Читать книгу Вспышки памяти - - Страница 10

Вода и кровь – это жизнь. Я очень рано познал, что вода и кровь – это и страх, горе и… смерть.

В нашем маленьком кишлаке источника чистой воды не было. Первый свой колодец я выкопал, когда мне было лет двенадцать. Вернее, помогал дяде Алику (Абибу), который решил, что в новом глинобитном доме, который мы построили для его семьи у нас во дворе, должен быть свой источник чистой воды. Он посчитал, что таскать воду ведрами из соседнего кишлака неразумно. Взяв в помощники своего семнадцатилетнего племянника Заира и меня, он сначала подготовил инструменты (кетмень и лопату с укороченными ручками и веревку), начертил на земле круг и приступил. Хотя ему было известно, что в нашем хуторе в девять дворов ни у кого нет колодца: неизвестно сколько метров до воды – может 10,15, а то и 30 метров.

Грунт плотный, как камень, сколько времени у нас ушло, чтобы углубиться до восьми с половиной метров, я не помню. Помню только, что копали летом, было неимоверно жарко и душно, а чем глубже – тем меньше воздуха. В итоге дядя бросил эту каторжную затею и недоделанный колодец потом использовал как сливную яму для стиральной машины.

Воду брали с ближайшего арыка, отстаивали и пили. Когда я чуть подрос и мог нести ведра, ходили с сестрой к водопроводным колонкам в соседние кишлаки за 500–600 метров, а то и километр. Водопровод в соседних кишлаках появился где-то в начале 70-х.

Надо было ещё сад-огород поливать. С этим было сложнее. Вода к нам по сети арыков шла с Даргома, оросительного канала, который прорыли наши предки-иранцы ещё при Тамерлане. От него до нас километра четыре.

Поливали ночами – в дневную жару было больше вреда, чем пользы. Хотя существовала очерёдность полива, по пути кто-нибудь да перехватывал воду.

Хорошо, если споры из-за перехваченной воды заканчивались словесными баталиями. Дело могло дойти до драк кишлак на кишлак, в ход могли пустить и остро отточенные кетмени (мотыги)… Чтобы этого не допустить, обычно мужчины-соседи, вооружённые кетменями, распределялись по всей длине арыка и караулили воду. Иначе до следующего нашего «окна» огороды могли не дожить. Земля быстро покрывалась глубокими трещинами, как тисками сжимая корни растений, которые быстро погибали. Тогда прощай свежие помидоры, огурцы или зелёный лучок…

У нас боеспособных мужчин было маловато. Но поливать надо было. Будешь ждать, когда другие «напьются», можешь прощаться с огородом и садом, с которых и кормится твоя семья. Мой отец к тому времени ослеп от полученных на войне с фашистами ран, и вся надежда была на меня, десяти-двенадцатилетне-го мальчишку.

У нас с соседом, Джаббар-ами (ами – дядя), была своя тактика полива. Даже когда наша очередь, Джаббар-ами только для виду брал с собой тяжёлый кетмень и шёл проверять отводы. Вдоль арыков в такие ночи было всегда людно. Если вода в нашу сторону была кем-то перекрыта, Джаббар-ами никогда не ссорился и не скандалил, а заводил степенные разговоры с такими же сторожами воды, как он сам. Отвлекал. Надо сказать, делал он это мастерски. Иногда я сам заслушивался его рассказов и забывал, для чего прятался неподалёку и ждал его сигнала: я должен был скрытно подползти к отводу, разобрать временные дам-бочки из глины и дёрна, направить воду к нам и снова спрятаться.

Захваченные интересным разговором, сторожа не сразу замечали, что вода течёт не туда. Джаббар-ами вместе с ними искренне возмущался:

– Что за бессовестные люди! – и с прерванного места продолжал свой рассказ.

Тем временем я успевал несколько раз перенаправить воду в нашу сторону.

Когда понимал, что, по его расчётам, наши огороды получили достаточно воды, Джаббар-ами сокрушался, что сегодня, похоже, очередь до него не дойдёт и прощался. Я, конечно, уже был далеко.

Сейчас вспомнил историю с поливом нашего крохотного огородика, когда я уже был женат и жил в том глинобитном доме, который мы строили с дядей Аликом.

Искринка. Тетя мне рассказала мой сон

Кажется, это было летом 1979 года. В отведенное для нас время полива я перекрыл арык, чтобы вся вода пошла только в наш огород. Так и не дождавшись прихода воды, я пошел спать. Канавку к нам в огород не стал перекрывать – проснусь.

Ночью приснилось, будто мой младший брат лежит, всё лицо в страшных болячках. Проснулся. Опускаю ногу с кровати и… «шлёп!» – комната как озеро. Выбегаю на улицу – весь огород, конечно, тоже под водой. Наш огород и пол моего дома были ниже арыка: когда соседи «напились», весь напор пошел к нам. Теперь надо не только приводить в порядок огород, что-то пересадить, но и просушить глинобитный дом, затеять ремонт. Еще этот сон про братишку…. И я поехал в Той-Тепу Ташкентской области (километров 300 от нас), где в это время он гостил у наших родственников в школьные каникулы.

После привычных приветствий и сытного обеда с дороги моя тетя рассказывает, что у Бахтияра (мой братишка) все лицо внезапно покрылось болячками. Пока думали-гадали что это такое, за сутки все прошло и следов даже не осталось.

И я вспомнил свой сон накануне…

В начале 70-х вырубили прекрасные сады и начали строить новый жилой микрорайон с многоэтажками. Мимо нас проложили магистральную водопроводную трубу для новостройки. Наш сосед Хаджикурбан-ака подпольно врезался в этот водовод и установил кран – один на десять дворов. Ближе всех он оказался к нашему дому. Теперь с питьевой водой не стало проблем, мы даже умудрялись вёдрами поливать зелень.

Точку в «водной эпопее» поставили 80-е, когда нас вогнали в железобетонные клетки многоэтажек. Как только пошла такая молва, мой отец стал молить Аллаха забрать к себе до этой катастрофы – чтобы его останки не пришлось спускать с балкона веревками. «Не отрывай меня от Матушки-земли!», – молил отец.

Здесь в тему сверкнуло: