Читать книгу Азбука спасения. Том 48 - - Страница 11

Заповедь Божию исполнять должно не из угождения людям и не по другой какой страсти, но иметь во всем целью угодить Богу и прославить Бога.

Каждый из нас может исполнить трудное в заповедях, когда жизнь свою, как пред зрителем, открывает пред Богом всяческих.

Кто ходит во свете заповедей Христовых, тот во дни.

Вступивший в послушание Евангелию должен, прежде всего, очистить себя от всякой скверны плоти и духа, чтобы чрез это соделаться благоприятным Богу в делах святыни.

Не должно последовать человеческим преданиям до отриновения Божиих заповедей.

Неопустительно должно соблюдать все преданное Господом в Евангелии и чрез апостолов.

Заповеди Божии надобно так исполнять, как повелел Господь. Ибо кто погрешает в образе действования, тот, хотя по видимому исполняет заповедь, однако же, не имеет похвалы от Бога.

Заповедь Божию исполнять должно не из угождения людям, и не по другой какой страсти, но иметь во всем целью угодить Богу, и прославить Бога.

Заповеди Господни исполнять должно с благою совестью и с благим расположением пред Богом и пред людьми. Ибо кто не так исполняет, тот осуждается.

Заповеди Божии исполнять должно с ненасытным желанием, непрестанно поспешая к большему и большему.

Кто исполняет заповедь Божию и не по здравому расположению, но, по крайней мере, видимо сохраняет в точности учение Господне, тому возбранять сего не должно, поколику он никому не вредит тем, а иные, может быть, получают от него и пользу, но надобно ему советовать, чтобы имел и мысль, достойную доброго дела.

Показывающий тщательность в менее важном, не должен презирать важнейшего, но, исполняя преимущественно важнейшие заповеди, обязан он успевать и в менее важном.

Учение заповедей Господних должно принимать, как такое учение, которое доставляет нам жизнь вечную и Царство Небесное, и с усердием надобно оное исполнять, хотя бы казалось и трудным.

Пусть заповедь Божия живет с тобою неразлучно, непрестанно сообщая тебе как бы некоторый свет и озарение для суждения о делах.

Заповеди Божии не иное что имеют в виду, как спасение послушного им.

Все они, по здраво понимаемому намерению Писания, состоят между собою в такой связи, что нарушением одной необходимо нарушаются все прочие.

Для исполнения… тех заповедей, какие даны нам от Бога, получили мы от Него и силы, чтобы невозможно было и негодовать на то, <что заповеди чрезмерно трудны>.

Кто в деле своем нарушает точность заповеди, тот, очевидно, слабо памятует о Боге.

Во всем должно нам остерегаться, чтобы под предлогом исполнения одной заповеди не оказаться нарушителями другой.

Хотя бы и весьма был известен или чрезмерно славен препятствующий исполнять заповеданное Господом или советующий делать запрещенное им, всякий любящий Господа должен такового бегать и гнушаться им.

Кто ревнует об исполнении заповеди, и делает не то, что приказывают, но чего сам хочет, тот какую получает награду? – Какая следует за самоугодие.

Заботиться и работать ради заповеди – похвальный признак христолюбивого и братолюбивого расположения.

Кто не имеет в себе любви, тот лишается Божественной благодати.

Любовь к Богу не есть что-либо учением приобретаемое. Ибо не у другого учились мы восхищаться светом, быть привязанными к жизни, не другой кто учил нас любить родителей или воспитателей. Так, или еще более, невозможно отвне научиться любви Божией, но вместе с устроением живого существа, разумею человека, вложено в нас некоторое прирожденное стремление, в себе самом заключающее побуждения к общению любви. И его-то взяв, училище Божиих заповедей имеет обычай тщательно возделывать, благоразумно воспитывать и, при помощи Божией благодати, возводить до совершенства. Поэтому и я, похвалив ваше тщание как необходимое для цели, при помощи Божией, приобщив к себе и вас в молитвах, по данной мне от Духа силе постараюсь пробудить сокрытую в вас искру Божией любви.

Впрочем, надобно знать, что хотя это (любовь) – одна добродетель, однако же, она силою своею приводит в действие и объемлет всякую заповедь. Ибо тот любит Меня, говорит Господь, кто имеет заповеди Мои и соблюдает их (Ин.14:21). И еще: на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки (Мф.22:40). Однако я не намерен теперь входить в подробности, потому что в таком случае неприметным образом в одну часть включил бы все учение о заповедях, но, насколько мне удобно и соответственно настоящей цели, напомню вам о любви, какою обязаны мы к Богу, сказав прежде всего то, что для исполнения всех тех заповедей, какие даны нам от Бога, получили мы от Него и силы, чтобы невозможно было и негодовать на то, будто бы от нас требуется что-то необыкновенное, и превозноситься тем, будто от себя привносим нечто сверх данного. И этими силами действуя правильно и как должно, благочестиво проводим добродетельную жизнь, а расстраивая их действие, увлекаемся в порок.

