Читать книгу Жизни сестер Б. - - Страница 14

Глава, в которой Шарлотта находит работу, а Брен – нет (от лица Энн)

Из Дневника Энн в возрасте пятнадцати (и шестнадцати) лет, содержащего описания персонажей, диалоги и наброски в помощь будущему писателю

Зима: небо молочно-белое, земля в ослепляющем покрове

Решено: Шарлотта выберется в большой мир! Ей девятнадцать, будущее не ждет. Она станет… няней! Непонятно, зачем ей уезжать, чтобы стать няней. Шарлотта ненавидит уезжать из дома! Она ужасно боится и даже не радуется этому дню. Я считаю, что каждое мгновение нужно отделять от всякого предыдущего и последующего, рассматривать его само по себе, а не в связи с другими. Эм (в отличие от меня) это настолько хорошо удается, что ей даже не нужно совершенствовать данное мастерство.

Лотта могла бы найти работу и поближе к дому, однако мы зачастую совершаем поступки, даже не задумываясь о собственных интересах и самых сокровенных желаниях!

Четыре года она занималась нашим обучением – как настоящая директриса! – и вот теперь она уезжает. Как же мы смеялись, читая «Дон Кихота» и «Золотого осла», как ломали головы над геометрией и вздыхали о наказаниях Данте! Как затронули наши сердца Байрон, Гиббон и Шелли с ее «Франкенштейном»… Лотта нашла школьную доску, и, когда кто-то из нас произносил что-нибудь умное, она размахивала тряпкой и кричала Превосходно! Превосходно! Поначалу я верила ее словам, ведь она говорила так страстно, а я была совсем неучем. Правда, в последнее время я и сама начала размышлять, и мысли мои не всегда совпадают с ее, а когда собственных мыслей нет, я стараюсь анализировать утверждения Лотты, чтобы понять, стоит ли с ними соглашаться. Именно в таком духе, желая обнаружить свой голос, я и решила завести этот дневник: что именно видит, чувствует, испытывает, хочет и думает Энни?

После отъезда Лотты мы останемся без преподавателя: Бренуэлла не уговорить, а Эм настаивает на интуитивном обучении: говорит, будто знания проникают внутрь ее тела, но не выходят наружу в виде слов – то есть передавать эти знания другим она не способна. Если честно, я не понимаю, как устроен этот процесс и в чем его суть.

Подслушано: «Энни скоро станет женщиной, – сказала Лотта в разговоре с Эм, а та, в отличие от Лотты, вся такая прилежная, что-то печет. – Она еще спит с куклой, но, как только задумается о чем-то серьезном, вид у нее сразу такой умудренный, словно внутри очень старая женщина. Эта ее черта мне очень даже нравится, – добавила Лотта, хотя голос ее звучал не слишком уверенно. – Может, в старости она, наоборот, будет похожа на невинное дитя».

Лотта всем любит давать «краткое описание»; думается мне, это ее любимое занятие.

Естественно, ни с какой куклой я не сплю, это всего лишь подушка в форме совы.

Зима: снег почернел, затвердел, местами тает

Брен сидит с Лоттой, пока та собирает чемодан.

– Я хочу сбежать! – говорит она. – Только никому ни слова!

Брен что-то бормочет в ответ. Наверное, устал после вчерашнего.

– Тебе совсем не интересно? Подай мне, пожалуйста, книги, – просит Лотта, имея в виду сборники поэзии, которые она забрала с полок, хотя принадлежат они всем нам. Еще не выбрала между Таити и Антарктидой. Я вечно мерзну, но летом быстро обгораю, так куда будет лучше?

Брен: …

– Господи, да что ты там бормочешь? Голова болит, что ли?.. Ну, сам виноват, и хорошо бы тебе сразу усвоить: выпивка не проходит без последствий… Нет, я тебя не отпущу! Сиди тут, пока я собираю чемодан, и помоги выбрать: пляж или айсберг?

Брен: …

– Вальхаллу я даже не рассматриваю, мой желудок плохо воспринимает острое…

Брен: …

– Говоришь, там не так плохо, как мне кажется?.. Нет, я не стану говорить тише!.. В смысле, почему? Тебе перечислить мои недостатки, о которых ты и так все знаешь?

