Читать книгу Дыши мной - - Страница 5

Часть 1.

В то время, когда мои одноклассницы и подруги уже вовсю влюблялись и рассказывали о прелестях первых отношений, я думала лишь о том, как сильно хочу уехать из дома и родного города. Я тоже влюблялась, как мне тогда казалось, но мои симпатии всегда оставались при мне, даже если эти мальчики обращали на меня внимание. Попытки попробовать первые серьёзные отношения оборачивались крахом. Попыток было две, и после первой прогулки в каждой я убегала. И не потому, что парень мне разонравился, а потому, что я приходила домой и видела его в своём папе.

Родителям на меня чаще всегда было плевать. Но для того, чтобы получить равнодушие, мне тоже приходилось стараться, потому что это было лучшим, что они могли предложить. Наверное, папа любил меня больше мамы, ведь внимания от него я получала больше. Не такого, какого хотелось бы ребёнку от своего родителя, но его приходилось на каждый мой проступок достаточно. Папа крушил всё вокруг себя, иногда прикладывал силы или запирал в чулане, чтобы я лучше усвоила урок, орал на маму, из-за чего она в эти моменты ненавидела меня ещё больше. Папу легко было вывести из спокойного состояния. Плохая отметка, не так посмотрела, не то сказала, не так занесла ложку с едой в рот, не так оделась, и он из равнодушного превращался в любящее и очень страшное чудовище.

И я невольно причисляла к таким чудовищам всех парней, которые бы могли оказаться на более близких ролях в моей жизни.

Когда я встретила Вика, и его отнесла к ним же. Но потом я узнавала его лучше и подмечала всё больше отличий между ним и моим отцом. Он всегда вежлив со мной и другими девушками, даже в ссорах он сохраняет спокойствие. Он тот, кому я могу довериться и расслабиться, не ждать подвоха и занесённой руки. Я могу не вздрагивать, не бояться. Он заботится, он любит, он совсем не мой папа.

А когда я впервые встретила Мика, то тот покой, который я обрела на какое-то время, рассыпался. Он каждый раз заставляет меня гореть в противоречивых эмоциях к нему. Он помогал мне не раз, не раз защищал и буквально спасал. Кажется, рядом с ним я за стальными стенами, через которые не пробьётся ни одна угроза извне. Но как же то, что внутри этих стен? Они объяты огнём. Я боюсь его вспышек гнева, его эмоциональности, как огня. И боюсь не только его, но и того, как чувствую себя рядом с ним. Обрыв, где перехватывает дух от красоты и захлестнувших эмоций. Но очень страшно на нём стоять, потому что я со стопроцентной вероятностью в какой-то момент сорвусь и разобьюсь.

Я наверняка влюбилась, ведь тянет меня к нему очень сильно, непреодолимо. Но почему…

Сейчас он протягивает мне ладонь с улыбкой и кажется самым милым парнем на планете, а я не могу оторвать от его лица взгляда, потому что оно мне слишком нравится, снова дрожу и горю изнутри от эмоций. В эту самую секунду я готова протянуть свою в ответ и представиться заново. Сказать другое имя, изменить свою жизнь с младенчества. Лишь бы дать возможность этим чувствам существовать дольше, лишь бы перестать бояться его и себя.

Но ведь это невозможно. Я та, кто есть, и другого имени или жизни у меня нет. Есть только пережитое. Я девушка, которая боится таких, как он. Я была слишком близка с его братом. Я изменила его брату, и этим сделала себе ещё больнее. Сегодня и сейчас я та, кто никогда не сблизиться осознанно с Миком или Мишей. Неважно, ведь есть только такая действительность. Отношения, в которые я верила, сегодня оборвутся. Во что ещё мне верить, если даже то, что кажется прочным и надёжным, ломается? А Мик совсем не Вик. Зачем ему всё это говорить и тратить на меня время? Чего он хочет? Я ведь знаю, как он живёт. Знаю, что девушек меняет чаще, чем врач одноразовые перчатки. Каким бы милым он иногда не казался, как бы не защищал, и как бы я не была ему благодарна, не уверена в том, что в какой-то момент он не обратится в чудовище, желающим закинуть меня в чулан, как ненужный хлам.

Пауза затягивается. Я размыкаю онемевшие губы, но не знаю, что сказать.

Мик сжимает ладонь в кулак, закрывает момент и, вздохнув, откидывается на сиденье. И только тогда, когда он больше не смотрит, я могу хоть что-то произнести.

– Миша?.. – переспрашиваю тихо, но тут же из-за сухости во рту сбиваюсь и сглатываю.

– М? – поворачивает он ко мне откинутую голову.

– Тебе не нужно мне нравиться. Я… сегодня расстанусь с Виком, и поэтому мне незачем заново знакомиться и начинать сначала с… его братом. У нас не получится общаться… даже как друзьям или хорошим знакомым. Но я уверена, ты быстро перестанешь думать о девушке брата, как только… она перестанет ей быть.

– Ты так в этом уверена? – усмехается он, снова начав меня рассматривать.

Отворачиваюсь на этот раз сама и смотрю на свои сцепленные руки.

– Абсолютно.

– Умгу, – мычит он, улыбаясь. – Так значит, это последний раз, когда мы вот так можем посидеть в машине и пообщаться?

– Получается, так, – отвечаю, чувствуя, как желудок от этого факта сжимается.

