Читать книгу Похождения Геракла. Или 12 шагов к олимпийскому успеху - - Страница 5

Наскоро собравшись, Геракл и Иолай отправились в Стимфал, уютно расположившийся на берегу одноимённого озера. Рыбаки регулярно приносили богатый улов, обеспечивая городу стабильный приток денег в любое время года. Стимфал богател и прихорашивался, а цари и богачи всё чаще присматривали себе участок покрасивее да поближе к рыбным местам. Идиллия, конечно, не могла длиться вечно, и поток золота из города стал убывать. Направленные для наведения порядка отряды присылали бессмысленные отчёты о каких-то волшебных птицах, что вызывало бешенство у лишившегося рыбалки Эврисфея.

Искатели приключений застали Стимфал в удручающем состоянии. Вместо живописных набережных, ажурных беседок и украшенных гирляндами улиц, типичных для любого древнегреческого курортного города, их взору предстало скопление крыш и укрытий, тесно прижавшихся друг к другу. У Геракла возникло ощущение, что жители панически боятся выходить под открытое небо. Дядя с племянником молча переглянулись и направились в казармы микенских солдат, где застали десяток пехотинцев настолько оборванного вида, что Харон из жалости перевёз бы таких бесплатно. Во взгляде десяти пар мрачно смотрящих на героев глаз ясно читалось всё, что военные думают о своём задании, о царе и о попадании в древнегреческие мифы вообще.

– А что, служивые, – бодро начал знакомство Иолай. – Герои в вашем городе есть?

– Кому и Геракл – герой, – бросил в ответ самый здоровый из солдат и тут же исполнил шестерное боковое сальто, получив в ухо от упомянутого сына Зевса, стоявшего рядом.

– Теперь у вас есть герои, – торжественно сообщил забившимся в угол после такого вступления Геракл. – Рассказывайте, что тут у вас случилось. Будем наводить порядок. Кто у вас главный?

Девять указательных пальцев, появившихся из-за импровизированного укрепления за опрокинутым столом, указали на громилу, растянувшегося на полу в позе звезды. Для выяснения, что тут собственно творится, пришлось его отпаивать и возвращать из страны сладких снов. Описанная картина оказалась ещё более унылой, чем городская архитектура. Как оказалось, налетающие на город птицы ни в грош не ставят ни имя царя Эврисфея, ни доблесть местной стражи.

– Нам надо срочно что-то предпринять, – заявил Геракл, когда они оказались на пустынной улице, а за их спинами громко захлопнулась дверь гостеприимных казарм, и стражники, судя по звукам, подпёрли её всем передвигаемым и отрываемым, чтобы гости, не дай боги, не вернулись.

– Предлагаю их прогнать, – тут же начал планировать племянник. – Поставим пугала и…

– Ни в коем случае! – воспротивился сын Зевса. – Они прилетают потому что голодные и хотят кушать. Представь, как они будут переживать, если мы их выгоним! А если они певчие?! Ты представляешь, какой мы ущерб природе нанесём, если они из-за стресса петь перестанут?!

– Дядя, – серьёзным голосом сказал Иолай. – Ты солдат слышал? Как ты думаешь? То, что эти певчие птички вытворяют, для природы менее вредно?

– Что ты такое говоришь, Иол? – поразился Геракл. – Они же природой созданные…

– Повреждённые они природой, а не созданные! – выругался племянник. – Не должны птицы на виду у всего города устраивать…

– Помогите! – вмешался в дискуссию искателей приключений третий голос.

Принадлежал он крестьянину почтенных лет, с роскошной бородой, которая развевалась подобно серебристому плюмажу, пока её обладатель с неожиданной прытью нёсся по пустой улице, поднимая облака пыли. Не рассчитав тормозной путь, искатель помощи слишком поздно стал замедляться и, врезавшись, едва не опрокинул своих потенциальных защитников.

– Помогите! – вновь заорал он уже вблизи, вызывав у дяди с племянником звон в ушах. – Птицы мою тёлку крадут!

Путешественники замерли, тупо глядя на умоляющего о помощи простолюдина. К такому повороту в поведении пернатых они готовы не были.

– Кого крадут? – осторожно уточнил Иолай.

– Тёлку мою! – едва не зарыдал крестьянин. – Помогите, умоляю, я не справлюсь с ними!

Геракл и Иолай переглянулись.

– Тёлка – это святое, – твёрдо сказал сын Зевса.

Племянник молча кивнул, и они двинулись за стариком, который вновь взял такой темп, что герои едва за ним поспевали.

– Быстрее, быстрее! – поторапливал их крестьянин, обдавая облаками пыли из-под сандалий.

– Кто этот мощный старик? – на бегу поинтересовался у дяди Иолай, едва поспевая.

– Понятия не имею, – ответил Геракл, сам едва выдерживая темп бега. – Дед, а ты уверен, что её ещё не уволокли?

– Вы её не знаете! – сказал им крестьянин, не снижая скорости. – Она ещё отбивалась, когда я побежал за помощью,

– А не староват ли ты для тёлки? – поинтересовался у него Иолай, чувствуя, что сбивается с дыхания. – Тебе лет-то сколько?

– Какая разница?! – ответил вопросом на вопрос старик. – Тёлка молодая, это важно! Ну быстрее же! Я без неё помру!

Вылетев на торговую площадь, троица застала похитителей на месте преступления. Несколько птиц неизвестного вида, взмыленных и покрытых пылью с хохолка до лап, упорно пытались взлететь в воздух. Все их попытки проваливались по двум причинам. Первая заключалась в том, что они успели вываляться в грязи и пыли, растеряв полётные свойства. Второй же причиной было то, что с собой они пытались прихватить корову. Животное явно было не радо подобному обществу, а посему активно отбивалось, раз за разом отправляло пернатых злодеев в грязь и вызывая всё более злобный клёкот.

– Вот она! – радостно заорал старик и с голыми руками бросился в атаку. Амфибрахия, я привёл помощь! А вы проваливайте!

Птицы, обернувшись и увидев, что на этот раз воевать им придётся с тремя противниками, поспешили ретироваться. Бегом, по земле. Геракл и Иолай, в свою очередь, привалились к стене ближайшего дома, пытаясь отдышаться.

– Дед. А дед, – тяжело дыша, обратился к крестьянину Иолай. – Сделай милость, скажи, что это не та тёлка, о которой ты говорил.

– Как не та? – поразился старик. – Именно та! Моя Амфибрахочка!

– От души, дед, – благодарно выдохнул Иолай и повалился на землю, потеряв сознание от усталости.

Геракл же, отдышавшись, закинул отключившегося племянника на плечо, направился к пристани.

К моменту прибытия к месту предполагаемой схватки Иолай успел прийти в себя, но не стал подавать виду, наслаждаясь парой минут отдыха. Дядя, правда, вскоре заметил, как племянник косит глазом, разглядывая окрестности, и бесцеремонно скинул его с плеча в ближайшую канаву, откуда тот выбрался, ругаясь на чём Ойкумена стоит.

Берег с роскошными виллами представлял собой не просто жалкое, но и крайне загаженное зрелище. Птицам понравилось кружить над местом, где чаще всего располагались заполненные рыбой рыбацкие лодки. Не меньше пернатым понравились места, наиболее оптимистичные представители знати пытались организовать пышные обеды. Заканчивалось это моральным и материальным ущербом, нередко и древнегреческими жертвами. Во время первой же попытки отогнать наглых захватчиков жители с ужасом поняли, что стрелы попросту отскакивают от их оперения. Более того, после попаданий птицы стали ронять перья, которые неслись вниз как брошенные с большой высоты бронзовые короткие мечи. Результат их встречи с чем-то кроме доспеха или щита тоже был немного предсказуем. Потеряв несколько десятков солдат и стражников, власти издали указ не стрелять по птицам и попытаться разделаться с ними на земле, когда те устанут летать. Эти попытки также провалились, поскольку оперение птиц обеспечивало им прекрасную защиту от любого оружия, имевшегося в наличии у гордых древних греков. Птицы же, поняв, что им на земле тоже ничего не грозит, облюбовали крыши роскошных вилл, терпеливо наблюдая за прибытием очередной рыбацкой лодки. Особенно насиженным местом стала царская резиденция, по периметру которой расселась огромная стая, не оставив на крыше свободного места.

– Может кто-то объяснить, что это? – поинтересовался Геракл, указывая на птиц, переливающихся на солнце всевозможными бронзовыми оттенками.

– Стимфалийские птицы, – вздохнув ответил стражник, не решаясь выглянуть из-за каменного козырька. – Они уже несколько недель сидят над виллой царя и ждут лодки.

– Почему вы их не прогнали? – поинтересовался Иолай, глядя на то, как одна из бестий безуспешно пытается пробиться клювом через бронзовую перьевую броню, чтобы почесаться.

– Да их попробуй прогони! – возмутился в ответ стимфалийский житель, сидя рядом со стражником. – Они же как взлетают, так перья во все стороны летят. Прибьют и не заметят. А если от перьев увернулся, так они…

– Они что? – нетерпеливо спросил у запнувшегося жителя Иолай, но тот лишь показал на старую лодку.

Судёнышко лежало на берегу, давно не спускаясь на воду, и единственным, что предохраняло его от полного распада, было просто неимоверное количество характерных птичьих следов, которыми они так любят отмечать любой памятник.

– То они вот это… – сказал житель, почему-то показав на царскую резиденцию. – А вон там они вообще перьями давно крышу пробили и внутрь…

– Что внутрь? – не понял Геракл, но житель снова замолчал, уводя взгляд.

– Ладно, дядя Гер, давай думать, что делать с птицами, – попытался отвлечь его Иолай, догадавшийся о том, что и в каких количествах скопилось творится внутри здания виллы за несколько месяцев столь пристального птичьего интереса.

– Нет, подожди, племянник, – заупрямился Геракл. – Надо проверить царскую резиденцию внутри.

Иолай похолодел, глядя, как живая легенда всей Древней Греции направляется к дверям виллы, рискуя потерять статус живой. Из-за своего зрения Геракл совершенно не обращал внимания на слюдяные окна, выгибающиеся под давлением содержимого наружу. Зато на это очень внимательно смотрели все жители и стражники, находящиеся возле резиденции.

– Если он откроет дверь, нам всем тут… – тихо начал прячущийся под козырьком стражник, и все остальные, не дослушав, бросились на Геракла, стараясь оттащить от дверей.

Общий энтузиазм, помноженный на панику, и увещевания присоединившегося к жителям Иолая совершили невозможное: Геракл передумал.

– Ладно, – сказал он. – Насколько там всё внутри плохо?

– Там до краёв, – лаконично прокомментировал ситуацию один из стражников. – Каждый молится, чтобы окна лопнули не в его смену.

– Но если эти птички посидят там ещё немного, – добавил второй, указывая на крышу, где расселись бронзовые гады, с интересом рассматривая двуногих сверху вниз. – То об окнах можно будет не волноваться.

– Почему? – на автомате спросил Иолай, уже догадывающийся, каким будет ответ.

– Потому что тогда выдавит двери, – невесело усмехнулся первый стражник.

– Не будем тянуть время, – заявил Геракл, накинув на плечи ставшую уже привычным плащом львиную шкуру и направившись к ближайшей лодке у воды. – Накормим их до отвала, а потом осторожно перенесём в новое место и там покормим ещё. Они там и поселятся.

– Дядя Гер, я не уверен… – попытался возразить Иолай, но тут стена одной из обжитых птицами вилл решила, что с неё хватит роли насеста, и с грохотом рухнула.

Огромная бронзовая стая загалдела и взмыла в воздух, разбрасывая вокруг себя перья и кое-что похуже.

– В укрытие! – заорали стражники, закрывая щитами себя и гражданских и спешно уводя последних под навесы.

Через пару мгновений в деревянную защиту воткнулись первые бронзовые снаряды. Кого-то отбрасывало от попаданий, кого-то ранило. Кому-то повезло ещё меньше, потому что в них прилетели не перья.