Брен: …

– Так и быть, унижусь ради тебя и чтобы доказать свою правоту. Во-первых, я не умею заводить друзей, однако мне требуется компания, иначе я приду в уныние. Что? Ты же в курсе, что светские беседы и прочая болтовня не приносят мне удовольствия. Сам видел, как я пыталась «завести разговор с бакалейщиком» – ну не способна я на подобное. Во-вторых… Я могу продолжить? Во-вторых, обладай я таким умением, в качестве няни я точно не смогла бы подружиться с человеком остроумным и тонко чувствующим, способным придумывать новые миры, любителем искусства. В-третьих, дети мне вообще не особо нравятся – и уж тем более мальчики! Ты куда? Нет, ты что, не уходи! Дай мне вон того солдатика… Да, я заберу его с собой… Чтобы он напоминал о тебе, глупыш!.. Нет, я его не потеряю. Я никогда ничего не теряла.

Брен: …

Лотта смеется.

– Кроме своей невинности! Да, вот она давно потеряна!

Брен: …

– Да, еще на память возьму локон волос Энни, медальон Эм…

Лотта опять смеется над словами Брена.

– Ты пытаешься утешить, но меня будто посылают на смерть, когда я хочу жить. Впрочем, я и со смертью на время справлюсь – ради тебя, если пообещаешь мне писать и не забывать о наших историях! Интересно узнать, что случится с графом Тримальди, который решил захватить Нижние земли… Нет, госпожу Титер убивать нельзя, чтоб никакой бойни с участием Титер! В противном случае кто же спасет благородную династию Тартарианов?.. Да, а вот с мудрым пастухом можешь разделаться, если нужно, он тот еще брюзга и зануда. Но я не закончила! Дай мне договорить, а то я так и не дойду до сути. Я готова вынести все невыносимое, если ты вложишь заработанное мной в наше будущее! Я буду усердно трудиться днями и ночами, чтобы обеспечить тебя необходимым. Ты выручишь нас, помогая самому себе, – не забывай об этом. Обещай мне!.. Брен, скажи вслух: зная, что ты приложишь усилия, я смогу держаться на плаву!.. Спасибо… Конечно, я тебе верю, а как же иначе? Еще вон те туфельки, пожалуйста… да, таких крошечных ты никогда и не видел… Да не била я тебя ими по спине! И перестань хвататься за голову, что за нелепость. Ладно, иди приляг. Через шесть лет вернусь неузнаваемой старой девой с бородавками и скрюченными пальцами, вот тогда и поговорим. Я стараюсь отбросить страх, иди уже, иди! Брата хуже и не придумаешь.

Зима: в галошах хлюпает снежная каша

Уже на выходе папа дарит Лотте красивую ручку, чтобы она могла нам писать. Она поправляет ему галстук, хотя папа не в восторге от чрезмерной женской заботы. Эм и Лотта соприкасаются лбами. «Я тебе напишу», – шепчет Лотта. «На ответ даже не рассчитывай, – говорит Эм. – Я не мастер самовыражения». «Значит, ради меня научишься», – настаивает Лотта. «Вряд ли», – откликается Эм. «Тогда пообещай, что будешь обо мне думать!» – «А это я могу! Буду думать о тебе всякий раз, как пройду мимо твоей койки». На этих словах Лотта заходится слезами. «Чего ты дразнишься!» – «Ну а ты плачешь по любому поводу!» – отвечает Эм, все-таки сжимая Лотту в объятиях. «Веди себя хорошо», – наказывает она мне, хотя я никогда не вела себя плохо.

Распрощаться с Бренуэллом сложнее всего, он же вроде как ее вторая половина, поэтому она говорит: «Как же я теперь без тебя?» Он не в силах что-либо сказать, мешают слезы и бормотание Лотты, но наконец Брен выдавливает: «Ты будешь мной гордиться!», а она рукавом утирает и свои, и его щеки.

