Читать книгу Леший - - Страница 3

Вдалеке шумел водопад. А это означало, что мы уже приближаемся к спуску на Вяземские болота. Мой взгляд тонул в акварели объятого солнцем плато. Пот стекал со лба, превращая ландшафт в причудливые наброски эскизов с едва заметными очертаниями. Отыскав засохшими губами торчащую из рюкзака трубку, я втянул только горячий воздух и разочарованно замычал.

– Через час дойдем, не ссы. Слышно уже водопад. – Услышал я голос справа.

Я ничего не ответил, чтобы сохранить остатки энергии. Мне казалось, что каждое сказанное слово будет разряжать мой аккумулятор. Ведь даже батареи роботов Suzuki Redstar надо иногда подзаряжать. Тем более, я всего лишь старая модель-погрузчик, а солнечную кожу устанавливают на более совершенные модели. Например, на ту, что идёт рядом со мной.

– 

Ну здравствуй, Эльзочка!

Богдан Иванович остановился и бросил рюкзак на землю. Я поднял голову и увидел небольшую опушку с деревьями, которые отбрасывали на траву манящую тень. Добравшись ползком до ствола большой сосны, я упал на рюкзак и провалился в беспамятство.

Пребывая на грани сна и реальности, я всё еще шел к водопаду. Эльза шумела совсем рядом, заглушая скрип моих несмазанных подшипников. Подойдя к самому обрыву, я задумался о страхе. Могут ли роботы бояться? Если я сделаю один шаг и упаду вниз, моё металлическое тело разобьется о камни и медленно уйдет на дно. Разве не прекрасно будет смотреться моя голова на дне реки, освящая темноту глубин? А когда мои глаза погаснут, я стану своим среди камней, которые ужи приблизились к вечности, и вода будет нежно ласкать мои щёки. Поэтому я шагнул вперед, и полетел вниз. И шум Эльзы был так похож на грохот конвейера моей родной японской фабрики.

Я очнулся от запаха гречки. Богдан Иванович уже поставил свою палатку и готовил еду на газовом баллоне. Стараясь не упустить остатки сна, я вспомнил походы с папой и запах гречневой каши с тушенкой. Или запах консервированного мяса из Голландии, которое привез дедушка. Но в приготовленной Богданом гречке был только монгольский протеин, который стоил бешеных денег, но был совершенно безвкусен. Я достал ложку и без удовольствия зачерпнул кашу из котелка.

Еда мгновенно разлилась теплом по моему телу, снова наполняя организм потерянной энергией. Богдан Иванович бросил мне свой термос:

– Пей, чтобы восстановиться. Я туда добавил лапки кикиморы.

Я молча припал губами к стальной поверхности термоса. Эффект от лапок появился сразу: по всему телу пробежали мурашки, а волосы на голове как будто встали дыбом от разряда электрического тока. Мне сразу захотелось спуститься с водопада и продолжить поход.

– Не обманывай себя, сегодня больше не пройдешь, – усмехнулся Богдан Иванович, словно прочитав мои мысли, – Просто ноги подкосятся и улетишь с обрыва нахуй.

– Я подумал, что можем заночевать под Эльзой.

– Даже если спустимся, там нас кикиморы затрахают. А здесь хорошо, спокойно. Смотри, снова глядит!

Из реки на нас смотрела русалка, держа в зубах рыбу. Видимо, она уже успела ее пожевать, потому что рыбьи кишки смешно намотались на ухо и прилипли к мокрым волосам. Подобное зрелище наверняка могло бы испортить аппетит, но только не тому, кто ест гречку с монгольским протеином. Смуров подобрал с земли корягу и бросил в русалку, промахнувшись на несколько метров. Разжав зубы и выпустив рыбу, русалка начала петь: «Киииииии мииииииии вуууууу жиииии вооооо нииииии», издавая отвратительные писклявые звуки.

– Не, ну это просто невозможно слушать, – сказал Богдан и подошел к реке, подобрав увесистый булыжник. Русалка обрадовалась такому повороту событий, видимо подумав, что ей удалось соблазнить охотника. Она даже не испугалась, когда Богдан Иванович замахнулся булыжником и закричал. «Почему он не бросает камень?» – промелькнуло у меня в голове. Но старый анчин всё-таки не удержался и бросил камень рядом с русалкой, подняв волну и прогнав ее под воду.

