Читать книгу Последние рейдеры Техаса. Из цикла DEEP FAIL STATE - - Страница 4

Как и было уже поведано пытливому читателю в предисловии к данной работе, конфликт между так называемыми «рейдерскими государствами» Юга и Техасской Директорией, единственной законной властью в этой части бывших Соединенных Государств, был предопределен расширением нашей молодой республики на юго-запад и стремлением правительства Тристара восстановить старую техасскую границу по реке Рио-Гранде. К началу 2070-х годов в этих районах располагались земли трех разбойничьих кланов: Гивин, Мохок и Тихуана. Два первых были остатками распавшейся несколько лет назад Конфедерации рейдеров, а третий – сильно ослабленным после междоусобной войны альянсом наркобаронов.

К этому времени вооруженные силы Техасской Директории взяли под свой контроль обширные земли дикарей от руин Далласа и вплоть до поселка Добрые Друзья. Уже на следующий год была начата масштабная программа заселения пустошей, в рамках которой граждан Директории из переполненных городов переселяли в построенные за государственный счет небольшие сельскохозяйственные поселки на границах государства. Таким образом, например, был заново заселен полностью вырезанный налетчиками Форт-Пекос, ставший юго-восточным форпостом государства в землях рейдеров. Директория уже прочно укрепилась в Далласе и расширила сферу своего влияния, а затем вплотную приблизилась к желаемым границам довоенного Техаса. Вскоре президент Эдвард Эванс объявил о планах расширения государства до своих исторических границ также и по рекам Канадиан, Пекос, Рио-Гранде и Миссисипи. Реализация этого амбициозного плана была поручена армии Директории, а первым шагом должно было стать покорение лежащих на юго-западе земель.

Однако вплоть до середины 2072 года никаких действий в этом направлении не предпринималось, и на территории будущего военного театра было в целом спокойно. Здесь по-прежнему кочевали племена дикарей, а отряды налетчиков патрулировали пустоши и выискивали добычу. Однако за кажущимся спокойствием скрывалась напряженная подготовительная работа, которую по поручению президента вел генерал Джон Спринггет. И тут нам необходимо отметить, что только благодаря его блестящему аналитическому уму, его широчайшим знаниям и неисчерпаемой энергии удалось решить все эти сложнейшие задачи в нужный срок и в наилучшем виде. Таким образом, его усилиями к первым числам ноября войска Директории были подготовлены к предстоящим действиям и получили боеприпасы и снаряжение, после чего подразделения начали развертывание.

К этому моменту под властью Директории находилось уже свыше тридцати поселений, в которых проживало более шестидесяти тысяч человек. Экономика страны опиралась на эмиссию бумажных денег (по-прежнему называемых «патроно-баксы»), обеспеченных запасами топлива (около семи тысяч тонн), патронов (более двух миллионов штук) и золота (почти двести стандартных слитков в четыреста тройских унций весом). Таким образом, на момент начала военной кампании в казне президента Эванса было чуть больше полутора миллионов долларов. Официальный курс доллара к продолжавшим использоваться на просторах пустошей «крышкам» был в то время один к одному, однако в отдаленных поселениях бумажные деньги по-прежнему брали неохотно. Численность армии Директории к этому времени выросла почти до двух тысяч солдат, но наиболее боеспособные части, составленные из ветеранов кампании по покорению руин Далласа, насчитывали не более трех сотен бойцов. Остававшиеся независимыми военная база Инглесайд (2,5 тысячи жителей) и район «Патриотов Эль-Пасо» (около 10 тысяч жителей) к этому времени были надежными союзниками Директории, также поддерживавшими поход техасцев против произвола и беззакония.

Об организационных, военных и финансовых возможностях рейдерских кланов и наркобаронов не сохранилось достоверных сведений (поскольку, в отличие от правительства Директории, они не отчитывались в «Вестнике Тристара» о состоянии своей казны или численности армии), но можно предположить, что под их преступным гнетом в тот момент существовало не более двадцати тысяч человек. Таким образом, как мы можем заключить, это был судьбоносный момент для молодого техасского государства, когда оно от периода неустойчивого равновесия и обороны перешло к активной экспансии с целью принести законную власть в другие регионы бывших Соединенных Государств.

Совещание в Тристаре. 2 ноября 2072 г.