А определение порока таково: это лукавое и противное Христовой заповеди употребление того, что дано нам Богом для доброй цели, равно как определение добродетели, требуемой Богом, будет следующее: это употребление Божиих даров с доброю совестью, по заповеди Господней. Если же это так, то и о любви скажем то же самое. Именно: получив заповедь любить Бога, приобрели мы также и силу любить, вложенную в нас при самом первоначальном нашем устройстве, и доказательство этому не вне, но каждый может узнать сие сам собою и сам в себе. Ибо от природы в нас есть вожделение прекрасного, хотя по большей части одному то, а другому другое кажется прекрасным, и нежную любовь к свойственному и родственному имеем не учась, и благодетелям добровольно оказываем всякое благорасположение. Что же досточуднее Божией красоты? Какое представление приятнее Божия великолепия? Какое желание душевное так живо и невыносимо, как желание, порождаемое Богом в душе, которая очищена от всякого порока и с истинным расположением говорит: я изнемогаю от любви (Песн.2:5)?

Подлинно неизреченны и неописанны молниеносные блистания Божией красоты – ни слово не может выразить, ни слух вместить. Наименуешь ли блеск денницы, или сияние луны, или свет солнца – все это не достойно к уподоблению славы и в сравнении с истинным Светом далее отстоит от Него, нежели глубокая ночь и ужаснейшая тьма от самого ясного полудня. Если красота сия, не зримая телесными очами, а постижимая только душою и мыслью, озаряла кого-нибудь из святых и оставляла в них невыносимое уязвление желанием, то, возмущенные здешнею жизнью, говорили они: Горе мне, что я пребываю у Мосоха, живу у шатров Кидарских! (Пс.119:5); когда приду и явлюсь пред лице Божие! (Пс.41:3); и: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше (Флп.1:23); и: Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому (Пс.41:3); и: Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко (Лк.2:29).

Тяготясь сей жизнью как узилищем, столько были неудержимы в стремлениях те, у кого коснулось души Божественное желание. По причине ненасытимого желания созерцать Божественную доброту они молились о том, чтобы зрение красоты Господней простиралось на всю вечную жизнь (Пс.26:4). Так люди по природе вожделевают прекрасного, в собственном же смысле прекрасно и достолюбезно благое, а благ – Бог, к благому же все стремится, следовательно все стремится к Богу.

Поэтому что совершаем мы по произволению, то в нас есть и по природе, у кого рассудок не совращен лукавством. И любовь к Богу требуется от нас как необходимый долг, оскудение ее в душе есть самое несносное из всех зол. Ибо отчуждение и удаление от Бога несноснее мучений, ожидаемых в геенне, оно тяжело для страждущего, как для глаза лишение света, хотя и безболезненное, и как для живого существа лишение жизни. А ежели в рожденных есть природная любовь к родившим и это показывает и привязанность бессловесных, и в людях с первого возраста открывающаяся расположенность к матерям, то недостатком любви к Сотворшему нас и отчуждением от Него да не окажем себя неразумнее младенцев и свирепее зверей.

Если бы и не знали, каков Он по благости, по тому одному, что от Него получили бытие, должны мы безмерно любить Его со всею нежностью и непрестанно прилепляться к памятованию о Нем, как дети к матерям. Но благодетель выше любимых естественно, и привязанность к даровавшим какое-нибудь благо есть расположение, свойственное не людям только, но всем почти животным. Сказано: Вол знает владетеля своего, и осел – ясли господина своего. О, если бы не было сказано о нас последующих слов: а Израиль не знает (Меня), народ Мой не разумеет (Ис.1:3)! Ибо о псе и многих других подобных животных нужно ли говорить, какую привязанность оказывают они к тем, которые кормят их?

Если же по природе имеем любовь и расположение к благодетелям и решаемся на всякий труд, чтобы воздать за оказанное нам благодеяние, то какое слово может изобразить Божии дары? Они таковы по множеству, что превышают всякое число, так велики и важны, что достаточно и одного, чтобы обязать нас ко всякой благодарности Подателю. Умолчу о тех из нас, которые, хотя сами по себе и чрезмерны величием и приятностью, однако же, превышаемые светозарностью больших, как звезды сиянием солнечных лучей, не так ясно выказывают свою приятность. Ибо нет времени, оставив превосходнейшее, измерять благость Благодетеля меньшими Его дарами. Поэтому пусть будут преданы молчанию восхождение солнца, круговращение луны, благорастворение воздуха, смены годовых времен, вода из облаков, вода из земли, самое море, вся земля, рождающееся из земли, живущее в водах, роды живых тварей в воздухе, тысячи различий между животными – все назначенное на служение нашей жизни.

