Читать книгу Сборник научных статей - - Страница 4

Можно начать изложение с приведения высказывания Виктора Даниловича Михайлова на 14-й странице его докторской диссертации по философии «Социально-философские основания гражданского согласия (общетеоретические подходы и региональная практика)». Высказывание гласит:

«Имеются трактовки согласия как ненасилия. Понятие согласия в таком случае определяется не путем сопоставления его с конфликтом, а как состояние общественных отношений. Его сущность включает два ключевых аспекта: исторически определенную систему межнациональных и межэтнических отношений и ненасильственные средства, пути и способы регулирования этих отношений. В таком контексте согласие рассматривается, во-первых, не как всеобщая гармония, а как реальное состояние, которому присуще противоборство; во-вторых, как процесс регулирования межнациональных отношений, где имеются определенные противоречия, характер которых определяется характером функционирования различных общественных сил; в-третьих, согласие рассматривается как динамично развивающийся процесс».

Как известно, в науке логики перечисляют следующие законы (начала): тождество, разность, противоположность и противоречие. Логическое содержание только что указанного высказывания полностью совпадает и подчиняется закону тождества, который выражается в двух предложениях: 1) А равно А и 2) А не может быть одновременно А и не-А; это предложение называется началом противоречия.

Гегель подчеркивал: «…Само начало тождества, а еще больше – начало противоречия, имеют не только аналитическую, но и синтетическую природу. Ибо последнее содержит в своем выражении не только пустое, простое равенство с собой и не только вообще другое этого равенства, но даже абсолютное неравенство, противоречие в себе» (курсив Гегеля. – Г.Р.) [1].

Словом, во втором предложении противоречие (не-А) возникает не для того, чтобы вырваться из первого первоначального закона мышления: начала тождества и образовать четвертый первоначальный закон мышления: начало противоречия. То, что говорится во втором предложении, а именно противоречие, не становится самостоятельным и независимым законом мышления, а всецело подчиняется тому, что заявлено в первом предложении, а именно тождеству, следовательно, начисто растворяется и полностью исчезает.

Такое растворяющееся и исчезающее противоречие просматривается в выше цитированных словах доктора философских наук В. Михайлова: «согласие рассматривается… как процесс регулирования межнациональных отношений, где имеются определенные противоречия, характер которых определяется характером функционирования различных общественных сил»; «в таком контексте согласие рассматривается… как реальное состояние, которому присуще противоборство».

В Институте психологии СВФУ отметили, что 22 сентября 2022 года коллегией профессоров университета впервые инициирован как День Согласия, воспринимая его не просто «Днем согласия», а «Днем Философии согласия», имея в виду философию профессора В. Михайлова.

На 205 странице докторской диссертации по философии В. Михайлова проводится дальнейшее раскрытие содержания «Философии согласия» в следующем довольно-таки длинном оформлении:

«Согласие – особый тип взаимодействия людей, где нравственному началу отдается приоритет. Оно предполагает решение социально-политических и иных противоречий через сотрудничество, основываясь на убеждении, что человек заслуживает изначального доверия. Согласие ориентирует мышление на стремление понять противоборствующую сторону, признать ее интересы такими же законными, как свои собственные, найти выход, где не было бы побежденных, а выиграли бы все. Согласие предусматривает, чтобы поиск путей преодоления противоречий непременно был совместным и на условиях паритета. Сильная сторона согласия еще и в том, что она предлагает только ненасильственные формы борьбы за справедливость. С этим связана одна из существенных особенностей согласия – его парадигмальный характер. Дело в том, что «ненасильственные формы борьбы являются массовыми, требующими активного участия и социальных решений со стороны всех индивидов, вовлеченных в данный конфликт. Это вытекает из природы ненасилия».

Кроме того, надо полагать, что В. Михайлов исходит из того общего взгляда и положения, что философия согласия – стиль мышления, определяемый высоким гуманизмом, бескорыстием, самоограничением, самопожертвованием в обществе. Для него гуманизм является определяющим основанием философии согласия и поэтому он заимствует многие его идеи. Например, изучение человека с точки зрения ценности и даже высшей ценности означает быть гуманистом; человек был поставлен в центре мира и представлен как высший смысл жизни и всего живого.

Доктор философских наук В. Михайлов на страницах 204—205 своей диссертации пишет: «Принцип ненасилия основан на своеобразной концепции человека, предполагающей своеобразное отношение к человеку. Кратко она сводится к следующему. Человек является высшей ценностью среди всего, что существует. Поэтому к нему следует относиться с безусловным уважением, не допускающим каких бы то ни было исключений (даже в отношении к врагу)» (курсив мой. – Г.Р.).

Необходимо подчеркнуть, что все мысли В. Михайлова, выраженные на указанных страницах, подчинены формально-логическому закону тождества, о котором Гегель утверждает: «Это тождество есть формальное или рассудочное тождество постольку, поскольку его удерживают и абстрагируют от различия. Или, скорее, абстракция и есть полагание этого формального тождества, превращение в себе конкретного в эту форму простоты, безразлично, происходит ли так, что часть наличного в конкретном многообразии опускается (посредством так называемого анализирования) и выделяется лишь одна его часть, или так, что, опуская различия многообразных определенностей, их сливают в одну определенность» (курсив Гегеля. – Г.Р.) [2].

С точки зрения гражданского согласия, проповедуемого В. Михайловым, дело не доходит до гражданской войны, ибо у него противоборствующие стороны и силы избегают их рассматривать на основании логических законов различия – законов разности, противоположности и противоречия благодаря тому, что их объединяют и сливают в одну определенность – в определенность человека. И враг подпадает под понятие человека, который как высшая ценность на свете требует абсолютного внимания к себе и к нему нужно относиться с безусловным уважением.

