Читать книгу Сценарий для Голливуда 2 - - Страница 1

Он любил и одновременно ненавидел своего старшего брата Кевина с самого детства. Все те черты и свойства характера брата, которые так восхищали и умиляли его родителей, в нем самом вызывали у них лишь жалость и сочувствие. Сильный и крепкий от природы Кевин не нуждался ни в теплом шарфе, ни в витаминах. Он же, Майкл, всегда ходил закутанным до подбородка, ему запрещали есть мороженое как зимой, так и летом и всячески опекали и тряслись над ним. Если честно, то тому были объективные причины: двустороннее воспаление легких, которым он переболел в пятилетнем возрасте, и чуть было не перешедшее в астму, до смерти напугало его родителей. И вот с тех самых пор повелось, что Майкл – больной и слабый ребенок, а Кевин Лау – здоровый и самостоятельный подросток. Еще более усугублял положение Майкла тот факт, что их с Кевином родители были известными и богатыми людьми, любившими светскую жизнь и все ее составляющие в виде приемов, вечеринок, посещений значимых премьер и вернисажей и поэтому многочисленные бэбиситеры буквально заполонили их дом и беспрерывно менялись как цветные кусочки мозаики в волшебной трубке "Калейдоскопа".

Будучи старше Майкла на восемь лет, Кевин прекрасно учился в школе, а затем поступил в Гарвардский Университете и получил там все возможные степени в области экономики и менеджмента, а после кончины их отца он возглавил семейную компанию, многократно увеличив их капитал и расширив ее поле деятельности, превратив в процветающую финансовую империю.

Чувство соперничества, которое Майкл испытывал, не покидало его всю сознательную жизнь. И именно поэтому, вопреки мнению родителей, что лишние нагрузки повредят его ослабленному организму, Майкл стал активно посещать бассейн, играть сначала в теннис, а после в регби и бейсбол, брать уроки верховой езды и до одури работать на тренажерах в спортзале. Его усилия не пропали втуне:

его рост достиг шести футов, плечи и руки взбугрились мускулами, а худоба и бледность безвозвратно ушли в прошлое. Если раньше популярность Кевина у слабого пола вызывала у Майкла лишь тоскливую зависть, то теперь он сам стал предметом обожания глупеньких и смазливых девчонок. Что ж, он с удовольствием использовал их, а затем безжалостно отбрасывал прочь словно прочитанный дешевый комикс. Поскольку Майкл практически не имел друзей, он привык вести сам с собою бесконечные внутренние диалоги. Он представлял в своих фантазиях иную жизнь, жизнь, в которой он был единственным ребенком в семье и всё, чего добился его старший брат, стало бы его достижением.

Богатое воображение Майкла Лау несомненно пригодилось ему, когда однажды пребывая в состоянии черной меланхолии, он состряпал сценарий, отразивший его душевное состояние, и наобум отослал его одному из известнейших режиссеров Голливуда. Собственно, он ни на что не рассчитывал, действуя скорее интуитивно, чем осознанно. Однако же режиссер вдруг позвонил ему где-то через неделю и назначил встречу, чтобы обговорить, как он выразился, детали их сотрудничества.

Наконец-то кто-то выделил его, именно его, и не из-за фамилии, денег или связей в обществе. Радость Майкла не знала пределов, но когда он рассказал своей матери об этом предложении, та продемонстрировала явное пренебрежение к его затее, сказав что-то в роде того, что "посмотри на своего старшего брата, который занят настоящим делом и перестань заниматься чепухой". Его русская мама владела своими эмоциями в совершенстве, не позволяя этим последним управлять собою. Майкл же смертельно обиделся, решив, что никогда больше не станет откровенничать с родными, и отправился на встречу с режиссером, дав себе обещание не продаваться чересчур дешево, но не потому что нуждался в деньгах, а потому что хотел выглядеть уверенным и независимым.

– Ты Майкл? Очень приятно. Можешь называть меня безо всяких церемоний по имени – предложил режиссер.

– Спасибо, Гленн. Как поживаете?– Майкл выжидающе поглядел на своего собеседника невероятной синевы глазами.

– Прекрасный сценарий, Майкл. Кстати, Лау – это твоя настоящая фамилия?

– Да – пожал плечами тот – Настоящая.

– Ну, не обижайся, парень. Ведь семейство Лау довольно известное.

– Я не имею к нему никакого отношения- резко проговорил Майкл.

Ему вовсе не улыбалось, чтобы режиссер воспринимал его только как брата идеального во всех отношениях Кевина Лау. К черту! Он сам, он – Майкл тоже личность и пришла пора ему занять свое место в этой жизни.

– Хорошо, хорошо – успокаивающим движением режиссер коснулся его руки.

Далее разговор не выходил из делового русла и Майкл смог отстоять те составные части и диалоги, которые считал принципиально важными для концепции будущего фильма. Он вовсе не был наивным, чтобы полагать, что всё, что он написал в сценарии, останется без изменений, однако, настоял на сохранении определенных сцен и характеров выписанных им персонажей.

После поисков продюсеров и актеров начались съемки и Майкл счел для себя обязательным присутствовать в это время на съемочной площадке. Он наблюдал со стороны, не вмешиваясь, внешне очень спокойный, но то, как Гленн вел себя ему совершенно не нравилось. Бесконечные придирки, крики, обидные реплики в адрес того или иного актера, а иногда просто истеричный ор – все это выглядело отвратительным и совершенно не соответствовало тому имиджу и тому ореолу славы, который окружал Гленна Ирвинга.

Впрочем, не смотря ни на что, фильм имел успех и очень хорошие кассовые сборы, полностью окупившие затраты кинокомпании и продюсеров. Теперь уже к Майклу начали обращаться с просьбами о написании сценария другие известные режиссеры и актеры. Перестав быть новичком в киношном мире, он переадресовывал всех к своему агенту Стенли Райсу, а тот уже знал, кому и как отвечать, какие предложения принимать и какие отвергать, не забывая об определении суммы гонорара, которая вполне устраивала бы их обоих. После еще одного кинофильма, снятого по его сценарию и номинированного на "Оскар" Майкл Лау стал знаменит. И чтобы не зависеть от настроения и капризов кинорежиссеров, Майкл стал сам режиссировать фильмы. Тот факт, что он подолгу присутствовал на съемочных площадках, придал ему храбрости, хотя он прекрасно отдавал себе отчет, что это явное нахальство с его стороны соперничать со всеми этими профессионалами. Однако ж известный эффект "новичка" пренес ему успех: снятая им кинокартина "Немой" неожиданно была выдвинута в нескольких номинациях на присуждение "Оскара" и хоть и не получила главный приз, стала культовым явлением в американском кинематографе. Фильмы режиссера Майкла Лау нельзя было перепутать с другими: у него, как правило, снимались одни и те же актеры, видовой ряд фильмов заметно отличался от всех иных, много черного, серого и красного цвета, а страх и ужас, испытываемый героями этих кинолент были чересчур гипертрофированными и излишне натуралистичными. Именно поэтому на широких экранах в США они демонстрировались с большими купюрами, поскольку присвоенный им индекс, не позволял демонстрацию в полном объеме и только для категории лиц 18+.

Его семья весьма ожидаемо восприняла свалившуюся на него вроде бы ниоткуда известность: миссис Кэтрин Лау переменила свое мнение о нем и искренне радовалась, что Майклу удалось реализовать себя (хотя ни один из его фильмов она не смогла досмотреть до конца), ну, а Кевин отнесся к этому достаточно спокойно, не забыв напомнить, чтобы брат хорошенько подумал, куда вложить полученные за фильмы гонорары. Тогда Майкл осознал, что в их семейных ценностях ничего не изменилось: Кевин всегда будет первым, а он – из второго эшелона. Наплевав на все, Майкл приобрел небольшой особняк в Малибу, интерьер которого он тщательно продумал вместе с нанятым для этой цели дизайнером, купил шикарный спортивный автомобиль, разместив остальные деньги в акции и другие ценные бумаги. Он начал устраивать у себя веселые вечеринки, сопровождавшиеся обильной выпивкой, сексом и кокаином. У него всегда была под рукой девочка из тех глупышек, что хотят стать голливудскими звездами, избрав для себя трамплином постель режиссера. Но Майкл чувствовал, что не смотря на обилие людей в своем окружении, он был глубоко одинок и оттого всегда был озлоблен и непредсказуем.