Но одного, хотя бы кто и захотел, нельзя миновать, об одном даре совершенно невозможно умолчать тому, кто имеет здравый ум и слово, хотя еще более невозможно сказать о нем как должно, а именно – что Бог, сотворив человека по образу и по подобию Божию, удостоив ведения о Себе, украсив пред всеми животными даром слова, дав ему наслаждаться безмерными красотами рая, поставив его князем над всем, что на земле, и после того, как перехищрен он змием, ниспал в грех, а чрез грех в смерть и во все, что достойно смерти, не презрел его, но сперва дал ему в помощь закон, для охранения его и попечения о нем приставил ангелов, для обличения порока и научения добродетели посылал пророков, порочные стремления пресекал угрозами, усердие к добрым делам возбуждал обетованиями, неоднократно на разных лицах для вразумления прочих предварительно показывал конец порока и добродетели и от тех, которые при всех таковых пособиях пребывали в непокорности, не отвратился, потому что не были мы оставлены благостью Владыки и не прервала любви Его к нам оскорбительная для Благодетеля наша бесчувственность к таким почестям, но мы воззваны от смерти и снова оживотворены Самим Господом нашим Иисусом Христом.

Причем еще более удивителен самый способ благодеяния: ибо Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба (Флп.2:6,7); взял на Себя наши немощи и понес болезни (Мф.8:17; Ис.53:4), был изязвлен за нас, чтобы мы «ранами Его… исцелились (Ис.53:5), искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою (Гал.3:13), претерпел поноснейшую смерть, чтобы нас вознести к славной жизни, и не удовольствовался тем одним, что оживотворил нас мертвых, но еще даровал нам достоинство божества, уготовал вечные упокоения, великостью веселья превышающие всякую человеческую мысль. Что же воздадим Господу за все благодеяния Его нам (Пс.115:3)? Но Он столь благ, что не требует воздаяния, а довольствуется тем, чтобы любили Его за дарованное Им.

Когда все это привожу себе на мысль, тогда (откроюсь в своей немощи) прихожу в какой-то ужас и страшное исступление от боязни, чтобы, по невнимательности ума или по причине занятия суетным отпав от любви Божией, не сделаться мне никогда укоризною Христу. Ибо тот, кто ныне обольщает нас и мирскими приманками всемерно старается произвести в нас забвение о Благодетеле, к погибели душ наших ругается и посмевается над нами, тогда пренебрежение наше обратит в укоризну Господу и будет хвалиться нашей непокорностью и нашим отступничеством, что он не сотворил нас и не умер за нас, однако же, имел нас своими последователями в непокорности и нерадении о заповедях Божиих. Эта укоризна Господу и эта похвальба врага для меня кажутся тяжелее геенских мучений – врагу Христову послужить предметом похвальбы и поводом к превозношению пред Тем, Кто за нас умер и воскрес, Кому, по написанному, тем более за сие мы обязаны (2Кор.5:15)!

И сего довольно о любви к Богу, ибо, как сказал я, наша цель – не все говорить, – что и невозможно, – но сделать краткое напоминание о главном, которое бы непрестанно возбуждало в душах Божественное желание.

Последовательность требует сказать о второй, по порядку и по силе, заповеди.

В предыдущих речах мы говорили, что закон есть возделыватель и воспитатель сил, какие заключены в нас в виде семени. Поскольку же нам предписано любить ближнего, как самих себя, то посмотрим: имеем ли от Бога и силу к исполнению этой заповеди?

Кто не знает, что человек есть животное кроткое и общительное, а не уединенное и дикое? Ничто так не свойственно нашей природе, как иметь общение друг с другом и нужду друг в друге и любить соплеменных.

А какие семена предварительно вложил в нас Сам Господь, от тех впоследствии требует и плодов, говоря: Заповедь новую даю вам, да любите друг друга (Ин.13:34). И желая возбудить душу вашу к сей заповеди, в доказательство, кто Его ученик, потребовал не знамений и чудес необычайных (хотя в Духе Святом даровал силу и на это), но что говорит? По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (35). И таким образом везде сочетавает сии заповеди, так что благотворение ближнему вменяет Себе. Ибо говорит: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть, и прочее, потом присовокупляет: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне (Мф.25:35,36,40).

Следовательно, чрез исполнение первой заповеди можно преуспеть и во второй, а чрез исполнение второй опять возвратиться к первой, и кто любит Господа, тот, конечно, любит и ближнего. Ибо любящий Меня, сказал Господь, заповеди Мои соблюдет (Ин.14:23). Сия же есть, говорит, заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас (Ин.15:12). И опять, кто любит ближнего, тот исполняет свою любовь к Богу, потому что Бог его милосердие переносит на Самого Себя. Поэтому-то верный служитель Божий Моисей оказал такую любовь к братиям, что из книги Божией, в которой был записан, желал быть изглаженным, если не будет прощен грех народу (Исх. 32:32). А Павел дерзал молиться о том, чтобы ему быть отлученным от Христа за братии своих сродников по плоти (Рим.9:3), желая, в подражание Господу, стать сам искупительною ценою спасения всех, а вместе и зная, что невозможно быть отчужденным от Бога тому, кто из любви к Богу, ради важнейшей из заповедей, отказывается от благодати Божией, и что чрез это получит во много крат более того, чем жертвовал. По крайней мере, сказанное достаточно доказывает, что святые достигали до сей меры любви к ближнему.