Читать книгу Мария Петровых. Новейшие факты биографии - - Страница 2

«НЕ ПЛАЧЬ, НЕ ЖАЛУЙСЯ, НЕ НАДО…»
Диптих 1942 года

У этой утраты не было лица, не было плоти. Только бумажка, где было сказано, что осужденный В.Д. Головачев скончался от какой-то болезни, о которой прежде никто из близких не слышал.

Когда Мария Сергеевна получила извещение о гибели Виталия Дмитриевича, она не в силах была сдерживать эту боль в себе. Как воздух ей нужны были тогда слова поддержки! И она писала, писала родным и близким в надежде услышать какие-то особенные слова, которые вернут ей силы и волю к жизни. Исполненное отчаяния письмо она отправила своему институтскому другу, поэту Арсению Тарковскому, и даже попросила его приехать к ней в Чистополь, хотя прекрасно понимала, что он находится в действующей армии и вряд ли сможет покинуть военную часть.

«Родная моя Маруся, – отвечает ей Арсений 9 июля 1942 года, – может быть, о Виталии это еще неверно, м.б. он переменил адрес или что-нибудь другое, совершенно нестрашное? Если же с ним действительно так плохо, как ты говоришь, то чем я могу тебя утешить? Будь тверда, не печалься больше, чем можно, чтобы не мучить Аришку. Себя можно перегнуть, скрепиться. Нет теперь легкой жизни, а приехать я никак не могу, потому что я – на войне, и это почти так же, как то, что получилось с Головачевым. Ты пиши стихи, мне всегда становилось легче, написав. Мне теперь не до них, я пишу только для газеты, которая отнимает все, и для себя уже не хватает пороху. Не унывай, родная; ты – поэт. И хоть это не утешает поэтов настоящих, но ты подыми голову, потому что никакой смерти нет, ее выдумали, не верь ей. Я не могу найти нужных тебе слов…» [6]

Слова в такие минуты подобрать трудно. А у человека на фронте и времени нет на раздумья. Тем не менее, Тарковскому удалось найти слова нетривиальные, приводящие душу в движение: «Ты поэт. Не позволяй смерти разрушать свой лирический мир! Это в твоей власти». Вероятно, нечто подобное в виде мимолетных предмыслий уже вертелось в голове у самой Марии Сергеевны. В 20-х числах августа 1942 года у нее рождаются два стихотворения, которые, согласно ее воле, во всех сборниках публикуются как диптих.

            Глубокий, будто темно-золотой,

            Похожий тоном на твои глаза,

            Божественною жизнью налитой,

            Прозрачный, точно детская слеза,

            Огромный, как заоблаченный гром,

            Непогрешимо-ровный, как прибой,

            Незапечатлеваемый пером –

            Звук сердца, ставшего моей судьбой.

Звук сердца золотоглазого лирического героя освобождается от телесных оков, и теперь героиня ощущает его вокруг себя, как пульсацию вселенной. А герой не умер. Он ушел… Где-то там далеко с ним случилось нечто непоправимое или он просто покинул героиню по своей воле. Теперь это уже не так важно. Чувство любви, которое некогда пробудил в ней золотоглазый, не нуждается более в его физической оболочке, становясь самоценным и самодостаточным.