Женитьба Кевина Лау на сороковом году жизни, удивила Майкла не меньше, чем женщина, ставшая его избранницей. При первом же взгляде на Анну Майклу стало ясно, что именно такую женщину он хотел бы заполучить для себя. Обнаружилось, что она не только очаровательна, но и умна, при этом не растеряв ни грамма своей женственности. И тут брат взял над ним верх!

Тогда Майкл со всем мастерством поднаторевшего на голливудской кухне человека подготовил операцию (иначе и не назовешь), целью которой было опорочить Анну, а самое главное, нанести удар по самолюбию и гордости Кевина.

Он спланировал все так, чтобы брат застал его голым в своей супружеской постели, а Анна присутствовала при этом. Эффект его план вызвал совершенно непредсказуемый: вместо того, чтобы устроить грандиозный скандал жене и разборку с ним самим, во время которой он бы высказал все свои претензии к Кевину, накопившиеся у него за это время, его старший брат безо всяких объяснений изгнал Анну из своей жизни и та вернулась на родину в Россию. Майклу вовсе не хотелось такого необратимого финала. Поэтому после произошедшего он всячески пытался глушить нечистую совесть наркотиками вперемежку с виски, но все оказалось напрасным – ему никак не удавалось избавиться от гнетущего чувства вины. Даже во время самых диких оргий, слухи о которых потом долго будоражили Голливуд, Майкл ни на минуту не мог забыться и отделаться от угрызений совести. Его мать по секрету поведала ему о том, что происходит с Кевином: он морально разбит, потерял всякий интерес к жизни и не подпускает к себе никого, не желая обсуждать случившееся. Даже его деятельность во главе корпорации перестала приносить Кевину удовлетворение и он временно передал бразды управления совету дирокторов. Майклу стало понятно, что он чересчур увлекся местью, позабыв, что реальная жизнь и киноэкран все-таки разные вещи. Конечно, иногда и в жизни сюжеты закручиваются покруче любого голливудского опуса, но все же он не имел никакого права играть судьбами других людей. Он напился вдрызг (в последний раз, как он твердо решил про себя), вызвал по телефону свою несгибаемую русскую маму и рассказал ей все, ничего не утаив. Ну, а та развернула целую кампанию, сообщив о его признании и старшему сыну и его жене. А дальше у него с братом произошло бурное объяснение: кроме того, что Кевин отвесил ему несколько увесистых оплеух, объявил идиотом и скотиной, но и потребовал от него публичного извинения, потому что только на таких условиях он сможет сохранить их отношения, а также немедленной госпитализации в один из медицинских центров, специализирующихся на лечении алкоголизма и наркомании у VIP-персон.

Майкл выполнил все требования брата: его визит на шоу Опры Уинфри и его признание перед телеаудиторией в своем неблаговидном поступке и в добавок пристрастии к кокаину и алкоголю, вызвало шумную реакцию в средствах массовой информации. Его клеймили позором и одновременно хвалили за смелый поступок, но самое парадоксальное – это возросший интерес публики к его фильмам: процент скачивания и просмотра его кинодетищ в Сети возрос в несколько раз.

Таким образом, не сразу, а очень и очень постепенно в течении нескольких лет ему удалось наладить свои отношения с братом и невесткой. И теперь их семья и родившиеся у них двое детей являлись для Майкла Лау островком теплоты и любви в океане безумия двадцать первого века, как бы выспренно это и не звучало.

Вот и в этот день он использовал возможность посетить дом Кевина, зная, что потом его загруженность на съемках не позволит ему делать это так часто, как хотелось бы.

– Привет всему "святому семейству"! – шутливо обратился Майкл к своей

невестке. Анна обернулась на звук его голоса и он моментально оценил, как потрясающе она выглядит. Очередная беременность вовсе не испортила ее всегдашнюю женственность, наоборот, Анна еще больше расцвела и если бы он, Майкл, искал идеал женской красоты, то мог бы с уверенностью сказать, что вот он, перед ним.

– Здравствуй, Майкл. Рада тебя видеть, – доброжелательно приветствовала его Анна Лау.

Завидев дядю, к нему со всех ног кинулся самый старший их племянников, Эдгар. Белокурый и голубоглазый, четырехлетний мальчуган был настоящим сорвиголовой, и между ним и Майклом установились прочные узы любви и взаимопонимания. Майкл схватил запыхавшегося от бега племянника и поднял высоко вверх. Тот счастливо засмеялся и сердце циничного Майкла Лау дрогнуло от щемящего ощущения чего-то очень светлого и чистого, чего-то и в самом деле настоящего.

– Ну, Эдгар, признавайся, что еще ты сломал за то время, что мы не виделись?

Мальчишка захихикал, но ни в чем, конечно, не признался. Дядя отпустил его, однако, Эдгар вцепился в его руку и ни за что не хотел отпускать. Так, с висящим на руке малышом, Майкл приблизился к невестке. Она поднялась с шезлонга, на котором сидела, и, одернув пляжный халатик на округлившемся животе, улыбнулась, как всегда немного загадочной улыбкой.

– Как поживаешь, дорогая? -

– Всё как обычно, Майкл. Лекции, дом, дети и самый большой ребенок, требующий неусыпного внимания – твой старший брат.

Улыбнувшись ее шутливой реплике, он мягко спросил: "Когда вы собираетесь сделать меня дядей в третий раз?"

– Месяца через два. А что у тебя? Я читала, что ты начал съемки нового фильма. Можно узнать, о чем он? Или это пока секрет?

Ему не очень нравилось говорить о фильме, которого еще не существовало, но Анна была исключением из правил и он несколько минут объяснял ей свою концепцию. Маленькому Эдгару надоело слушать взрослые разговоры, поэтому с криком, напоминающим больше вопль экранного индейца-команча, он оставил их, убежав к воде.

– А где Лиззи? Где эта юная кокетка? – поинтересовался Майкл о месте нахождения самой младшей их отпрысков Кевина Лау.

– Она в доме с Александрой. Думаю, сейчас появится в новом наряде.

Элизабет Лау или, по-домашнему, Лиззи, несмотря на свой трехлетний возраст действительно росла страшной кокеткой, обожая крутиться возле зеркала. Чудесная малышка была неотразимой красавицей и, весьма строгий с Эдгаром, Кевин все прощал своей ненаглядной дочурке, тем более, что она являлась точной копией своей матери, Анны.

– А кто это, Александра, ваша новая бебиситтер?

Анна удивленно возразила: "Майкл, я же говорила тебе, что ожидаю в гости сводную сестру. Ее зовут Александра. Она находится у нас уже две недели.

Действительно, он припомнил, что жена брата упоминала о приезде своей сестры, дочери ее отца от второго брака, но голова Майкла была слишком перегружена предсъемочными делами и заботами и эта информация не задержалась надолго в его памяти.

– Вот как! Чем она занимается в России? – больше из вежливости, чем по-настоящему интересуясь, спросил он.

– Она только что получила диплом врача, но еще не устроилась на работу.

– И сколько ей лет? – опять-таки для проформы задал вопрос Майкл. Он эстетически наслаждался, видя Анну, и ничего не мог с этим поделать. Даже прошлые ошибки не удерживали его от того, чтобы почти воткрытую восхищаться ею.

– Александре недавно исполнилось двадцать три года. И, к сожалению, у нее большие проблемы.

Он равнодушно пожал широкими плечами, обтянутыми хлопчатобумажной майкой: "У нас у всех проблемы… в той или иной степени. А что у твоей сестры? Наркотики? Проблемы с идентификацией пола? Попытка суицида?"