Мик резко выпрямляется и включает передачу. Голос его вдруг становится громче и веселее.

– Что ты хочешь? Ты наверняка сегодня либо не ела вообще, либо мало и давно. Лично я только обедал и уже готов взвыть от голода. Выбирай. Если общаться мы больше не будем, то должны попрощаться. И поесть.

В непонимании я хмурюсь, посмотрев по сторонам – мы уже пристроились в ряд других машин.

– Нет, – выдыхаю я, – просто отвези меня в квартиру. Мик, просто отвези меня!

– Миша, – поправляет он меня, смеясь, – забыла? Мик сейчас вне зоны.

– Ты болен? У тебя раздвоение личности? – приподнимаю брови, не замечая, что и сама начала улыбаться. Быстро стираю улыбку с лица. Вздыхаю и стараюсь говорить твердо: – Я серьёзно, либо отвези меня, либо высади, и я доеду на метро.

– Какая серьёзная. И упрямая, – театрально хмурит брови. – я тоже, поэтому говори быстрее, куда или что хочешь, иначе я заеду в шаурмечную, и тебе придётся есть шаурму. Двести лет её не ел.

– Я не хочу есть и… прощаться тоже.

Вразрез с моими словами желудок у меня скручивает от голода так, что приходится поморщиться. Сегодня я не ела вообще ничего, более того, меня весь день тошнило. Но сейчас он заговорил о еде, и я ощутила жуткий голод.

Мик косится на меня и снова усмехается, будто услышал рык моего живота.

– А вот это обидно. Не хочешь прощаться? После всего, что между нами было?

Вспыхиваю и отворачиваюсь к окну. Жую губу, и нет, не его предложение обдумываю, а то, что, возможно, Вик уже вернулся, а мне сегодня нужно поговорить с ним во что бы то ни стало.

– Мне нужно в квартиру…

– Расслабься, Карамелька, – отвечает уже серьёзно. – Вик раньше полуночи точно не приедет, а сейчас только десять. Ты же хочешь с ним поговорить, и разговор явно будет не из лёгких, а значит, тебе нужно выдохнуть на какое-то время. Поесть, в конце концов.

Снова кусаю губу. Смотрю на профиль Мика. И почему-то только в этот момент ко мне приходит осознание, что с ним я и правда могу больше не увидеться, а, если и увижусь, то максимум поздороваюсь. Сейчас последний раз, когда я к нему так близко. Могу вдыхать этот запах. Наверное, с Ним, своими фантазиями, своими чувствами мне нужно попрощаться именно так.

– Я хочу… – несмело начинаю. – мороженое в вафельном рожке и кофе.

– Это еда? – скептически приподнимает он брови, посмотрев на меня, при этом я замечаю, как в его глазах пляшут у костра чёртики.

– Больше в меня сейчас не влезет. Ты спросил, чего бы я хотела, я ответила…

– Окей. Я знаю одно место.

Мик ускоряется, и я против воли снова засматриваюсь его точеным профилем. Упрямые губы, ровный нос, красивый подбородок…

Встряхиваю себя и снова возвращаюсь, вспоминая, что всё это в последний раз. В последний раз можно.

Через несколько минут мы подъезжаем к известному кафе, которое с Виком мы никогда не посещали. Он предпочитает рестораны, а я, если честно, всегда чувствовала себя в таких заведениях некомфортно. Поначалу думалось, вся разница между мной и теми, кто там обычно бывает, видна невооружённым глазом. Через какое-то время я перестала об этом думать, но нравиться такие места от этого мне больше не стали.

Мы с Миком решаем взять еду навынос, но один он не уходит. И тут наверняка думает, что я сбегу. А я уже и не собираюсь. Поэтому спокойно иду с ним. У меня получается на это время почти забыться, почти расслабиться, а от того… снова вернуть фантазии, где всё реальней, чем раньше. Тут я вижу, слышу и чувствую в реальном времени.

Улетаю слишком далеко. Очнуться получается только тогда, когда, сидя в кафе рядом со мной в ожидании заказа, Мик аккуратно дотрагивается до моего подбородка пальцами и медленно тянет меня к себе для поцелуя. Смотрит то в глаза, то на губы, и дыхание у обоих сбивается всё больше с приближением. Но вот я вспоминаю, резко отворачиваюсь и дальнейшие минуты ожидания смотрю куда угодно, только не на него.

В последний раз можно, но не всё.

Часть 2.

Останкинский пруд становится местом нашего прощания. Там мы будто оба вмиг становимся не собой. Огни отражаются на воде, напротив нас возвышается храм Троицы Живоначальной. Ночь и луна. И наверняка всё это действует волшебным образом. Пара, сидящая на капоте машины, будто другие парень и девушка. Я позволяю себе забыться совсем. Мик, грубиян с тяжёлым взглядом вдруг становится весёлым и болтливым. Мы обсуждаем то, что не касается больных точек. Обсуждаем недавно вышедший фильм, недавний концерт западного певца в столице, которого, оказывается, мы оба любим слушать, сдачу моих и его первых экзаменов в университете. Оказывается, учёба давалась ему там легко, в отличии от меня…

Оказывается, с ним может быть и так. Весело и легко. Но также до ужаса волнительно, ведь он не перестал быть уверенным в себе и своей привлекательности сердцеедом.

