Читать книгу Тут же люди. Жизнь неизвестных - - Страница 14

Стоит октябрь 1666 года. Город Лондон слегка выдохнул после Великого пожара, Парламент выделил первые 1 800 000 фунтов на его восстановление. Недельные чумные списки демонстрируют падение смертности до 150—200 человек в день. Всего. Война с Голландией зашла в патовую ситуацию и ограничивается перестрелками кораблей в нейтральных водах. На нее Парламент выделил всего 600 000 фунтов, и главной проблемой становятся бунты капитанов. Но наконец можно заняться дельными делами. В этом плюсы абсолютной монархии.

15 октября 1666 года Карл II объявляет в Уайт-холле, что отныне все придворные и желающие быть принятыми при дворе с любой целью должны следовать новым фасонам: обязательно ношение жилета – нижнего приталенного камзола до колен с шелковой, желательно белой, подкладкой. Под обшлагами жилета – скрывающая кисти рук и перевязанная лентами на запястьях белая тафта. Поверх жилета носится верхний камзол на 15 см короче жилета, открытый на груди. Панталоны испанского кроя, чулки и туфли с лентами – в цвет жилета. Женщинам предписывается носить юбки до щиколоток и не ниже. На следующий день принц Йоркский (младший брат короля) принимает во дворце, одетый по повелению. Приличные лондонцы срочно перешиваются.

Причиной является прибытие в Лондон с дипломатической миссией сестры его величества Генриэтты-Анны «Котеночка» (Minette), герцогини Орлеанской, супруги младшего брата Людовика XIV и наложницы Людовика XIV. В воспоминаниях маркиза Галифакса (1704) сказано, что она, как и все французы, следовала линии внешней политики Людовика-Солнце: сделать Францию законодательницей во всем, в первую очередь, в языке, манерах, одежде, танцах, музыке и живописи. «Французы мечтают сделать нас всех своими обезьянами, дабы затем сделать нас своими рабами». Именно «визит Мадам побудил нас отбросить их моду и переодеться в жилеты, чтобы выглядеть как приличные люди; и она сделала свое дело очень эффективно, потому что поначалу многие стали отменять ношение ливрей для своих слуг, да и сами стали переодеваться по их моде, что давало критическое преимущество Франции».

Торговец Рюгге пишет в дневнике, что «это переодевание по персидской моде весьма удобно и выглядит мило».

Но великая жилетная война только начиналась. Жестокий и беспринципный Людовик-Солнце немедленно по возвращении Генриэтты во Францию велел переодеть в жилеты всю дворцовую прислугу Версаля, и каждый французский патриот и почвенник последовал его примеру и переодел своих слуг. Это сильный удар. Самуэль Пипс пишет 22 ноября 1666 года, что «это величайшее оскорбление, какое один владетель мог нанести другому, и Бог не позволит Его Величеству промолчать и оставить этот шаг без ответа».

28 декабря одновременно на постановках «Макбета» в театре Дьюка и «Генриха V» в Уайт-холле, в присутствии короля, и народ, и придворные демонстрировали недреманное единение ношением жилетов. «Все в новых жилетах, сшитых к нынешнему вечеру», – одержимый восторгом, пишет Пипс с патриотической слезой в углу глаза.

К началу осени 1667 года жилеты стали уже настолько привычны, что вовсю шли соревнования по их расшитию наиболее аляповато, и лорд Чарльз Джерард заслужил осуждение церкви и двора за неумеренно суетный подход к украшению жилета. Держава выстояла и лишь еще окрепла.

Это не спасло династию Стюартов, и через 21 год все они переместились под защиту Людовика-Солнца. Но тот уже так никогда и не оправился от нанесенного ему английскими жилетами удара и, старый и больной, через каких-то 48 лет скончался в депрессии и унижении.