ильи сердце бьётся ничуть не слабее. От неловкого молчания, он не знал, куда себя деть, куча вопросов всплывало в голове, дабы ответить на один – что скрыто за молчанием той, в кого он так сильно влюблён? Внутри себя он метался и кричал. Стоит заметить, что из него мог сложиться вполне самый настоящий разведчик, так как ни один мускул не дёргался на лице, если только периодически жвала напрягались, предавая ему мужественности и выделяя скулы, это можно было списать на то, что Илья делал всё чтобы придать лицу большую привлекательность и характерность. Всё за него говорили его глаза, они постоянно выдавали его. Именно поэтому в этот раз он не мог выдержать взгляда печально нежных глаз. Множество раз он мог сталкиваться с куда более свирепыми, страшными глазами, угрожающими расправится с ним и ни когда первым он не отвёл глаз. Бесстрашные глаза, которым больше не чего терять могут быть страшнее множества злых глаз, с этими глазами свершалось множество подвигов, этот взгляд смотрит на нас с портретов Че Гевара. Возможно, если смотреть с точки зрения стойкости и уверенности, то действительно любовь делает нас слабее, или же мы сами добровольно хотим показаться для любимых слабее. Возможно второе “Я” ставит нас в определённые рамки, из которых порой тяжело выбираться, и мы переступаем через него, а оно продолжает кричать вслед, что нет больше или никогда не было смысла, нет логики, необходимо всё обдумать.

В то время как у Антонины прекратилось повышенное сердцебиение, у молодого парикмахера оно наоборот ускорялось при встрече с её глазами, при томительных мгновениях её молчания. Он умолял её не игнорировать его, сказать хоть что то, в тоже время ни чего не понималось, чем вызваны такие длинные молчания. У него начала кружится голова, а внутренний голос спрашивал постоянно: правильно ли он сделал, что пригласил Тонечку в ресторан, не выглядело ли это ни хорошо, не было ли наглости в его словах, ни глупо ли он поступил, ни напугал ли её собой. Он усмехнулся. Конечно, напугал, согласившись с собой, но своим присутствием, ну, то есть неожиданным появлением, а может это она неожиданно появилась и тем самым она могла испугаться неожиданной находке в лице древнего друга, с которым не так давно вновь встретилась и по воле судьбы вновь пересеклась. Волнение и томительное ожидание ответа влекут за собой эффект состояния замедленного времени.

Так, например когда наш ум находится в состоянии покоя или же прибывает в развлекательном состоянии при игре или же прочтении лёгкого чтива, просмотре любимого фильма, для нас время летит не заметно, тогда как в это же время у другого человека оно может по внутреннему состоянию длится довольно долго. Есть разница между тем, когда ты идёшь по дороге в полном одиночестве и тем когда ты идёшь с человеком интересным тебе. И там и там вы можете пройти расстояние за двадцать минут, только в первом случае, оно будет казаться пройденным за сорок минут, а во втором случае, будет казаться, что вы прошли всё за пять. Именно поэтому влюблённые люди стремятся, как можно дольше задержаться, друг с другом. Моменты, проведённые с симпатичным вам человеком заставляют вас забыть о времени, такой же эффект и у книги которая вас зацепила и поглотила определённую часть души. Как с человеком, так и с книгой вы можете, эмоционально, сблизится. Не стоит путать так же состояние покоя и состояние ожидания.

Сидя на лавочке в парке и созерцая природу или вслушиваясь в трель птиц, или делая это всё одновременно, или же вы, с закрытыми глазами, наслаждаетесь покоем мира, время, кажется для вас мимотечным. Ну а если же добавить в вашу жизнь условие встречи с кем-нибудь, то время поползёт как черепаха по суше.

Всё же это состояние нагнетало и того беспокойный ум молодого человека. Он уже хотел ломать себе руки. Начал нагнетать себя мыслями о том, что ни допустил ли он оплошности, не звучало ли это грубо. Лучшим для Ильи лекарством в этот момент оставалась его улыбка, ему казалось, что с этой улыбкой передаётся вся положительная энергия тому, кому он улыбался. Альтруистический характер молодого парикмахера не только был полезен окружающим, но и психологически положительно влиял и на самого носителя характера. Всё прекратилось, тогда когда прозвучала музыка её голоса, поэзия её слов, и просматривалась красота движений её изящных маленьких губ. Он поднял глаза и смотрел на её пухленькую нижнюю губку.

– Зайди за мной через полтора часа, – она произнесла это с полной серьёзностью в лице, но подумав о своём, о чём Илья только мог догадываться, подарила ему радостную улыбку, от которой он просто растаял и отогнал все мрачные мысли. Сила женского очарования. – Через час они точно всё закончат и уже дадут профессионалам рассмотреть поближе костюмы и потрогать, оценить материал.

– Да, а там и не только можно будет материал ощупать.

– Цыц, – приложила пальцем к своим губам Антонина и ехидно улыбнулась. – Ну, всё Илюш, я пошла.

Она развернулась и пошла на выход в зал, где располагались зрительные места. Пару раз она одаривала его своим взглядом, каждый раз поворачиваясь из-за плеча. Илья стоял, не шелохнувшись, он провожал её серьёзным взглядом. Руки были опущены и болтались так, словно, к ним были привязаны гирьки. Осанку он при этом старался держать благородной, это тоже было не свойственно ему, так как в домашних условиях, он страдал от сутулости, да и на работе можно было бы заметить этот недуг, хотя, вы бы не придали этому ни какого значения, так как порой приходилось склоняться над головой клиента, чтобы рассмотреть ровные линии или же подравнивать концы волос. Голову он слегка наклонил и смотрел исподлобья, прибывая в своих мыслях. Глаза были направлены по прямой линии на ноги, идущей вперёд Тони, а именно на икры. Постепенно он поднимал глаза всё выше и выше.

Глубокий вздох. Такой вздох, рассказывает о сожалении. Ему было неприятно думать о себе, особенно когда людское желание взяло верх. Округлые формы и небесная красота, столь привлекательного цветочка будоражили его сознания, вдохновляли и одновременно включали фантазию Молодой человек вспомнил, что имя являло собой образ цветка, что люди с данным именем априори должны быть красивыми. Смотреть же на неё как на цветок, он не хотел, да и не мог. Она виделась ему бескрайним, полем колосьев, в летний солнечный день. На этом же поле расположились прекрасные по своей природе дерева. Дубы. Древние и необъятные, напускающие тень, под которой можно будет укрыться от зноя. Поле контрастировало, с прекрасной пустыней с невероятными, по красоте, оазисами. Два пригорка, в котором он так мечтал укрыться от всех пороков бренного мира. Илья с удовольствием бы отправился в добровольное изгнание на сорок дней или даже на вечность, лишь бы только ни кто не трогал столь прекрасное чудо.

Влечение сопровождалось с поэзией и философской мыслью. Долго он ещё многое переваривал, но вот разум уже давал о себе знать и груз с рук постепенно отпадал. Антонина тоже уже как минуту назад скрылась за аркой, ведущей к подиуму и зрительному залу. Он положил по Муссолиновски руки на бока и посмотрел по-хозяйски на окружающих.

– Так. Надо браться за дело, проговорил он вслух и пошёл в уголок к своим моделям.

Действительно, при переодевании молодые красавицы могли растрепаться, а перфекционизм высоко ценится, особенно в мире моды и тем более на показах. За любой выбившийся волосок он мог потерять навсегда карьеру в этой сфере, а в связи с последними событиями в его жизни, ему этого крайне не хотелось. Не запланированный выбившийся волосок или налакированный волос, при определённом свете и под определённым угле падения света, мог нарушить целостность созданного дизайнером образа. Вся картина, весь образ мог рухнуть и не понравится строгой аудитории, которая не желала наблюдать за не идеалом. Даже в хаосе должен был наблюдаться определённый порядок. В любом деконструктивном образе должна была сохраняться эстетика и строгость.

Если вспомнить что в восемьдесят первом году прошлого века Ямамото вывел на подиум девушек без макияжа, с ломаными линиями в одежде, раздразнив тем самым множество критиков, то можно будет и вспомнить их негодующую реакцию, отрицание эстетики, взгляда художника. Всё же это была революция! Для тех лет ещё была жива романтичность революционности. Её же сменила стабильность. Вызывающий стиль, будоражащий своей независимостью и наглостью, сменился кукольностью и строгостью требований. Теперь моделей старались приблизить к первоначальному образу японских красавиц. Кожу заставляли обелять. Это дополнял интровертарный мир двадцать первого века. Не мудрено, что в 2016 году стала набирать обороты японская эстетика и интроверты массово побежали скупать различные бренды, которые стали продвигать идеи Ямамото. Грамотное использование наследия вот что нужно современным кутюрье и дизайнерам одежды, так думал Илья. Почему то здесь он видел либо дешёвую копирку, либо несуразность образов, некоторые даже просто включили в свою коллекцию те вещи, что уже давно носят японские и азиатские модники и модницы.

Поправить причёски ему не составило труда, за пять минут было всё сделано и исправлено. Как бы аккуратно девчонки не снимали свои наряды, как бы им не помогали это делать, пудра оставалась на предыдущей одежде, и оттенок кожи большинства нарушал гармонию. Повторюсь, что они всё равно оставались похожими на восковые куклы. Кукольность придавала яркая помада, и белая-белая кожа, Илья, шутя, называл её штукатуркой. Стоит заметить, что положение нанимательницы спасало и то, что она намеренно создавала данный образ, а это значит, что у неё больше шансов было заполучить столь необходимые контракты и стать доминантной над остальными.

Спустя час всё окончилось, Илья заранее собрался, сложив всё в саквояж, убрав необходимое в чехлы. Парикмахер больше был не нужен. Он в спешке пошёл к выходу. Пройдя через чёрный ход и выйдя на улицу, Илья передал все необходимые вещи своему, другу-товарищу по работе. Это был Сандан, бурят по национальности, профессионал своего дела, специалист в мужских причёсках и бородах и просто добрейший парень, и верный друг. С Идьёй они познакомились ещё в период обучения и коллективное товарищество переросло в настоящую мужскую дружбу.