…– А как она дала тебе подзатыльник! – хихикаю, стараясь не разлить кофе и не уронить мороженое. – Не бабуля, а укротительница Миш!

– И тебе совсем не было меня жалко? – басисто разбавляет он моё хихиканье своим тихим смехом, убирая пустой контейнер от салата в пакет. – Больно и обидно, между прочим!

– Прости, это было только смешно! Ты получил за дело!

Приходиться заставить себя успокоиться, ведь щёки уже нещадно сводит от смеха и просто широкой улыбки, пресс болит. Издаю последний смешок и прикасаюсь к холодной массе губами, облизываю их и поворачиваюсь к Мику.

– Прости тоже, – произносит он уже без улыбки. – хреново себя повёл. Опять.

Вот и всё. Я снова вспоминаю, для чего я тут и с кем. Получив лишь мой застывший взгляд, Мик усмехается, беря свой кофе с подставки между нами.

– Не думать о НЕдевушке брата дастся сложнее вдвойне, потому что теперь я знаю, как она смеётся, – тон шуточный, но моё сердце всё равно пускается в галоп.

Сглатываю и быстро отворачиваюсь, смотрю невидящим взглядом на воду. Мороженое больше не лезет, и вряд ли я его хоть раз лизну. Сжимаю этот несчастный рожок так, что ещё чуть-чуть и вся буду измазана в ванильной массе.

Мик прочищает горло и тоже отворачивается, вижу это боковым зрением. Кажется, он понял, что той непринуждённой атмосфере пришёл конец.

– Что ты скажешь Вику? – спрашивает спокойно он. – Если ты захочешь раскрыть ему карты, я не против. За наши отношения не переживай, сама главное хорошо подумай, как для тебя будет лучше…

– Я решила не говорить, – быстро перебиваю его.

– Понял, – кивает Мик.

Между нами воцаряется тишина, какое-то время я переживаю внутренний шторм, не шевелясь и глядя в одну точку. И почему не может быть всегда так, как пять минут назад?

А после преодоления мысленной стихии убираю остатки мороженого в пакет с мусором и медленно отпиваю кофе. В голове настойчиво бьётся один вопрос. Ещё со вчерашнего дня. Он бьётся и бьётся, пока сбивчиво не срывается с моих губ:

– Я видела тебя… с девушкой вчера. Вик говорил, что у тебя появилась девушка. Это она?

И хоть ответ я знаю, всё равно дыхание замирает в ожидании.

– Рената просто друг. Занимается дизайном моей студии, и я вроде как предложил ей работать у себя в компании.

Я ожидала усмешки, хитрости в тоне, но этого не следует. Мик отвечает совершенно спокойно и серьёзно. И это заставляет прикусить губу от притока горячей волны к животу и груди. Значит, Вик ошибся. Всё, что я себе надумала, неправда. Он забрал её, чтобы наверняка заняться работой.

Мне хочется задать ему ещё вопросы. Много вопросов, но попыток не так много. Ответы на главные, возможно, сделают мне больно. Но сейчас кажется, будто у меня единственная и последняя возможность узнать что-то от того, кто действительно может сказать мне правду.

Решаюсь не сразу. Кручу стаканчик с тёплым напитком в руках и слушаю наше дыхание, выдающее каждый раз, что на улице далеко не лето, но мне при этом необычайно тепло.

– Могу я спросить тебя о Сабине?

Мик отпивает задумчиво кофе и только потом отвечает:

– Давай.

– Я знаю, что в прошлом она имела отношения с вами двумя…

– Отношения, – усмехается Мик вдруг.

– Неважно, какие. Они были, – продолжаю я, и он кивает, соглашаясь со мной. – Я знаю, что Сабина летала в Сочи недавно. Может, я какая-то сумасшедшая и мне всё это кажется… – усмехаюсь, а затем спрашиваю на одном дыхании: – И я подумала, может, ты знаешь, зачем она туда летала?

Он какое-то время молчит, заставляя меня сжимать стаканчик до онемения пальцев от предчувствия.

– Знаю. К Вику. И если тебя интересует, трахались ли они там, то нет. Я узнавал, – отвечает он и, отвернувшись, снова отпивает кофе.

А я бешено моргаю и только сейчас пропускаю кислород в лёгкие. Всё это время я буквально не дышала. Прикладываю пальцы правой руки к вискам и зажмуриваюсь. Он не изменял. Он не мог. Оказывается, я в себе не боюсь так разочароваться, как боюсь в Вике.

– А вообще, я не его совесть и не секретарь его члена, так что лучше спроси у него, – салютует мне Мик стаканчиком, и почему-то тяжесть от его тона в грудь возвращается. И в нём снова чувствуется неспокойность, прежний Мик вернулся.

Хмурюсь, разглядывая свои вытянутые ноги. Он прав. О таких вещах нужно спрашивать лично, а не искать информацию на стороне.

И на этот раз вопрос задаёт Мик:

– Где ты собираешься жить?

Возвращаюсь в реальность, но тоже несколько секунд молчу. Думаю, как ответить и не выглядеть при этом слишком жалко. Беззвучно выдыхаю и, посмеиваясь, жму плечами.

– Если в общежитии не будет мест, то стану соседкой Лики. Она говорила, что была бы не против моего соседства.