– Нет. Это совсем другое. Ее пытались изнасиловать … И теперь она никак не может побороть свои страхи и адаптироваться к нормальной жизни. Она совершенно замкнулась в себе и не позволяет помочь ей. Психолог посоветовал ее родителям, отправить дочь куда-нибудь подальше от привычной обстановки и я предложила свою помощь. Но вижу, что была чересчур самонадеянной, когда решилась на такое. Пока у меня плохо получается, хотя общение с детьми ей по душе. Она с удовольствием возится с малышами и иногда приходится даже настаивать, чтобы она хоть немного отдохнула от них. А вот и она сама… -

Майкл оглянулся и еле-еле удержался от того, чтобы не расхохотаться. Он не ожидал, конечно, что сестра Анны окажется похожей на нее, но то, что он увидел, было настолько нелепо и как-то нарочито жалко, что иной реакции с его стороны и не могло последовать. Однако из уважения к невестке он сдержался и нацепил на себя вежливую и доброжелательную улыбку.

– Александра, подойди сюда, дорогая, и познакомься с братом Кевина. Это Майкл Лау. Майкл, а это – Александра, моя сестра.

Майкл для приветствия протянул девушке руку, но та проигнорировала его жест, и он волей-неволей был вынужден просто кивнуть ей. Александра что-то пробормотала в ответ и, прижав к себе покрепче Лиззи, направилась к океану.

Анна сокрушенно вздохнула, покачав головой: "О, Боже, и это Александра?! Она всегда была такой жизнерадостной, такой полной доброты и света девочкой… Что с нею сделали эти подонки?!"

Майкл проводил взглядом бредущую по берегу фигуру девушки – она и вправду напоминала ему огородное пугало: мешковатая фланелевая ковбойка с длинными рукавами (и это в такую-то жару!) и бесформенные поношенные брюки, на голове бейсбольная кепка с огромным козырьком, которая полностью закрывала её волосы и лицо, бледное и лишенное всяких красок. Такая одежда не только не позволяла рассмотреть каких-либо признаков ее пола, но и делала Александру неким абстрактным бесполым существом, к чему она, видимо, и стремилась.

– Ты должна показать ее специалистам, Анна. У девочки явно расстроена психика. Тебе не страшно доверять ей детей?

Женщина окинула его возмущенным взглядом: "Она – не сумасшедшая! Ей просто нужно время. И, безусловно, она нуждается в понимании и такте. Я не ожидала от тебя такой черствости, Майкл!"

В гневе его невестка еще больше похорошела, и Майкл в который раз подумал о том, как повезло его брату с женой. Если бы он встретил женщину, подобную Анне, возможно, все в его жизни сложилось бы иначе. И ещё он был благодарен Анне, что она даже намеком не коснулась его собственного, свинского и тоже не очень-то вписывающегося в рамки нормальности, поведения несколько лет тому назад.

Ему пришлось покаянно просить Анну, простить его нелестный отзыв о ее сестре, что та и сделала, мгновенно сменив гнев на милость.

Некоторое время Майкл и Анна наблюдали за Александрой, строящей вместе с Лиззи домики из песка, после чего они направились к вилле: Анне требовалось немного передохнуть от жары. Неожиданно они услышали пронзительный женский крик – мгновенно обернувшись, они, ничего еще не понимая, увидели бегущую к океану Александру. Она бросилась в воду, а затем нырнула. Только сейчас Майкл до конца понял весь ужас происшедшего: его любимец, Эд, исчез, скорей всего, его, играющего и забывшего обо всем, накрыло волной и утащило в глубину. Майкл на ходу сбросил ботинки и побежал вперед, он успел только по колено зайти в воду, когда к его огромному облегчению показалась сначала голова, а потом и вся Александра, на руках у которой безвольно лежал племянник. Девушка уложила мальчика на песок и, не обращая внимания на то, что и сама была не в лучшем состоянии, начала с величайшей осторожностью делать Эду искусственное дыхание. Приблизившись к ним, Майкл хотел сменить девушку, по всей видимости держащуюся из последних сил, то та, не глядя, зло и решительно сказала: "Не мешайте мне!" и он оставил свои попытки помочь. Рядом с ним вдруг оказалась Анна, такая бледная, потерянная и дрожащая от страха потерять сына, что Майкл, впервые за многие годы, принялся мысленно молиться Богу за возвращение малыша к жизни. Анна не плакала, что скорей всего, сделала бы любая другая женщина на ее месте, нет, она стояла абсолютно молча, нервно обхватив себя за плечи руками, и наблюдала за попытками сестры вернуть ее первенца к жизни. Александра тем временем перевернула тело мальчика, положив его животом вниз себе на колено, и резко стукнула его по спине: неожиданно Эдгар мучительно закашлялся и из его рта хлынула вода, видимо, попавшая ему в легкие.

Майкл услыхал вздох облегчения, вырвавшийся у Анны, и она стремительно, невзирая на беременность, кинулась к Эду и заключила его в нежные материнские объятия. Только тут племянник наконец понял, что случилось, и тоненько заплакал, позволив матери утешать его.

Александра стояла в сторонке вместе с перепуганной Лиззи и, казалось, безучастно следила за этой сценкой. Не смотря на то, что девушке пришлось побывать под водой, каким-то чудом безобразная кепка по-прежнему была водружена на ее голове, лишь одежда, видом своим сильно напоминавшая ту, что обычно сдают в благотворительных целях, мокрым коконом облепила ее тело. Но вот она решительно подошла к сестре и негромко сказала: "Всё, Аня, успокойся, он жив и здоров, просто напуган и весь промок. Его нужно отнести в дом, переодеть в сухое белье и напоить чем-нибудь горячим".

– Да-да, ты права – спохватилась Анна, с трудом поднялась на ноги и обратилась к Майклу: "Возьми, пожалуйста, Эдгара, Майкл – он слишком тяжел для меня сейчас." Потом, поглядев на Александру, сказала: "Спасибо, сестренка. Мы все у тебя в долгу. Если бы не ты … "

Несколько смущенная словами сестры, Александра промолвила, словно бы удивляясь: "Ну, надо же, кажется, я еще на что-то гожусь …".

Майкл осторожным движением подхватил племянника на руки и нежно погладил по круглой зареванной щеке: "Все в порядке, парень. Идем-ка, я расскажу тебе новую сказку. О смелом Эдгаре."

– А кто это ? – почти обычным голосом спросил тот и в его голубых глазах

зажглось любопытство.

Позже, когда домой примчался его брат Кевин, а Эд, уже переодетый в пижаму и почти успокоившийся, задремал в кроватке, пришлось хлопотать об Анне, которая почувствовала страшную слабость и головокружение, и они все полностью выполняли распоряжения Александры, неожиданно для Майкла проявившей профессиональную уверенность и непоколебимое спокойствие. Прибывший через час семейный врач, мистер Баркли, узнавший, что и первую помощь мальчику и необходимые действия в отношении беременной Анны оказала молодая девушка – врач, еще ни дня не проработавшая по специальности, выразил надежду, чтобы почаще встречались такие профессионалы и не ушел, не пожав руки своей юной коллеге. Порядком перенервничавший так, словно это были его собственные жена и ребенок, Майкл, устало попрощавшись с братом, его женой и Александрой, переодевшейся в точно такие же штаны и рубаху, какие были на ней до инцендента с Эдом, только что сухие, отправился к себе.

В прежние, буйные времена он бы залил свои переживания виски, но теперь единственно доступным для него средством расслабления был секс, чему он и отдал дань, вызвонив по телефону одну из своих постоянных подружек, Кэрри, очаровательную, длинноногую модель, без единой извилины в голове, что, впрочем, его абсолютно устраивало. Майкл ненавидел интеллектуальные беседы в постели, потому что полагал, что для занятий сексом ему вовсе не нужны все эти "измы" и по-настоящему умные женщины: женщин он привык рассматривать в одной плоскости, как правило, горизонтальной. Кроме Анны, конечно. Несколько часов приятных "упражнений" в постели вернули ему рабочее настроение и, выпроводив утомленную, но довольную подругу, Майкл смог сосредоточиться, наконец, на работе. Новый сценарий был, по его мнению, несколько сыроват, но поскольку студия нашла его вполне приемлимым, он надеялся, что в процессе съемок доработает некоторые сцены и диалоги. В главный роли дал согласие сниматься сам Лотер Хайзер, а это уже само по себе обеспечивало фильму в будущем неплохие кассовые сборы. Сюжет не был оригинальным, но все же неистовая любовь вампира к смертной женщине – тема вечная, позволяющая находить все новые и новые ньюансы. Его вампир не был плохим или хорошим – он был таким, каким создали его обстоятельства, он так же мучился сомнениями и переживаниями как любой смертный, он так же любил и ненавидел, и не его вина, что для того, чтобы поддерживать свои силы, ему нужна теплая, человеческая кровь. Он не убивал больше, чем того требовали его потребности, точно также, как это делают хищники в природе. Однако страсть к такой же одинокой, как он сам, но необычной, сдержанной, внутренне очень сильной женщине по имени Карина, совершенно изменила его. Он мечтал стать таким, как другие, то есть смертным человеком, чтобы всегда быть с нею, ибо не хотел отдавать ее Вечности и в то же время не хотел делать ее своим подобием. Он был одержим ею, словно до нее и не знал вообще женщин, хотя в своей бесконечной жизни познал их великое множество.