На стене президентского кабинета висела большая и уже выгоревшая на солнце карта штата Техас, на которой полупрозрачным бирюзовым маркером была обведена текущая граница Директории. Спринггет сидел и сонно разглядывал эту карту, пока ждал Эванса и Де Ла Венжа. Точнее, ждал он прежде всего Де Ла Венжа, поскольку теперь тот занимал этот кабинет, ранее принадлежащий Эвансу. А Де Ла Венж буквально пять минут назад вышел встречать приехавшего со своего ранчо мистера президента. Де Ла Венж стал руководителем разведки, и его отряд «Девять Восемь» теперь был вовлечен во все секретные операции Директории на просторах пустошей. Или теперь уже просто просторах государства Техас? Спринггет, которому недавно исполнилось пятьдесят шесть лет, не знал ответа на этот вопрос – все еще было сложно провести черту между былой вольницей отдаленных поселков и новыми строгими порядками. Эдвард Эванс же почти не появлялся в столице, все время находясь в своей загородной резиденции в окружении охраны, набранной, по слухам, из самых диких и лютых женщин со всех частей Техаса. В народе распространялись самые безумные слухи о разнузданных оргиях, которым предается президент со своей гвардией, и о возмутительных нравах, царящих на ранчо «Новый Мир», но Спринггет точно знал, что все это пустая брехня. Эдвард уже год передвигался преимущественно на инвалидной коляске – что-то случилось с его суставами, и он не мог пройти самостоятельно и десяти шагов. Так что в пару десятков нянек Спринггет вполне мог поверить, но в дикие оргии – точно нет.

В отсутствие президента его столичный кабинет занял Жан Де Ла Венж, который после длительного лечения у доктора Льюиса тоже теперь почти не выезжал из столицы. Иногда Спринггету даже казалось, что бывший полевой командир, одно только имя которого многие все еще боялись произносить вслух, а кровавую четырехбуквенную подпись из тел поверженных противников знал весь Техас, заработал себе какую-то фобию, прочно удерживавшую его по эту сторону городских ворот. А на долю Спринггета недавно выпала роль министра обороны Директории, поэтому теперь он был главой армии и в мирное, и в военное время. Первого, впрочем, пока не было – стычки с бандитами и дикарями шли постоянно по всему периметру Директории, а иногда и внутри ее пределов.

Спринггет поднялся, чтобы немного размяться, и прошелся по кабинету. Он подошел к огромному и очень старому напольному зеркалу и вгляделся в свое отражение. Потрогал раму и подумал, что это зеркало как-то ему очень знакомо. Интересно, оно то самое или Де Ла Венж откопал в Тристаре какое-то похожее? Да, что ни говори, годы не сделали его моложе, но из отражения на него хмуро посмотрел все еще крепкий и решительный человек. Этот человек в отражении привычным жестом поправил на голове темно-зеленый берет с армейской эмблемой и расположил его складки так, чтобы скрыть огромный шрам на своей голове. Затем отряхнул и расправил зеленую куртку и светлые штаны песочного цвета с наколенниками. Поглядел на начищенные армейские ботинки на высокой шнуровке и решил, что этого достаточно.

За дверью послышались голоса, и Спринггет отвернулся от зеркала.

– Здравствуйте, дорогой Джон! Безумно рад вас видеть!

В кабинет вкатилось кресло, откуда бодрый и улыбающийся президент Эдвард Эванс тянул ему руку для рукопожатия. Кресло вкатила дочь президента Элеонора, такая же свежая и красивая, как и десять дет назад. Она кивнула и легко улыбнулась Спринггету.

– Доброе утро! Здравствуйте! – сказала она, пристроив своего отца около стола и слегка склонившись для приветствия со сложенными руками.

– Привет-привет, давно не виделись! – произнес вошедший последним Де Ла Венж. Его покрытая морщинами лысина и странная прическа из поднятых дыбом остатков волос, ставших уже совершенно белыми, как обычно, немного смутили Спринггета.

После приветствия и небольшой суеты, связанной с появлением в кабинете ординарца с подносом, где дымились кружки чая и призывно располагались закуски, все, кроме Эванса, который и не вставал, расселись и начали беседовать. Точнее, беседовать начал Эдвард Эванс, а остальным оставалось только слушать.

