Читать книгу Эффект инь-янь. Детектив - - Страница 7

Мы с Ждановым перекидываемся взглядами.

– Таня – говорю я девушке – пройдёмте со мной в кабинет, нам нужно задать вам несколько вопросов.

Она смотрит на нас – ну, и глазищи, я таких никогда не видела, самые настоящие океаны! Вероятно, у сестры её были точно такие же.

– Вы мне сначала скажите – с Катей всё в порядке? – спрашивает она, глядя попеременно то на Руслана, то на меня, то на шефа.

Я не могу ей сказать, не могу… У меня нет больше сил говорить родственникам, что их близкого человека больше нет.

– Таня…

– Вы же не умеете врать…

– Таня, мне очень жаль…

Она резко закрывает ладошками лицо и стоит так некоторое время. Её плечи не вздрагивают, она не рыдает, просто стоит так, словно не желает воспринимать ту открывшуюся перед ней реальность, словно старается от неё закрыться, спрятаться. Так делают маленькие дети – лезут в игрушечный домик и всё – они отгорожены от всего мира какой-то особой защитой…

Я делаю знак Руслану, который хочет подойти к ней, чтобы утешить и успокоить, я знаю, что через минуту она успокоится сама и придёт в себя. Так и происходит – девушка смотрит на нас, глаза её сухи, только на лице гримаска боли и страха.

– Что я скажу родителям? – спокойно говорит она, и я удивляюсь про себя. Неужели её сейчас волнует только это?

– А где ваши родители, Таня?

– Они на севере, в длительной командировке, скоро должны приехать. Они научные работники. Скажите, я могу я её увидеть?

– Может быть, вы сначала поговорите с нами?

– Нет, пожалуйста, я не смогу говорить, пока не увижу её.

– Хорошо – соглашаюсь я.

– Может, мне с ней пойти? – шепчет мне Жданов.

– Нет, Рус, я сама – говорю ему – поезжай в университет, поговори с педагогами. Я выясню у Тани, на каком факультете они учились и позвоню тебе.

– Хорошо, буду ждать звонка.

Мы идём в морг по длинному подземному переходу. Странное у нас всё-таки строение – кто это разработал, был явным «гением». Соединить следственный комитет с моргом судмедэкспертизы – это просто какая-то нелепица. А с другой стороны – удобно, не надо гонять машину, чтобы что-то узнать или показать близким тело. Господи, о чём я думаю?!

Роб протестующе машет мне руками, когда мы заходим в морг, но я показываю ему на девушку, и скальпель падает из его рук. Я вполне понимаю его чувства – они похожи, как две капли воды.

Я же обращаю внимание на тело очередной жертвы и говорю ему:

– Роб, что это значит?

– По-другому нельзя – разводит он руками – это – показывает на монашеский клобук – было приклеено к голове на суперклей.

Я подвожу Татьяну к телу сестры. Та внимательно смотрит на спокойное лицо покойной и говорит:

– Странно. На лице ни грамма косметики, хотя она очень ярко и вызывающе красилась, ногти – она показывает на руки – они все сняты, у неё был маникюр, длинный, заострённый. Брови сбриты, искусственных ресниц нет… А что с её волосами?

– Когда мы её нашли – говорю я, стараясь не смотреть на девушку – на ней было это…

Роб показывает на монашеский клобук. Таня пожимает плечом:

– Я знаю, откуда эта вещь. Катя ходила в театральный при университете.

– Таня, нам очень нужна информация. Вы готовы поговорить?

– Да, идёмте.

Она всего лишь на мгновение прикасается пальцами к своим губам, а потом кладёт их на губы сестрёнки.

– Я люблю тебя – шепчет она сквозь слёзы, и во мне начинает подниматься такая волна ярости, что, казалось бы – попадись мне убийца сейчас, я сама удавлю его, а потом скажу, что это была самооборона, и пусть с меня нафиг снимают эти погоны!

Мы начали разговор уже в коридоре.

– Таня, вы вместе учились? На какой специальности и какой курс?

– На третьем курсе. Мы учимся по специальности «Историческая информатика» – она спохватилась – учились…

– Извини.

Я быстро набираю Жданова и объясняю ему, куда нужно обратиться и на какой специальности учились девушки.

– Я понял – коротко говорит он и сбрасывает звонок.

– Вы по своей воле пошли на этот факультет?