Сандан подъехал на машине прямо к двери запасного выхода. По просьбе Ильи Сандана пропустили на территорию двора, уговорить оказалось не сложно, особенно если знать, к кому обращаться. Товарищи созвонились сразу после того как Илья закончил с причёсками и помог визажистам привести make-up в порядок. Он ездил на российском авто на тёмно-синей “десятке”. Когда Илья вышел с саквояжем и чехлами высокий, статный молодой человек стоял, облокотившись на машину. Не смотря на тёмное время суток, Сандан находился в солнечных очках, скрывавших тёмные азиатские глаза. Весь его образ источал пафосом, что подчёркивали сильно выделявшиеся скулы, сломанный нос, который был слегка приплюснут, и мужественная челюсть, дополняющаяся широким подбородком. Он был во всём чёрном, и только белая футболка контрастировала с чёрными брюками-бананами и чёрной рубашкой застёгнутой на две верхние пуговицы. От света фонаря, освещавшего внутренний двор, цепочка, придававшая ему ещё больше образа плохого парня, начинала выделяться на его шее.

– Добрейший вечерочек, – сказал Илья, пятясь задом прикрывая дверь, чтобы она сильно не бухнула.

– Саламчик братанчик, – ответил Сандан и вальяжно зашагал в своих чёрных кедах к Илье. Челюсть он выдвинул вперёд, создавая наигранный образ важного человека. Настоящий брутал.

– Зря ты не пришёл Санданчик, всё бы тебе было к лицу. А сколько платьев…

– Ну, всё, хотел тебе помочь, но думаю, сам справишься запихать в машину, – Сандан сделал вид, что собирался идти к машине, уже было развернулся, как вдруг, повернулся обратно, протянул другу руку и забрал у него саквояж с парикмахерскими принадлежностями.

– Не, серьёзно, там много для тебя шмотья разного, тебе как азиату было бы к лицу. Да и к тому, же какому буряту не охота посмотреть на культуру своего народа.

– Там были бурятские мотивы? – с удивлением спросил Сандан и посмотрел из-под очков на Илью, показав свои удивлённые широко открытые тёмные глаза.

– Не совсем.

– Ясно, – с бархатистым басом произнёс Сандан. – Ты хочешь сказать, что мы азиаты все буряты. И ты думаешь, что я не знаю, что на показе приветствовались японо-корейские мотивы. Что я, по-твоему, не умею пользоваться информацией и не могу выявить определённые закономерности на рынке? Вонючий расист.

Илья молчал. Такое молчание свидетельствовало о том, что это согласие.

Они подошли к машине и Сандан открыл багажник.

– Ага, значит-значит. Я значит ещё и китаец, раз этого сделать не могу, так как у меня слабый интернет, я угадал твои мысли?

– Скорее всего, ты можешь выявить закономерности на Таганке. Ты же там часто бываешь, да и с местными находишь общий язык.

– Ха, – усмехнулся Сандан. – Хорош. Ты, я полагаю, работал с той симпотной, как же её…

– Ольга.

– Ах да, малышка Хельга. Я часто её наблюдал из своего окна, и знаешь всё при ней. Так чего мы стоим, давай, ложи сюда, рядышком, ага, вот так. Всё хорошо. Сигарету?

Илья отрицательно и с отвращением покачал головой. Сегодня ему не хотелось.

– Ты это, случайно, не из-за неё меня дернул?

– Нет, что ты. Зачем отбивать у тебя надежду.

– Отбить ты её, конечно, не сможешь, а вот загубить, ты в этом мастак.

– Просто я встретил свою, – Илья замялся. Он даже не знал, как её назвать, или как величать. Эпитетов было множество. – Подругу медленно протянул Илья.

– Алину? А, стоп, Вику. Да Вику! Нет?

– Нет, – так же протянул Илья. – Антонину.

– Тонечку? удивлённо переспросил Сандан и снял, наконец, очки, дабы заглянуть в глаза другу. – Наконец то увижу её вживую! Она не потолстела? Не пострашнела.

– Заткнись, – сквозь зубы проговорил Илья, но при этом не грубо, а как-то нежно. Его задели такие прямые и наглые вопросы. Он как благородный рыцарь был готов защищать свою даму до последнего вздоха. Если бы у него сейчас были при себе перчатки, он бы вмиг отхлестал бы Сандана по щекам.

– Извини за прямоту, но она у тебя красавица. Ну, с твоих слов и по фотографиям конечно. Лет то много прошло, вы совершенно не виделись, да и не общались.

– С днём рождения поздравляли друг друга.

– Ну, let’s get it, это не то. Она могла подурнеть или ещё как.

– С годами она только хорошеет. Раскрывается как цветочек.

– О-о-о, понятно всё, влюблённый юноша, я тебя таким давно уже не видел. Для тебя она всегда будет красавицей и самым лучшим человеком, брат, я тебе говорю, а вот характер может быть не тот, изъяны могут выходить наружу.

– Перестань, сказал идеал, значит идеал.

– Значит надо посмотреть.

– Нет, не надо, Санбой, – и Илья по доброму улыбнулся другу, взяв его за плечё.

– Да я же шучу, – ответил ему улыбкой Сандан. – Я тоже за тебя переживаю и поддерживаю, – с этими словами он положил в карман брюк Ильи нечто, что было защищено квадратной упаковкой.

– Это лишнее. У нас дружеские посиделки. Посидим, поговорим по душам, о жизни, о том и о сём. Да и к тому же у меня всё есть.

– Гадкий Илюша, да и ещё друг наготове. Смотри не вводи в скуку со своими философскими изречениями.

Оба посмеялись. До конца оставалось пять минут, это означало, что Антонина выйдет через минут пятнадцать, плюс минус пять минут. Всё же он рассчитывал на то, что ей надо было покончить со всеми своими делами, одеться, собраться и только тогда уже выйти. Поэтому он, Илья, стал приостанавливать дружескую беседу.

– А, то. Слушай, в общем, завтра передашь мне вещи днём в обеденное время.

– Без проблем дружище. Мы работаем через дорогу, ты что забыл?

– Вот и славно. Тогда прощаемся?

– Так быстро? Ну ладно, я всё понял. Не теряйся, спокойно расслабься и постарайся отдохнуть, всё-таки больше двенадцати часов уже работаешь, смотри не загоняй себя.

– Спасибо, всё будет хорошо.

– Вот это правильный подход. Повторяй это как мантру. Давай пока Илюх, – И он выкинул бычок, раздавил его носком и вытянул руки в ожидании объятий.

– Пока.

И они обнялись. Сандан захлопнул багажник сел в машину и эпично как герой боевика, смотря через боковое зеркальце, выствил в открытое окно руку и вытянул пальцы в знак прощания.

Так или иначе, он её встретил, она вышла самая первая, так как у неё не было желания задерживаться здесь на долгое время. Тоня выглядела раздавленной, утомлённой, но при этом такой прекрасной. Нежное молодое личико и печально нежные глаза, она смотрела под ноги, спускаясь по ступенькам, маленький ровный носик придавал миловидности ей самой. Свет, исходивший из открытой двери, подсвечивал её со спины, придавая всему образу некую божественность. Загадка заключалась в ней самой. Что могло опечалить столь дивное создание или, что за думы гложут её, не мог узнать или понять ни кто из всех живущих. Такие мысли не рассказываются людям, такие мысли остаются при человеке, являясь неким ярмом.

Тоня элегантно спустилась с верхней ступени, положив руку на холодный мрамор, из чего были сделаны белоснежные перила. Призадумалась. Сделала губки бантиком и обвила головой с право налево и посмотрела прямо вдоль набережной. Илья от восхищения приоткрыл слегка рот. Он стоял как гусар, поставив одну ногу на первую ступеньку, положив на колено этой ноги руку, осанку при этом держал не хуже баронета. Сердце замерло.

Двоичность буквы “А”. Можно долго кричать, падая на дно исторических годов, если рассматривать с той философской мыслью, что мы вечно движемся вверх. Антонина и Афродита – бинарность женского естества, женский образ эллинистических времён. Вдруг статуя ожила и повернула голову к стоящему в низу кавалеру. Слегка подпрыгнув, Антонина проскочила ещё три ступени, и вот уже до Ильи оставалась несколько ступенек, как вдруг она приостановилась на носочке правой ноги. Вторая застыла в воздухе. Холодный мрамор на лице девушки растаял с приходом улыбки. У обоих глаза засияли. Илья перевёл восхищённый взгляд на Тонину туфельку. На небольшом толстом каблуке, носочек был открыт, поэтому можно было разглядеть пальчики девушки, что молодой человек и сделал. Туфельки были изумительного ванильного цвета. Они хорошо сочетались с прекрасным нежно розовым платьем, доходившим ей до колена. Из-за того что платье было чуть выше колена, возможно было увидеть сильные округлые икры девушки. Она поспешила к другу. Спустилась ещё немножко и вот когда оставалась уже предпоследняя ступенька, она оступилась и полетела в объятия старого друга.

Не на шутку испугавшись, Илья молниеносно подхватил Антонину и, развернувшись, поставил её на асфальт. Это было невероятно красивое зрелище – всё произошло как в танце. Она продолжала находиться в объятиях, беспокойство, длившееся мгновение, сменилось опять всё той же красивой улыбкой. Илья смотрел серьёзно, так как всё ещё присутствовал страх потерять любимую. В глазах дизайнера стояли слёзы, но, ни одна капля не упала и не прокатилась по прекрасному чистому лицу. В глазах отражались множество огонёчков, можно было подумать, что это смотрят сами небеса. Глаза Ильи проскользили вдоль маленького носика и остановились на маленьких губках. Она улыбалась уже нежной улыбкой. Страстное желание возникло у парикмахера дотронуться кончиками губ до губ обворожительного дизайнера. И не понятно, куда делась та холодность и подавленность на лице девушки.