– Любая экономика стоит на трех китах! – говорил президент, поднимая руку с выставленным пальцем. – Это рабочая сила, финансы и технологии. – Он добавил к своей фигуре еще два пальца. – Именно эти три фактора в синтезе дают новые производства, новое благосостояние, новые деньги. Вкупе они кардинально увеличивают мощь государства. И мы на правильном пути: население растет, и не только за счет воспроизводства, но и за счет переселенцев, мы печатаем деньги, мы восстанавливаем производства.

Эванс замолчал и отхлебнул из кружки чай.

– Но и противники не стоят на месте, – вставил Де Ла Венж.

– Да, именно так, мой дорогой Жан! Рейдерские кланы пусть и медленно, но тоже превращаются в государство, однако есть одно «но»! Они уже утратили все свои плюсы, а пока получили одни минусы. Они еще не могут стабилизироваться как государственные образования, но и летучими отрядами налетчиков быть уже перестали. Это теперь армия. Коррумпированная, плохо организованная, ненадежная, но армия. Надо нанести удар сейчас и навсегда похоронить эти их идеи о превращении в суверенные государства!

– А откуда у них вообще возникли такие идеи? – спросила Элеонора.

– Грейс Хаммер, – быстро ответил Де Ла Венж.

– Да, вот видите, господа, даже в среде налетчиков, этого отребья, могут возникнуть люди с государственным типом мышления! Поэтому мы должны действовать решительно! – весомо произнес Эванс.

– Мы именно об этом и будем сегодня говорить с Джоном, он специально для координации планов кампании приехал… – сказал Де Ла Венж.

Президент, впрочем, его не слушал и продолжал свою лекцию. Спринггет в это время думал, что вот надо же, как забавно складывается: они оба уже не молоды, а теперь полностью поменялись ролями и местами. Де Ла Венж безвылазно сидит в Тристаре и планирует хитроумные комбинации со своей личной разведкой, а он вместо штабной работы водит войска по полям сражений. И все-таки он, а не Де Ла Венж взял Даллас и очистил всю центральную область от бандитов и дикарей. На этой приятной мысли Спринггет отвлекся от прошлого и понял, что говорит уже Элеонора.

– Мы все-таки так мало знаем о том, что происходит за границами штата. Что, например, творится в Аризоне? В Канзасе?

– В Канзасе Дозор, это мы как раз знаем. – тут же парировал Де Ла Венж.

– Хорошо, про взятие горы Шайенн я тоже слышала, а дальше? Что в Монтане, Калифорнии, Европе, наконец?

– Боишься десанта французов? – улыбаясь, спросил Эванс.

– Или китайцев, – серьезно ответила Элеонора.

– Судя по тому, что за двадцать лет нас никто не приплыл завоевывать, то везде, во всем мире, от Европы до Китая, такой же ужас и разруха, как у нас, – вступил в разговор Спринггет.

– Да мы даже до сих пор причины Катастрофы и ее виновников не знаем, – махнула рукой Элеонора. – Вирус, психотропное воздействие, видоизмененный белок – а кто это все сделал?

– Я не думаю, что это были русские, китайцы или кто-то еще из известных нам врагов, – ответил ей Эванс. – Скорее, это какая-то новая сила, которая либо погибла в последовавшем хаосе, либо затаилась до поры и сейчас ждет.

– Давайте вернемся к теме нашей встречи, – произнес Де Ла Венж, доставая из ящика пухлую папку.

– Какой теме? – спросил вдруг Эванс.

– Ну как, мы же собрались, чтобы договориться о сроках кампании на юго-западе…

– А, точно! Здравствуйте, дорогой Джон, как же я рад вас видеть!

Эванс обернулся к Спринггету и радостно протянул ему руку. Глаза его были при этом совершенно безумными. Спринггет, стараясь скрыть захлестнувший его ужас, молча пожал руку и взглянул на Де Ла Венжа и Элеонору. Лицо первого осталось совершенно невозмутимым, а дочь Эванса немного скованно пожала плечами и обратилась к отцу:

– Пап, нам уже пора, доктор Льюис нас уже, наверное, ждет!

– Да, точно, дорогая. Проклятая забывчивость. Как хорошо, что ты у меня есть и про все мне напоминаешь. Я вернусь к вам позже, джентльмены – хотел поделиться своими мыслями относительно того, какие слабые места есть у наших противников. Но это позже, все это позже…

Спринггет неожиданно увидел, как глаза Эдварда Эванса погасли и он вдруг стал старым, каким-то сгорбившимся и очень усталым. Он даже не обернулся, когда Элеонора вывезла коляску с ним в коридор и закрыла дверь.