Зима: новая снежная тишина

Дому нелегко приноровиться к новому состоянию. Громко звенит тишина, странно слышать отсутствие шагов. Кухня, коридор, наши койки поражают простором. Беседы прерываются, так как мы ожидаем реплик о того, кого рядом нет: не хватает то шутки, то веселого ответа, то остроумного замечания. Кажется, что весь день сейчас перевернется из-за чьего-то настроения, и поэтому мы следим за языком, чтобы не досталось. А затем привыкаем, и пустота исчезает.

Тетя обнаружила ботинки с меховой оторочкой, подарок от Брена «хорошей и милой старушке». Говорит, ногам в них «довольно» тепло, и не важно, что при ходьбе она теперь громко топает, хотя все остальные звуки, в смысле, издаваемые нами, «страшно действуют на нервы».

Примечание: я бы хотела познать себя, но пишу только о семье: меня интересуют именно они! Неужто такова участь младших? Я бы не прочь быть собой, только вот не знаю, каково это!

Еще я поставила перед собой задачу описывать погоду новыми способами: если уж обрисовывать картину, надо быть оригинальной. Продолжу в том же духе, хотя получается неважно, ведь погода волнует меня не больше, чем одежда и обстановка: Эмили сидела на кривом стуле в мятом платье, жалуясь на дождь, который был, как и все дожди, мокрым!

Весна: легкие облака, блуждающий ветер, Брен хочет пойти в коротких брюках, остальные одеваются тепло

В письмах Лотта не упоминает ни подруг, ни книги, ни идеи. Рассказывает о скуке, несчастье и ежедневных оскорблениях, которые она готова терпеть ради того, чтобы Бренуэлл чего-то добился. Правда, он сам еще не понял, чего именно и как хочет добиться, но Лотту это ничуть не беспокоит. Если бы я уехала, то старалась бы, несмотря на обстоятельства, сохранять разум чистым и не стала бы делиться своими страданиями.

Лето: весна или лето, смотря кого спросить

Брен купил себе галстук, не пойму только, где он раздобыл деньги. Встает в позы перед зеркалом и говорит: «Прошу прощения?», а затем (уже в новой позе): «Бренуэлл Бронти, рад знакомству!» Увидев, что за ним наблюдают (я рассмеялась), он сбегает; тетушка ругается.

Папа не знал, что это Лотта уже давно прибиралась у него на столе, и теперь удивляется беспорядку, не понимает, кого винить. Он возил Эмили в тир пострелять, якобы у нее есть способности. Заниматься каким-то делом может лишь тот, кто не сомневается в успехе, – такая у папы логика, прямо замкнутый круг. Именно по этой причине меня стрельбе не учат.

«Я уверенно себя чувствую с пистолетом», – только и говорит сестра.

Я не обладаю ни стойкостью Шарлотты, которая способна сдвинуть с места вселенную (и почему-то предпочитает быть няней), ни силой воображения Эм, умеющей представить самые невероятные события. Спросила, какие у меня способности, а папа ответил: «Какие-то точно есть, дорогая Энн, но мы все равно будем тебя любить, даже если они не обнаружатся». Он, возможно, и не замечает, а я кое-что все же умею: замечать и придавать форму. Наблюдать за тем, что реально и рядом. Разумно осознавать собственные границы, еще разумнее доказывать свои силы. И не важно, что никто, даже папа, об этом не знает!

Осень: грохотанье грома, мокрые листья тают на земле

Визит Лотты помогает наверстать упущенное время. Вчера они с Бреном снова взялись за бурное написание писем, чтобы заинтересовать высокопоставленных лиц своими сочинениями. А перед этим они оба занимались бурным сочинением историй (в которых фигурировали двенадцать эльфов, несколько подружек невесты и дюжина миндальных печенек).

А еще Брен заставил ее позировать для нашего «портрета», Эмили и меня он уже изобразил (я выгляжу как напуганная мышь!).