Тоня была вся расслаблена, что говорило о том, что она полностью доверяет другу. Как только Илья стал ослаблять объятия, Антонина приобретала всё больше сил и вот уже могла твёрдо стоять на ногах. Руки они не расцепили и продолжали держать друг друга за локти. Инициатива последовала от девушки. Тоня первая стала отпускать Илью, это сопровождалось смущением обоих.

– Растяпа, – смущёно засмеялась девушка, показав свои белоснежные зубы.

– Позёрка, – щёлкнул её пальцем по носу Илья. – Ты же была в совершенно в другом.

– В совершенстве? Ты это хотел сказать?

– Ну, то, что ты была бесподобна, с этим ни кто спорить не будет, – быстро проговорил Илья. – Но сейчас, сейчас – просто в совершенстве бесподобно.

– Ах, ха-ха-ха, – засмеялась Тоня. – Спасибо.

– А какое падение, загляденье.

– Не достаточное загляденье, раз ты меня поймал.

– Точно, надо было посмотреть, как ты уляжешься носиком на асфальте.

Оба расхохотались. Пока смеялись, Тоня не произвольно положила ладонь на Илью. Она наклонила голову в бок и серьёзно спросила.

– Не поможешь мне, я переодену туфли на кеды.

– Да, конечно. Не спеши.

Тоня умело и изящно проделала все операции, Илье лишь оставалось дать подруге опору и принимать одну, а затем и вторую туфельку.

– Так, я готова.

– Тогда пошли?

– Да. Веди.

– А туфельки я вот так в руках понесу, да?

– Ой, извини. Давай клади их сюда в портфель. А теперь пошли.

Тоня нетерпеливо взвизгнула и крепко обняла Илью. Для него это было неожиданностью, что даже рот остался открытым. В кедах она могла уже положить голову на его широкую грудь. Ей слышно было, как бьется его горячее доброе сердце. Она закрыла глаза и прошептала.

– Я скучала.

Илья обхватил её сильными руками. И зажмурив сильно глаза, крепко обнял подругу. После чего ответил ей.

– Я тоже, – прошептал над её головой Илья. Ему хотелось ещё сказать три слова, но спохватившись, не дал себе этого сделать.

Наобнимавшись они пошли вдоль улицы. Ресторан, в который позвал посидеть Илья, располагался в пару улиц от места проведения показа. Они шли вдоль освещённой улицы и мирно беседовали о жизни, проведённой в разлуки друг от друга. Илья и Тоня были поглощены друг другом, и ни кто и ни что не могло помешать общению двух старых друзей. Спешить им было не куда, поэтому они наслаждались не только обществом друг друга, но и тёплой освежающей погодой. На улице прошёл дождь, это было заметно по большим и не очень лужам, да и запах который может учуять наш нос, говорит сам за себя. Мокрый асфальт активно выделял петрикор, а влажные газоны покрытые капельками дождя, выделяли геосмин, что в свою очередь, при смешивании в атмосфере, заставляли двух молодых представителей творческих профессий жадно наполнять свои лёгкие. Именно поэтому иногда складывалась такая пылкая беседа. Порой люди оборачивались и смотрели на проходивших мимо них, весёлых друзей. Лужи были не самой опасной проблемой, так как на Илье были не промокаемые туфли фирмы “Doctor Martens”.

– Антоняш, давай запрыгивай на спину, прокачу, – говорил Илья, беря за руку Тоню. Девушка с криком запрыгивала на спину, обхватывая руками шею друга, и каждый раз смеялась от души. От заразительного смеха молодой человек тоже начинал смеяться и успевал всячески веселить девушку, вкидывая то одну шутку, то другую.

Вечер отличная пора для заказов еды, поэтому, активно ездили велосипедисты, которые, в большей своей части, сегодня, подрабатывали курьерами. Большой опасностью грозило столкновение с ними. Именно поэтому, вскоре, друг взял подругу под руку, и периодически маневрировал между небольшими лужами и проезжающими велосипедистами.

– Как было бы замечательно всё же брать какую-нибудь технику на прокат, – говорила Антонина. – Представь, как мы бы разъезжали по лужам, обдуваемые прохладным ветром.

– Да, – вздохнул Илья с видом призадумавшегося человека. – Ты рулевой, а я сзади пристроившись, всеми силами руками и ногами держусь за тебя. Твой взгляд пронзает даль, а белоснежные локоны лезут мне в лицо. Твой женский стан и гордая осанка воплощение мысли феминиста.

Тоня от представленных в голове картинок и от слов Ильи, не выдержав, расхохоталась, прижавшись лбом к руке мужчины. Она эмоционально разгрузилась. В душе остался маленький осадок, но все, же она немного осчастливилась. Периодически она смотрела на Илью и не узнавала в нём прежнего его. Он изменился и это факт. Голос стал грубее, иногда специально делал бархатное звучание, иногда он становился настолько нежным, что не вольно, заставлял смущать. Он стал следить за собой, это она ещё заметила при встрече, когда они виделись втроём с Михаилом. Все шесть лет разлуки преобразили Илью – из мальчика он стал мужчиной, по-прежнему оставаясь молодым человеком. К сожалению, она не могла прочитать по Илье каково его чувство к ней, по-прежнему ли он считает её подругой или нет, сказать было затруднительно. Единственное, что было заметно, так это тёплые чувства, исходившие от него. Она согревалась после холода последних месяцев, проведённых с Михаилом.

Михаил, точно! Бедняжка совсем забыла о нём. Она должна была отчитаться, но так этого и не сделала. А ведь он переживает и места не находит, то туда, то сюда по квартире ходит. На долю секунды её обхватило беспокойство. Тоня слегка замедлилась. Точно-точно, она отключила телефон и там должно быть двадцать пропущенных звонков от Михаила. Большой пальчик стал трогать все остальные на той руке, которая покоилась у Ильи. Девушка не хотела, чтобы молодой человек заметил, что она нервничает. Всё же он заметил.

Заметил потому, что почувствовал как Тоня начала играться пальчиками. Он не сводил глаз с её прекрасного лица. Порой он сильно держался и заставлял смотреть себя только в глаза любимой, но чувства прекрасного брали вверх. Каждая линия каждая чёрточка приковывала его внимание. Он обводил линии уха, проходя по завиткам, по всем дорожкам ушной раковины и заканчивал мочкой уха. Тоня была без серёжек и поэтому, он был на седьмом месте от счастья видеть подлинную красоту любви всей его жизни. Это настоящая, святая первая любовь, ещё не опороченная бытиём отношений. Светлые желания и возвышенные идеи рождаются в опьяненном мозгу влюблённого человека. Стала зарождаться новая надежда, сулившая свет восходящего солнца и уже нельзя было отогнать мысли о совместном будущем. Чувства умиления вызывали локоны, бережно убранные за ухо. Глядя на шею, ему щемило сердце. Илью бросало в жар. Ему страстно хотелось вампиром вцепиться в неё. Он наклонил голову чуть ближе к Тоне, но не для того чтобы взять зубами хрупкую шею, а для того чтобы почувствовать запах так его возбуждавший, заставлявший на миг закрывать глаза, лишь для того чтобы представлять сладкие минуты проведённые в объятиях любимой. Он не ослеп от любви, поэтому мог смотреть шире и замечать разные изменения в родном ему человеке. По этой же причине Илья предполагал, что что-то не так и она сильно чем-то обеспокоена.

Илья остановился. Разговор прекратился. Тоня вытащила руку из-под руки Ильи и принялась копошиться в сумочке.

– Всё в порядке?

– Да-да. Просто… да где же он? А вот. Хм, – усмехнулась Тоня. Затем прошептала когда разблокировала телефон, что ни чего нет. После недлительного лазания по телефону она посмотрела на друга. Он стоял, гордо расправив плечи, и напоминал английского джентльмена. Антонина оценила то, что всё же ему эта роль удалась хорошо. Терпение, проявлявшееся к ней, не могло не заставлять уважать его, да и он отплачивал тем же уважением к ней. Она отключила телефон. И словно ни чего не было, с улыбкой посмотрела в темноте на освещённое фонарём серьёзное лицо Ильи. Её кольнуло, то, что человек, которого она всем сердцем любила и за которого переживала, не отплачивал ей тем же. Печалил и тот факт, что никто из любимых ей людей не может поддержать в этот не лёгкий для неё период, складывалось впечатление, что никто не может понять её. Она сопротивлялась им, но они всё равно нависали над ней, в такие периоды приходилось много раз браться за сигареты. С выходом дыма выходили из глаз слёзы. Там где была одна Тонина слеза, на другом конце мира появлялась её пара. Примечательно то, что к каждой паре слёз находились другие пары слёз, которые она не могла видеть и чувствовать, эти слёзы и вправду находились на другом конце мира и принадлежали её другу – её тайному поклоннику. Даже сейчас стоя друг против друга, и смотря друг на друга к низу и вверх, они были далеко на разных точках мира. Что-то или кто-то не давал им стать ближе. Поэтому нить начинала натягиваться, создавая напряжение между ними, и даже детское выражение лица Антонины не спасало положение. Илья по-прежнему стоял мрачный и серьёзный, однако было в этом мраке освещённым фонарём беспокойство, по крайней мери это видела Антонина и интуитивно понимала. Надо было говорить. И говорить должна была Антонина. Именно поэтому она призналась о своём беспокойстве. – Просто, Илюха, пойми. Я просто думала, что меня ищут, оказалось – нет. Надо, наверное, позвонить. Да и ладно, – махнула она рукой. – Может быть потом. Просто… эх, Михаил, он понимаешь…

“Опять Михаил” с сожалением подумал Илья. Надежды стали вновь улетучиваться, и вновь долину заволокло туманом.

– Позвони ему.

– Да что ты, нет, не знаю. Неудобно как то.

– Перестань. Звони.