– Да. Готовились очень много и благополучно поступили на бюджет. Родители были рады. Хотя… им на нас немного плевать – обеспечивают нас деньгами, а сами все в своей науке. Иногда не хватает их… Раньше у меня хотя бы была сестра – было с кем болтать и делиться, а теперь я одна осталась. Как буду без неё?

Мне тяжело слышать эти слова, хотя я сама росла без родителей, рано их потеряла и осталась одна в целом мире.

– Таня, а какой была Катя? – внезапно осеняет меня – скажите, у неё был какой-то яркий недостаток?

– Ха! – она усмехается – вы уверены, что это так важно сейчас?

– Важнее некуда – признаюсь я – маньяк убивает студенток с каким-либо пороком, понимаешь?

– Вот это да! Что же, тогда я отвечу на ваш вопрос – Катя была моей полной противоположностью. Яркая, вызывающая, нескромная…

«Нескромная» – выхватывает из всего этого моё сознание.

– А в чём это проявлялось?

– Она ярко красилась, даже на занятия, а что уж говорить о вечеринках и «квартирниках», носила длинный, острый маникюр, ресницы, как у бурёнки, громко и нагло чавкала жевательной резинкой и могла так громко заржать на улице, что на неё все начинали оглядываться. Мне очень часто было стыдно за неё, особенно когда она, стоя перед каким-нибудь из преподавателей, начинала надувать свою резинку во рту.

– О, Боже! – произнесла я – и как они это терпели?

– Катька умела быть милой. Когда чувствовала, что переборщила, сразу становилась этакой паинькой-заинькой с глазами кота из мультика про Шрека. Так что ей многое прощали.

– Катя, у неё был парень, друг?

– Ну, да, Игорёк – он вместе с нами учится, такой же вызывающий оболтус, как Катька.

– Какие у них были отношения?

– О, это был вулкан страсти! Они то целовались на людях, и чуть не сношались, простите, то могли также бурно поругаться при всех, иногда даже при преподавателях в аудитории на парах. Это был смех и грех – самый настоящий театр. Понимаете, Катя очень эмоциональна, она всё пропускает через себя. После их очередной ссоры на втором курсе прямо во время коллоквиума, Кате посоветовали обратиться к психологу.

– И она пошла?

– Ну да, к нашему, в университете.

– И?

– И она посоветовала этой парочке пойти в театральную студию при ВУЗе. Чтобы иметь эмоциональную разгрузку им обоим.

– И что? Это помогло?

– Да, в некотором роде. Катька и Игорёк стали более спокойными, но вот быть вызывающей и нескромной она не перестала.

В кабинете Таня достала свой телефон и показала мне фотографию девушки и её друга.

– Вот они.

Я оценила пару – они действительно друг другу подходили, даже внешне. Такое редко бывает, что смотришь на людей – и пара кажется очень органичной, видно их гармонию друг с другом. На фото они улыбались и было видно, что действительно счастливы. Внешность девушки и правда была очень яркой – макияж, ногти, да и весь вид говорил о том, что она ни разу не знает, что такое скромность, да и одежда была ярко-кислотных цветов, аж глаза резало, даже с фотографии. Но видимо, Игорька всё устраивало…

Я позвонила Руслану и попросила его разыскать этого самого Игоря и привезти сюда.

– Таня, давайте вернёмся к тому дню, когда ваша сестра не пришла домой. Это ведь была пятница, верно?

– Да. А откуда вы знаете?

– Давай опустим это. Итак, куда она пошла в пятницу?

– В театральный.

– Вместе с Игорем?

– Нет, Игорь укатил сразу после пар с предками на выходные куда-то в горы. Они там, вроде, альпинизмом занимаются иногда. Катька пошла одна. А потом позвонила мне и сказала, что у неё в театральном дела, и она задержится.

– Тань, а кто ведёт эту студию?

– Преподаватель филологии – Андрей Сергеевич, его предмет только на первом курсе изучают, там несколько часов и зачёт, поэтому он взял на себя организацию этой студии, ну и с ним вместе преподаватель по истории Древнего Мира.

Я задумалась. С филологом мы уже сталкивались – это был тот самый преподаватель, у которого был конфликт с Юлией Ершовой. То, что человек второй раз мелькает в деле – это подозрительно, поэтому придётся, видимо, тоже тащить его к нам. Педагог по истории Древнего Мира. Не та ли эта, которая тоже попала под град насмешек Ершовой? Нет, та вроде что-то другое преподаёт.