Папа просит, чтобы сегодня она навестила дам и «подбодрила их» своим «юным очарованием». Ответ Лотты: «Если у меня и есть очарование, то лишь в связи с юностью; если у меня и есть юность, то лишь в сравнении с теми самыми дамами, так что я пойду, хотя бы для того, чтобы ощутить себя очаровательной и юной, так как не думаю, что мое присутствие кого-либо порадует, разве что некая дама захочет сладкого, но тогда ей стоит поблагодарить Эм, ведь это она главная по выпечке». Она произносит все это уже после того, как папа вышел из комнаты, затем спрашивает, не пойду ли я с ней, чтобы она «не потерялась» в нашем доме и чтобы ее «не схватили» и «не похитили».

У каждой дамы, как оказалось, есть свое увлечение, которое наполняет сердце радостью. Мисс Аллен собирает сувенирные тарелки, мисс Фетч вяжет длиннющие шарфы. Никто не проявляет интереса к привезенным нами книгам, ссылаются на плохое зрение, артрит и предпочтение в пользу «реальности». Они живут в крошечных мирках, которые ссыхаются даже быстрее, чем сами пожилые дамы, и все-таки они держатся храбро: вспоминают об утраченной любви, утраченных мечтах, утраченных сестрах, дрожащими руками показываю на снимки, где они красавицы, подружки невесты – всегда подружки невесты.

Лотта выходит от них с побелевшим лицом. Ей кажется, что она нашла свою судьбу, прямо как та женщина с тарелками. Я же считаю, что мы сами выбираем судьбу, сначала обозначив цель – хотелось бы верить, более благородную, нежели коллекционирование посуды, а затем наметив путь к ее достижению. Я, к примеру, с целью определилась: хочу стать писателем! В силу отсутствия опыта начинала с малого, старалась наблюдать и описывать – и продолжу практиковаться, пока не найду свой стиль и подходящий способ выражения, чтобы в возрасте Лотты, то есть спустя четыре года, меня ждал большой успех, и я смогла бы… опубликовать книгу! А за такой срок можно многого добиться!

Зима: ветер хлещет ледяным дождем

Теперь уже двое должны уехать, настал черед и Брену покинуть дом. Он наконец отправляется, как говорят, попытать счастья (и для нас тоже). Он сказал, что предпринял все необходимые шаги, а затем еще несколько.

Отказывается от привычных чемоданов в пользу рюкзака за плечами.

– Зато руки будут свободны.

– А если костюм помнется? – возразил папа, к костюмам он относился трепетно.

– Я не стану надевать костюм, – ответил Брен. – Пусть увидят меня в естественном великолепии!

– Надень костюм! Я настаиваю! Все благовоспитанные мальчики отправляются строить свое будущее в костюме.

– Я благовоспитанный, но современный, – откликнулся Брен. – Мой стиль обязательно оценят!

– Лучше б оценили твою суть!

– В данном случае суть отобразится в стиле.

– Сын, я сейчас рассержусь. Ты же знаешь, что мы на тебя рассчитываем.

– Тогда доверься мне, – сказал Брен. – Я-то знаю, чего от меня ждут, ведь ты жил в другие времена, а сейчас настала новая эпоха. Я бы даже сказал, лучшая.

– Надеюсь, на твоей рубашке хотя бы все пуговицы на месте.

– Я надену футболку с забавным слоганом, который тоже соответствует моему стилю.

– Лишь бы без пятен! – отчаиваясь, воскликнул отец.

– Я еще не проверял, – заявил Брен, решив, вероятно, подразнить папу.

Однако у отца плохо с юмором, и дальше беседа шла на повышенных тонах.

Зима: то одно, то другое

Бренуэлл вернулся, но не окрыленный успехом. Он потерял рюкзак вместе со всем содержимым. Под глазами черные круги, взгляд безумный. В волосах что-то застряло: тетя говорит, это клей, но как клей мог туда попасть?

– Я принес подарки, – бормочет Брен, показывая на отсутствующий рюкзак.

От него исходит не самый приятный запах. Хотела бы я выразиться точнее, как и требует писательство, но не пойму, как его описать. Запах этот новый и незнакомый.

Надеюсь, не мне придется рассказывать Шарлотте, что она трудится впустую.

Фигура речи: пахнет так, будто у него в пальто дохлые крысы.