Читать книгу Первые книги человечества: Шумер, Египет, Вавилон, Библия - - Страница 39

Эанатум (2450—2425 гг. до н.э.) совмещал должности энси (религиозного руководителя) и лугаля (военно-политического) и правил довольно успешно – разбил соседний город Умму, с которой были постоянные споры за арыки, и поставил на спорных отбитых территориях стеллу. Жители Уммы дали клятву никогда не вторгаться в Лагаш и заплатить дань, примерно 300 тысяч литров ячменя в пользу храмов богов Нингирсу и Нанше. Города там были мелкие и близко расположенные, в общем, это примерно как если бы Алушта 500 лет подряд периодически воевала с Симферополем за село Перевальное, а иногда и за пещеры, ну и вот, однажды правитель Симферополя таки дошел практически до Кутузовки, жестоко покарал алуштинских, поставил на перевале большой знак "ангарский навеки наш", ну и потом, конечно в Симферополе были памятники, национальные ежегодные торжества, а сам он до смерти бы именовал себя "господин Кутузовки, потрясающий четыре стороны света", и все такое прочее.

То, что Эанатум построил у себя в городе – это известная "Стелла коршунов", древнейший архитектурный памятник. Представляет собой большую плиту, покрытую картинами сражений с Уммой и надписями. Надписи представляют собой многословные понты – я пришел в Умму как потоп, 3600 человек там убил и все такое прочее. Потом были обширные турпоходы вплоть до северных границ Месопотамии (до Мари), но насколько можно верить утверждениям, что "все народы покорялись", сложно сказать. Жители Лагаша, для которых изготовлялась агитация, все равно проверить не могли, кто там покорялся, а "Царский список" такого общешумерского царя, как Эанатум, вообще не знает. Ниппур и Урук точно не были взяты, хотя, вероятно, был взят и разграблен главный северный центр Киш.

В общем, интересная была у чувака жизнь.

После смерти Эанатума какое-то время правил его брат, потом пришел к власти его сын Энтемена (2360—2340 гг. до н.э.). В его царствие жители Уммы внезапно забыли, чему они там клялись, договорились с горными чурками и опять поперли отбивать спорные каналы; судя по всему, воевать с Лагашем – это у них было регулярное мероприятие несколько веков подряд. Энтемена, тем не менее, их разбил, потери Уммы составили 60 человек. После длительных переговоров Лагаш сохранил прежнюю границу, но Умма отказалась выплачивать какую-либо дань за вторжение.

Город при Энтемене процветал, предпринимались совместные строительства храмов вместе с царями других городов. Проводилась перепись населения, из которой стало ясно, что в Лагаше было 3600 свободных граждан – это 3600 мужчин-воинов, в принципе, это означает, что мужское население было около 40 тысяч (на воина приходилось примерно десять крепостных и рабов), и общее население с женщинами, детьми и стариками, видимо, было около 100 тысяч.

Главный жрец при Энтемене был отдельно от лугаля и представлял собой второй центр власти. После смерти Энтемены жрец, видимо, умертвил его сына, который царствовал недолго, и поставил в лугали своего сына Энентарзи. Энентарзи развернул бурную коррупционную деятельность, пользуясь тем, что совмещал обе ключевые должности – объединил храмовые и государственные земли, развернул разного рода поборы с жрецов и крестьян, походы не проводились, внешнеполитическое влияние Лагаша падало, что вызывало недовольство самых широких слоев населения.

Сын его Лугальанда (2328—2319 гг. до н.э.) продолжал политику закабаления населения, свободные общинники из-за поборов попадали в долги и, в конце концов, продавали детей или себя в рабы на плантации Лугальанде и его жене. Под разными предлогами с населения вымогались деньги на храм, защиту государства и т.п., а кончалось все тем, что наживались ближайшие приспешники царя и он сам. Все это привело к первому в истории майдану, о чем более подробно есть смысл говорить при анализе основного текста.