– Тань, а как звать преподавателя по истории Древнего Мира?

– Зинаида Матвеевна – отвечает она, и я опять набираю Жданова. С ней прошу поговорить, а этого самого кривозубого Андрея Сергеевича привезти к нам, когда он всё закончит.

Но Руслан предлагает просто поговорить с ним, а если будет что-то подозрительное – тогда он привезёт его. Немного подумав, соглашаюсь. Работы и так непочатый край, не хватает тут ещё этого филолога.

– Таня, а что было дальше? Ну, в пятницу?

– Дальше? Катька не вернулась, хотя время уже было вечернее, я стала ей звонить, но у неё телефон был выключен. Я подумала, может, она с кем из девчонок затусила, начала им названивать, но её ни у кого не было. Правда, до половины знакомых я не дозвонилась – был вечер пятницы, и у одной компании намечался «квартирник», и там никто не брал трубку, я решила, что она туда пошла и там развлекается, и телефон не слышит. Она могла так поступить – бесшабашная и безалаберная. В субботу я уже стала паниковать, но подумала, что, если пойду в полицию – у меня заявление не примут, три дня же не прошло. Потому пошла сегодня. Но всё это время я тщетно пыталась до неё дозвониться.

– Таня, а у Кати были близкие подруги?

– Ну, как «близкие» – с сомнением начала она – Катька со всеми дружила, но всеми секретами и тайнами, особенно про Игорька, делилась только со мной.

– А Игорьку есть, что скрывать?

– Я не это имею ввиду – улыбнулась она – я имею ввиду, что она очень подробно рассказывала мне о их…гм…отношениях.

– Таня, вот листок, напиши всех Катиных подруг, кого вспомнишь.

– Хорошо. Это, в основном, университетские наши.

Некоторое время она старательно писала, высунув от усердия кончик языка, потом отдала мне список. Да уж, Катя была на редкость общительной девушкой, а Таня – педантом, потому что к каждой из личностей подписала специальность и курс.

– Спасибо. Тань, ты сказала, что вещь, которая была на голове Кати, тебе знакома, это так?

– Да. В студии они ставили новую пьесу – у нас есть один студент, который их сам пишет, в основном исторические, но с современными вывертами и знаете, с таким «чёрным юмором». Так вот, тут они ставили пьесу про монашку, и эту монашку должна была играть… моя вульгарная Катька. Когда она об этом узнала, и принесла мне показать эту накидку, мы оба с ней ржали, как ненормальные. Катька – и монашка! Причём именно с макияжем, ногтями этими и ресницами. Хороша монашка!

– Да уж – ответила я – а у Кати были конфликты?

Татьяна задумалась.

– Нет. По отношению к другим – я сейчас не про Игорька – она была абсолютно бесконфликтной. Вульгарной, развязной – да, но вот как я уже говорила, если видела, что перегнула палку, чтобы до конфликта не доводить, она сразу становилась этаким котом из мультика.

– То есть вы ничего серьёзного не помните?

– Нет. Или я чего-то не знаю. Но вообще, Катька мне всё рассказывала. Серьёзных конфликтов у неё ни с кем не было.

– Она не планировала расстаться с Игорем?

– Да вы что? Нет, конечно. А особенно после того, как они, эти два актёра, пошли в театральный, так у них вообще началась любовная любовь – эмоции-то свои они теперь на сцене выплёскивали.

– Хорошо. Таня, мне нужно взять у вас отпечатки пальцев, позже я отправлю к вам сотрудника – нам необходимо осмотреть комнату Кати. Вы в одной комнате жили?

– Да, в одной. Я всё понимаю, конечно, присылайте сотрудника.

– И ещё – я подаю ей визитку – если что-то вспомнишь, что-то подозрительное – позвони мне, пожалуйста.

Она кивает, берёт мою визитку и идёт к двери. Я наблюдаю за ней с чувством какой-то особой жалости – я где-то слышала, что близнецы очень дружны, и практически не могут жить друг без друга. Что теперь будет делать эта потерянная девочка?

Иду к экспертам, там меня уже встречает Даня. Судя по его лицу, для меня у него ничего хорошего нет – он в полной растерянности.

– Марго – говорит он озадаченно – похоже, у нас появился преступник, которому под силу совершить идеальные преступления. Абсолютно никаких следов.

Я задумываюсь:

– Дань, надо проверить биллинг звонков и сообщений новой жертвы. Телефон мы, конечно, не нашли.