Почему-то облик Лотера Хайзера, актера немецкого происхождения, обладателя красивой белокурой шевелюры и тренированного атлетического тела, казался Майклу Лау, ниспровергателю канонов и возмутителю спокойствия, идеально подходящим для этой роли. Ему не хотелось следовать ставшими шаблонными для исполнителей таких ролей привычным штампам: иссиня-черные волосы и горящие темные глаза на мертвенно-бледном лице. Майкл решил создать своего, пародоксально-непривычного для зрительского восприятия героя: его вампир не боялся таких глупостей как чеснок, он мог переносить солнечный свет, правда, в специальных темных очках, его не повергало в трепет изображение распятого Христа и он не бросался на все что движется с разинутым от жажды крови ртом. Николас (так звали в сценарии вампира) выбирал себе донора среди обитателей свалок и заброшенных веток подземки, больных, старых и немощных людей, чья жизнь уже была прожита, а конец, как правило, был один – смерть от холода, недоедания или от рук обкуренного или обколотого наркотиком подонка. Николас не искал себе оправданий – это не было заложено в его психологии, но, будучи вампиром, он сохранил в себе слишком много от человека. Поэтому, наверное, ему и довелось испытать такое странное для его породы чувство : Страсть к женщине.

Сам Хайзер настолько влюбился в эту роль, что снизошел до просьб и всяческих увещеваний режиссера и руководства киностудии "Миллениум". Однако, чтобы избегнуть обвинений в предвзятости, Майкл Лау согласился с пробами на эту роль и других актеров, но лишь Лотеру Хайзеру удалось выглядеть естественным в этом обличии. С исполнительницей роли Карины, его возлюбленной, было проще: Гленда Уотсон была лучше всех на голову, ее внешние данные также вполне устраивали Майкла: ему не нужна была красавица, ему требовались только ее большие, чрезвачайно выразительные глаза и богатое мимикой лицо с красиво очерченным ртом.

Майкл просидел за мелкими переделками сценария до двух часов утра, а после еще долго ворочался в постели, пытаясь заснуть. В его памяти без конца прокручивались сцены из будущего фильма, какими он хотел бы их снять, вперемежку с трагическими событиями утра, когда они чуть было не лишились Эда. Он до сих пор не мог понять, каким образом чудаковатой сестре Анны удалось не только вытащить ребенка из воды, но и привести его в чувство. Слава Богу, что все обошлось: Майкл не мог даже представить, чтобы было бы с братом и его прекрасной женой, если бы случилось непоправимое.

Проснувшись поздним утром, когда солнце яркими полосами сочилось сквозь жаллюзи, Майкл, зевая, отправился в душ, а после, заварив крепчайший кофе и понемногу выходя из сонного состояния, заставил себя сосредоточиться на предстоящих делах. Позвонив своей секретарше, Сибил Фултон, он сообщил о том, где его можно будет найти в ближайшие несколько часов, а затем в мрачном настроении, которое всегда нисходило на него в предсъемочный период, отправился по делам. Своего шофера и одновременно телохранителя, Джорджа Темпла, он не стал задействовать сейчас, велев ему заехать за собой к оффису кинокомпании " Миллениум " к семи часам вечера.

Ему удалось много сделать в этот день, и самое важное, пожалуй, было то обстоятельство, что наконец-то удалось добиться увеличения расходной сметы на фильм на довольно значительную сумму. Майкл пока не рисковал сам продюссировать кинофильмы, но подумывал об этом, как и о том, чтобы привлечь их семейный бизнес в сферу кинопроизводства. К разговору с Кевином он был пока не готов, но отдавал себе отчет в том, что без этого в будущем не обойтись.

Джордж уже поджидал его в машине, когда совершенно вымотанный бесконечной говорильней и необходимостью лавировать между интересами

"Миллениума" и своими собственными, Майкл вышел из ультрасовременного оффиса этой компании и устало уселся на обитое черной кожей сиденье автомобиля.

– Джордж, в "Медичи", пожалуйста, – тот безмолвно крутанул руль и машина плавно двинулась с места.

Темпл работал у Майкла Лау почти девять лет и отношения, установившиеся между ними, больше походили на дружеские, чем на отношения работодателя и наемного работника. Темно-шоколадное лицо Джорджа всегда сохраняло невозмутимо-спокойное выражение, в каких бы переделках они с Майклом не побывали, а бывать им приходилось в очень разных ситуациях, иногда весьма опасного свойства. Рослый, широкоплечий афроамериканец, дожив до 27-летнего возраста, так и не обзавелся семьей, поэтому Майкл мог им располагать в любое время суток, хотя и не злоупотреблял этим чересчур часто. Более того, рядом с его домом располагалось небольшое бунгало, и Майкл счел нужным платить за него арендную плату, предоставив в полное распоряжение Темпла. У Джорджа, рано осиротевшего, не было ни единой родной души, по-видимому поэтому он так привязался к Майклу, который заботился о нем, начиная с восемнадцатилетнего возраста.

Они познакомились при довольно скандальных обстоятельствах: Майкл буквально за руку поймал чернокожего паренька, вскрывавшего его "Порше" на подземной стоянке.

Парень стал канючить, упрашивая отпустить и не вызывать полицию, признавшись, что он – сирота и это – его единственный заработок и что у него нет денег, чтобы платить за жилье и учебу. Почему-то Майкл пожалел того и не стал прибегать к помощи полиции. Он сказал Джорджу, что если он так любит машины, он может получить работу у него, при условии, что не будет больше заниматься воровством. Конечно же, тут был элемент риска со его стороны, но Темпл оказался смышленым и верным парнем и старался изо всех сил, чтобы угодить хозяину.

Когда же Джордж узнал, что Майкл – режиссер тех самых фильмов, от которых он безумно "торчит", то его старание перешло в преданность. Тогда Майкл переживал тяжелый период своей жизни: наркотоки и алкоголь вкупе с бесконечными сексульными похождениями разрушали его личность, хотя непосредственно на его творчестве это никак не отразилось. Но, увы, отразилось на судьбах его брата и невестки, о чем он всегда неустанно сожалел, недоумевая, как Анна и Кевин смогли его простить. Даже когда Майклу пришлось обратиться в специальную клинику, Джордж оставался рядом с ним как сторожевой пес, отваживая настырных папарацци и толпы поклонниц – в тот момент Майкл Лау являл собой удручающее зрелище: получеловек – полуживотное, идущее на поводу у своих инстинктов. В данный момент, насколько знал Майкл, у Джорджа завелась постоянная подружка, Стелла, симпатичная девушка, чьи родители уже лет как двадцать прибыли в США из кубинского социалистического "рая". Стелла училась на биологическом факультете Университета, после окончания которого они с Джорджем собирались пожениться.

Работая на Майкла Лау, Джордж скопил приличную сумму денег, позволявшую надеяться, что он сможет содержать семью до тех пор, пока Стелла не найдет себе подходящую работу по специальности. Майкл всегда интересовался делами своего водителя, впрочем, и Джордж так же был в курсе дел босса. Во всяком случае, он постоянно расспрашивал Майкла о его фильмах и знал имена и адреса его близких приятельниц. Никто, кроме Джорджа Темпла, не мог так ловко лавировать в потоке машин в час пик и так неподражаемо отделываться от наглых папарацци и смазливых девиц, желающих получить аудиенцию у знаменитого режиссера. Словом, эти двое нашли друг друга и, как это не странно звучит, хотя они и принадлежали к совершенно различным социальным слоям общества, они прекрасно понимали один другого так, как если бы являлись братьями по крови. Общение с Джорджем было тем, чего Майкл Лау не находил в отношениях с собственным братом, Кевином, которым явно недоставало искренности и теплоты.