Девушка повиновалась и стала набирать. Она задумалась в ожидании долгожданного ответа. Длинные гудки натягивали струны её души, она боялась, что одна из них может оторваться, и она не хотела, чтобы струна хлестанула Илью. И вот, наконец, был услышан желанный голос. К сожалению, для Антонины, голос был недовольным, и прослеживались нотки раздражения. Это очень сильно обижало её так как она с добротой позвонила любимому из-за того что сама переживала за Михаила.

– Миша, ты злишься из-за того что я не позвонила тебе.

Илья услышал ответ, так как было это сказано довольно громко. “– Из-за того, что ты позвонила не вовремя. И вообще я не злюсь – я раздражён”

Для Тони это было выстрелом из револьвера в самое сердце. В нутрии неё не могла, не пробудится ревность. Как не вовремя? Время уже позднее, да и к тому же он знал, что она совершенно одна. Быть может, она прервала совершающееся преступление над их любовью и, сейчас, какая-нибудь Катя, Соня лежит подле него?! В их постели – на её месте.

Илья понял, что что-то не так и отошёл из уважения к друзьям. Засунул руки в карманы и стал смотреть на проезжающие мимо машины, слегка перекачиваясь с пятки на носок. До него долетали отрывки разговора, но он даже не желал вслушиваться, пока не услышал женский плач. Знакомый ему плач принадлежал той, в которую был по уши влюблён. Сердце сжалось в груди, ему стало больно, Илья с силой зажмурил глаза и напряг жвала. Одна рука вытащилась из кармана и сжалась в кулак, а вторая рука по-прежнему оставалась в кармане брюк. Пальцы впивались в бедро – наверняка остались следы от ногтей. Может быть, он через физическую боль хотел себе заглушить душевную боль. Что за человек этот Михаил, раз способен на расстоянии приносить боль сразу двум людям. Будь его воля, Илья давно бы уже развернул красавицу к себе, выкинул бы телефон и, прижав крепко-крепко к себе, забрал бы далеко-далеко от безумной толпы. Но это бы было не по её воле, а значит, являлось бы нарушением её свободы. Он повернул голову в сторону и боковым зрением увидел силуэт пришедший прямиком из снов.

Разговор был окончен. Тонечка прижимала уголок телефона к виску и плакала не громко, можно сказать бесшумно. Слёзы нельзя было остановить. Душераздирающее зрелище. Илья медленно подошёл к ангелочку в персиковом платье. Она почувствовала приближение чего-то тёплого, это ощущала её спина и сердце. Тоня не слышала шагов, и увидеть со спины не могла, шестое чувство подсказывало ей, что он уже сзади неё. И это правда. Он стоял и смотрел ей на макушку. Она не понимала, чего он медлит – давно бы развернул её к себе, выкинул телефон и прижал к себе, отвёл бы уже за ручку, как маленькую девочку в свой ресторан! Сильное желание заглянуть в бездонные глаза загадочного друга, стало подогревать девушку в тёплую погоду холодной жизни. Как появляются на свет столь добрые существа как этот Илья, что уготовлено им после смерти и что скрывает одна из добрейших улыбок, встретившихся за её короткую жизнь – все эти вопросы вырисовывали образ идеала для Тони. Однако и заставляли слегка понервничать. Всё же не каждый человек таит в себе сто и одну загадку. Ей даже не верилось, что ещё существуют на свете – поистине благородные мужчины или он такой один, который не может нарушить надуманные границы между мужчиной и женщиной. Благородный рыцарь, что просит позволения прикоснуться губами к руке принцессы. Но они, же всё ещё друзья и как думала Тоня – в этой связи гендеров быть не может, дружба всё-таки имеет глубокий уровень, выходящий за разделение полов. Сквозь слёзы девушка улыбнулась, но всё равно негодовала над тем, почему Илья до сих пор её не окликнули или просто не дотронулся.

Тоня вздрогнула, от прикосновений тёплых рук к её округлым обнажённым плечам. Она теперь понимала, почему он медлил. Теперь она его благодарила за растягивание момента. Он приносил ей невероятное наслаждение, заставлял прочувствовать свою нужность и свою хрупкость. В эту трудную минуту она хотела ощутить что-то сильнее себя, и чем крепче Илья вцеплялся в её плечи, тем ощутимее становилась его сила. В сопровождении с молчанием просыпались мурашки. Молчание было страшной силой не дававшей сказать ни словечка, но оно не могло заставить перестать идти слезам. Зато это с легкостью делали его большие пальцы, смахивавшие в разные стороны слезинки. Никто ещё, кроме Михаила, не позволял себе такого. Длительное блаженство вогнало девушку в алый румянец. Щёки согревались его горячими руками, а жаркое дыхание расслабляло её напряжённое тело.

Теперь они рядом друг с другом. Над ними теперь зажигаются звёзды, и весит красивая луна. Нет больше по краям ни кого, они встретились на мгновение в центре, что бы потом снова разойтись, оставив за спинами кучу преград. Бог создаёт каждому пару, а мы уже сами выбираем, тех, кого мы желаем видеть около себя.

– Как ты подруга, – проговорил Илья и подарил Антонине добрую улыбку.

– Я в полной …(мягкой округлой и такой привлекательной попке)

– Я вот оттуда, к сожалению, давно не вылезаю.

– Да, брось. Забавно, а почему мы тогда с тобой встретились на том показе.

– Именно потому, что ты сама ко мне зашла, как ты выразилась в грубой форме, в пятую точку.

Илья, наконец, услышал музыку её смеха. Слёзы больше не текли, да и туча, нависшая над головой бедняжки, вновь рассеялась. Илья хотел было кое, что спросить, но Тоня, прикрыв ему ладонью рот, сказала:

– Не произноси больше ни слова. Пожалуйста. А теперь давай продолжим наш отчаянный путь.

– Во все тяжкие.

– Да.

– Ой, прости, пожалуйста. Ты же приказала без лишних слов.

Тоня тыкнула Илью в живот, почувствовав его пресс. При этом скорчив личико, образовав на носике морщинки, она напоминала в этот момент игривую кошечку.

– Ни когда больше не извиняйся, – сказала Тоня. – Давай не будем трогать…

– Давай поговорим о тех дивных беззаботных временах.

Тоня оценила, то, как Илья уважительно отнёсся к ней и даже не дал закончить предложения, и всё прекрасно поняв.

И они продолжили путь, наслаждаясь обществом, друг друга. Идти им было не долго, максимум минут пятнадцать. Поэтому они старались ещё продлить вечернюю прогулку с помощью различных методик, таких как: простое замедление шага, остановка в связи со всевозможными причинами, будь то удивление или же желание что то, уточнить, или же специальное опоздание на зелёный свет светофора.

Друзья вышли на большой перекрёсток. Илья указал на нужное место, оно было по диагонали на противоположной стороне, пройти до ресторана можно было лишь через пешеходный переход. Тоня внимательно посмотрела за рукой друга и обнаружила там, куда указывала рука светлое свечение, это освещалась дорога напротив ресторана, вывеска подсвечивала изящную надпись, написанную красивым, словно рукописным стилем напоминающим стиль Parsek. Что же было написано и на каком языке оказалось проблематичнее.

Илья предложил спуститься в подземный переход и выйти прямиком к заведению. Тоня охотно согласилась, взяв сумочку в свои руки и оставив позади себя Илью, вприпрыжку спустилась в освещенный переход. Прямо как грациозная антилопа в ней просматривалась гордая осанка и прекрасная вытянутая шея. Руки были нежно и изящно зафиксированы в сторону, словно в каком-то классическом танце. При каждой припрыжки она слегка осторожно вздёргивала ручками. Когда же она всё же спустилась, она обернулась из-за левого плеча и устремила вверх свой независимый взгляд.

Илья, спускавшийся не спеша, был изумлён поведением Антонины. Он понимал, за что так сильно любил свою подругу. Не только за красоту. Красота это лишь первый подъём – подъём на так называемую ступень симпатии. Девушка была по своему независимой и в большинстве случаев выбирала своим сердцем, не забывая использовать разум. Не смотря на весь груз наставлений и указаний, душа её стремилась к чистому полёту. Илью поражал весь внутренний мир девушки. Даже когда она пыталась выставлять себя простушкой или же находилась в образе глупой блондинки, от зоркого глаза и холодного ума Ильи не могло ускользнуть ни глубина мысли, ни обширный фантазийный мир Антонины. Наигранность служила не только скромностью девушки, но и защитой перед закостенелым патриархальным обществом, в котором приходилось существовать. Часто если девушка оказывается умнее, не образованнее, а умнее – это оказывается фактором возникновения беспокойства, а то и страха у представителя мужского пола, кто не блещет ни чем интеллектуальным. Именно поэтому определённая игра поведения в таком социуме оказывалась эффективным смягчающим средством в атмосфере общения.

Молодой человек приоткрыл слегка рот и обнажил верхние белые зубы. Сейчас он дышал ртом, тем самым пытаясь не издать не один звук. Его заинтересовал тот факт, что Тоня постоянно улыбается, когда начинает контакт с ним, потому ему стало интересно, чем вызван, сей факт. Возможно, думал он, это связано с формальностью, по крайней мере, часто убеждал себя в этом. Так же возможно, что это действительно искренняя симпатия, так он хотел, что бы было. А возможно она была рада каждой встречи с ним. А кто он для неё? Старый знакомый или старый друг, близкий человек или так и оставшийся незнакомец? Братом ей точно быть не мог, так как был так называемым братом Михаилу. Мог бы он стать частью жизни поистине чудесного существа, смола бы она принять его все возможные недостатки, смогла бы принять его любовь и не когда больше не задаваться вопросом является ли она счастливым человеком.

С такими мыслями он подошёл к молодой красавице, стоявшей поначалу гордо, с независимым пылом, сменившимся кроткой улыбкой с кусанием губ, которая сменилась серьёзным взглядом, когда Илья стал приближаться ближе.

Резкий поворот девушки и удар по лицу Ильи её кончиков золотых волос. Она оставила за собой лишь сладкий аромат своего тела и волос. Илья ещё чувствовал на лице приятные ощущения. Он улыбнулся, не обнажая зубов, и пошёл вслед за Тоней.