– Хорошо – отвечает эксперт – знаешь, по поводу алиби Нины Соколовой, ну, той, что могла мстить Янине. После пар в пятницу её сотовый был зафиксирован в районе этой вышки, там действительно парк. А ночью – в общежитие. И вообще, я не думаю, что это она – у неё нет пересечений с новыми убитыми девушками. Или ты думаешь, что она начала с Янины, а потом просто не смогла остановиться?

– Да нет, конечно – вздыхаю я – Нина Соколова девушка вялая, аморфная, безынициативная, вряд ли она бы пошла на подобное. А что по поводу покупателей кандалов с сайтов?

– Те, кто брали большое количество из других городов, отписались, что покупали для… понимаете, есть же ночные клубы, где танцуют стриптиз, так вот покупали эти штуки в основном для таких вот танцев. И все, как один, твердят, что никому ничего не пересылали.

– И тут глухо – говорю я – а что по поводу этих «помощниц», которые письмо скинули в наш ящик?

Он разводит руками:

– Ищем, товарищ подполковник. Уже даже обратились в местные управляющие по району, чтобы получить сведения о прописанных детях примерно этого же возраста.

– А учитывая, что родители могут жить на «съёме», поиск, скорее всего, затянется надолго.

– Да – я вижу, что этот паренёк искренне переживает за наше общее дело, но это дельце действительно сложное.

После разговора с Даней я иду к операм, даю им список подруг девушки и даю задание всех опросить, кроме того, они должны осмотреть комнату сестёр – мало ли где может найтись зацепка.

Потом связываюсь с родителями девушки. Они действительно совсем заморозились на этом своё севере – голос отца Кати не то, чтобы равнодушен, а какой-то стальной, металлический, как у робота. Он молча выслушивает мои объяснения и соболезнования, потом вежливо спрашивает, имею ли я что ещё ему сказать, и когда я, запинаясь, говорю, что нет, он также вежливо прощается, давая мне понять, что ему нужно идти работать.

Выпадаю в осадок от такого – близнецов завели случайно, что ли? А потом растите, как хотите? Такое ощущение, что родителям абсолютно плевать на этих детей. Я понимаю вдруг, что у всех трёх девушек такие родители – равнодушные, и все то в науке, то в своей заграничной жизни. Куда катится этот мир?

Раздаётся звонок телефона, беру трубку – странно, это сам ректор университета.

– Здравствуйте, Маргарита Николаевна! – говорит он бодрым голосом – знаете, мы распространили по университету информацию о том, чтобы тот, кто был на площадке за общежитием в то время, когда там проходила Юлия Ершова, подошёл к своему куратору. Так вот, все эти дни таких студентов не было, но сейчас ко мне подошла куратор группы третьего курса специальности «Историческая информатика», и сказала, что ей звонил студент Игорь Гранкин, оказывается, у него совершенно вылетело из головы, что он в это время проходил там. Но сам Игорь на занятия сегодня не пришёл.

Благодарю его и кладу трубку. Почему же у меня плохое предчувствие? Звоню Тане.

– Таня, а как фамилия Игоря, с которым дружила Катя?

– Гранкин – отвечает она.

Твою же мать! Набираю Руслана.

– Рус, ты ещё не ездил за парнем Кати, Гранкиным?

– Его дома нет, никто не открывает. Я еду обратно в университет, может, мы разминулись, и он туда поехал. На учёбе он сегодня не был.

– Я знаю. Перезвоню тебе.

Бегу к Дане.

– Дань, срочно выясни мне, в какой соте сейчас вот этот телефон.

Видя мои сумасшедшие глаза, он яростно стучит по клавишам ноутбука.

– Так. Сейчас. Ага. В соте его дома. В квартире его, наверное.

Моя машинка, которой итак нет покоя, врывается в плотный поток на проспекте. Чертыхаясь про себя, еду объездными путями – так всё равно будет быстрее.

Выскакиваю из машины около дома Игоря. Почему же у меня смутное чувство близкой опасности?

Я не успеваю опомниться и, хотя бы отойти подальше, как в замедленной съёмке слышу крики людей, которые волею судьбы оказались здесь.

Они – волею судьбы, а я? Волей провидения, рока?

Буквально мне под ноги падает тело молодого парня, асфальт тут же окрашивается тёмно-бордовым цветом, который на моих глазах темнеет и темнеет, и превращается в серый.