– Мне ждать вас, мистер Лау? – спросил Джордж, не поворачивая головы.

– Да. У меня там деловой ужин, не думаю, что это займет более двух часов. Потом заедем к брату. Хочу удостовериться, что их дружная семья пребывает в здравии.

– У них кто-то болен? – обеспокоился Джордж.

– Вообщем-то, нет … – неопределенно проговорил Майкл, – Хотя … Нет, лучше сделаем это завтра. Боюсь, что будет слишком поздно и племянников уже уложат спать .

– Замечательные детишки – улыбаясь, сказал Темпл, – и очень привязаны к вам. Когда я женюсь, то непременно обзаведусь парочкой таких же ангелочков.

– Надеюсь не без помощи Стеллы? – шутливо спросил его босс.

Улыбка Джорджа стала еще шире: "А как же! И, может, к тому времени и вы станете папашей".

Майкл хмуро хмыкнул: "Если только не изобретут способа сделать это без участия женщины: слишком уж много с ними суеты и хлопот. Впрочем, не думаю, что из меня выйдет образцовый папаша".

Водитель скосил на него темные глаза и вполне серьезно произнес: "Ну, уж мне-то вы были самым что ни на есть хорошим отцом, хотя всего-то на десяток лет старше".

Майкл ничего не ответил, но в глубоко в душе был тронут этими словами Джорджа.

В ресторане "Медичи" он встречался с Лотером Хайзером по просьбе последнего, что весьма льстило самолюбию режиссера. Лотер не являлся самой яркой звездой на голливудском небосклоне, однако, сыграв несколько запоминающихся ролей в фильмах известных мастеров кино, он прочно занял место в плеяде одаренных не только мускульной силой, но и талантом, актеров.

Приехав лет двадцать пять тому назад покорять Голливуд из Германии, Лотер упорно следовал к этой цели. И не смотря ни на чудовищный поначалу акцент, ни на отсутствии протекции и денег, чтобы снимать мало-мальски приличное жилье, он добился заслуженного успеха. Помимо всего прочего, Хайзер был умным и порядочным человеком, и Майкл, уже хорошо знакомый с безнравственными и подлыми нравами своего киношного мира, не мог не оценить этих его замечательных качеств. Лотер недавно расстался со своей второй женой, Вивиан, однако, без скандала и громкого бракоразводного процесса. Причины развода никто не знал, но Майкл подозревал, что спокойный и уравновешенный характер немца перестал удовлетворять потребностям взбалмошной красотки, Вивиан Ситтон, которая так и не смогла родить ему ребенка, а, может, и сознательно не захотела. Несомненно, Лотер Хайзер не долго будет одинок, но Лау был глубоко убежден, что если актер и дальше будет искать себе спутницу жизни или подругу в их среде, то, по всей видимости, результат окажется таким же. Уж что-что, а эту истину он постиг сам, наблюдая за звездами и звездочками, блондинками и брюнетками, супер-моделями и представительницами шоу-бизнеса, певицами и телеведущими. Да, он переспал со многими из них, но никто их них не годился на одну единственную роль: жены и матери. Впрочем, Майкл не собирался обсуждать с Хайзером его личную жизнь – они здесь совсем не для этого. Лотер хотел говорить с режиссером о Николасе, о его мятущейся натуре, о страсти к Карине. Он заболел этой ролью и пытался найти новые краски в образе влюбленного вампира. Как автору сценария Майклу было бесспорно лестно, что Лотер принял его совершенно иную трактовку заезжего штампа кровавого монстра абсолютно адекватно, что он воспринимал Николаса как существо, живущее среди них, и как личность, в чем-то даже более гуманную и достойную, чем "хомо сапиенс". Их разговор был разговором единомышленников, а вкусная еда и прекрасный кофе на десерт послужили хорошим фоном для неторопливой, иногда чересчур эмоциональной беседы. Майкл Лау уже пять лет как не пил спиртного, не курил и не употреблял наркотиков, поэтому Лотер не стал заказывать ничего, кроме минеральной воды, за что удостоился странного взгляда официанта и благодарного – Майкла. Они простились почти что друзьями: Лау, довольный и почти уверенный, что фильм удастся, а Лотер Хайзер, убежденный, что сыграет свою лучшую роль.

А тем временем Анна, лежа на огромной супружеской кровати, пыталась серьезно поговорить со своим мужем Кевином. Тот ни за что не хотел беседовать ни о чем важном, еще не отойдя полностью от последних, чуть не ставших трагическими, событий в семье – он просто хотел заснуть, обнимая ее, а все остальное могло подождать до завтра.

– Дорогая, прошу тебя… Успокойся и подумай о нашем ребенке, – он положил руку на живот жены и ласково погладил – Будь благоразумной, Анна.

– Я совершенно спокойна. Но пойми же, речь идет о моей сестре!

Кевин Лау обреченно вздохнул и согласился: "Хорошо. Но только не нервничай!"

Ему было доподлинно известно, что он никогда и ни в чем не сможет отказать своей жене, чего бы она не попросила. Они были вместе уже шесть лет, но он до сих пор удивлялся силе их чувств, словно они были вечными любовниками, постоянно встречающимися на протяжении веков в разных эпохах и разных воплощениях: их внутренняя связь была настолько глубока, что иногда и слова между ними были лишними – они понимали друг друга и без них. Он считал себя по-настоящему счастливым человеком, обладая такой женщиной как Анна и имея двух очаровательных детишек. А теперь уже и третий на подходе… Тихий голос Анны прервал его размышления: "Нужно что-то срочно предпринять, Кевин. Мне кажется, ситуация с Александрой зашла в тупик. Она все такая же заторможенная и отстраненная … Не знаю, что тут можно сделать … Посоветуй, милый, ты ведь гораздо опытней меня в житейских ситуациях!

– Но, дорогая, я – не специалист, и, конечно, не могу правильно оценить поведение Александры. Но мне кажется, что твоя сестра чересчур углублена в себя и свои переживания. Ей необходимо что-то или кто-то, могущие встряхнуть девочку, ей нужны сильные эмоции, а мы с тобой, к сожалению, живем слишком уединенно, чтобы дать ей это. -

Он помолчал немного, а потом задумчиво произнес: "Если бы Майкл не был таким отъявленным мачо, каков он есть, то…"

– Что ? – заинтересовано переспросила женщина, и любопытство засветилось в ее карих, наполненных теплотой и внутренним светом глазах.

– Он мог бы пристроить ее на какую-нибудь работу на съемках нового фильма. Что-то типа ассистент ассистента второго ассистента или вроде этого. Понятно, что без жалования, ведь она приехала как туристка. Зато там крутится уйма народу, иногда появляются всякие киношные знаменитости, да и сам процесс съемок довольно любопытен: суета, шум, движение … Она бы завела новые знакомства, может быть, даже влюбилась бы в какого-нибудь симпатичного парня … -

Анна повернулась на бок, лицом к мужу и, протянув руку, дотронулась до его щеки: "Слушай, а мне нравится твоя идея! По-моему, неплохо придумано."

Кевин поцеловал ее и, уже засыпая, пробормотал: "Ничего не выйдет … Майкл наверняка не согласится."

Однако, Анна так не считала и поэтому на следующий день, после того, как ее муж и дети позавтракали, приступила к выполнению их плана. Сначала она очень осторожно побеседовала со сводной сестрой о том, о сём и, когда та несколько расслабилась, сообщила, что, кажется, Майкл Лау ищет людей для работы в его новом фильме и что она, Александра вполне могла бы обратиться к нему по этому поводу .

Девушка удивленно воззрилась на нее: "Зачем, Аня? Или я уже надоела вам с Кевином?"