Развернувшись, девушка вприпрыжку поскакала к повороту, ведущему к развилке лестниц на противоположные переходы. Коридор был не освещён и какой-то музыкант в кромешной темноте напевал, красивую давно забытую лирическую песню. Освещалась только соседняя переходная линия, а тоннель между ними наводил на тело кучу мелких мурашек. Антонине стало страшновато и почувствовалось холодность. Это всё взыграла фантазия девушки. На малютку нахлынули воспоминания о брате, рассказывавшем различные истории о разного рода бабайках, леших, духах и монстров в темноте. Нагнетало красивое пение красивой песни, что в данный момент вводило девушку в холод.

Она остановилась слегка косолапо, чем вызвала умиление у Ильи, который в свою очередь не чем себя не выдавал, идя всё так же спокойно и серьёзно. Она действительно была похожа на малютку, оставшуюся посреди большого мира – без родных и близких. И вот к ней приближался загадочный, как она ласково любила называть взрослых мужчин “дядя”. Она была восхищена его мужественностью и отсутствием, какого либо страха. Возможно ей самой хотелось быть немножко ребёнком, не зря они говорили не так давно о раннем детстве, до того момента когда осознано познакомились друг с другом. А женское начало страстно нуждалось в защитнике. Илья уловил и это. Тоня это поняла и вся затрепетала, когда он вплотную подошёл к ней. Без лишних слов Илья взял её за руку.

– Ты замёрзла? – Спросил Илья

– Нет, – испуганно нежно ответила Тоня

– А почему тогда дрожишь? – Он вопросительно поднял бровь.

Тоня подумала, какой же он всё-таки сладострастный демон или ангел, или демон или всё же ангел, ей хотелось закричать, не от страха, просто всё это было сложно. Тем не менее, оставив вопрос открытым, они, дружно держась за руки, словно Гензель и Гретель пошли и растворились во мраке.

Тоню охватило эмоциональный подъём, и она вся была рада всему на свете. Рада, что сбежала от обыденной рутины, рада была другу, идущему с ней плечом к плечу, ногу в ногу, рада была и музыки, поначалу пугавшей её, рада была даже таким вроде бы не значительным, на первый взгляд, вещам как то, что было сейчас одето на ней, рада была вечеру и рада была моментам, которые ощущала и проживала сейчас.

Идя вдоль по тоннелю прямо на свет, они прижимались всё ближе друг к другу. Объятия рук были сильны, но любящи нежны. Илья старался запомнить каждое ощущение испытавшее сейчас, каждое чувство. Он жадно впитывал запах шампуня, духов и благовоний, вслушивался в дыхание той, которую сильно любил. Время от времени он обращал внимание на силуэт, идущий рядом с ним, которого он не выпускал из руки, он надеялся, что Тоня сейчас ощущает, те чувства, что греют не только руки, но и молодые сердца.

Поравнявшись с музыкантом, оба посмотрели на него, к сожалению, было темно и не видно, куда можно было бы положить на пропитание. Музыка врезалась в сердца молодых людей и не оставляла равнодушными обоих. Сейчас они были духовно едины, и в этом союзе спасибо стоит сказать музыке с напевом и завыванием и затуханиями. Чем крепче они прижимались друг к другу, тем меньше боязни оставалось в Тонином сердечке. Пройдя чуть дальше от музыканта. Антонина остановилась и потянула Илью обратно. Песня тронуло сердце девушки на столько, что она чуть не заплакала, но посчитав, что слишком много уже сегодня пролитых слёз одёрнула саму себя.

Тоня отпустила руку Ильи и принялась рыться в сумочке в поисках денежных средств. Недолго думая Илья подсветил Антонине. Их глаза встретились в свете сотового фонаря. Оба улыбнулись и оба вошли в красную краску. Достав кошелек, Тоня достала сторублёвую купюру и положила их в шапку, покоившуюся подле музыканта. Как оказалось, музыкант был слепым. Илья осветил всё вокруг, в том числе и слепого старца, лет шестидесяти. Несмотря на возраст, голос у него был молодым и чистым. У тони сжалось сердечко, ей стало жалко старика с прекрасным голосом и сердцем. Она его совершенно не знала, но предполагала, что у него прекрасное чистое сердце, так как складывалось ощущение, что он знает, о чём поёт. Пел он о прекрасной любви. Ей вспомнились первые мысли о Михаиле и их первые встречи, когда они были уже парой. Любовь страшная сила, они утёрли нос абсолютно всем завистникам, они преодолели все злые языки и, не смотря на разные трудности, продолжали быть вместе.

Рядом стоял Илья, погружённый в свои мечтания и мысли о его прекрасной Афине – Антонине. Многое вспомнил он о чём в гневе, когда то поклялся забыть. Чувства вспыхнули с ещё большей силой. Ему хотелось радоваться, петь и веселится только с одним человеком, что рядом стоит погружённый в свои мысли. Он знал, что она думает о том единственном, как он предполагал, который её совершенно не ценит, кто ведёт себя как эгоист, а заботу использует в своих плотских интересах. Илья не мог обижаться на Тоню, за то что она совсем его позабыла, ей надо дать время, чтобы всё обдумать.

Не прошло и полминуты, как песня затихла, и слепой посмотрел прямо на них. Его белые, чистые глаза смотрели на каждого из них.

– Спасибо вам, кто бы вы ни был, – произнёс сидячий дедушка. Одетый не как нищий, а нормально обыденно. – Я понимаю вас двое. Поэтому скажу, цените то, что у вас есть, цените друг друга как ценили бы самих себя. Девушка, я знаю вы рядом, постарайтесь увидеть, то, что не могу видеть я, и наверное не может увидеть каждый. Да я видеть не могу, зато сильно чувствую это. И в этом, что-то есть, – сказал он загадочно и начал напевать какой-то народный мотив без слов.

Антонина призадумалась над сказанным и повернулась к задумчивому другу, который был не менее загадочный как тот слепой старичок. Она убрала кошелёк в сумку и протянула руку Илье, тот выключил фонарик на телефоне, и они направились, к выходу, молча, обдумывая каждый своё. Молчание длилось до тех пор, пока они не вышли на тротуар. Чуть левее от входа была расположен прекрасного вида ресторан. Экстерьер, которого был вполне примечательным и запоминающимся.

Как уже было сказано выше вдоль всего ресторана, были поставлены небольшие фонарные столбики, источавшие прекрасный белый свет. Они были выполнены под старину, а конкретнее XIX век. Прямые округлые столбы длинной в два метра держали голову фонаря – белоснежный по каркасу, стеклянный и прозрачный плафон, который был под стать самому своему телу, то есть столбу. Тоня заворожено посмотрела туда, где заканчивался последний фонарь. Илья следил за её реакцией.

– Меня тоже в первый раз поразила такая красота.

Тоня мимолётно посмотрела Илье в глаза и перевела восхищённый взгляд на витрины ресторана. Они были не менее занимательны, поскольку соответствовали модным веяниям в дизайнерском искусстве в сфере оформления витрин. Витрина – это лицо ресторана. Как и в мире моды, как и в социуме, действует правило: “встречают по одежке, провожают по уму”. Так и в ресторанном деле клиент обращает своё внимание на витрину, а уже потом только оценивает палитру вкусов. Ресторан может, как заинтриговать, так и вызвать жуткое выделение слюнной жидкости. На витрине может не быть ни чего и это поможет понаблюдать за посетителями и за атмосферой в заведении, а может она быть заставлена различными яствами и элементами декора, разной стилистики, что в свою очередь зависит от стиля ресторана и его кухни. Вот и у этого славного места витрина была минималистичной, но при всём этом содержала множество элементов, так как на затемнённых окнах была выполнена графика в стиле леттеринг. Такая витрина не мозолила глаза своими предметами декора, например декоративными блюдами, фруктами, овощами или же предметами кричащими о стиле. Поэтому была явно выраженная строгость и серьёзность ресторана.

Как на витринах так и над входными дверями красовалась надпись на французском языке: Glorieuse Place

– Это на французском? – подметила Антонина.

– Ага

– Как переводится

– Славное место или великолепное место.

Илья открыл для Антонины, но она осталась не подвижной.

– Не хочу, – сказала Антонина. Илья разволновался и пришёл в смятение. – Пока меня не сфоткаешь ни куда не пойду и точка, – она топнула ножкой и выкатила нижнюю губу, словно как ребёнок.

Илья чуть заметно выдохнул, однако внимательная и умная красавица всё заметила и промолчала. Он отпустил ручку двери и подошёл поближе к Антонине.

– Давай свой сотовый, – сладострастно произнёс Илья.

– Нет, давай на твой, потом мне, просто перекинешь.

– Договорились.

Антонина шире улыбнулась, взяла Илью за бицепс и слегка сжала. Это было что-то вроде за место рукопожатия. После отошла в сторону небольшой святящейся алее.

Илья достал сотовый телефон, настроил камеру, модель начала позировать в различных позах, то она улыбнётся, то скорчит рожицу. Для фотографа это было некой игрой.

– Так, Антоняш. Попробуй сделать холодное лицо. Сейчас объясню, белый цвет холодный, следовательно…

– Ого, да ты гений, я об этом даже и не подумала.

Она встала и начала смотреть прямо на камеру, пока фотограф подбирал необходимый ракурс.

И вот ракурс был выбран, фото получилось на взгляд Ильи шикарным. Он поспешил показать фотографию тоне. Она была в восторге и попросила не забыть скинуть чуть позже все фото.

Илья повторно открыл для Антонины дверь и пропустил её вперёд. Входя в зал, Тоня, аж, опешила от изумления. Её поразило богатство и роскошь интерьера, посетители и работники ресторана, одетые во всё светское. Молодые люди, только зашедшие с улицы, явно выделялись на общем фоне, так как не одна ещё девушка не позволяла ходить здесь в кедах. Тоня повернулась к Илье с видом вопрошания, – нам точно сюда? Говорило её выражение лица. Илья заинтересованно наклонил голову и подтолкнул девушку вперёд.