– Вы правильно сделали, что не убили русалку, – сказал я Смурову, когда тот вернулся на своё место.

– Зачем мне ее убивать? Такое же живое существо, как мы.

– А у вас что-то было с русалкой? – неожиданно спросил я, заметив нескрываемое смущение Богдана Ивановича.

– С этой мразью? Ну… нет, конечно. Я ведь привитый, если она поет, пытается соблазнить – мне поебать.

– Но раньше ведь прививки были менее качественные. Меня вот укололи сразу норвежской, и я никогда не видел русалку в ее колдовском обличии, как в настоящей сказке.

– Ёб твою мать, всё-то ты знаешь… Эта история не для детских ушей.

– Ну расскажите, Богдан Иванович. Интересно ведь!

– Не называй меня Богдан Иванович, я тебе дед-пердед какой что ли? – занервничал анчин, – Бля ну было один раз, да.

Я улыбнулся и лег на траву, подпёршись локотком о рюкзак. Старый анчин посмотрел на меня, подняв брови, и замотал головой:

– Сука, ну ладно… Жил я тогда в деревне Чаваньга, на берегу Белого моря…

– А у меня папа тоже с белого моря, только вы получается с северного берега. А он с южного.

– Так вот, было мне лет двадцать пять что ли. Я только стал анчином, получил свою первую прививку – тогда еще новичкам делали отечественные говняные, бегал с ней только за ауками. Летом вот приехал в деревню отдохнуть, мужики там каждый день выходили в море рыбачить, ну и я с ними. А в тот день захотелось что-то на речку сходить, давно не ловил рыбу там. Нашёл червей на грядке да пошел. Устроился у берега, и дождик пошел такой мелкий, неприятный. Я курткой накрылся, думаю – похуй, без улова уходить нельзя, засмеют ведь мужики. Сижу вот так и слышу пение. А у нас в деревне была такая Наташка Гаврилова, пела так что взгляд не отведешь, даже на конкурсы всякие в Рейнмур ездила. Я и подумал сначала – неужели Наташа поёт? Дождь ведь идёт, погода говно полное, что она у речки делает? А потом вслушался и понимаю – да не она это! Наташка поет красиво, конечно, но иногда какое-то придыхание в ее голосе слышится или хрипотца, песня льётся, да не совсем ровно, с изъяном короче. А тут слушаю – ну просто сладость чистая: мелодия уши греет, теплом обволакивает. И дождь меня уже не холодит, а ласкает, как лучи солнца. Ну я поднялся и на голос пошел, вижу – сидит красавица возле берега. И красоту ее описать невозможно, волосы русые спадают до самых плеч, а как на меня посмотрела и улыбнулась – я в этом взгляде будто растворился, подбежал к ней и поцеловал сразу.

Я не выдержал и рассмеялся, чем вызвал гнев Богдана Ивановича:

– Что смешного, блядь?

– Да вы рассказываете, как настоящий сказочник!

– Ты охуел? Я тебе сейчас вообще ничего не расскажу.

– Я извиняюсь, продолжайте пожалуйста.

– Так вот, я наклоняюсь, целую ее, и просто проваливаюсь в какой-то сон. И в этом сне всё мое тело будто окутано благодатью, и, ну это самое, ну…

– Чувствуете возбуждение!

– Вроде того, – сказал Богдан, слегка смутившись, – Ты можешь помолчать просто, когда я рассказываю? Ну и во сне этом всё происходит.

– Что происходит?

– Так сложно понять, что ли? – Богдан Иванович покраснел и снова разозлился, – Ну мы с ней, как сказать, слились воедино.

– Понятно, – ответил я, еле сдерживая смех.

– А потом я очнулся, и подо мной лежит это скользкое, вонючее, отвратительное создание, всё в тине и кишках. А мой, ну…хуй…внутри.

– Ого.

– Ага. Я его вытаскиваю из чешуи и понимаю, что ноги мои держит кто-то.

– Богдан, прости…Откуда вытаскиваешь? Где там это находится?