– Давно он такой? – спросил Спринггет Де Ла Венжа.

– Порядочно. И с каждым месяцем немного хуже, – ответил тот.

– Да, так обидно. Такой интеллект – и вот так вот… Как думаешь, сколько он еще протянет?

– Я тебе этого не говорил, но Льюис считает, что меньше чем через год он станет совсем овощем.

Де Ла Венж открыл папку и начал раскладывать по столу документы. Спринггет вытащил из нагрудного кармана небольшие очки и уже прилаживал их на нос – им предстояла большая и основательная бумажная работа.

Ноябрь выдался теплым, но к вечеру ощутимо похолодало. Стоя на прохладном ветерке в ожидании, пока на штабные машины погрузят ящики с приказами по армии, Спринггет вспомнил, как их стратегическое положение выглядит на карте, висящей в кабинете Эванса. Конфедерация рейдеров и картель Тихуана не выглядят на этой карте слабыми противниками, вместе они едва ли не больше Директории. Тихуана как опухоль разрослась на юге, оседлала Рио-Гранде в нижнем течении и вырастила метастазы, тянущиеся щупальцами на северо-восток, к самым густонаселенным землям штата. На юге ее продвижение остановил Инглесайд, поэтому на берегу качинос сейчас уже не встретишь. Конфедерация рейдеров смыкалась с картелем на севере по течению реки, где-то в районе Орлиного Прохода. Дальше рейдеры опирались на Мохок, Добрых Друзей, форты Ланкастер и Стоктон. Петролеум – город, выстроенный вокруг нефтеналивного терминала, – был на границе территории рейдеров и здесь уже начинались земли под контролем 32-го командования. «Патриоты» из Эль-Пасо не пускали бандитов дальше на запад, а вот движение отрядов налетчиков на север, северо-восток и восток могли ограничить только их скромные запасы бензина. Поэтому пограничные поселения Директории – Абилин, Хватай-Город, Григгинз – постоянно испытывали опасность их набегов. А еще севернее бродили совсем уж дикие банды – так называемые «неприсоединившиеся». Их земли шли до Канадской реки, за которой, по слухам, стояли уже форпосты Дозора.

Именно этот район, от западной окраины обширных руин Далласа до Добрых Друзей, и был целью новой военной кампании, названной Де Ла Венжем очень просто: «Южное наступление». Хотя сам Спринггет про себя называл ее еще проще: «Моя война». Конечно, как любой полководец, он жаждал побед, каждая из которых должна становиться ступенькой на лестнице, ведущей к сверкающей славе, где фанфары, знамена и херувимы поют ему осанну. Впрочем, у него не было каких-то особенных планов относительно завершения своей карьеры. Просто надо очистить штат от всего дерьма, а медные трубы подождут. Но он прекрасно понимал: задача сейчас настолько сложна, что этот бой легко может оказаться для него последним.

На крыльце президентской резиденции появился зябко кутающийся в сюртук Де Ла Венж. Ветер чуть шевелил его странную белую прическу, издалека напомнившую Спринггету сдвинутый на затылок ночной колпак. Он быстро преодолел разделявшее их расстояние и сказал:

– Ну, вроде все подготовили. В добрый путь. Куда сейчас?

– В Хватай-Город, там стоит ополчение, – ответил Спринггет.

Они пожали друг другу руки, и в последний момент Спринггет вспомнил и уже буквально на бегу спросил:

– Жан, а сын-то как?

– Отлично! – махнул рукой Де Ла Венж. – Пятнадцать ему уже! Читает на трех языках, вот так!

Спринггет сел в машину, пару раз хлопнул плохо закрывающейся дверцей и кивнул водителю. Машина тронулась и со стрекотанием мотоциклетного мотора начала тихонько набирать скорость. Он повернулся и еще раз помахал стоящему на улице Де Ла Венжу, который в ответ просто поднял руку ладонью вверх. Защемило от волнения сердце – кто знает, вернется ли он обратно?

– Победа или Вальхалла – третьего не дано! – стряхивая наваждение, уверенно произнес он.

Его водитель по кличке Призрак, возивший Спринггета всю далласскую кампанию, только с улыбкой кивнул и посильнее нажал на газ. В столбе пыли они выехали из городских ворот Тристара и повернули налево, на расчищенную дорогу, чтобы с нее попасть на тридцатый хайвей, ведущий на запад.