Их встретила красивая администратор. Брюнетка со сдержанной улыбкой поприветствовала гостей и поинтересовалась, в какой части удобнее будет, гостям расположится. Илья сказал, что подойдёт самый скромный уголок. И такой оказался. Он находился в дальнем углу ресторана, и столики закрывались красивыми ширмами.

Проходя через главный зал вслед за администратором, Антонина успевала разглядывать гостей, некоторые из мужчин обращали внимание на молодую девушку, но Тоню это не смущало. Всё равно они теряли интерес, глядя на того, кто её сопровождал, он действительно казался со стороны любящим женихом. Вдобавок ко всему, большинство мужчин в этот вечер были со своими жёнами, а один столик был с полным семейством с отцом, матерью, старшей дочерью и младшим сыном. Один из завсегдатаев этого места, большой и грузный с гладко выбритым лицом и аккуратно подстриженный весельчак средних лет начал махать рукой в сторону молодых людей. Тоня повернула голову на Илью, он приветствовал толстячка сдержанным кивком, как всегда приятной улыбкой и скромным поднятием руки.

Илья замедлил шаг и наклонился к Тоне.

– Это Джозеф Ксевинский. Видный капиталист и финансист, поляк и вдобавок ко всему мой личный клиент.

Тоня скорчила удивлённую гримасу, тем самым заставив Илью отвернутся и пойти дальше и это не могло не вызвать у него улыбки.

Дойдя до того самого места, где им предложили расположиться Илья галантно отодвинул стул для того чтобы Тоня смогла присесть. Она подняла бровки вверх, сделала складки на лбу, миловидно улыбнулась и поблагодарила Илью на французском языке.

– Mersi mari.

Илья усмехнулся и слегка занервничал. Идти было проще. Сейчас администратор оставит их, и они будут совершенно одни огороженные ширмой в самом углу. Тогда он тоже присел напротив любимой их глаза встретились и лица стали совершенно серьёзными. Он заметил, что Тоня всегда смотрит ему прямо в глаза, тогда как он периодически обращает внимание на её нежные губы, но, тем не менее, в данный момент он не мог оторваться от её прекрасных зелёных глаз. Сильные чувства вогнали его в пот. Взаимное созерцание друг друга оборвалось, по вине Ильи, так как он обратил внимание на её тонкие запястья, изящные кисти и тонкие пальцы средней длинны. Он ни у кого больше не видел таких рук, она была уникальна, он не видел её ладоней, но представил, по воспоминаниям, как они выглядят. Не видел, потому что красавица элегантно как леди положила на стол руки, ладонями на белоснежную скатерть. Ей хотелось погладить её ладонью, ощутить прохладу и мягкость льна, из которого сделана была скатерть.

Тоня внимательно смотрела за Ильёй. Она видела, что он на несколько секунд задумался. Понять было не трудно, что он смотрит на её руки. Ей стало лестно от того что Илья заметил прекрасный белоснежный как скатерть маникюр с декоративными камушками напоминающими алмазики. Всё её женское естество радовалось и трепетало перед мужским вниманием.

В эти несколько секунд Илья окунулся в мир фантазий, где эти нежные руки ласкали его, в ответ он начинал ласкать их своими губами, прижиматься лбом и щекотать своими ресницами. А холодный белый цвет, что скрывал природный оттенок её ногтей, заставил обратить на явно новый маникюр. У него зачесались запястья, поскольку он представил как Антонина, держа его руку в замке, играется ими, постукивая по его чувствительной коже.

– Твоя лунула как луна заставляет думать о прекрасной ночи. Сделано со стилем, гармоничность двух оттенков белого, один светлее другой бледнее, но я бы добавил золотистый ободок, что бы, что бы, а-ах не придумал.

– Сладострастный змей, ты меня ввергаешь в краску.

– Ты стала говорить возвышено в столь прекрасном местечке, – сказал Илья, при этом водя головой по всему интерьеру.

И тут они заметили, что администратор всё ещё стоит заинтересованная и умиляющаяся за, как ей казалось, влюблённой пары. На деле же был обычный флирт и не взаимная любовь. Она застенчиво улыбнулась, извинилась и подала меню. Друзья дружно поблагодарили её.

Выбор меню спасал парикмахера, так как он не знал о чём заговорить с Антониной. Сказать хотелось много, но он боялся заговорить о том или о другом. Не скучно ли ей буде или же может показаться, что диалог от безвыходности.

Внимательно всё осмотрев, Илья выбрал себе стейк и прекрасное вино Hilandar Nama

– Что ты выбрал?

– Секрет.

– Как?

– А вот узнаешь.

– Блин. А я вот не знаю, чего хочу. Салатик или просто десерт. А может быть суп?

– Мать, да тебе надо напиться.

– Вот точно, – Антонина щёлкнула пальцами и звсмеялась.

– Так. Бери сразу бронепоезд.

Тоня расхохоталась ещё сильней и громче. Илью это умилило, да так что у него сжалось сердце. Она посмотрела по сторонам и извинилась. Наступила неловкая пауза. Ситуацию спас официант.

– Что будите заказывать?

– Ну, я в выборе определился. Принесите значит бутылочку красного вина и, пожалуй, стейк медиум прожарки.

– Ах, вот что за секреты от меня, – вставила Антонина. – Настоящая мужская классика. Значит, я тоже определилась. Подойди сюда не стесняйся, – сказала она официанту.

Она прошептала красавцу в ухо. Он записал и мигом удалился. Антонина вызывающе смотрела на Илью. Парень начал догадываться, что она хочет его подкольнуть, её выдавала лисья улыбочка.

– Вот это настоящий сюрприз, хороший мой. Узнаешь, когда принесут.

– Да, – слегка застенчиво пробормотал Илья

– Я уже и не помню, когда была в приличном месте, – с печалью сказала Антонина.

Улыбка на лице Ильи пропала, и он смотрел на неё с полной серьёзностью и участием. Он винил во всём Михаила, действующего, порой как эгоист. Хотя он знал, что Михаил её любит и любит по-особенному, не так как Илья – это греховная любовь, страстная и эгоистичная. А там где есть эгоизм появляется и жадность, а вместе сней идёт плечём к плечу, товарищница ревность. Михаил, порой забывал, что его любимой охота быть желанной и чаще выходить в свет с тем кому отдала своё сердечко.

– Спасибо тебе, Илюш.

Она давно не обращалась к нему с ласковостью. Для его ушей это было как нектар.

– Тонечка, – взял он её за руку, которая гладила ноготочками скатерть. Девушка взрогнула и перестала одной рукой держать щёчку. Он видел, что что-то не так. – Доверься мне, я вижу, что тебя нечто гложет из нутрии. Скажи, как мне помочь, сердце рвется, глядя на тебя.

– Тогда не смотри.

– Тогда буду ощущать.

– Чем и каким местом?

– Попой, родная. Не, я серьёзно золотце.

– Прости меня за клоунаду. Просто неудобно говорить, понимаешь, мы стали слишком далеки, вдобавок уже давно не виделись, мы словно бы родные, но что-то постоянно отдаляет нас. С друзьями я так не смущаюсь и не злюсь, почему то ты вызываешь весь спектр чувств.

– Может быть, это и к лучшему?

– Что ты имеешь в виду?

– Вот смотри, с тобой мы видимся редко. Можно сказать никогда. Так вот кому ты сможешь выговориться в страсть? Незнакомцу, встретившемуся однажды, с которым, больше не пересечёшься вновь, и который ни кому не сможет рассказать. Или же ты будешь говорить, какому-то знакомому, возьмём из ближайшего окружения или же из профессиональной деятельности, в которой царит культ сплетен?

– Хорошо, но ты тоже часть мира сплетен. Как сегодня выяснили, мы вертимся в общем котелке знакомых.

– Когда-нибудь раньше я давал повод, усомнится во мне?

– Нет, но это было давно.

– И не правдой. Угу, – мелено на выдохе задумчиво произнёс Илья.

– Что… – раздражённо начала Антонина и сомкнула, было, бровки, но Илья её успел перебить.

– А доверится мне, сможешь, поставив всё на кон. Заметь, не я шампанское заказал.

Раздражение сменилось изумлённой улыбкой, девушка широко открыла глаза. Как он это мог услышать, она не понимала. Да и как порой догадываться, когда перед тобой сидит человек загадка, картина древних мастеров.

– Не стоит удивляться, как будто я не знаю твоего любимого вина.

– Ты помнишь? Но как ты догадался.

– Дедукция подруга. У нас вроде бы общее меню. Я не знаю, может быть тебе и детское могли принести.

– Ха-ха-ха, и вправду, может, выгляжу на восьмиклассницу.

– Не разыгрывай сцену из фильма “Леон”

– Это там, где они сидели в ресторане, – лукаво посмотрела Тоня, а Илья утвердительно кивнул. Она, опять покраснев, громко рассмеялась.

– Я рад видеть твою улыбку. Сердце греет беззаботный смех. Мог бы, конечно, так всё, и оставить, вот только позже всё к тебе вернётся в двойне, как порой и у меня бывает. Я же говорю, буду чувствовать на расстоянии твою тревогу и беспокойство.

Тоня хотела сказать, чтобы Илья перестал говорить ерунду, но вместо этого сказала совершенно другое.

– А что говорит твоя дедукция?

– Судя по тому, как вышла ты после показа, могу сказать ты не нашла того чего искала. И пришла ты для того что бы что-нибудь найти, а как ты обсмотрела всех гостей… ты просто обсмотрела с головы до ног не только меня, но и всю округу, – Илья крепче сжал её пальчики, и посмотрел на её маникюр. – Ты, бедняжка, искала вдохновение.

Её эти выводы напугали, девушка таила в себе печаль не делясь ни скем кроме Михаила. И вот он, можно сказать человек, которого толком не знает. Не уж то он знает всё.