Но на самом деле знаю, что оба варианта, скорее всего, провальные. Денег у меня своих больше нет, а я совершенно не знаю, куда податься. Вот так. Без Вика я ничто. Первый курс я училась на бюджете, получала стипендию, но после знакомства с ним скатилась в учёбе. Этот год оплачен и может стать последним, если я не устроюсь на работу и не начну зарабатывать достаточно.

Остаётся надеяться, что в случае чего, Анжела пустит меня после сегодняшнего ответа Мика перекантоваться на несколько дней, пока я не решу вопрос с жильём. А если не получится, то…

Даже думать об этом не хочу.

– Ты же сейчас шутишь? – цедит Мик и, внезапно спрыгнув с машины, становится напротив меня. Склоняется и опирается двумя руками о капот по сторонам от моих бёдер, снова обрывая мне своими действиями дыхание. До его лица сантиметров десять, но моё горло уже окольцовывает сухость, а в лопатки впиваются иглы. От неожиданности, от близости. – Какая Лика, мать твою? Какое общежитие, Карамелька? – спрашивает, прищурившись.

А мой язык прилип к нёбу, и я просто не могу им пошевелить. Вряд ли мычание расценится как ответ. Мик разглядывает моё лицо слишком внимательно, чтобы сидеть спокойно. Я начинаю ёрзать, а он вдруг хватает меня за бёдра и подтягивает к себе ближе. Обхватывает шею сбоку горячей ладонью.

– Ты ведь знаешь, что мне не всё равно? – сглатывает тяжело, поглаживая большим пальцем горло, и я покрываюсь кусачими мурашками. – Ты ведь знаешь, что не осталась одна? Хватит убеждать себя в другом. Если нужно решить вопрос с жильём, только скажи, – невесомо целует меня в уголок губ и отстраняется на несколько сантиметров, продолжая меня рассматривать.

– Миш… – шепчу, смотря ему в глаза не мигая, и упираюсь ладонями в его грудь.

Но сегодня он не напирает в своей манере, и это будто не даёт мне до конца очнуться. Вводит в сумасшедшее замешательство. Попытки его оттолкнуть совсем ленивые, словно для галочки. Мик подключает вторую руку, касается пальцами моего подбородка и касается их легко, не размыкая наших взглядов. Отстраняется. И во всём этом сегодня не читается тихая дикость, в его прикосновениях действительно нежность и осторожность.

Смотрит так, будто проверяет реакцию. А следующее прикосновение уже смелее и продолжительней. Он обхватывает мою нижнюю губу в поцелуе и перемещает руку с моей шеи на поясницу, прижимает ладонью к себе ещё ближе и касается языком моего.

«Это в последний раз. Только в последний раз…» – повторяю я для себя, потому что отказаться невозможно, и обхватываю Мика ладонями за щёки, сама углубляю поцелуй.

Он тут же перемещает обе ладони вниз, просовывает их между железом и мной, сминает ягодицы и приподнимает меня за них, заставляет податься грудью к нему ещё ближе. Сразу никто из нас не разгоняется слишком сильно. Убираем резкость, растягиваем каждое движение языком, плавно и глубоко погружаемся, широко открываем рты и протяжно кусаем губы.

Но плавность эту мы можем выдержать всего пару минут. Одна моя ладонь соскальзывает к его шее, а затем к груди, облачённой в футболку под распахнутой кожанкой. Горячий, никогда не мёрзнет, в отличии от меня. Кожей ощущаю, как колошматит сердце Мика. Жадно трогаю его полыхающее тело через ткань, перемещаю руку к животу, и Мик хрипло выдыхает мне в рот, резко опускается к моей шее, кусает, а потом облизывает, пока я бешено хватаю воздух губами.

Прикусываю губу, но всё равно глухо стону, откинув голову. Мик несколькими короткими движениями расстёгивает пальто на мне и просовывает руку внутрь. Обхватывает за талию, а затем ведёт ладонью по рубашке вверх, сминает полушарие груди, и я прогибаюсь в спине.

Мы не произносим и слова, обо всём: о жажде, о жадности, о чувствах, о нетерпении, говорят наши прикосновения.

Припадаю к его подбородку, когда он отрывается от моей шеи. Словно хочу его съесть, на это похожи мои поцелуи, ведущие по скуле. Посасываю мочку уха, перескакиваю на шею, всасываю кожу. Его острейший запах выбивает из меня остатки разума, и я начинаю гладить его потвердевший член через джинсы, а вторую руку просовываю под футболку и впиваюсь ногтями в его пресс. Мик, кажется, рычит, рывком отстраняет меня от себя, подхватывает и легко закидывает на себя, накидывается на губы и куда-то несёт меня…

Часть 3.

Куда, понимаю, когда поясницей врезаюсь в дверь машины. Мик ставит меня на ноги, и я сквозь барабанную дробь в ушах слышу щелчок. И это заставляет мозг ухватиться за тонкую совестную ниточку. Где вообще моя совесть, раз я уже второй раз иду на такое?!