Иолай бросился к дяде, уворачиваясь и от снарядов, и от солдат, старающихся защитить его посредством перемещения в укрытие посредством пинков. Геракл тем временем, щурясь, старался рассмотреть шевелящееся орущее облако, которое изливалось на площадь бронзовым дождём.

– Дядя Гер, планы поменялись! – закричал герою на ухо племянник, привычно уклоняясь от рефлекторно дёрнувшегося в его сторону кулака. – Надо их ловить. На еду они не купятся.

– Да я уже понял, – проворчал Геракл. – Тащи рыболовные сети.

– Рыболовные? – не понял Иолай. – Зачем?

– Рыбку ловить будем! – рявкнул на него дядя. – Летучую! Живо!

Племянник бросился к валяющимся на просушке сетям, скоростью подобный Гермесу, спешащему за дерево. Схватив ближайшие, он ломанулся обратно, умудряясь уклоняться от летящих перьев и при этом находя время, чтобы понаблюдать, как стрелы рикошетят от львиной шкуры на плечах сына Зевса.

– Дядя, а ты когда-нибудь неводом птиц ловил? – поинтересовался у него Иолай, протягивая сеть. – Знаешь, как бросать?

– Да чего там знать! – ответил Геракл, размахиваясь полученным ловчим инструментом. – Упреждение взял и…

Первая сеть пролетела мимо стаи и упала где-то на противоположном берегу озера.

– Я попал? – уточнил Геракл, щурясь.

– Не совсем, – осторожно сообщил Иолай, протягивая дяде следующую.

– Ты как кидаешь? – заорали на Геракла жители и стражники, морально поддерживающие спасителя из-под навеса и не желающие оттуда вылезать. – Выше надо! И замах шире!

– Кто это орёт? – уточнил у Иолая потенциальный снайпер, удивлённый и смущённый неожиданным вниманием к своей персоне.

– Болельщики. Не обращай внимания.

Размахнувшись во второй раз, Геракл метнул вторую сеть в зависшую в небе стаю. Завертевшись в воздухе, рыболовная снасть едва разминулась с птицами, которые с криками с криками понеслись в сторону.

– Птички, не бойтесь! – прокричал им Геракл снизу. – Я вас вкусно накормлю!

Ответные крики сверху звучали неразборчиво, но в интонациях ясно читалось, что воздушные массы предложение не оценили. Вздохнув, Иолай зигзагами побежал за новым снарядом.

– Геракл, ты что, косой?! – послышалось с закрытой трибуны.

– Косой! Косой! – внезапно послышалось гарканье сверху, отчего даже прячущиеся фанаты неуверенно выглянули из-под каменных козырьков. Некоторые поплатились за это здоровьем, другие – гордостью.

– Ой, Йол, так это ж попугайчики! – Закричал ловец птиц. – Тащи ещё сеть!

– Нет, я ей-Зевсу утоплюсь, – проворчал Иолай, разыскивая подходящие для ловли птиц сетки. – Какую?

– Вон ту, – указал вошедший в азарт Геракл.

– Вот эту? – переспросил шокированный племянник. – Но она же…

– Отойди! – отпихнул его дядя и, схватившись за край сети, стал раскручивать её, словно молот.

Иолай повалился на землю и закрыл голову руками, стараясь не думать, на чистое место ли он упал. Потому что то, что сейчас раскручивалось над ним, было куда опаснее. Сверху снова донеслось «Косой!», и Геракл, внеся поправку, запустил свой ловчий снаряд ввысь. Огромная рыболовная сеть расправилась за счёт балласта и двух лодок, ранее привязанных к ней, а сейчас вместе с ней поднявшихся в небо. Быстро вращаясь, квадрат влетел в самый центр стаи. За пару мгновений, остававшихся птицам на осознание происходящего, края сети понеслись вперёд, превращая всю сеть в огромный плетёный шар с бьющейся пернатой начинкой внутри. Углы сети сблизились друг с другом и сцепились в мёртвой хватке, навсегда соединив два балласта, крепившиеся к нижним углам, и две рыбацкие лодки, к которым сеть и была привязана. Крики пернатых перешли в безудержный панический галдёж, когда шар, захвативший большую часть стаи, рухнул в воду и камнем пошёл ко дну.