– Ты сталкеришь?

– Почти всегда, кроме пятницы, потому, что каждую пятницу я в зюзю. Ой, прости за клоунаду, просто я немного шутоват.

Тоня оценила подкол, любой другой заставил бы её обидится, но не Илья. В его словах не было ни злости, ни язвительности. Тоня это знала.

Она с минуту или две сидела, молча, вытащив руку из-под руки Ильи. Пару раз поправив причёску она произнесла, то что заинтриговало Илью и он начал с пристальным взглядом смотрел на неё.

– Помочь, к сожалению не сможешь. А вот кое-что сделать ты сожжешь.

В этот момент подали различные вкусности. Илье – его стейк. Тоне – необычайно вкусный на вид салат с тонкими ломтиками мраморной говядины.

– Это и был мой сюрприз! – прикрыв рот, хитро засмеялась Тоня. Смех был двоичным, он был и защитным механизмом для чужака, а конкретнее для официанта, и был по-настоящему искренним, поскольку шалость удалась. Илья всё ещё не замечал проделки Антонины, против него состоялся заговор, в котором приняли участие не только официант и Тоня, но и ещё повар. Не понятным было, где сейчас летала его ум Пуаро. Это ещё сильнее рассмешило Антонину. Смех стал заразительным, официант тоже принялся подсмеиваться, Илья от него тоже не отставал, правда, смех был не искренним, поскольку он не понимал над, чем смеются.

Но вот Илья надрезал свой кусок, из которого стал вытекать тягучий и горячий сок, положив кусочек в рот, улыбаясь, он проверил прожарку – действительно медиум. И у Антонины медиум. Порезав второй кусочек нежнейшего мяса говядины, Илья убрал лист салата и наколол под ним помидору черри. И тут он заметил, что что-то не так в подаче и тогда до него дошло, что от него специально прикрыли злодеяние не виданных масштабов. Развернув тарелку, он обнаружил, что небольшая часть стейка, куда-то пропала. Он посмотрел на официанта, затем на Антонину и тут он всё понял. Преступление раскрыто! Два и два сложить может каждый. Та не достающая часть была вся в Тонином салате.

– Я всё понял, ну спасибо! – пост-ирониччно обижено произнёс Илья. Вскоре он тоже засмеялся. – Ты кушай-кушай, на меня не смотри, попробуй, проглоти, ну а вы месье официант, ай-ай-ай не хорошо так поступать с частым гостем.

Все расхохотались, Многие направили свои любопытные взгляды на компанию весёлых молодых людей. К сожалению, официанту пришлось торопиться, так как Тоня и Илья были не единственные кого он обслуживал. Он поклонился, извиняясь, и немедленно удалился. И вот теперь они снова вдвоём. Тоня заметила, что давно она так не смеялась.

– Но мы с тобой не договорили. Дело в том Илюш, – она пододвинулась поближе. Что, как бы тебе сказать, я хотела бы сказать, нет – предложить, да нет же, хотела бы видеть, опять нет. Может быть нам поработать вместе, бок обок, плечом к плечу.

Илья был счастлив как ни когда. У него закружилась голова, и потемнело в глазах. Опять шансы, он цеплялся за возможности как за соломинку. Злая надежда любви. Каждый раз он понимал и думал о том, что ни когда не будет счастлив на земле, но жизненный оптимизм подпитанный любовью вселял противоположное, тем самым действуя на организм Ильи, словно как наркотик. Эффект был временный, но успевал увеличивать дофамин. Бедный парикмахер от волнения обомлел и не мог издать не звука.

– Что скажешь Илюха? Извини мой эгоизм, ты, конечно же, работаешь, я всё понимаю.

– Нет-нет, что ты я помогу.

– Правда? – она взяла его руку обеими руками за предплечье левой руки, которая лежала на столе. Когда он перевёл взгляд с Антонины на руки, она резко убрала их, да так, словно ошпарилась. – Мы будем хорошей командой, – и она закричала, не открывая рта, это был внутренний крик, направленный для окружающих. Радостная девушка распустила свои волосы, и они кудрявыми локонами стали спускаться по плечам. Она вздёрнула головой и поправила волосы, чтобы они ей не мешали.

Илья заметно растаял. Была открыта дверь, которую он когда-то давно захлопнул и закрыл на ключ. Как не странно ключ оказался у той, от которой было всё спрятано. Тоня могла видеть, как Илья просидел весь вечер, как будто очарованный, улыбка перестала быть загадочной, она определённо была искренней и беззаботной. Он, наконец-то, расслабился и вёл себя не так сдержано как до этого. От выпитого вина у него развязался язык, и он болтал без умолку, не давая сказать даме ни слова.

По правде говоря, Антонине и не хотелось ни чего говорить. До конца вечера она прибывала в хорошем настроении, игривая, кокетливая, на себя не похожая. В душе девушки, как и у Ильи, зародилась надежда. Надежда иного характера – профессионального. Дизайнер, наконец, схватилась мёртвой хваткой за то, что приведёт её к поставленным целям. Молодой парикмахер вселял ей надежду, так как от него исходила сила, не подвластная ей, его энтузиазм и свежесть мыслей поражали Антонину. Ей казалось, что Илья так легко плыл по течению, что мог с лёгкостью подхватить и Тоню. Тогда бы они уплыли далеко-далеко вместе, и были бы там счастливы, танцуя и поя во весь голос напротив костра. Но что есть счастье для Ильи? Девушке было это интересно и любопытно.

Сколько она себя помнит, столько же Илья был совершенно один. Даже когда он был в кругу друзей, от него веяло холодом одиночества. Антонине была интересна та сторона жизни, откуда приходил её друг. Она не желала думать, что происходит с ним там, она не жалела его, а сочувствовала, но, то было раньше, а сейчас она даже ему завидовала, поскольку предполагала, что в этом и есть его подлинное счастье. Илья не принадлежал ни кому, по мнению Антонины, кроме как себе. Ни кто не смел, ему указывать, как жить и что делать, самостоятельность его мыслей и действий вдохновляли её. Девушка желала на себе ощутить то, что испытывал Илья. Ох, если бы она только знала, какие адские муки ждут на противоположном берегу озера счастья.

Когда они виделись часто, она держалась отстранённо. Конечно, она была не глупа и чувствовала некие чувства Ильи, но в этом не было, ни чего такого, поскольку он являлся мальчиком, а она девочкой и это нормально, что мальчик засматривается на девушку. А даже если он прожигал её взглядом, смотрел туда, куда не прилично смотреть, оправдывалось всё его девственностью. Сейчас же он не был похож на такого. Чувствовалась со стороны мужская энергия.

Ужин был съеден, и диалог продолжала Антонина. Он слушал её, не перебивая и не вставляя ни шутки. Он был очарован, тем как его любимая ведёт повествование. Ему казалось, что оба они плавали в глазах друг друга, он так надеялся, что Тоне нравятся, хотя бы, его глаза. Находясь рядом с ней, он часто обращался к своей внешности с большущей критикой. Это было всё следствием его детских комплексов. Интересно и то, что комплексы и недостатки он не уничтожал в себе, а просто запирал их в чулан, где-то внутри себя. Время от времени, комплексы вываливались наружу, но это было редко. Вместе с ними сочился страх, который он способен был контролировать. Одиночество наедине с самим собой было сильным инструментом в познании себя и управлении собой.

Счастье не было стопроцентным у обоих. Но они был и рады обществу друг друга. Оба были приятными молодыми людьми. И когда Илья не стеснялся, он был отличным собеседником. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается и время, проведенное вместе, пролетело не заметно. Они болтали уже два часа. Ресторан закрывался только через час. Время подходило к двенадцати ночи, поэтому они не хотели наглеть и задерживать персонал. Они попросили счёт и когда им принесли его, у друзей возник не большой спор.

– Давай я заплачу, – предложил Илья.

– Ты что? Я сама!

– Я настаиваю.

– Нет, – твёрдо сказала Тоня.

– Вот упёртая. Ты ещё ножкой топни. Вот будем работать вместе, тогда и будешь за себя платить, а сейчас дай это сделать джентльмену.

– Ты вгоняешь меня в рамки! – иронично сказала Антонина, прищурив глаза.

– Да ты наша сильная и не зависимая.

– Дя.

Было решено, что всё же заплатит Илья.

Всех, поблагодарив и со всеми попрощавшись, они вышли на улицу. Оба были немного пьяненькими. Илья предложил вызвать такси, но не успел он вытащить телефон, как Антонина набросилась с объятиями на Илью. Голова по-прежнему кружилась от вина и любви, поэтому он не удержал равновесие, и тогда их обоих спасла Антонина.

– Я тебя не отпущу, – прошептала Тоня. – Не бойся.

– И я тебя.

Илья вложил в этот ответ двойной смысл. В этот вечер он поклялся самому себе, что не отпустит Антонину никогда. Больше он не будет её ненавидеть ни когда, любовь вернулась преображённой и ещё взрослее.

– Ты меня спасла.

– Дя. Я слышу, как бьётся твоё сердце.

Он сжал её ещё крепче и хотел, было, поцеловать её в макушку, но постеснялся.

– Я помню, что как то раз ты про меня сказал, что я ангелочек. Скорее всего – падший ангел.

– Ангел-спаситель. Я это говорил Мише.

– Точно, вспомнила.

Теперь и Тоня вложила двойной смысл во фразу. Они действительно были как одно целое. Одни действия на двоих. Она вспомнила и про Михаила. Но в этот раз она не боялась и не чувствовала страха у своего друга. Сердечко билось ровно, не меняя темпа. Слёзы замутнили глаза. Она сильнее прижалась к груди любимого друга, да сейчас она действительно испытывала дружескую любовь. Надолго ли это не постоянное чувство? Она соскучилась по своему Мише. С Ильёй было хорошо, но вот Михаил – свет её ночи был ближе ей. Девушка испытала смешанные чувства, когда услышала голос Ильи.