Хватаюсь за края расстёгнутой куртки Мика и скольжу спиной по машине в сторону, дальше от распахнутой двери. Кое-как удаётся оторвать себя от него, не нырнуть на заднее сидение машины и не совершить ещё одну ошибку. Эта ошибка слишком мучительно манит и дорого стоит. Мик тем временем продолжает сминать мою попу, целует меня влажно в скулу, в шею и выдыхает хрипло в перерывах:

– Хочу тебя… залезь в эту чёртову… машину, Карамелька…

– Мик… – мотаю я головой, хапая воздух. – пожалуйста, не настаивай… – обхватываю его лицо ладонями и заставляю посмотреть на себя. Когда наши горящие взгляды и тяжёлое дыхание встречаются, я сглатываю и продолжаю сбивчиво: – Если ты продолжишь, я… наверняка поддамся… потому что тоже х-хочу тебя. Но, пожалуйста, прошу тебя… не продолжай. Я должна поговорить с Виком, с ним ещё ничего не кончено… Если я сейчас сделаю, как ты скажешь, то потом… мне будет очень плохо… – зажмуриваюсь, тряхнув головой, а голос совсем становится писклявым. – И прости, что ответила… что возбудила. Прости…

Глаз не открываю, так как знаю, что последует дальше. Раздражение, ярость. Пока говорила, его лицо искажали похожие эмоции. Но вот я слышу хриплый вздох и чувствую, как Мик упирается рукой в машину около моей головы. Быстро облизываю пересохшие губы и приоткрываю глаза. А он в очередной раз меня сегодня удивляет.

– Конечно, Карамелька… я не идиот и всё понимаю, – произносит тихо около моего лица, переводя дыхание и пальцами второй руки поправляя мои растрёпанные волосы. Усмехается невесело. – Ещё извиняешься… ждала, что накинусь на тебя? С катушек слетаю я только по четвергам.

Шумно выдыхаю от того, что лёгкие будто сдавили колючей проволокой. Поглаживаю Мика по щекам большими пальцами, чувствую, как глаза наполняются слезами. Мик хмурится. Сегодня он совсем другой. Почему он брат Вика? Почему? Почему? Возможно, будь на одну причину меньше…

Что бы я? Встала на обрыв, рискнула жизнью? А он никуда меня и не зовёт. Просто хочет.

Смотря ему в глаза, приближаюсь и касаюсь его губ в невесомом поцелуе.

– Спасибо за мороженое, этот вечер… за всё, – шепчу ему в губы и, вырвавшись из его рук, быстрым шагом обхожу машину, чтобы собрать мусор.

Мик какое-то время ещё стоит на том же месте. Я собираю стаканчики, пустые контейнеры в пакет, уношу его в урну поблизости и только в этот момент понимаю, что всё это время мы здесь были не одни. Людей не так много, но они есть, гуляют или сидят на лавочках. А мы с Миком на глазах у всех чуть ли не занялись сексом.

Когда подхожу к машине, Мик уже сидит в машине. Переборов волнение, я сажусь и сразу пристёгиваюсь.

– Ты так и не ответила мне нормально, – внезапно говорит он, смотря на пруд через лобовое окно. – Что с жильём? Я могу поселить тебя пока в отеле или договориться с Малиной, у них квартира как раз рядом с твоим универом. Моя студия пока не пригодна для проживания. Денег у тебя наверняка нет. Работы тоже. Потом я сниму тебе квартиру…

– Подожди! – останавливаю этот поток благотворительности, зажмурившись. Боже, как же неловко. Грудь из-за моей же несостоятельности обжигает злостью. – Мне ничего от тебя или кого-то другого не нужно! Я разберусь с тем, где мне жить, сама! – открываю глаза и, глубоко вдохнув, поворачиваюсь к Мику. – Мик, пожалуйста, запомни: ты мне никто и помогать мне не должен. Нас не должно что-то связывать. Никогда. Я оборву всё, что связано с Виком. По-другому не получится.

– Санчоса, Малину и остальных тоже вычеркнешь из своей жизни? – цедит он, прищурившись. – Они ведь друзья Вика изначально.

Сглатываю и, отведя взгляд, медленно киваю.

– Мы никогда не были близкими друзьями.

– А ты жестокая, – едкая усмешка, резко движение, а затем грубо кинутое: – Возьми.

Поворачиваю голову и смотрю на протянутую руку Мика. Он отдаёт мне телефон. В глаза ему не смотрю. Быстро забираю и снимаю блокировку с экрана. Несколько пропущенных от Вика и одно сообщение от него же.

– Пожалуйста, – сиплю, сжав телефон в руке. – отвези меня в квартиру.

Через мгновение мы уже срываемся с места. Вот она – реальность, я снова в неё вернулась. Здесь холодно, одиноко и страшно. До сих пор не понимаю, как всё объясню Вику. Мне нужно подобрать какие-то слова. Но какие? Мы слишком разные и не подходим друг другу, а я поняла это только сейчас? Дело не в тебе, Вик, дело во мне. Ну конечно во мне, в ком же ещё?! Он идеальное совершенство с блестящими перспективами, а я грязная нищенка, возомнившая на время из себя особенную. Произошло перенасыщение хорошим, и я скатилась до измены с его братом.

Когда останавливаемся на уличной парковке жилого комплекса, я не сразу нахожу в себе силы выйти. Сижу в этой до жути напряжённой тишине и выкручиваю пальцы. Нужно что-то сказать и Мику. Он сейчас уедет, а потом не будет ничего. Мне хочется избавиться от груза эмоций и чувств. Меня пожирает изнутри всё накопленное за это время. Уходя, я хочу отпустить всё, что на душе. Ну или хотя бы почти всё.