Так что тот, кто придерживается понятия гражданское согласие, полностью исключает из своего кругозора и понимания идею гражданской войны, изложенной великим русским писателем Максимом Горьким в следующем изречении: «Внутри страны против нас хитрейшие враги организуют пищевой голод, кулаки терроризируют крестьян-коллективистов убийствами, поджогами, различными подлостями, – против нас все, что отжило свои сроки, отведенные ему историей, и это дает нам право считать себя все еще в состоянии гражданской войны. Отсюда следует естественный вывод: если враг не сдается – его уничтожают» (газета «Правда» 15 октября 1930 года).

И. В. Сталин, анализируя Великую Отечественную войну Советского Союза, являющуюся исключительным историческим явлением и событием, писал: «Война есть война. Красная Армия берёт в плен немецких солдат и офицеров, если они сдаются в плен, и сохраняет им жизнь. Красная Армия уничтожает немецких солдат и офицеров, если они отказываются сложить оружие и с оружием в руках пытаются поработить нашу Родину. Вспомните слова великого русского писателя Максима Горького: „если враг не сдаётся, – его уничтожают“» [3].

Этот разумный анализ войны, данный Сталиным, невольно приходится сравнивать с вышеупомянутой цитатой, раскрывающей содержание понятия «согласие», что оно «ориентирует мышление на стремление понять противоборствующую сторону, признать ее интересы такими же законными, как свои собственные, найти выход, где не было бы побежденных, а выиграли бы все».

Тут мы имеем безумие, где одно особенное представление согласие приобретает господство над разумным духом. По разумному мышлению и рассуждению и по трезвому рассудку Красная Армия не признавала интересы немецко-фашистских войск такими же законными, как свои собственные и била их не на жизнь, а на смерть, по крылатому выражению Горького: «если враг не сдается, его истребляют»; немецкие солдаты и офицеры уничтожались в случае отказа сложить оружие и с оружием в руках пытались поработить советский народ.

А когда согласие ориентирует мышление на стремление понять противоборствую немецкую сторону, признать ее интересы такими же законными, как свои собственные, найти выход, где не было бы побежденных, а выиграли бы все, то это уже не разумное и рассудочное рассуждение, а явное безумие, сумасшествие и бешенство, а в политическом плане предательство и измена.

Пресловутое согласие как-то стало предметом внимания и обсуждения в связи с анализом социал-демократического взгляда Карла Каутского о мирном исходе классовой борьбы между угнетенным и угнетающими классами. Именно поэтому В. И. Ленин охарактеризовал его главным представителем старого гнилого социализма.

«Он упрекал нас, – писал В. И. Ленин, – в том, что решение по большинству было бы решением, которое могло бы обеспечить мирный исход. Решение диктатурой есть решение военным путем. Значит, если вы не выиграете военным путем, вы будете побеждены и уничтожены, потому что гражданская война не берет в плен, она уничтожает. Так „пугал“ нас испуганный Каутский» [4].

У Ленина нет слова о гражданском согласии, а гражданскую войну определяет в качестве более серьезной и жестокой, чем всякая другая. В истории международные войны всегда кончались сделками между имущими классами. Только в гражданской войне угнетенный класс уничтожает угнетающий класс до конца, уничтожает экономические условия существования этого класса.

Данное свое размышление Ленин завершает умозаключением: «Я спрашиваю вас: чего же стоят „революционеры“, которые пугают начавшуюся революцию тем, что она может потерпеть поражение? Не бывало, нет, не будет и не может быть таких революций, которые не рисковали бы поражением. Революцией называется отчаянная борьба классов, дошедшая до наибольшего ожесточения. Классовая борьба неизбежна. Либо нужно отказаться от революции вообще, либо нужно признать, что борьба с имущими классами будет самой ожесточенной из всех революций» [5].

Выходит, что Ленин строит теорию и практику классовой борьбы не на согласии, а на противоречии, не на начале формально-логического закона тождества, а на начале диалектического закона противоречия. Следует сказать в общем виде и смысле, что сторонники согласия придерживаются формального или рассудочного тождества, который и называется законом противоречия, фактически является законом непротиворечивости. т.е. согласованности или согласия мыслей между собой.

Если пойти дальше этим путем, то устраняют противоречие из вещей, явлений и событий, указывая, что в мире нет ничего противоречивого. И противоречие исключается из сущего и истинного и помещается в субъективное размышление человека, которое своим сравниванием и соотнесением будто бы впервые создает противоречие. Но и в этом размышлении его тоже нет в подлинном смысле слова, ибо противоречивого невозможно представить и помыслить.

Так противоречие исчезает, остается тождество в качестве существенного и внутренне присущего мыслительному процессу определения. Такое понимание тожества представляет собою ставший привычным ложный взгляд, одним из основных предрассудков старой формальной логики. А по новой диалектической логике противоречие, а не тождество является существенным и имманентным определением.

Гегель подчеркивал: «…Следовало бы признать противоречие более глубоким и более существенным. Ибо по сравнению с ним тождество есть лишь определение простого непосредственного, определение мертвенного бытия; противоречие же есть корень всякого движения и жизненности; лишь поскольку нечто имеет в самом себе противоречие, оно движется, обладает импульсом и деятельностью» [6].

Из вышесказанного вытекает вывод, что логическая суть и историческое содержание согласия переплетены между собой, взаимопроникают друг в друга, т.е. самым теснейшим образом взаимосвязаны.