– Где и у всех! Только ног нет, один хвост. Там под чешуей всё есть, ну это самое… – пробормотал совершенно смущенный и покрасневший Смуров, – Так вот, ноги-то мои держат еще две русалки, и в реку тащат. А та, из которой я…вытащил, за шею схватила и тоже к реке толкает. Я ее рукой каак пиздану в глаз, он аж лопнул и мне на затылок вытек. Она сразу завыла, хватку ослабила, я тогда к ногам подтянулся и наааа в висок одной, а другой хуяяяк в пятачок, и дёру дал. В деревне никому не рассказывал о том, что случилось, там ведь кроме меня сказок никто и не видел. Ну кроме деда возможно.

Я засмеялся, и даже сам Богдан Иванович слегка улыбнулся, вспомнив историю из своей молодости. Потом какое-то время мы сидели молча. Солнце зависло над горизонтом, предупреждая о скором окончании полярного дня. Перед нами лежали Вяземские болота, которые заканчивались стеной леса где-то вдалеке.

– Богдан, а у нас есть какой-то план?

– Есть только идеи. Какой тут может быть план? Видишь вот там вдалеке, после болота начинается лес?

– Ага.

– Ну вот, первая идея такая. Там выделяется одно дерево, я его давно заприметил. Мой дед из Чаваньги, когда сказки рассказывал, говорил, что Леший живет в стволе самого высокого дерева в лесу. Так что можем попробовать —сказал Богдан, взяв свой рюкзак и похлопав по привязанным к нему топору и металлическим колышкам.

– Вы хотите срубить дерево?

– Не только срубить, но и выкорчевать его полностью. Мы должны справиться.

– Так вот для чего вы эти тяжеленные колья тащите. Но если дерево высокое, корни должны быть глубокие. У нас не получится вытащить корни вдвоем.

– Мы хотя бы попробуем. Когда идешь охотиться на Лешего, все что остается – это экспериментировать. Никто не знает, как поймать эту суку. И существует ли она вообще.

– Я думаю, что Лешего не существует, – сказал я, встав на ноги, – Физически, то есть. Это ведь дух леса, какое-то эфемерное существо, вроде призрака или даже Бога, управляющего природой. Как можно поймать что-то подобное?

Богдан Иванович закурил сигарету и посмотрел на свои ногти, пожелтевшие от жгучего солнца и сухости.

– Ты прав, мы совсем не знаем, как он выглядит. Он может быть и старым гнилым пнём в лесу, и набухшей от смолы сосновой шишкой, и заросшей мхом мокрой веткой в буреломе. Или он просто нематериальный дух. Но мы с тобой можем его почувствовать. Когда идешь по лесу и становиться так тихо, что волосы встают на голове дыбом и обосраться можно от страха, он совсем рядом. Даже комары замолкают в этот момент, и не слышно пение птиц. Весь лес чувствует, что он здесь… и молчит. Мёртвая тишина, и твоё дыхание как будто растворяется в разряженном воздухе.

Глаза Богдана Ивановича блестели изумрудным цветом, когда он рассказывал эту историю. Он даже не сразу заметил, как сигарета в его руке догорела и обожгла пальцы с потрескавшейся грубой кожей. Стряхнув пепел и выбросив сигарету в мусорный пакет, он продолжил:

– Ступаешь тогда осторожно, медленно, как будто уважая эту тишину и того, кто находится рядом с тобой. Если услышишь шум ветра – Значит, Леший рад, что ты зашел в гости. Ступай себе мирно, но не забывай, что он всегда на тебя смотрит, и, если что – пинком под зад выкинет тебя из своих владений. Я слышал эту тишину тогда, в Чаваньге. Прекрасное чувство, в котором хочется остаться вечно.

– Я никогда такого не испытывал. Но вы рассказываете так, будто очень любите лес.

– Ты ошибаешься. Я ненавижу этот лес, он ведь тоже часть этого блядского дерьма, что нас окружает. Пусть всё оно горит красным пламенем!

Смуров резко поднялся с опушки и ушёл к себе в палатку. Начинался небольшой дождь, я в спешке собрал газовую горелку и отправился спать. Капли барабанили по палатке, будто успокаивая ноющее от боли тело. И так хотелось остаться в этой наполненной шумом дождя северной ночи, чтобы никогда не наступал новый день.