Анна Лау возмущенно перебила сестру: "Не говори ерунды! Я лишь хочу, чтобы ты немного отвлеклась от заботы о наших детях и занялась бы чем-то более подходящим для твоем возраста. Тем более, что ты сама говорила, что являешься киноманкой, обожаешь кино. Представляешь, ты попадешь в Голливуд на съемочную площадку настоящего фильма и не к кому-то, а к режиссеру Майклу Лау и, наверное, сможешь увидеть многих известных актеров, окунуться в их мир, словом, увидеть всю эту "кухню" изнутри.

Александра усмехнулась наивной попытке сестры, заморочить ей голову:"Скажи, Аня, ты придумала все это, чтобы облегчить мою, так сказать, реабилитацию? Думаешь, что я, посмотрев, как пекутся голливудские "блины" и произрастает "клубничка", тут же позабуду все? Да один только Майкл Лау чего стоит!"

Хотя Анне не нравилось, как Александра разговаривала с нею, она могла понять ее, но вот то, что девушка в таком тоне говорила о Майкле, совсем не зная его, уже осудив, вызвало у нее порыв защитить брата мужа: « В чем дело, Саша? Чем тебе не угодил Майкл?»

Неожиданно покраснев, Александра чересчур горячо принялась обличать пороки Майкла Лау: "Аня, да ты что?! Неужели я должна напоминать тебе, что именно из-за него у вас с Кевином были большие неприятности, что ты была вынуждена уехать домой из Штатов и жить врозь с мужем, который обвинил тебя в супружеской измене и что Майкл все это подстроил нарочно… ?! Короткая же у тебя память!"

Старшая сестра подошла к Александре и, глядя прямо в её темно-зеленые глаза,

спокойно сказала: "Я ничего не забыла. Но я знаю, что то, что произошло тогда, явилось результатом болезни Майкла. Теперь же он очень изменился, и мы никогда не вспоминаем о прошлом. Оказалось, что Майкл – умный и интересный человек, общаться с которым одно удовольствие, он почти полностью изменил свою жизнь, отказавшись от алкоголя и кокаина, он обожает Эдгара и Лиззи, он предан своей семье, и я счастлива, что между братьями Лау установились теперь честные и открытые отношения. Майкл извинился перед Кевином и мной публично, во время выступления по телевидению и сделал это предельно ясно и со всей откровенностью, шокировав при этом публику. За все это он заслуживает уважения, Саша, и поэтому я попрошу тебя никогда больше не отзываться о нем таким образом."

Удивленная необычной резкостью, с которой сестра отчитала ее, Александра более спокойно возразила: "Да ведь он насквозь порочен! Разве ты не видишь этого? Мне противно в нем все, начиная с его самоуверенного наглого взгляда и заканчивая его внешностью неотразимого красавца. Такие, как он, живут не задумываясь, беря от жизни все. Наверняка, женщины, которых он удостоил своим беглым вниманием, оставались после этого с разбитым сердцем. И это еще в лучшем случае!"

Анна решительно пресекла все попытки младшей сестры продолжать в том же духе: "Ты не вправе осудить человека, лишь потому, что что-то в нем тебе не нравится. И ты слишком молода, чтобы понять, что между черным и белым есть еще множество других цветов и оттенков. Мы все – не ангелы и Майкл, конечно, тоже. Однако, подумай, если бы всё в нашем мире и в отношениях между людьми было бы идельно и правильно, не показался бы нам этот мир чересчур скучным и однообразным ?!"

Александра, насупясь, пробормотала: "Не знала, что ты так доверчива".

– Можешь называть это, как угодно. И все же я предпочитаю свою позицию, чем твой безмерный и ничем неоправданный цинизм. Тебе не повезло, Саша, что ты повстречалась с теми подонками, но не все мужчины таковы, и уж, во всяком случае, брат моего мужа не имеет к этому никакого отношения.

При напоминании о попытке изнасилования, Александра побледнела и Анна

заметила, как задрожали губы девушки, словно она собиралсь тут же расплакаться. Она вовсе не собиралась быть жестокой с сестрой: та вынудила ее вести себя так, поскольку сама была чересчур агрессивно настроена.

– Вообщем, Саша, информацию я тебе сообщила, а там решай сама: если тебе не по душе Майкл Лау – это одно, но если тебе хочется попробовать увидеть и узнать что-то новое – то это совсем иное. Подумай и, если все же ты заинтересуешься такой возможностью, скажи мне.

Анна, конечно же, понимала, что в случае с ее сестрой, она не имеет права оказывать на нее чрезмерное давление: она предоставила ей право решать самой и лишь одна Александра должна принять решение. Но оставался еще Майкл, ни сном, ни духом не ведавший о ее планах. Впрочем, он приехал их навестить вечером, чем немало облегчил Анне задачу. Малыш Эд, сразу повиснув на шее режиссера, ни за что не соглашался отпустить дядю на свободу, однако, Анне удалось отвлечь внимание сына новым игрушечным автомобилем и она смогла увести немного озадаченного ее поведением Майкла в свой кабинет.

Как всегда естественно и раскованно, Майкл небрежно развалился в кресле напротив письменного стола и, хотя сердце Анны было безоговорочно и навеки-вечные отдано его старшему брату, она не могла не признать, что Майкл Лау – один из самых красивых мужчин, которых она когда-либо знала. Мягкие, густые волосы еще светлее, чем у Кевина, но более длинные, как это принято в богемном кругу, ярко-голубые глаза с застывшим в них неприкрытым выражением иронии, прекрасно вылепленные губы и безукоризенно правильные черты лица, а также почти двухметровый рост и сильное, физически тренированное тело – делали Лау-младшего абсолютно неотразимым для женщин.

"Хорошо, что я не восприимчива к его чарам, иначе бы попалась, как и другие – пронеслось в голове у Анны – стоит мне только забыть, что Майкл – мой родственник, как моментально аура его сексуальности окутывает меня, словно

паутина. Господи, как здорово, что первым из братьев Лау мне повстречался Кевин, а не Майкл! Страшно даже представить, как такой великолепный мужчина может воздействовать на женщину …"

– Итак, Анна, зачем я тебе понадобился? Хочешь получить главную роль в моей картине? – насмешливо улыбаясь, спросил тот.

Обрадовавшись, что разговор начался с нужной ей темы, Анна послала ему

ответную, не менее ироничную улыбку: "А что ?! Неплохая идея! Только боюсь, муж не разрешит мне появиться на большом экране: слишком много в твоих фильмах откровенных сцен, чего, как ты понимаешь, Кевин мне ни за что не позволит. Так что, есть смысл заменить мое предполагаемое участие на участие моей сестры: она еще не замужем и не ограничена волеизъявлением супруга."

Откровенно расхохотавшись, Майкл переспросил: "Твоей сестры?! Отличная шутка, Анна! Но тут речь идет уже о совершенно ином жанре, пожалуй, лучше всего подойдет черная комедия. Ты не согласна со мной?"

Она возмутилась: "Майкл, мы говорим о моей сестре! Пожалуйста, воздержись от своих ядовитых замечаний".

Он примиряюще взмахнул руками: "Ты права, Анна. Я забылся…Собственно, я и не думал смеяться над ней, но эта девушка наряжается как чучело и хочет убедить весь мир, что ей плевать на всех и на себя в том числе. Не знаю, что и как там с ней произошло, но сегодняшняя она невероятно жалка и нелепа."

– А ведь Александра спасла нашего с Кевином сына, ты не забыл?!

Майкл Лау равнодушно пожал плечами: "Конечно, нет. Но она вызывает у меня именно эти чувства … Извини, дорогая, если тебе неприятно это слышать. Итак, о чем же ты хотела говорить со мной?"

Женщина не стала больше дипломатничать – она решила, что такая тактика не подходит для разговора с Майклом, поскольку он значительно более поднаторел на поприще словесных игр, чем она. Поэтому Анна, смело посмотрев в его фамильные синие глаза, сказала: "Понимаешь, Майкл, я не шутила, когда просила пристроить Александру в кино. Думается, только возможность кардинально сменить обстановку, может помочь ей. Мы с твоим братом обсудили эту проблему и решили, что именно ты и твоя принадлежность к киноматографу позволят воплотить это в жизнь. Естественно, следует попытаться найти для нее какую-нибудь самую незначительную должность. Она любит и знает кино и, как мы с Кевином очень надеемся, эта ее увлеченность станет тем лекарством, которое ей так необходимо".