– Чего ждёшь? Почему не бежишь к Вику? Или хочешь снова попрощаться? Не многовато будет за наше недолгое знакомство? – тихо выплёвывает Мик, на что я мотаю головой.

– Я хочу тебе кое-что сказать. И вряд ли тебе это нужно, но… мне нужно, – начинаю, и дыхание сбивается больше с каждым словом. Сжимаю руки в кулаки, а затем разжимаю и протяжно выдыхаю. Он часто говорил мне правду, и с ним я тоже хочу быть откровенной. – Мне кажется, я влюбилась в… тебя. Наверное, я что-то почувствовала сразу, поэтому у нас с Виком всё покатилось к чертям… Я постоянно о тебе думала, ты снился мне каждую ночь, я много фантазировала о тебе, чем и разрушила свои отношения уже давно. Вчерашний секс стал просто окончательной точкой. Я ни в чём тебя не виню и уж точно не ненавижу… И будь мы в других обстоятельствах, я бы вряд ли призналась тебе в чём-то подобном, – нервно усмехаюсь. – но думаю, ты привык слышать такие признания и моему ни капли не удивился. А я не признаюсь в этом Вику, но тебе и сейчас… захотелось. Я желаю, чтобы у тебя всё получилось с компанией. И да… я снова прощаюсь, но уже в последний раз. Поэтому именно так.

Не смотря на него, быстро выхожу из машины и практически бегом несусь ко входу в здание. Но на полпути слышу хлопок двери и звук сигналки. Резко оборачиваюсь и расширяю глаза, когда вижу, что Мик стремительно сокращает между нами расстоянии. Я ему сказала всё это, но не думала, что он поднимется со мной в квартиру!

Подойдя, он хватает меня за локоть и тянет за собой.

– Думал покататься, пока вы там говорите, но резко расхотелось, – кидает он с усмешкой, пока я семеню за его быстрыми шагами.

Мы заходим в мягко освещённый и тёплый вестибюль, минуем охранный пост и тут же ныряем в открытый лифт. Мик толкает меня к зеркалу в задней части лифта и, опираясь руками о горизонтальный поручень, наклоняется к растерянной мне.

– Нет, я не привык слышать такие признания, особенно от девушек брата, – снова усмехается он, скользя по моему лицу прищуренным взглядом. – Обычно девушки выражают свои чувства ко мне несколько иначе, например, стоя на корячках. Но ты другая, да? – берёт он локон моих волос и наматывает его на свой палец, тянет. Этажи отсчитываются в миллион раз медленней, чем бьётся сейчас моё сердце, а я уже дьявольски жалею, что рассказала Мику о своих чувствах. Он наклоняется ещё ближе и цедит мне практически в губы, заставляя вжиматься затылком в зеркало позади: – В следующий раз хорошенько думай, что и кому ты говоришь. Решила свалить – вали, а не вбрасывай информацию, которая, по сути, никакой погоды не сделает!

Он рывком отстраняется и ударяет по кнопке «STOP» на панели управления. Задохнувшись, я смотрю на верх. Мы не доехали два этажа. Что он делает?!

– Ч-что ты?.. Зачем ты это сделал? – дёргаюсь в сторону панели, чтобы возобновить работу лифта, но Мик перехватывает меня и снова впечатывает спиной в тот поручень у зеркала.

Заключает в ловушку, поставив руки по сторонам от меня. Тяжело выдыхает горячий воздух через ноздри, прожигая тем самым одичавшим взглядом.

– Думала можно вот так вылить на меня всю эту хрень про фантазии, сны, чувства, а потом смыться? – рычит он мне в лицо, а затем хватает пятернёй воротник моего пальто и тянет на себя.

– Убери от меня руки!.. А я только подумала, что сегодня ты… другой. Но нет, ты такой же чокнутый! И зачем я вообще тебе всё это… сказала! Я ничего не хочу… – задыхаюсь, пытаюсь отцепить от себя его руки.

– Я расценил сказанное по-своему, уж извини, Карамелька. А ты полная дура, раз думала, что на этом всё закончится… – цедит он и перемещает взгляд на мои губы. А потом снова в глаза, и то, что я там вижу, мне не нравится. – Я пошутил, – говорит он севшим, до невозможности низким голосом. – с катушек слетаю я ещё по пятницам.

Резко он распахивает моё пальто и грубыми движениями начинает вырывать рубашку из пояса брюк. Я борюсь с ним, бью его по рукам, царапаю, но он вдруг обхватывает второй рукой мои скулы и впивается в мой рот с поцелуем, и мне приходится вцепиться в его лицо, чтобы отодрать от себя. Мычу и отталкиваю, пока он кусает мои губы и проталкивает язык мне в рот, расстёгивает мои брюки и дёргает их вниз, оголяя низ живота.

Сжимаю ноги между собой и пытаюсь вывернуться, но он всё равно просовывает пальцы под плотную ткань брюк, а затем и под кружево белья. Мокрого белья. Касается тёплыми пальцами лобка. Мои щёки обдаёт жаром от стыда, и я ещё яростней начинаю вырываться, кусаю Мика за губу так сильно, как только могу. Он шипит и наконец оставляет мой рот, но опускается к шее и сильно прикусывает, засасывает кожу. Всхлипываю и, вцепившись в его волосы, дёргаю за них, когда пальцы снизу погружаются во влажную плоть половых губ, проводят по клитору и останавливаются на входе в лоно.