– Попал! Попааал! – заорали восторженные фанаты, спешно подбирая из имеющейся одежды комбинацию цветов, соответствующую одеянию Геракла. – Гаси! Гаси их!

– Псих! Псих! – послышалось с неба эхом, удаляющимся куда-то вдаль вместе с жалкими остатками стаи.

Жители высыпали на берег, восторженно крича и воздавая хвалы герою, который в это время, взволнованно заламывая руки, смотрел на водную гладь и отрешился от суеты смертного мира, поглощённый столь волнующим его вопросом..

– Дядя Гер, ну ты даёшь, – сказал Иолай когда наконец растолкал толпу восторженных фанаток.

– Почему они не всплывают? – спросил Геракл. – Они уже давно должны были выбраться.

– Видишь ли, дядя, – замялся Иолай, подбирая слова и вертя в руке тяжёлое бронзовое перо. – Я не очень понимаю, как они летать-то могли с такими перьями. А в воде у них точно шансов нет.

– Получается, что я их утопил? – спросил сын Зевса, взглянув на племянника глазами, спешно перебирающимися на самое мокрое место в Ойкумене.

– Нет-нет, дядя Гер, – тут же принялся успокаивать его Иолай. – Ты просто сетку бросил. Утонули они сами.

Геракл неуверенно кивнул, но так и не сдвинулся с берега, внимательно глядя на водную гладь. Поразмыслив, жители решили организовать пиршественный стол прямо на берегу, чтобы виновник торжества был хотя бы виден из-за стола, если не присоединился к празднику.

Эврисфей, к тому времени умудрившийся найти подарок для царственной супруги, невероятно обрадовался новостям об освобождении Стимфала от напасти. Радость его была столь велика, что он лично подарил Гераклу новые очки, прямо перед объявлением о срочном сборе отряда для наведения порядка в избавленном от чудовищ городе. Сообщив удивлённым и восторженным горожанам, что он лично возглавит отряд, царь отправился в личные покои готовить доспехи. Надолго задержавшись у ящика с рыболовными принадлежностями. И так и не дойдя до оружейной.

Наведение порядка в Стимфале началось триумфально. Радостные жители приветствовали своего освободителя, исступлённо крича Эврисфею что-то воодушевляющее. Обрадованный столь тёплым приёмом, правитель Микен решил первым же делом проверить, как идут дела в сердце города, на пристани. А лучше всего, конечно, это можно было сделать из царской резиденции. Предусмотрительно разогнавшие зевак и бестолковую местную стражу, элитные микенские воины выстроились в два ряда вдоль прохода к вилле, приветствуя своего повелителя. Под боевые песни Эврисфей в полном парадном облачении приблизился ко входу, желая первым обозреть свои владения после длительного отсутствия. В итоге последним, что он запомнил, был непонятный звук и что-то странное, вырвавшееся из открываемых высшими советниками дверей резиденции.

Откопали его через пять минут, за которые он успел проведать Аида и прабабушку. У последней Эврисфей поинтересовался, за что ему это наказание.

– Потому что ты болван, – ответила прабабушка голосом Геракла, и царь с воплем проснулся в своей кровати, окружённый толпой лекарей.

Геракл в это время как раз отчитывал одного из них, державшего в руках большой кожаный бурдюк с очень подозрительно выглядящим наконечником.

– Как вы смеете так со мной… – начал было врач, но Геракл махнул рукой, затыкая оппонента.

– Если я сказал, что ты – болван, то так оно и есть. Шеф не нажрался ничего, пока лежал там под слоем… Этого. Так что никакую кальзму я ему делать не дам.

– Клизму, – тихо поправил доктор.

– Всё равно не дам! – отрезал сын Зевса.

– Вы что тут делаете? – слабым голосом спросил Эврисфей. – Что случилось?

– Ты… Эээ… – замялся герой освобождения Стимфала. – Ты под волну критики попал.

– Какую волну? – не понял царь.

– Шеф, – поглядев на тут же притихших врачей, начал Геракл. – Тут такое дело…