Мужчина не проронил ни звука все то время, что она говорила. Но Анна заметила, что, когда она замолчала, его лицо напоминало грозовую тучу, что означало, что красавец-режиссер явно сердит и недоволен. Она продолжала выжидающе глядеть на него, понимая, что сказала все, что следовало и теперь его черед высказаться.

– Впервые вы с Кевином обращаетесь ко мне с просьбой, – проговорил он – и это радует. Впрочем, жаль, что не могу ее выполнить. Я не работаю врачом или психологом. Я снимаю фильмы, и все, что происходит за пределами съемочной площадки, не интересует меня и поэтому проходит мимо моего внимания. Конечно, мне известны имена членов моей группы, а кое-кто даже посвятил меня в перипетии своей личной жизни, но то люди, работающие со мной бок о бок почти десять лет. Мне некогда приглядывать за комплексующими девицами, Анна, пусть хоть трижды твоими родственницами. Кино – это тяжелая, выматывающая всю душу и все силы работа, а совсем не праздник, как думают некоторые. Извини. -

Ей прочли нотацию, но Анна, не смотря на то, что никогда не относила себя к разряду "бойцов", не дрогнула перед голливудским мэтром.

– Майкл, между нами были разные отношения … Но на сегодняшний день я не знаю более тонкого и умного человека, чем ты. Не упоминаю Кевина, поскольку он – мой муж и априори самый – самый … Но ты, Майкл, ты – действительно тонко чувствующая и эмоциональная натура, и все твое творчество наглядное тому подтверждение. Так почему сейчас, когда я прошу тебя проявить эти самые качества, ты прикрываешься своей исключительностью как щитом?! Нужна помощь другому человеку и от тебя зависит его будущее, Майкл. Разве тогда, когда помощь оказывали тебе, кто-нибудь их нас вспомнил, какую цену заплатили мы с Кевином, чтобы быть вместе, и все благодаря разыгранной тобой нечестной игре?! Прости, что напоминаю. Но это – правда.

Мужчина еще больше помрачнел, и его глаза приобрели цвет штормовой океанской волны: "Не ожидал, Анна, что ты опять вспомнишь о прошлом. Мне всегда казалось, что ты более милосердна".

– Я заранее попросила у тебя прощения… Мне неприятно вновь говорить о том, что завершилось давным-давно. – Она поднялась со своего кресла, давая понять, что разговор окончен.

– Погоди, Анна, – остановил ее Майкл Лау. – Ты права: я в долгу перед братом и тобой. И, если вы настаиваете, что ж, твоя сестра будет работать у меня. Но при одном условии: я не отвечаю за ее поступки и не собираюсь быть при ней нянькой и, главное, чтобы она не приставала ко мне с глупыми просьбами!

Женщина облегченно вздохнула – ей удалось невозможное: она смогла уговорить его. Оставалось только ждать, что решит Александра. Почему-то Анне казалось, что та, в конце концов, согласится. Так и произошло. Девушка весьма неохотно изъявила свое согласие, хотя в глубине души Анна была уверена, что та рада полученной работе. Вместе с Кевином они продумали, как лучше всего организовать поездки Александры на съемки: Джордж Темпл будет завозить ее по утрам, а обратно она доберется на такси либо за ней заедет их шофер. Отдельно состоялся чисто мужской разговор между братьями Лау: Кевин без обиняков заявил Майклу, что Александра для него – табу и что она никоим образом не должна им рассматриваться в качестве потенциальной добычи.

Майкл, ядовито хмыкнув, успокоил брата: "Не волнуйся, я бы не смог переспать с ней даже, если бы мы оказались вдвоем на необитаемом острове. У меня от одного ее вида развивается невроз. И, вообще, хватит носиться с этой девчонкой!"

В первый раз появившись в съемочном павильоне фильма "Вампир и Карина", Александра испытала странное чувство, будто попала в мир, состоящий только из мешанины звуков: обрывки слов, крики, скрипы, стук передвигаемых декораций, гул голосов, смех, визжание дрели, а, может, какого-нибудь фантастического существа, и почему-то перекрывающий все ровный и нарочито спокойный голос Майкла Лау. Увидев девушку, Майкл прервал беседу со своим ассистентом Хошимо Като, и, подойдя к ней вплотную, резко бросил: "Почему вы опаздываете? Мы здесь начинаем работу в девять часов утра. Будьте любезны, милая, придерживаться того же распорядка."

И не дав ей ни минуты для оправданий (а опоздала она потому, что автомобиль Кевина Лау попал в огромную пробку по дороге), режиссер в приказном тоне сказал: "Идите за мной". Пробираясь вслед за Майклом, Александра посылала в его широкую спину тысячи проклятий, самым приличным из которых было "сукин сын". Она едва не упала, зацепившись ногой за толстенный кабель, змеившийся по полу, но каким-то образом Майкл оказался рядом и вовремя подхватил ее, предотвратив падение. Странно, но прикосновение Майкла Лау не вызвало в ней привычного отвращения: она успела ощутить, что руки мужчины были сильными и уверенными и совсем не походили на руки человека, предающегося безделью и богемной жизни.

Однако, она поспешила отстраниться, скороговоркой поблагодарив его. Майкл неприятно ухмыльнулся, но ничего не произнес, и до Александры дошло наконец, что он относится к ней также, как она сама относится к нему.

"Прекрасно, – подумала девушка – надеюсь, что этот покоритель женских сердец понял, что его неприязнь взаимна".

Майкл подвел Александру к высокой стройной женщине среднего возраста, радостно его приветствовавшей: " Хай, Майкл!"

– Хай, Джоанна! Вот та девушка, о которой я говорил. Ее зовут Александра и у нее нет никаких проблем с английским языком. Пусть она поработает под твоим началом. Спасибо – он ушел еще до того, как Джоанна открыла рот, чтобы хоть что-то сказать. Той пришлось мило улыбнуться и недоумевающее всплеснуть руками: "Майкл всегда таков – вечная спешка и море обаяния, перед которым невозможно устоять. Ну, хорошо, Александра. Я могу называть вас Алекс? Чудесно. Итак, Алекс, мы занимаемся костюмами актеров. В этом фильме есть переход из одной эпохи в другую и, естественно, от одного стиля одежды – к другому. Может быть вы знаете, а может нет, что фильмы не снимают постепенно так, как написано в сценарии. Режиссеры могут начать съемку с финала или с середины сюжета. Поэтому приходиться много заниматься костюмами, например, сегодня мистер Лау снимает сцену, действие которой происходит в 1648 году в Испании. Значит, нам с вами и другим людям придется подготовить нужные вещи, отгладить многочисленные оборки и рюши, платья важных особ следует натянуть на специальные каркасы и так далее. У вас есть вопросы, Алекс?"

– Только один: что я должна делать сейчас ?

– Оיкэй, мне нравится ваше отношение к работе. Возьмите эту коробку и ......

После этого у Александры не было ни одной свободной минуты. Джоанна дала ей

кучу поручений, чем девушка и занималась вплоть до ланча. Свой ланч, которым ее снабдила сестра, запаковав в большую пластиковую коробку несколько больших сэндвичей с холодным цыпленком и листьями салата, Александра съела прямо на рабочем месте. А затем, когда началась съемка эпизода, она смогла, тихонечко примостившись в углу павильона, наблюдать за игрой актеров, а это были Лотер Хайзер и Гленда Уотсон и за тем, как Майкл Лау из своих больных, по мнению девушки, фантазий создает шедевры для интеллектуалов. Она должна была признать, что на съемочной площадке Лау совершенно преобразился: в его глазах появился особенный блеск и весь он напоминал больше туго скрученную пружину, чем богатого бездельника, мимоходом прожигающего жизнь и деньги. Только десятый дубль удовлетворил требовательного режиссера, но никто из исполнителей и не думал роптать: Майкл считался самым выдержанным по отношению к артистам режиссером, не допускающим хамства и ругани и даже готовым выслушать замечания актера, если таковые имелись. Когда работа над сценой завершилась, Александре, как и Джоанне и еще нескольким девушкам из персонала пришлось помогать ведущим исполнителям и массовке, избавляться от костюмов – занятие, как уяснила она, не из самых приятных. В такую сумасшедшую жару, не смотря на наличие кондиционеров, пот с людей катил градом и замечательные костюмы вельмож и леди насквозь промокли, ну и пахли соответственно. Но, черт возьми, ей нравилось все это и, пожалуй, ни разу за весь день она не вспомнила тот злочастный инцендент в подъезде. Собственно, ей и некогда было это сделать. Когда все вещи были разложены и рассортированы, Джоанна отпустила Александру, велев прийти назавтра в половине девятого утра, так как предстояло снимать очень сложную сцену, где, кроме самих героев, появлялись представители потустороннего мира. Девушка уже собралась покинуть студию, когда ее окликнул повелительный мужской голос: "Александра! Подойдите ко мне".