– Лгунья, – выдыхает мне в шею. – Остановиться, говоришь?

– Боже!.. Да!.. – выкрикиваю сипло, с надрывом и выгибаю спину от нового движения пальцев по жутко чувствительному центру.

Колени подгибаются от горячих, жалящих волн, разум туманится, всё искажается, размывается перед глазами. Мик отрывается от моей шеи, сжимает в кулаке мои волосы и откидывает мою голову назад. Приближается к лицу вплотную, дыша с такой же тяжестью, скалится зло.

– Остановиться? – коротко кусает за губу и сжимает меня снизу пальцами, заставив буквально задыхаться ему в лицо. – Скажи! – рычит, на что не получает никакой реакции, кроме моих бешеных вдохов. И уже не ждёт, а, впившись в мои распахнутые губы, медленно скользит пальцами внутрь.

Стону ему в рот и дёргаюсь от электрических импульсов во всём теле. Хватаюсь за куртку на его плечах, чтобы удержаться на ногах, когда он начинает медленно двигаться во мне.

– Раздвинь ноги, Карамелька… давай, – хрипит он и опускается лицом к груди. Сквозь ткань рубашки и тонкого кружевного лифчика сильно кусает за сосок, и я с очередным громким всхлипом расставляю ноги шире.

Его пальцы тут же набирают скорость. Он трахает меня ими, и даже я сквозь гул в ушах слышу, как возбуждена.

– Нет!.. О, боже… боже… – пытаюсь что-то кричать, всхлипывая и всхлипывая, но уже через мгновение зажмуриваюсь, сжимаюсь и сипло стону ему в висок. Он что-то делает с моих ухом, облизывает, кусает, впивается зубами в шею, одновременно толкаясь в меня снизу.

Сама не замечаю, как начинаю подаваться его руке навстречу с каким-то сумасшествием, рисовать круги тазом.

Но внезапно всё замедляется, из-за чего я испытываю смертельную досаду, дерущуюся с облегчением. Ощущаю бешеную пульсацию и влажность между ног, медленные пальцы, скользящие между половых губ, и низкий, тихий голос у уха с рычащими нотками.

– Всё ещё хочешь, чтобы я убрал руки?

Быстро облизываю губы, тяжело дыша Мику в шею. Трясу головой и ничего не отвечаю. Низ живота так тянет, а внизу ощущаю такую пустоту, что хочется плакать.

– Скажи мне! – буквально рычит он уже яростно мне в лицо и надавливает на клитор. – Чего ты хочешь?

– Хочу!.. – выкрикиваю хриплым полушёпотом, зажмурившись. – Хочу, чтобы ты вошёл в меня… Пожалуйста! Я хочу!.. Хочу…

Мик глухо стонет мне в щёку и снова проникает в меня, большим пальцем давит на центр. Ускоряется. Ещё быстрее. Ещё. Ещё. Ещё…

– Ещё… – всё это, кажется, задушено вырывается из моего рта.

Откинув голову, хватаю воздух губами. Дрожу, то ли царапая, то ли сжимая шею Мика. Чувствую лихорадочное горячее дыхание на своём лице. Он точно сейчас наблюдает за мной, и эта мысль почему-то расширяет масштабы удовольствия. Чувствую его твёрдый член через одежду, которым он упирается в мой бок. Ощущаю его вторую руку, которую он когда-то успел просунуть в мои брюки сзади, и теперь до боли сжимает ягодицы.

– М-миша… – всё, что вырывается из меня сипло, когда ослепляет оргазм. Скривившись и задержав дыхание, сотрясаюсь и хватаюсь за Мика.

Электрические змеи пронизывают моё тело насквозь, бьют по всем нервным окончаниям, а движения внутри меня тем временем замедляются, губы Мика находят мои. Он целует меня жадно и успокаивающе поглаживает пальцами по половым губам, размазывает всё, что извлёк.

Кое-как разлепляю глаза, сознание потихоньку собирается воедино, и я вижу, как Мик жмурится, вдавливаясь своим носом мне в щёку, мучительно и тихо стонет. Достаёт руку из брюк и поглаживает мой живот. Усмехается хрипло.

– Мне ещё никогда и… никто мозг так не делал. Карамелька, ты хочешь, чтобы я сдох, м? – поднимает голову и смотрит мне в глаза.

– Я хочу… – начинаю, но из-за сухости приходится сглотнуть. Договорить не успеваю.

В этот момент раздаётся мужской голос из динамика панели с кнопками:

– Э… уважаемые, у вас там всё в порядке? Другие жильцы ждут лифт…

Жуткий стыд, страх, ярость окатывают меня с головы до ног и врываются в мои ноздри омерзительным букетом. Я округляю глаза и быстро начинаю поправлять на себе одежду, а Мик подходит к панели управления, жмёт на кнопку связи и отвечает с ухмылкой:

– Уважаемый, я на сто уверен, что ты даже посмотрел, судя по тому, в какой момент ты с нами связался. Благодарен, мужик, ещё минуту, и лифт заработает!

Мик, так же ухмыляясь, подходит ко мне, когда я застёгиваю брюки на талии. Тянется, чтобы помочь, но я поднимаю на него разъярённый взгляд и, вскинув руки, отхожу в угол.

– Лучше не подходи ко мне, – выдавливаю слова, и слава богу, он понимает, что сейчас этого действительно лучше не делать.