– Тебе наверно надо спешить домой. Чувствую, скучаешь же по Михе. Сейчас я наберу такси, и ты будешь дома.

Илья, не отпуская Антонину, достал сотовый телефон и заказал такси. У них ещё было пять минут наедине друг с другом. Время замедлилось в ожидании, и каждый был доволен. Пока Илья вызывал такси, Антонина оторвалась от его груди и посмотрела снизу вверх прямо ему в глаза. У неё были изумительные глаза, и они казались Илье в тот момент большими и чистыми. Она часто моргала, это всё из-за слёз. Прижавшись подбородком к его груди, она поинтересовалась, когда они смогут встретиться.

– Скажи, когда мы снова сможем увидеться.

– Ты как свободна?

– Постоянно, можно сказать пока я содержанка.

– Не говори так грубо о себе.

– Лядня Зая. Всё зависит только от тебя, это у тебя работа по графику, который я не знаю.

– Дай подумать. А в пятницу ни как?

Антонина оторвала подбородок от груди и задумалась.

– Меня приглашали в клуб. И я не знаю что поделать.

– А ты туда хочешь?

– Нет, но неудобно отказывать друзьям.

– Слушай своё сердце, Тонечка. Побудь немного эгоисткой ради себя. Мне кажется, если они твои друзья они всё поймут. Ну а Михаил против не будет?

– Мне так нравится когда ты, при мне, его так официально называешь, хотя мы оба знаем, что он для тебя просто Миха – брат, братан и братишка. Я с ним поговорю, конечно, но к тебе он не ревнует и полностью тебе доверяет.

– А тебе не доверяет? – задал Илья наглый вопрос.

– Он не любитель клубов, поэтому он отправится домой к родителям, – продолжила Антонина, не отвечая на вопрос Ильи.

Илья покраснел, думая, что сделал оплошность.

– Ну, перестань краснеть, – потрепала его за щёку Тоня. – Ты знаешь, она заразна словно как скитлстрянка.

Они улыбнулись и их осветили фары автомобиля. Прибыло такси. Илья открыл дверь автомобиля Антонине и помог усесться. Сам быстренько оббежал машину и сел рядом с ней.

– Куда едим? – Спросил водитель.

Тоня не услышала, её разморила, и она задумалась о Михаиле и Илье.

– Тоня, – потрепал её Илья. – Адрес скажи.

– Ах да сейчас-сейчас, – засуетилась девушка, у которой пробежались мурашки от нежности и доброты Ильи.

Они ехали в молчании. Илья впитывал носом её благоухание. Она дремала, прижавшись к нему. Он гладил ей волосы, её мягкие пряди. Он любил их цвет, любил и запах, любил и то, что он осязал сейчас, любил её такой, какой она была. Любовь была всецелая и порождала бурные фантазии и приятные ощущения по всему телу. Он не завидовал Михаилу, поскольку, тот хоть и был наполнен Тониной любовью, всё же не мог испытывать того что испытывает Илья по отношению к ней. В сердце Ильи из пепла возродилась фениксом, та любовь, что считается святой.

От любви до ненависти один единственный шаг. И вот Илья решил прыгнуть к счастью обеими ногами. Вопрос: не упадёт ли он в обрыв, к океану разрушившихся надежд и не сбывшихся мечтаний?

Он был увлечён только ей. За долгий период разлуки, он навёрстывал упущенное. Он не замечал красоту ночного Екатеринбурга. Мимо ускользали неоновые вспышки, масштабность красок небоскрёбов и яркий свет освещённых улиц. Проехав мимо Ельцин центра, машину осветил белоснежный свет, и Илья увидел красоту, что не давала наблюдать за окружающим миром города. Тоня мирно спала, слегка посапывая.

Машина остановилась. Они приехали. Тоня вернулась из мира грёз. Весь день был эмоциональным и тягучим для неё, а утро вообще было ужасно и волнительно. Отрадой для души стал вечер. Илья нежно поправил ей волосы и дал крепкую опору в руке, чтобы она смогла подняться. Вставая, она подарила ему улыбку, какую дарила только Михаилу.

– Позволь сейчас заплатить за себя, – зевая и по-прежнему улыбаясь, сказала Тоня.

– Действуй, – улыбнулся ей Илья.

Девушка расплатилась и поблагодарила водителя и обратилась к Илье с уточняющим вопросом.

– Договорились на пятницу и это точно?

– Если у тебя ни чего не изменится.

– Нет, – резко ответила она. – Я буду ждать тебя здесь. Возьми вот это. Здесь адрес.

– Мы будем здесь?

– Да. А что такое?

– Просто уточнил, – заверил её Илья.

– Не выйдешь из машины?

– С превеликим удовольствием.

И как только Илья выполз из машины, Антонина вновь его схватила. Он держал её за талию, а она его за шею. У обоих светлый ум, чувство опьянения испарилось, и они без страха и переживания могли соприкасаться в чувственных объятиях объединённые такой многоликой любовью. После затяжного обнимания они попрощались. У каждого на душе остался светлый отпечаток. Илья назвал свой адрес, и машина тронулась. Он смотрел, как отворилась дверь и Тонечка, обернувшись, повторно попрощалась, прям как раньше. Весело и бодро.

Жил он достаточно далеко от них с Михаилом, поэтому он начал любоваться видом, прекрасного весеннего города. Он опустил стекло и майский ветер стал приятно обдувать ему лицо. Он глубоко вдыхал ароматы улиц, ещё пропитанных едой открытых кухонь. Погода стояла слегка влажноватой. На сердце у Ильи образовался долгожданный покой. Он был доволен тем, что смог хоть как то растормошить подругу. Что и в прошлый раз, что и в этот раз он заметил печаль на Тоне. Он переживал за неё, как переживают родные братья или родители. Ехав, он не хотел, чтобы у неё случилось то, что пережил он. Его задачей стало защитить любовь от скверны, что пропитывает сейчас целые народы. И губит она в основном тех, кто мог бы быть великим, но посчитал, себя слабее. Творчески настроенных девушек и юношей поглощает с головой, те мысли к которым, будь их воля и счастливое стечение обстоятельств, они не пришли бы ни когда.

Доехав до дома, Илья расплатился с таксистом, поблагодарил и попрощался с ним. На улице уже становилось прохладнее, но Илью это не беспокоило. Его согревала внутренняя энергия. Он ликовал, его всего распирало до дрожи. Слегка стуча зубами от холода или чего-то другого, он направился к подъезду черно белой высотки. Чёрно-белой она была днём, сейчас же она имела вид тёмной конструкции, так как не единого окна со стороны двора не горело.

Илья поднялся к себе на двадцать пятый этаж. Квартира была однокомнатной и хорошо обустроенная. Чувствовался стиль минимализма. Комната была обставлена чёрно белой мебелью, а над кроватью висела одна единственная картина в стиле экспрессионизма. Сделана она была карандашом, поэтому, как и вся комната, она была в черно-белых тонах. Явно вписывающаяся в интерьер, картина, в чёрной рамке, раскрывала переживания художника и не оставляла Илью равнодушным. Пепельность в образе двух силуэтов мужчины и женщины, которые сплетением своих тел образовывали большое подобие сердца, становилась символом его бытия. Художник смог полностью передать, состояние души и сердца, когда рушится любовь. Силуэт мужчины тянулся к женскому стану. Женщина же окинув голову, находилась в объятиях любовника, возможно не желаемого ею. Так видел Илья. А искусство дело тонкое, именно поэтому каждый пришедший гость мог познать образец творения человеческой руки, души, и разума.

Постояв перед ней меньше двух минут, Илья вспомнил о том, что не отослал фотографии, сделанные им перед рестораном. Им было принято решение, что всё будет сделано лёжа в постели. Так и было.

Раздевшись и приняв душ, Илья смыл всю грязь уходящего дня, не смылись только приятные послевкусия ушедшего вечера. Надев халат, он прошёл в комнату, выключил свет и улёгся в постель с сотовым телефоном в руках. Включил светильник, стоявший на глянцевой, чёрной поверхности комода. Надел наушники, лежавшие рядом с светильником и включил любимую музыку. Перед сном он не хотел слушать долбёжку клубной музыки, запилы баса электронной музыки, или качёвый бит простетского репа. Душа сейчас лежала к наслаждению мелодией лирической музыки. Желательно чтобы было в песни место любви. Прослушав пару треков в наушниках с закрытыми глазами, Илья открыл фото Тони.

Он увеличил двумя пальцами – указательным и большим – фото Антонины, чтобы мог лучше увидеть дурашливое личико любимой подруги. Она показывала язык и косила глаза, это вызвало улыбку на лице Ильи. Пролистав несколько фотографий, он наткнулся на ту, что была самой лучшей. Улыбка на лице пропала, и появился внимательный взгляд, что бывает у учеников, которые заинтересовались предметом или же пояснениями учителя. Илья рассмотрел её всю. Он остановился на её глазах. Музыка тем временем выбиралась из ямы нарастающим гудением и постепенным увеличением громкости перкуссий. И вот когда все инструменты совместно с вокалом заиграли в унисон и хором, Илье предстала вся картина мира Антонины. Помимо обнажённого тела, он смог увидеть душу, в серьёзном взгляде и уже не таких печально нежных глазах. На фото вся печаль, куда-то испарилась, остался лишь намёк, а увидеть всё же можно было всю серьёзность мыслей далеко не глупой девушки. Он восхитился амбициями Тони и поклялся ей помочь, пусть даже если это будет трудно или же вовсе не под силу.

Выделив все фото, Илья отправил их Антонине. Ответа так и не получил. Она была в онлайне через телефон. Как предположил Илья, она просто не увидела, или же ей сейчас не до него. Слегка взыграла ревность и была сжата в кулаке простыня, подушка же и вовсе укушена и стиснута в зубах. Засыпающий Илья быстро подавил в себе такие чувства, поскольку мог с годами ими манипулировать. Ему вспомнились смешные моменты проведённых минут с Тоней и он, пожелав ей спокойной ночи, уснул.