Она прекрасно узнала голос "Его Высочества принца Майкла" и этот приказной тон страшно покоробил ее. Если бы не обещание, данное сестре, не конфликтовать с Майклом, то она бы ни за что не послушалась. Но слово дано, а, кроме всего прочего, девушке не хотелось расстраивать беременную сестру. Поэтому она, превозмогая гадкое чувство беззащитности, предстала перед "Повелителем грез", уставившись в его непроницаемо-холодное лицо.

Майкл Лау тоже некоторое время рассматривал ее, а потом вдруг сказал:"Александра, вы не могли бы снять эту дурацкую бейсболку?"

– Зачем? – дерзко задрав подбородок, переспросила она – Мне и так хорошо.

– Какой малостью вы довольствуетесь, милая, – расстянув рот в насмешливой улыбке, ответствовал Майкл – а вот мне очень даже интересно, что же скрывают ваши бесформенные брюки и рубашка, ну и бейсболка, конечно.

Неожиданно для себя Александра покраснела и, разозлясь на этого наглого красавца, резко проговорила: "Что бы там не скрывалось, к вам это не имеет ни малейшего отношения!"

– Ошибаетесь, детка. Здесь я устанавливаю правила. Впрочем, не хочу быть чересчур любопытным – вам нравится носить ваши маскарадные одёжки, ради Бога! Но только незачем дерзить мне – все же вы работаете на меня. Кстати, хотел вам предложить тремп до дома.

– Незачем. Сегодня Анна должна заехать за мной – самым безразличным тоном ответила она.

"Вот нахальная девица! Хоть бы спасибо сказала. Она ведь даже представить себе не может, сколько претенденток нашлось бы занять место пассажирки в моей машине. Хорошо же, сейчас ты у меня получишь, что заслужила…"

И он мечтательно проговорил: "Анна … Прекрасное имя для прекрасной женщины. Знаете, милая, ваша сестра является в моих глазах идеалом. Все в ней вызывает восхищение: от внешности – до манеры вести себя. Может, вы воспользуетесь ее примером? Иначе боюсь, вы и дальше будете своим поведением и внешним видом отпугивать людей."

Александре незачем было объяснять смысл его тирады, она возмущенно вспыхнула ярким румянцем и уничтожающе поглядела на него так, как если бы он был самым презренным существом на свете: "Майкл, хоть вы и замечательный режиссер, но вы – редкостный хам . И можете меня выгнать, если пожелаете, но от этих слов я не откажусь ни за что."

Картинно-красивое лицо мужчины неожиданно озарила улыбка: "Кажется, вы обнаружили у меня хоть одно достоинство, дорогая, причем намного более весомое для меня, чем все остальные. Поэтому вы безоговорочно прощены, Александра".

От двусмысленности его фразы девушка покраснела еще сильней.

Хошимо Като с удивлением прислушивался к перепалке, возникшей между

обожествляемым им режиссером и странной девушкой в бейсболке и мужской одежде – он так толком ничего и не понял, но тут же бросился на защиту Майкла Лау.

- Мисс, прошу вас выбирать выражения. И, вообще, посторонним здесь не место. Позвать сотрудников из службы безопасности, мистер Лау?

Майкл примирительно похлопал молодого человека по плечу, что сделать было довольно легко, ибо низкорослый японец был почти вдвое меньше своего живого "Бога": "Ничего особенного, Хошимо. Александра – моя родственница и еще очень молода. К тому же, она отработала первый день у нас, а это совсем не просто".

Он вылез из режиссерского кресла без обычной легкости, со стоном потирая

поясницу и, распрощавшись с Като, без лишних слов подхватил Александру под руку: "Хватит, Александра. Я смертельно устал, вы, по всей видимости, тоже. Давайте объявим перемирие до завтра, идет?!"

Она удивленно вскинула голову, отчего огромный козырек ее кепки задрался вверх и на мужчину уставились два больших, миндалевидной формы темных глаза, обрамленных пушистыми и длинными ресницами, причем явно натурального происхождения. Не смотря на усталость, Майкл отметил про себя, что хорошо, что у такой обделенной природой девушки есть хотя бы что-то привлекательное.

– Вы серьезно?

– Конечно. Я сейчас не в состоянии пикироваться с вами. Будем считать, что счет

между нами ничейный.

Хотя он по-прежнему не вызывал в ней никаких иных ощущений, кроме неприязни, Александра решила, что не стоит "лезть в бутылку": благодаря ему она присутствует на съемках в Голливуде и уже сегодня увидела одного из своих девичьих кумиров – Лотера Хайзера. Вздохнув, она согласно кивнула: «Договорились».

У входа в павильон им встретилась запыхавшаяся, очаровательно округлившаяся, Анна Лау: "Ой, Саша, прости. Еле-еле успела. Лиззи раскапризничалась не на шутку, поэтому пришлось разрешить ей примерить мои жемчужные бусы, а эта маленькая негодница тут же оборвала нитку, так что сама понимаешь, пришлось все собирать".

Майкл приветливо поздоровался с невесткой и, перебросившись с нею парой незначительных фраз, отправился на автомобиле домой. Он мечтал поскорее

очутиться в ванной комнате и насладиться прохладным душем, а после можно было бы созвониться с Кэрри или, если она не в настроении, пригласить Вирджинию Броуди, еще одну свою постоянную сексуальную партнершу. Он смог избавиться от кокаиновой и алкогольной зависимости, но занятия сексом являлись для него приятной необходимостью и ничто не расслабляло Майкла так, как упражнения в постели на пару с красивой и безмозглой куколкой.

Хоть у него был обширный круг приятелей и прятельниц, но никого из них Майкл не мог бы назвать настоящим другом. Он привык доверять только себе и еще, может, Джорджу Темплу, парню, для которого он стал чем-то вроде отца, не смотря на небольшую разницу в возрасте. Но иногда Майкл Лау мучительно осознавал свое одиночество и никакие обтекаемые фразы о собственной исключительности и необходимости свободы от всего, что сковывает его творческую фантазию, не приносили желанного успокоения. Кроме всего прочего, у него перед глазами маячил Кевин со своим идеальным браком и не менее идеальной женой, но то, что старшему брату удалось на сороковом году жизни найти свою, только ему одному предназначенную женщину, вовсе не означало, что и Майклу повезет точно так же. Однако в данную минуту ему хотелось, чтобы рядом с ним сейчас находился кто-нибудь, а еще лучше какая-нибудь, с кем он мог бы поделиться своими мыслями, кто-то, кто мог бы принять его таким, каков он есть, со всеми его недостатками и слабостями. И, конечно же, ни Кэрри, ни Вирджиния не могли дать ему этого: в их очаровательных, но пустых головках не было места для глубоких чувств. Хотя ему и не должно сетовать – ведь выбирал-то он их именно за эти качества. Майкл запустил длинные гибкие пальцы в свои растрепавшиеся волосы и по привычке взъерошил густую шевелюру цвета льна. Он почти всегда поступал так, когда нервничал или не находил нужного решения того или иного вопроса: "Черт побери, кажется, первый день съемок совершенно измотал меня, как иначе объяснишь такие странные мысли … Все. Хватит нытья. Да здравствует свобода!"