Сжимает челюсти со злостью и ударяет по кнопке, запуская лифт.

Я подбираю сумку с пола и, как только двери разъезжаются, выбегаю наружу. По дороге достаю ключи из кармана, но у самой двери квартиры меня ловят за локоть. Мик разворачивает меня к себе лицом и хочет что-то сказать, но дверь квартиры резко открывается. Это Вик, вижу по взгляду Мика. Он отпускает меня и, кинув бесцветное приветствие брату, заходит в квартиру, а я быстро моргаю и первые секунды не могу повернуться.

– Котёнок, ты где была? Я звонил столько раз. Час ночи уже…

– А… я… – глубоко вдыхаю и оборачиваюсь. Первое, что бросается в глаза, это осунувшееся лицо Вика. Я подхожу и тихо продолжаю: – Мы с Миком всё это время искали Лику, мою подругу. Она была с тем Азатом, и нам пришлось ехать за ней в клуб, чтобы она не натворила глупостей…

– Понятно, – обрывает меня Вик и, обняв одной рукой за талию, подталкивает войти. Говорит, когда я разуваюсь: – Малыш, расскажешь потом. Я рад, что всё в порядке, просто переживал за тебя. Пропала куда-то, и никто трубку не берёт. А я в душ и спать, устал, просто охуеть как.

– Вик, – останавливаю его за руку, когда уже разделась, а он сделал шаг в сторону нашей спальни. Сглатываю и киваю, решив, что поговорю с ним, когда он выйдет из душа. И у меня будет время подготовиться. – я жду тебя на кухне, заварю чай на травах.

– Хорошо, котёнок, – целует он меня в лоб и уходит.

Сколько-то я ещё стою на месте и пытаюсь уложить в голове всё, что происходит. Мик уже ушёл в гостевую спальню. А мне нужно вымыть руки, переодеться и заварить чай. Да, точно…

…Ставлю чашку с готовым чаем на стол и сажусь на противоположную сторону от места Вика. Сцепляю ладони на столе, а потом прячу их на своих коленях. Искусала губу, пока ходила, и теперь на языке ощущается вкус крови. Боже, как же страшно…

Быстро моргаю, наблюдая за тем, как Вик в одних пижамных полосатых штанах садится за стол. Отпивает чай, и я замечаю, какие красные у него глаза. Он трёт их и вдруг вздыхает.

– Малыш, пойдём спать…

– Вик, ты изменял мне? – неожиданно даже для меня срывается вопрос с моих губ.

– Что? Изменял? – вопросительно он приподнимает брови.

Я нервно киваю, и он хмурится.

– Что за вопрос, Дели? С чего вдруг?

– Я чувствую, что с той вечеринки у Саши между нами… что-то изменилось. И я… не знаю, кто из нас… я подумала… – начинаю мямлить от того, что стыд всё больше впивается в моё горло острыми клыками. С каждым словом я всё больше понимаю, что мои домыслы абсурдны. В глазах Вика нет страха. Я изменила ему, а теперь будто ищу себе оправдание в его измене, которую якобы почувствовала. Как я могу так поступать? Я же оскорбляю своим предположением любимого человека.

Вик внезапно встаёт с места, подходит ко мне и садится на колени. Берёт меня за руки, продолжая хмурится.

– Конечно я не изменял тебе, малыш. Откуда это вообще? Я обещал тебе, что всё наладится. И всё наладится, нужно только дождаться окончания тендера, твоих каникул. А на Новый Год у нас запланирована поездка… – вздыхает и утыкается лицом в мои ладони. В этот момент воздух из моих лёгких выгоняется, будто меня пнули в грудь.

Забираю ладони, и Вику приходиться подняться на меня взгляд.

– Вик, я хотела с тобой поговорить… это серьёзно… я хочу…

– Малыш, – перебивает он меня, вновь уткнувшись лицом, но уже в мои сомкнутые бёдра. Стонет сдавленно. – башка просто разрывается. Я так устал. Знала бы ты, какой пиздец творится в компании. Тендер уже в понедельник, все выходные придётся ездить в офис. Отцу нехорошо в последнее время, потому что в нашей компании завелась крыса, сливающая информацию. Всё на одно, твою мать. Если бы не ты, вообще не знаю, как спал, – поднимает голову, и мне приходиться быстро вытереть слёзы. – Ты зачем в прошлую ночь ушла в гостиную спать?

Ком в горле ухает в желудок, а вместо него к горлу подскакивает сердце.

– Я… в спальне слишком душно…

Вик усмехается и, тряхнув головой, снова смотрит на меня.

– Аделин, о чём ты хотела поговорить? Давай отложим хотя бы до понедельника? Честно, башка вообще не варит. Отмотаюсь от тендера, и мы с тобой поужинаем где-нибудь, идёт? Я тоже хочу с тобой поговорить. Давай потерпим два дня?

Мне становится его так жалко и так гадко от себя, что сдержать всхлип не получается. Что я делаю, господи? Что я делаю?!

– Ну ты чего? – вытирает Вик мои щёки от вытекших слёз. Улыбается обессиленно. – Не поверишь, я бы с тобой за компанию с радостью поплакал, но даже на это у меня нет сил.

Медленно моргнув, я так же медленно, заторможено киваю, смотря сквозь Вика.

– В понедельник… мы поговорим в понедельник…